Из мудрости вытекают следующие три особенности: выносить прекрасные решения, безошибочно говорить и делать то, что следует.

В былые времена в среде ученых и конструкторов ходила шутка: “В конце концов побеждает аргументация того, сторонник чьего мнения становится директором головного института”. Сегодня, как говорят, “директором головного института” в мире стали США. Роcсии в этих условиях как никогда нужна мудрость во внешней политике. Произошло обратное — тот кризис внешнеполитического мышления, который нарастал в СССР, сменился хаосом этого мышления в ельцинской России. Особенно при министре иностранных дел А.Козыреве, который за 5 лет смог разбазарить буквально все завоевания русской и советской дипломатии. Война в Югославии — печальный итог политики М.Горбачева—Б.Ельцина: развал международной и европейской системы безопасности, возврат к использованию военной силы в качестве внешнеполитического инструмента, внешнеполитическая изоляция России, ее бессилие в международных делах. Таков итог бесславной политики, когда, не проиграв войны, Россия оказалась в положении государства, которому извне фактически диктуют условия его внутреннего жизнеустройства.

В глубине духовной действительности давно уже началась мировая война, мировая вражда, ненависть и взаимоистребление. И та война, которая началась в конце июля 1914 года, есть лишь материальный знак совершающейся в глубине духовной войны и тяжелого духовного недуга человечества. В этом духовном недуге и духовной войне есть круговая порука всех, и никто не в силах отклонить от себя последствия внутреннего зла, внутреннего убийства, в котором все мы жили. Война не создала зла, она лишь выявила зло. Все современное человечество жило ненавистью и враждой.

Движением “Духовное наследие” за 90-е годы было издано несколько крупных работ по проблемам внешней политики. В том числе и специально посвященных концепции национальной безопасности России*. Это в немалой степени стимулировало дискуссию по этим вопросам. Мне не хотелось бы излагать содержание этих книг, я постараюсь здесь взглянуть на проблемы национальной безопасности под углом зрения поиска Русского пути, особенностей современной русской цивилизации. Тех же, кто заинтересуется этой темой, отсылаю к нашим специальным работам, тем более что они и сегодня сохранили свою злободневность — будь то тема расширения НАТО, или безответственные действия по ослаблению безопасности СССР и России. Могу добавить и от себя лично: я и сегодня готов подписаться под своими работами не только начала 90-х, но и конца 80-х годов. СССР и Россия не испытали бы столько потрясений, если бы в свое время (точнее, в 80-е годы) в ЦК КПСС и ряде академических институтов не возобладала точка зрения, согласно которой “общечеловеческие интересы” напрочь отвергают саму постановку вопроса о национальной безопасности. Однако та борьба, проигранная мною и моими друзьями, не оказалась бесполезной: политическая элита новой России, ее национально ориентированная часть, должна была на собственном опыте убедиться в том, в чем убедилась партийно-интернациональная элита СССР в 1941 г., а до этого прекрасно знала элита Российской империи — Россия—континент всегда будет вынуждена отстаивать перед остальной Европой свое право на суверенное и самобытное развитие.

Ну какое государство позволило бы, чтобы так издевались над его гражданами в этих карликовых омерзительных государствах?
С.Говорухин,
депутат Госдумы

По сути, в тех дебатах продолжился старый российский спор. Более 100 лет назад Н.Я.Данилевский писал: “Итак, при нашей уступке, что Россия если не прирожденная, то усыновленная Европа, мы приходим к тому заключению, что она — не только гигантски лишний, громадный исторический плеоназм, но даже положительное, весьма трудно преодолимое препятствие к развитию и распространению настоящей общечеловеческой, то есть европейской, или германо-романской, цивилизации. Этого взгляда, собственно, и держится Европа относительно России. Этот взгляд, выраженный здесь только в несколько резкой форме, в сущности, очень распространен и между корифеями нашего общественного мнения и их просвещенными последователями. С такой точки зрения становиться понятным (и не только понятным, а в некотором смысле законным и, пожалуй, благородным) сочувствие и стремление ко всему, что клонится к ослаблению русского начала по окраинам России, — к обособлению (даже насильственному) разных краев, в которых, кроме русского, существуют какие бы то ни было инородческие элементы, — к покровительству, к усилению (даже искусственному) этих элементов и к доставлению им привилегированного положения в ущерб русскому. Если Русь, в смысле самобытного славянского государства, есть препятствие делу европеизма и гуманитарности, и если нельзя притом, к сожалению, обратить ее в tabula rasa для скорейшего развития на ее месте истинной европейской культуры pur sang, то что же остается делать, как не ослаблять то народное начало, которое дает силу и крепость этому общественному и политическому организму? Это жертва на священный алтарь Европы и человечества...”

