На протяжении второй половины 80-х годов, вплоть до конца 90-х гг. “демократические” ученые, СМИ и сменявшие друг друга правительства безуспешно пытались вдолбить нашему обществу тезис о том, что “военная сила потеряла свое значение”. И только в 1998 г. после агрессии НАТО против Югославии в проекте новой военной доктрины мы впервые увидели реализм в оценках, отход от навязанного А.Яковлевым и М.Горбачевым понимания роли и значения военной силы в современном мире. Российское общество стало сознавать: не может быть надежной системы государственной безопасности, не имеющей военного обеспечения. Для этого необходимо создание высокоэффективных Вооруженных Сил, что при реальных экономических возможностях государства может быть достигнуто лишь на основе военной реформы. К сожалению, однако то, что называется “военная реформа” в современной России имеет очень мало общего с задачей повышения эффективности вооруженных сил. Скорее, это пропагандистское заклинание используется для того, чтобы уйти от решения неизбежных военно-политических проблем и избежать решения актуальных вопросов военного строительства.

Теоретической основой для формирования содержания военной реформы является военная доктрина, вокруг которой дискуссии ведутся уже не первый год. В новой военной доктрине был сделан основополагающий вывод о том, что военная сила в обеспечении безопасности не утратила своего значения: мирные средства эффективны лишь тогда, когда они опираются на достаточную для защиты страны и ее жизненно важных интересов военную мощь.

В военной доктрине впервые дана четкая концептуальная трактовка понятия военной силы, которая рассматривается как фактор сдерживания и обеспечения политическому руководству страны возможности свободы выбора при принятии политических решений, а также как крайнее средство, применяемое в случаях, когда использование мирных средств не привело к ликвидации военной угрозы интересам страны.

Глубокая реформа Вооруженных Сил и всей системы национальной обороны России, т.е. военная реформа, жизненно необходима. При этом очевидно, что такая реформа — это задача не только исполнительной власти, а всего общества, всего государства. Не может быть военной политики и военной реформы Министерства обороны или Генерального штаба. А может быть военная политика государства, еще лучше — всей нации.

Без поддержки нации, общественного мнения все усилия по реализации военной реформы обречены на неудачу. Прежде всего необходимо общенациональное понимание целей военной политики, готовность нации выделять для этого требуемые ресурсы (и не только финансовые), наконец, должен быть четкий, ясный, конкретный план по механизму реализации военной реформы.

Особо следует подчеркнуть, что разработка и реализация военной реформы является общенациональным проектом, к которому на государственном уровне привлечены все ветви власти, все органы управления государства, все министерства и ведомства. Так, например, планы военной реформы должны четко кореллировать с государственной политикой в области науки и образования, с реформами федерального устройства. Необходимо на основе перспектив развития военного дела, особенностей и характера войн в XXI столетии определить приоритеты в области вооружений и военной техники, какие виды вооружений необходимо создавать и модернизировать, и только затем — какие сокращать. Так, уже становится все более очевидно, что не количество, а качество вооруженных сил, вооружений и военной техники определяют боевую эффективность. В этом смысле напрашивается непреложный вывод о необходимости перераспределения выделяемых для обороны ресурсов в пользу повышение качества человеческого фактора, наукоемкости вооружений и военной техники. Причем радикально и по возможности быстро.

В настоящее время стало совершенно ясно, что объявленная военная реформа не обеспечена в финансовом отношении. Доля валового внутреннего продукта в 2,35% (вместо 3,5% по решению президента России) выделенная правительством на национальную оборону в 1999 г., явно недостаточна. Для сравнения вспомним, что в 20-е годы, когда проводилась реформа Красной Армии, эта доля равнялась 6—7% ВВП, а ведь ситуация в стране была не легче, да и ресурсов меньше, чем сейчас. Даже это простое сравнение расходов на военные нужды наглядно демонстрирует, что продуманная, научно обоснованная концепция реформы у руководства страны попросту отсутствует, что может привести к окончательному развалу системы обороны страны, открывает геополитическим противникам России путь к проведению против нее политики военного шантажа и агрессии. Такова суровая действительность.

