Общество готовит преступление, преступник совершает его.
Г.Бакл

Смешно и бесполезно обучать закоренелого олигарха основам земной коммунистической этики.
И.Ефремов

Главная российская беда — ослабление государства и его институтов — стала первопричиной нового явления нашей жизни, которое закрепилось в общественном сознании как глубокая криминализация общества. Причем криминализируются все области общественной жизни, а отнюдь не только экономика. Криминализируется политика, культура, даже личные отношения. Всплеск этот стал возможным благодаря тому, что сама власть не только не боролась с этим злом, “списывая” свои грехи на “становление капитализма в России”.

Еще в феврале 1993 г. для участников Совещания по борьбе с организованной преступностью, состоявшегося под председательством Президента Б.Ельцина в Кремле, группой наших экспертов был подготовлен специальный доклад “Преступность — угроза России”. В этом докладе рост преступности в России рассматривался в качестве важнейшей угрозы национальной безопасности. Там же делался вывод о том, что усиление преступного мира было спровоцировано и фактически поощрялось самой властью, ее политикой. Совещание, на котором присутствовало более 1000 руководителей спецслужб и министерств России, закончилось ничем. Уже через две недели страна была вновь охвачена политической борьбой между Верховным Советом и Президентом, и было не до борьбы с преступностью. Любую попытку перенести эту проблему в политическую плоскость пресекали из Аппарата Президента и “реформаторского” правительства — боялись, что обнаружится откровенное разворовывание страны.

Созданную по Указу Президента Межведомственную комиссию по борьбе с преступностью сначала использовал в политических целях ее руководитель, вице-президент А.Руцкой, заявивший, что у него имеется 12 чемоданов компрометирующих материалов на членов тогдашнего Правительства. Затем, после замены Руцкого на этом посту адвокатом А.Макаровым, эта же комиссия стала раскручивать детективную историю о “трастовом договоре”, лопнувшую уже через несколько месяцев. Напомню, что накануне октябрьских событий 1993 г. именно обвинения “комиссии Макарова” легли в основу противозаконного отстранения вице-президента от остатков реальной власти.

Таким образом правящая элита использовала “борьбу с преступностью” как средство политической борьбы со своими конкурентами, а отнюдь не по ее прямому назначению. А раз так, то и силовые министерства превратились в инструмент политической борьбы. Вначале Президентом и его сторонниками против своих бывших союзников по Верховному Совету, а затем во взаимной борьбе разных клик. “Война компроматов” стала важным явлением в истории современной России, каждый раз удивляя нас своими беспрецедентными проявлениями. Всплеск этой войны зимой 1999 г. стал очередным эпизодом.

Соответственно, такая политическая линия не могла не привести к тому, что сами спецслужбы становились ориентированными на тех или иных политиков и подверглись разложению изнутри. Сложилась уникальная ситуация, когда внутри силовых министерств стали формироваться противодействующие друг другу группировки, использующие не только методы интриг и политической борьбы, но и свои профессиональные методы. Пример с предпринимавшимися якобы попытками “убийства Б.Березовского” сотрудниками ФСБ — лишь один из известных. За большей частью акций по дискредитации политиков стояли те же службы.

Я до сих пор горжусь той работой. Совещание было назначено за 12 дней, и мы предложили Руцкому, чей аппарат отвечал за подготовку, сделать доклад самостоятельно, не затребовав материалы соответствующих министерств, — времени на это просто не было. Он согласился на подготовку двух докладов параллельно. Как я и предполагал, через 10 дней из министерств пришла сплошная ерунда, отписки. Но у нас уже был доклад, и мы его размножили. Более того, издали отдельным приложением к журналу “Обозреватель” под названием “Преступность — угроза России” тиражом в несколько тысяч экземпляров. Даже Б.Ельцин удивился его качеству и оперативности. Естественно, что вскоре доклад и его рекомендации поспешили “забыть”, хотя отклик в общественном сознании и СМИ он нашел неплохой.