Сейчас стратегия национальной безопасности России зависит от настроения и насморка у Президента, который выступает принципиальным противником любой стратегии или концепции потому, что не понимает существа вопроса и не хочет себя ничем ограничивать. А нынешняя Конституция дает ему право на реализацию любой внешней политикой — вне какого бы то ни было контроля со стороны общества. Эта непоследовательность стала особенно заметной в ходе югославского конфликта весны—лета 1999 г. Даже Б.Березовский был вынужден сказать, что «у России нет четкой внешней политики». Понятно, что есть профессиональный МИД, который якобы может компенсировать отсутствие профессионализма и другие “слабости” Президента. Но лишь в той мере, в какой его глава возьмет на себя смелость это сделать. А если не возьмет? А если возьмет, но поплатится головой?

В действительности внешняя политика по самой сути должна быть общенациональной. Более того, она не может идти в разрез с ходом мировых процессов. Чтобы выстроить эффективную внешнюю и оборонную политику современной России, необходимо, во-первых, соотнести ее с новыми международными реалиями, которые сложились после развала (разгрома) СССР и международной системы социализма. Во-вторых, осознать ограниченность ресурсов, которые может использовать Россия в своей внешнеполитической деятельности, в особенности в соотношении с США, Западной Европой, Японией, Китаем и другими ведущими странами. Это должна быть качественно новая внешняя и оборонная политика, ибо международные условия для ее осуществления качественно отличаются от тех, которые сохранялись еще в 80-е годы. И, что важно, более того, обязательно, — это достаточно высокая степень согласия, общенационального понимания внешнеполитической стратегии. Эти качественно новые условия формируются под влиянием двух основных тенденций в современном мире.

Первая тенденция — глобализация мировых хозяйственных, политических, научно-технических, культурных и иных связей. Ее начало можно отнести к послевоенным десятилетиям. Еще в 1942—1943 гг. великий русский ученый В.И. Вернадский дал ей научное толкование как процесса создания ноосферы. Этот объективный процесс особенно усилился в связи с наступлением нового этапа научно-технической революции — информационного, — резко усилившего взаимопроникновение через создание принципиально новых информационных систем.
Эта тенденция стремительно реализуется в форме быстрого роста объема и сложности международного сотрудничества, влияния на отдельные страны и регионы международных институтов — политических, экономических, культурных, — а также создания наднациональных органов. Наглядно это видно, например, в целой серии мероприятий, которые привели в 1975 г. к созданию СБСЕ. Этому процессу не помешало ни разделение мира в то время на НАТО и ОВД, ЕЭС и СЭВ, существование различных режимов и т.д.
Научно-техническая революция 80-х и 90-х годов в области информатики и связи радикально усилила эту тенденцию, проявив одновременно и ее крайне негативные последствия. Суть этих негативных последствий заключается в том, что достижения НТР используются ведущими государствами в эгоистических политических целях. Информационная война НАТО против Югославии — один из примеров использования НАТО и США своего технологического лидерства в военных целях. В целом же эта тенденция глобализации международно-хозяйственных и культурных связей объективно позитивная. За ней — будущий этап развития человеческой цивилизации на принципиально новой гуманистической основе, если эта тенденция не будет монополизирована несколькими государствами в узконациональных интересах. Противодействие этим негативным последствиям возможно, но только если технологический монополизм Запада встретит серьезного конкурента в научно-технической области со стороны других государств, прежде всего России.

— Я критически отношусь к западной политике. Я полагаю, что многие советы Запада были глупыми, а кредиты порой предназначались для оказания помощи самим западным инвесторам. Многие западные советники приезжали в Россию для того, чтобы самим обогатиться. И они сотрудничали, может быть, с десятками русских, наживших для себя лично миллиарды долларов.

Вторая тенденция противоположна первой. В рамках глобализации неожиданно для многих политиков и ученых обозначилась и усилилась по сути эгоистическая, разъединяющая тенденция — к столкновению культур и даже к войне цивилизаций. Так, по сути предпринимается попытка силовыми методами решить вопрос о существовании целой цивилизации — православной славянской. Повторюсь, эта тенденция отнюдь не новая.
В скрытой форме такое противостояние существует в Европе уже многие столетия. Известны слова классика о том, что решающее влияние на формирование Европы имели две империи — Карла Великого и Киевской Руси. Но это были не только две крупнейшие политические силы. Они отличались между собой и конфессиональной принадлежностью, и культурными основами — взглядами на мир и на человека. По сути дела, история последнего тысячелетия Западной Европы — это история попыток ее экспансии на Восток, которая неоднократно останавливалась ценой крови православных славян.
Не впадая в “патриотическую” истерику, приходится констатировать, что сегодня над православным славянским миром нависла самая страшная угроза за всю его историю: политическая, культурная и духовная ассимиляция Западом, его индустриально-технической цивилизацией, экономикой меркантилизма, ценностями, свойственными чужой цивилизации. Речь не идет о взаимодействии двух культур, двух ветвей европейской цивилизации, к которому всегда стремилась Россия. Речь идет об уничтожении одной из этих двух ветвей — православной славянской.