У этой проблемы также есть и другая сторона. Повышение боевых возможностей вооруженных сил, усиление обороноспособности страны не связаны линейной зависимостью ни с численностью военнослужащих, ни с объемом финансирования. Вопрос состоит в эффективности использования ресурсов. Так, ставя задачу повышения военно-силовых возможностей США, правящая элита страны четко определяет круг боевых задач, возлагаемых на вооруженные силы, и соответственно этому расставляет приоритеты в развитии тех или иных видов и родов войск, а также в своей военно-технической политике, и на этой основе количественно сокращает свои вооруженные силы, уменьшает абсолютную и относительную величину военных расходов. Тем самым с повышением эффективности одновременно происходит процесс удешевления, сокращения затрат на содержание армии и флота.

В плане обеспечения военной безопасности России особенно бережное отношение должно быть проявлено к стратегическим и тактическим ядерным силам, которые, судя по всему, могут являться надежным гарантом безопасности России в среднесрочном периоде (10—15 лет). При этом следует помнить, что стратегические ядерные силы — это не только самая мощная, но и относительно самая дешевая составляющая Вооруженных Сил России. Поддержание ее на соответствующем уровне будет стоить около 20% всех расходов на оборону. Но выполняют эти силы функции не только ядерного сдерживания: за ними остаются более широкие задачи.

Поэтому средства на СЯС, предназначенные для сдерживания как ядерной угрозы, так и угрозы крупномасштабной неядерной агрессии против России, следует выделять в необходимом объеме. Важной задачей в области развития СЯС является наличие в Российской Федерации производства ракет, оснащенных современным комплексом средств преодоления ПРО (КСП). В этом смысле мы просто не имеем права молча наблюдать, как в угоду США уничтожается основа ядерной мощи России.

Для будущего президента страны и его окружения чрезвычайно важно будет объективно проанализировать военно-политическую ситуацию в мире и перспективы ее развития. При этом, во-первых, он в определенной степени будет свободен от ряда обязательств, взятых его предшественником и несоответствующих национальным интересам России. А, во-вторых, он будет свободен от целой череды ошибок, сделанных в период М.Горбачева — Б.Ельцина.

Кроме того, возникновение новой международной обстановки ведет к пересмотру военно-стратегических концепций. Сегодня уже ясно, что эволюция военных концепций США и НАТО имеет совершенно определенную направленность. Мы бы хотели выделить следующие ее особенности.

Во-первых, расширение географии возможного применения военной силы далеко за пределы “зоны ответственности” НАТО. И здесь настораживает не только усиление военно-политической активности на постсоветском пространстве, но и очевидные заявки на объявление этих регионов “зоной жизненно важных интересов” США и НАТО, где они будут готовы применить военную силу.

Во-вторых, очевидна растущая готовность использовать военную силу в ее прямой, наиболее грубой форме на различных уровнях. Примеры с Косово, Ираком — только первые предвестники такой готовности. Надо полагать, что исключением не будут являться и другие, в том числе бывшие советские территории. Позиция Запада по Чечне показывает, что на политическом уровне такие заявления уже неоднократно сделаны.

В-третьих, ведется разработка приемов использования новейших вооружений и военной техники, т.е. способов ведения боевых действий, применительно к их боевым характеристикам, новым международно-политическим условиям. Так, более 90% всех самолето-вылетов в Косово сделала американская авиация, оснащенная новейшими системами военной техники. Для нанесения ударов по важнейшим экономическим объектам Югославии США не постеснялись использовать стратегические бомбардировщики Б-52. Это должно было показать, в том числе и союзникам США, превосходство американских вооруженных сил.

В-четвертых, откровенно игнорируются международные институты обеспечения мира и безопасности — СБСЕ, ООН, а также Совет Безопасности, которые рассматриваются в нынешних условиях как “лишняя обуза”, сдерживающая агрессивные замыслы США и НАТО. Это, на наш взгляд, свидетельствует о том, что США и в будущем сделают все возможное для девальвации тех международных организаций, которые не смогут отражать адекватно интересы их внешней политики.