После ряда побед на выборах (наиболее скандальной — Климентьева в Нижнем Новгороде), стало очевидно, что криминализация политической элиты, начавшаяся в конце 80-х годов, приобрела формы публичной заявки “братвы” на власть, заявки, невиданной прежде в развитых странах мира. Политическая действительность до 17 августа 1998 г. — это скатывание к безраздельной власти финансовой олигархии. Точнее — финансово-информационной олигархии. Это стало очевидно уже в 1996 г., во время выборов Президента, когда олигархи, договорившись, смогли аккумулировать все финансовые и информационные ресурсы для достижения победы своего кандидата. Позднее, после передела сфер влияния, основная борьба за реальную политическую власть стала вестись уже не между олигархами и оппозицией, а между олигархами и Властью, а также между самими олигархами. Именно в этом суть “конфликта” Березовского и Чубайса осенью 1997 г., когда спор шел о том, кому управлять государством: группе олигархов, либо власти с участием олигархов. Ситуация резко изменилась после 17 августа 1998 г., когда ослабевшие олигархи вынужденно уступили свою власть бюрократии, связанной с финансовой и исполнительной властью.

Поэтому, когда мы говорим сегодня о реальной политике и борьбе за власть, необходимо иметь в виду, что реальный спор за власть ведется либо исключительно между полуолигархами (финансово-информационными группами), с одной стороны, и между Властью и теми же олигархами, — с другой. На практике, конечно, нет жесткой границы между финансово-информационными группами и Властью — достаточно вспомнить работу в Правительстве и в администрации Березовского, но будучи даже “откомандированными” в исполнительную власть, олигархи используют свое пребывание в ней для укрепления политического, финансового и информационного влияния своих групп, для “решения вопросов”, иногда частных, — не более того. По оценке берлинского экспертного агентства, Россия по уровню коррупции в группировке «самые грязные страны» занимает 4-е место. Ее балл 2,27 (табл. 2.2).

Примечание. Оценка проведена берлинским экспертным агенством "Транспаренси Интернешнл Груп" по десятибальной шкале: чем меньше балл, тем выше уровень коррупции.

Финансовый кризис 17 августа 1998 г. резко ослабил возможности некоторых руководителей ФПГ влиять на политику государства. Одновременно этот же кризис усилил возможности теневого капитала, прежде всего криминального, а также и его желание добиться власти. Это проявилось уже осенью, в ходе выборов законодательного собрания Санкт-Петербурга, когда криминалитет открыто заявил о своих претензиях, а остатки приличия были забыты (двойники и даже тройники кандидатов, подкуп, запугивание, наконец, убийство Г. Старовойтовой).

3 июля 1998 г. убили Л.Рохлина. Утром на заседании палаты с экстренным заявлением выступил В.Илюхин. Реакция представителя президента Котенкова была немедленная — нервно-резкая. Было ясно, что власть опасалась, что это убийство “впишется” в канву разговоров о силовых действиях Президента против оппозиции. Администрация явно нервничала, по всему было видно, что она была в растерянности. Ближайшие люди из окружения С.Кириенко рассказывали мне накануне в неформальной обстановке, как В.Юмашев и Татьяна Борисовна ездят и подолгу сидят у Премьера, “советуются”. Примечательно, что еще за месяц до этого ездил в Кремль Кириенко. Бегство С.Шахрая “с корабля” добавило неуверенности.

Смерть Льва Яковлевича меня потрясла. Я сразу категорически не поверил в “бытовую” версию, так и сказал корреспондентам. Во-первых, трудно поверить, что жена Тамара, которую я знал, выстрелит в мужа, даже в состоянии аффекта. Да и уметь надо! Пистолет ПСМ требует навыка. Во-вторых, странно, что охранник не слышал выстрела, прозвучавшего в здании. Но главное — Лев незадолго до этого приезжал ко мне в Исполком “посоветоваться”. Мы с ним долго говорили о будущем. Настроен он был уверенно, решительно и радикально. Напоследок сказал мне, чтобы я не верил “в случае чего” в “несчастные случаи” — он себя сам не погубит. В тот день, в пятницу, однако, многие были склонны довериться “бытовой” версии. Кто-то вспоминал, что Тамара звонила ночью дежурному в Комитет по обороне и “пьяная требовала путевку”. Кто-то сказал еще что-то. Через день дочь дала интервью НТВ и заявила, что мать “все взяла на себя” из страха за детей.