Не столь остро, как на Западе, но потенциальная угроза растет и на Востоке и Юге России. В отечественной литературе мало говорится о том, что из себя будут представлять уже в ближайшем будущем наши восточные и южные соседи. В одной из работ, например, признается, что распад СССР, а также политические, экономические и демографические изменения в южных и восточных сопредельных странах все более усиливают внешнеполитическую опасность малонаселенности Сибири. Демографический взрыв в Китае и в Южно-Центральной Азии за несколько десятилетий резко изменил и продолжает изменять соотношение демографических масс вдоль всей южной границы России, которая еще недавно была по преимуществу южной границей СССР.
Одновременно быстро растет и военно-экономический потенциал южных и восточных соседей России. Особенно показательно положение в районах, примыкающих к российско-китайской границе на Дальнем Востоке (табл. 3.1)

Таким образом, ослабленная перестройкой и реформой Россия оказалась отнюдь не в идеальном “общечеловеческом доме”, а в окружении серьезных возможных противников. Эту потенциальную угрозу нации идеалисты-реформаторы не только не видят, но и не хотят признавать даже сейчас, после нападения НАТО на Югославию, а подконтрольные все еще им (или даже не им?) либеральные СМИ повторяют все те же горбачевско-козыревские штампы.
Как всегда, появляется и другая крайность. Вдруг некоторые наши политологи и политики “открыли” новую науку — геополитику. И слишком ею увлеклись, рассматривая весь мир и происходящие в нем процессы через эту призму (иногда еще и географии). Как правило, это происходит каждый раз, когда всерьез прежде не занимались этой «новой» проблемой, которая была «модной» еще в 70-е годы. Преувеличивая значение геополитических факторов в ущерб политическим, экономическим, культурным, информационным и т.д. — они представляют в общем-то прежнюю картинку мира, создавая все новые и новые «полюса», «центры силы» и т.п. По сути же дела эти игры, модные в американской политологии еще в 60-е и 70-е годы, а в советской — чуть позже, приводят к искаженному, далекому от реальности миропониманию действительности и крайне мало дают реальных практических выходов.

Многие практикующие политики и ученые сегодня увлеклись чрезмерной игрой в геополитику и “цивилизационные” подходы. Кто-то в поисках новых концепций, кто-то, из “высоколобых”, ради самого процесса игры в термины. Иногда эта игра заводит их так далеко, что граничит с шизофренией. Вспоминаю, как впервые встретился на международной конференции с А. Дугиным. Признаюсь, что никогда до этого его не слышал и не читал (статьи и книги этого автора, на мой взгляд, написаны им для себя, во имя свободной игры ума, не имеют никакой политической ценности, кроме одной — противопоставления либерализму). Весь его 30-минутный доклад изобиловал множеством заумных терминов, ссылок, понятий — зачастую ненужных и незначимых. Итог: процентов 70 даже знающих русский язык так и не поняли, что же он хотел сказать. В переводе — вообще не понял никто. Я слушал внимательно, поэтому понял: Россия не Запад. Геополитика как термин применительно к Западу не применяется потому, что там есть только прозападное понимание этого тезиса. Можно было бы сказать короче, яснее и не морочить людям голову, без всяких ссылок на Трубецких и Тойнби.
Через несколько дней в какой-то из газет вычитал о том, как Дугин трактует свою поездку. Это был, оказывается, чуть ли не визит в логово врага, который (Дж. Сорос) вынужден-де считаться с таким русским мыслителем. Попутно было отмечено, что “все остальные либералы из России” были достаточно государственнически настроены. Даже процитировал В. Третьякова. Каким образом я, да и торгпред тоже, попали в число либералов, трудно сказать. Ясно одно: все, кто не традиционалисты — либералы разных оттенков. Это уже очередной загиб. Наверное, от любви к наукообразию...

Нам же сегодня нужны не абстрактные рассуждения, а сугубо прикладная мировоззренческая картина, практические рекомендации. Причем конкретные и профессиональные.
Чем полнее и точнее мы осознаем суть сложившихся новых реалий, чем яснее сами себе ответим на вопрос, в каком мире мы сегодня живем, тем точнее и эффективнее будет наша политика безопасности.

Я говорю президенту России: «Ты мой старший брат!» —
он этого очень боится.
А.Лукашенко

Конечно, не следует воспринимать нынешнюю обстановку как нечто неизменное. Совсем наоборот, мы не должны исходить из абсолютной предопределенности международных процессов, из неспособности России внести в них существенные коррективы. «География» и «геология» политики исключают важнейшие ресурсы — духовные и культурные — нации. Все зависит в конечном счете от воли народа России. Важно помнить слова В.О.Ключевского о роли Сергия Радонежского: “При имени Преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверждает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной”. Так что все зависит от того, насколько быстро у нас пойдут процессы роста национального самосознания и национального экономического выздоровления.

Предыдущая

Оглавление

Следующая