В-пятых, активно разрабатываются новейшие технологии вооружений, способные обеспечить США подавляющее военно-техническое превосходство над остальными странами. Это обстоятельство имеет особое значение при формировании стратегии будущего президента России. В особенности в той ее части, где речь идет о военной доктрине и военной реформе. Очевидно, что нарастающее отставание России в качественной гонке вооружений — прямое следствие ее политики в отношении наукоемких гражданских отраслей промышленности, технологий двойного назначения.

Оценивая перспективы развития военно-стратегической ситуации в мире на период до 2015 г., невольно приходишь к выводу, что в нынешнем мире США и их союзники играют и далее будут играть ведущую военно-политическую роль. Претензии США на фактическое мировое господство откровенно недвусмысленны.

В рамках закрепления и окончательного оформления победы США и их союзников в “холодной войне” в ближней и среднесрочной перспективе политика США и Запада в целом будет направлена на недопущение интеграции в рамках СНГ, всемерное ослабление там позиций и влияния России.

Представляется, что на ближайшие несколько лет кульминацией военной конфронтации США-НАТО и России явится битва за Кавказ. Одновременно в эти сроки окончательно определится общий вектор ориентации разных стран СНГ либо на Россию, либо на другие центры силы. Прибалтика уже сделала выбор в пользу интеграции в евроатлантические структуры, предотвратить которую, судя по всему, не удастся.

С другой стороны, на Западе все более будет усиливаться стремление к ускоренной ликвидации военного и технологического потенциала, доставшегося России в наследство от СССР.

В то же время очевидно, что Россия должна обладать возможностями нейтрализовать военную силу США, если она будет направлена против ее интересов. Сказанное означает, что необходимо не только совершенствовать военное искусство применительно к новым реалиям, но и обновлять свой военный потенциал, делая его способным противостоять в случае необходимости США. Прежде всего речь идет об усилении использования Россией новейших достижений НТР в оборонных целях.

В ближней перспективе наиболее актуальным станет поддержание на требуемом уровне стратегических ядерных сил, тактического ядерного оружия и обеспечивающих систем. Что касается локальных конфликтов, то главной целью здесь должно стать предотвращение втягивания Вооруженных Сил РФ в масштабные боевые действия на вражеской территории, способные окончательно разрушить армию и государство.

Приоритет на постсоветском пространстве, особенно на Кавказе и в Центральной Азии, следует отдать дипломатам, спецслужбам и дружественным России местным силам, рассматривая возможность применения подразделений Вооруженных Сил РФ лишь в самом крайнем случае и в максимально ограниченных масштабах. Здесь необходимо отметить следующее:

• Важным направлением может стать участие Вооруженных Сил РФ в оказании содействия МВД и ФПС в обеспечении стабильности и безопасности в регионах, прилегающих к Чечне (Дагестан, Ставрополье, Северная Осетия, Кабардино-Балкария) и, в случае возобновления грузино-абхазского конфликта, — к Абхазии (Кубань, Адыгея, Карачаево-Черкесия).

Формой агрессии против России может быть как распространение нестабильности, терроризма, диверсий, перемещение оружия и боевиков и криминальный бандитизм вокруг Чечни и к северу от Абхазии, так и вторжение крупных вооруженных банд из Чечни в Дагестан и Северную Осетию с целью захвата территорий, грабежа и депортации населения, а также несанкционированные полеты самолетов и вертолетов из Чечни за рубеж и обратно.

• Актуальной останется такая функция Вооруженных Сил, прямо не предусматривающая ведение военных действий, как миротворчество в Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье, Таджикистане и, что вероятно в недалеком будущем, в Нагорном Карабахе.
• В случае локальных конфликтов в СНГ с прямой вовлеченностью ограниченных сил России, можно ожидать: на первом этапе — поставок западных вооружений антироссийским силам, помощь им советниками и специалистами, засылку диверсионных групп и подразделений спецназа. На втором этапе — применения сил РЭБ, ВМС и ВВС (с целью обеспечения локального превосходства над ВМФ и фронтовой авиацией России, подавления ее систем информационного обеспечения, связи и боевого управления) и воздействия с воздуха по пророссийским силам и подразделениям Вооруженных Сил РФ (если таковые, в частности средства ПВО и подразделения ВДВ, окажутся в зоне конфликта) с целью их максимального ослабления. На завершающей стадии возможна высадка аэромобильных сил (или морской пехоты США и НАТО) и в районе ведения боевых действий.