Сейчас, размышляя о судьбе Льва, вспоминаю первый наш с ним серьезный разговор. Он тогда был еще членом НДР. Это было в Испании, на встрече членов Госдумы и Конгресса США в 1997 г. Мы пошли прогуляться по набережной Барселоны. Жены шли рядом и болтали о своем. Лев был очень откровенен и сам мне рассказал, что голосовал на президентских выборах за Г.А.Зюганова. Более того, вынашивал идею силового свержения режима. Готов был все сделать сам. Предлагал Г.А.Зюганову, но тот “от разговора ушел”.

Думаю, что от этой идеи он не отказался. Более того, уверен, что именно ее реализацией он и занимался накануне своей смерти. Об этом, видимо, знали и другие. Мог ли он реализовать свой план? Думаю, что да. У него, по моей информации, было немало надежных боевых командиров. Мне он говорил, что во всех крупных частях у него есть сторонники, готовые к решительным действиям.

Какой он был? Очень открытый и смелый. Не находил нужным формулировать в политике свои мысли иначе, чем его учили в армии. Очень точно его охарактеризовал мне обозреватель газеты “Сегодня”: “Это был последний советский офицер, боевой офицер, который оказался не нужен этим м... из Генштаба”. Хотел что-то добавить еще, но здесь к нам уже подошли. (Мы были в тот день на приеме в американском посольстве, перед нами все время маячила спина попа-расстриги Г.Якунина.) В понедельник я написал заявление, в котором версию “бытовухи” категорически отверг.

Печальное известие о трагической смерти депутата Государственной Думы, Председателя Всероссийского движения поддержки армии, военнослужащих, военной науки и оборонной промышленности, генерала Льва Яковлевича РОХЛИНА потрясло всю патриотически настроенную общественность России.

Многочисленные заявления лиц, в той или иной мере причастных к следствию о бытовой подоплеке драмы на подмосковной даче Л.Я.Рохлина, дружный хор почти всех центральных средств массовой информации, смакующих в подробностях болезнь сына, семейные отношения, приступы депрессии у жены Л.Я.Рохлина, и даже ее “признание”, — все это настораживает и дает основание рассмотреть вопрос об убийстве Льва Яковлевича Рохлина как о ПОЛИТИЧЕСКОМ убийстве.

Для меня лично здесь нет сомнений. Мы были хорошими друзьями и накануне трагедии в разговоре, когда Лев Яковлевич приезжал к нам в Исполком, он сказал мне: “...Если ты услышишь, что я застрелился, — не верь. Я чувствую, — за мной идет охота”.

Горе, которое постигло семью и близких Льва Яковлевича Рохлина, разделяет вся патриотическая оппозиция. Я надеюсь, что этот горький урок не только упрочит ее ряды, но и откроет глаза тысячам российских граждан на подлинную, трагическую ситуацию в стране. Может быть, теперь они поймут, что выстрелы по Верховному Совету РФ и выстрел в генерала Льва Яковлевича Рохлина в ряду многочисленных заказных политических убийств — это выстрелы в каждого из нас. Это война против национального самосознания.

Председатель Центрального Совета ВОПД “Духовное наследие”, депутат Госдумы РФ

А.И.Подберезкин

Когда сегодня ежедневно показываются массовые преступления, обманы, ложь, поражает вместе с тем, что нет геометрического роста преступности, что, существуя в антиобщественных, антигуманных условиях, наше общество до сих пор еще не стало полностью само антигуманным и преступным.

Примечание. Общий оборот мафиозных групп, действующих в европе, достигает 351 млрд. долл. в год или 4,2% ВВП всех европейских стран, вместе взятых.

Может показаться странным, даже удивительным, но за прошедшие 10 лет коренной ломки общественно-экономических устоев общества, проявлений гражданской войны пока что не было. Не было и сколько-нибудь массовых радикальных акций протеста, для которых, казалось, имелись все основания. А ведь именно политический радикализм зачастую стирает грань между криминалитетом и властью в кратчайшие сроки. История многих государств — от США и Великобритании до Германии 20—30-х гг. и России начала ХХ века — подтверждает это.

В сегодняшней России мы вплотную подошли к этой границе, кое-где даже перешли ее. Но в массовом порядке, имеющем решающее политическое значение, мы все-таки стоим у грани, а не за гранью. Необходимо понимать при этом, что “переход за грань” возможен при взаимном движении навстречу власти и криминалитета. “Рывок во власть” криминалитета опасен, но не является фатальным, если власть, государство этому противодействует. И наоборот, криминализация власти, рост ее коррумпированности свидетельствует о ее пороках, начавшемся перерождением, но отнюдь не о свершившейся замене ее криминалом.

Радикалом кажется, что они строят в России что-то вроде Швеции — построят опять Колыму.
Л.Шебаршин

Почему же до сих пор в масштабах общества эта грань не перейдена? Мне кажется, что сдерживающими механизмами, препятствующими переходу общества к тотальному криминальному правлению, остаются наши русские и отчасти советские традиционные ценности, прежде всего, нравственные. Ведь когда правящая элита пошла курсом вседозволенности, когда не только косвенно, но и впрямую пропагандировались аморальные нормы поведения, когда лозунг “обогащайтесь” (причем имелось в виду — любым способом!) стал господствующим, только личные нравственные позиции отдельного гражданина, его личная позиция удерживала значительные слои русского общества от таких норм поведения. Люди в эти годы не раз стояли перед нравственным выбором: убить или не убить, предать или не предать, обмануть или не обмануть. И в целом, в своей массе русское общество не приняло навязываемых ему норм и ценностей. В целом, даже согрешая, русское общество не отказалось от своих нравственных основ.

26 февраля 1999 г. меня пригласили на заседание Военного Совета ВВ МВД. На заседании присутствовало 350—400 человек, преимущественно руководство ВВ и округов, — от полковника до генерал-полковника. Процедура простая, очень рабочая: выступает представитель округа ВВ (Московского, Северо-Кавказского, Северо-Западного и т.д.), командующий, либо его заместитель. Как правило, с места ему задаются вопросы. Так же организованы и выступления. Проблемы общие: недофинансирование, тяжелое общее социально-экономическое положение, особенно в войсках, расположенных в “горячих точках”. Особо стоит кадровая проблема. В деталях она выглядит так:

Во-первых, слабый призыв. В округа попадают и наркоманы (в С-3 округе, например, через медкомиссию прошли незамеченными более 100 наркоманов только за один призыв). Много призывников с преступным прошлым. Нередко из школ во ВВ приходят уже сформировавшиеся бандиты.

Во-вторых, проблемы в самих войсках. Уровень преступности растет. В целом до 60% солдат больны различными грибковыми заболеваниями и педикулезом, до 30% — более серьезными заболеваниями.

В-третьих, сильнейшие неблагоприятные социально-экономические факторы сказываются на офицерском корпусе. Так, только в Московском округе ВВ командующим за 1998 г. было уволено около 170 офицеров и прапорщиков. Из 69 командиров полков в округе 3 уволены за грубые нарушения.

Командующий округом А.Г. Баскаев жестко проводит кадровую линию. Ему попеняли замы главкома, но он “отбился”, сказав, что “лентяям и пьяницам в ВВ делать нечего”. Похоже, что человек привык решать проблемы округа сам, не особенно рассчитывая на помощь главка. Вообще-то видно было, что по меньшей мере ВВ держатся. Не боятся говорить правду (таких разговоров прежде я не слышал), спорят. Видно, что тяжело, но службой своей дорожат. Призыв командующего был прост: мы у последней черты, но рассчитывать нужно на себя. Просьба к нам — нужна в армии интеллигенция.