Основные положения, раскрывающие суть военной доктрины России, изложены в проекте документа, принятом в 1999 г. На наш взгляд, эта доктрина в целом адекватно отражает сложившиеся в мире реалии, хотя и содержит некоторые спорные положения, которые вызвали оживленную дискусию среди специалистов.

Решение задач обеспечения обороноспособности страны на требуемом уровне предполагает модернизацию существующих военных технических систем и создание систем нового поколения, значительно превосходящих существующие по своему тактико-техническому уровню, а нередко и принципиально новых военно-технических средств. Осуществить это возможно лишь при активном создании и внедрении в вооружение и военную технику (ВВТ) передовых технологий. На практике, однако, в сегодняшней России сложились такие условия в военно-технической области, что если они сохранятся, то к 2003—2005 гг. научный комплекс оборонной промышленности утратит способность к созданию передовых технологий мирового уровня. В этой связи будущему президенту предстоит прежде всего выделить несколько приоритетных военно-технических программ (как это было после второй мировой войны, когда все внимание было сосредоточено на двух программах: создания ядерных боеприпасов и средств их доставки) прежде всего в области боевого управления, связи, разведки, информатики.

Разрушается система воспроизводства научных кадров, утрачивается преемственность в науке. Численность научных работников сократилась более чем в 3 раза. Число докторов наук уменьшилось в 1,5 раза, кандидатов наук — почти в 2 раза, аспирантов — в 8,8 раза. Все это неизбежно привело к падению потенциала научных организаций оборонной промышленности. За 7 лет в 30 раз сократилось количество полученных патентов, в 32 раза — объем использованных защищенных технических решений. Это, безусловно, второе ведущее направление в области военного строительства, которое потребует особого внимания будущего президента. Человеческий капитал, его профессионализм, базовая научная и специальная подготовка станет еще одним решающим фактором, влияющим на эффективность вооруженных сил.

Обладание передовыми технологиями уже сегодня является важнейшим фактором национальной безопасности и, в первую очередь, военной безопасности, а также непременным условием процветания национальной экономики любой страны. Похоже, что к 1998 г. с этой очевидной истиной впервые согласились и в высшем политическом руководстве России. Нелишне напомнить, что последнее десятилетие являлось эпохой бездумного уничтожения военно-технического и военно-экономического потенциала России. Тем заметнее “тот факт, что на официальном уровне, хотя бы формально было признано, что “в основу военно-промышленной политики государства заложена необходимость решения задач поддержания независимости Российской Федерации в области разработки и производства современных и перспективных стратегических и основных видов обычных вооружений, развития и совершенствования собственного военного производства, защиты интересов отечественных производителей вооружения и военной техники”. Этот тезис необходимо — как это бывало не раз прежде, — не забыть, не заболтать, а сделать краеугольным камнем всей военной реформы в России. Он не должен быть “размыт” иными (политическими, экономическими и дипломатическими) рассуждениями, но подкреплен реальными политическими решениями высших органов власти страны, а также необходимыми ресурсами.

Таким образом, в качестве главной цели военно-технической политики государства необходимо сформулировать следующую: поддержание технического оснащения Вооруженных сил, их вооружений и военной техники на уровне, обеспечивающем надежную защиту жизненно важных интересов государства. Очевидно, что такой уровень определяется мировыми достижениями в научно-технической области. Прежде всего в тех областях, которые сегодня определяют мировой уровень научно-технического прогресса: системы управления, информатика, связь и проч. Иными словами, речь вновь идет о том, что военная безопасность России будет в будущем недостижима, если страна отстанет на важнейших направлениях научно-технического прогресса.

Предыдущая

Оглавление

Следующая