Следует особо остановиться на том, о чем уже говорилось выше. Какие бы трудности за 10 лет ни испытало наше общество, гражданской войны не произошло. А это требует своего объяснения потому, что, проецируя наш опыт на другие страны, неизбежно приходишь к выводу, что там, “за бугром” это неизбежно случилось бы. Происходило это не благодаря правящей элите, а вопреки ей. Можно лишь согласиться с С.Кара-Мурзой, который говорит следующее: “Есть ли надежные симптомы того, что “новые русские” практически готовятся к гражданской войне как вероятному сценарию? По крайней мере, один важнейший симптом есть: в течение уже почти десяти лет в культуре этого возникающего класса изживается запрет на убийство ближнего. Это вовсе не обязательно делается сознательно (хотя и такие подозрения имеют основание), важно, что это делается. Всю эту программу можно назвать сменой господствующей в обществе антропологической модели, то есть представлений о человеке.

В целом можно сделать такой вывод: в течение уже почти десяти лет ведется интенсивная кампания по внедрению в сознание господствующих социальных групп таких представлений о человеке, которые бы снимали запреты на убийство ближнего. Однако в массе народа до настоящего времени действует эффективный и стихийный «гасящий» механизм. Как долго будет еще достаточной эффективность этого механизма — неизвестно. Опасность возникновения ответного расизма пострадавших от реформ людей против «новых русских» весьма велика.

Перед идеологами встала трудная задача: убедить, что “человек человеку — волк”, что “ворон ворону глаз выклюет”. Нужно было разрушить все узы солидарности, приучившие нас считать друг друга братьями”.

Но ведь эта задача решена так и не была. Думаю, что и не решится сейчас, потому что наше общество прошло свою низшую нравственную точку, когда патриотизм, православие, традиционные ценности не только охаивались, но и изживались государственными методами и средствами. Сейчас уже не только не модно, но и опасно стало игнорировать национальные исторические и культурно-духовные особенности, такие действия встречают резкую реакцию со стороны общественности. Это, на мой взгляд, стало одним из решающих обстоятельств, объясняющих, почему “третья сила” не пришла полностью к власти в нашей стране.

Сказанное позволяет сделать вывод, что “третья сила” в действительности сложилась. И не просто сложилась, но реально почти пришла к власти в стране, сохранив кое-какие ее остатки для Президента, Федерального Собрания и других институтов государства. Надо сказать, что уже сегодня прообраз такой возможной в будущем системы создан. Общество и власть структурированы, в том числе и через мафиозные группировки. Власть стратифицируется по мафиозно-корпоративному принципу. Вот показательный пример: только за один день, 24 сентября 1998 г., по официальным данным, в Москве произошло 3 ДТП, в которых виновниками было 3 пьяных милиционера. Эти трое пьяных и очень молодых сотрудников милиции управляли личными автомобилями “Мерседес” и “БМВ-520”. И ведь никто не удивился, откуда у 20-летнего сержанта милиции “Мерседес”! За этим видна тенденция. Наиболее ясно ее сформулировал в разговоре со мной тогдашний министр МВД С.Степашин: “Если милицию сделать нищей, то превратить ее в оргпреступную структуру можно за несколько дней”. Проиллюстрируем криминализацию России следующими данными (табл. 2.4):

В октябре 1998 г. по инициативе депутата Госдумы от “ДН” А.В.Коровникова была создана межфракционная депутатская группа “Правопорядок”, целью которой стало содействие и сотрудничество с правоохранительными органами, в особенности МВД. Мы активно включились в работу, наша ежегодная конференция приняла обращение в поддержку спецслужб, по которому состоялось специальное поручение Правительства министерствам и ведомствам, проводились вечера, другие акции. Наметилась смена психологического климата в обществе по отношению к преступности. Впервые по представлению МВД был лишен депутатской неприкосновенности депутат Госдумы и т.п. Наша многолетняя повседневная работа, которая вызывала до этого осторожную симпатию у сотрудников спецслужб, вошла в унисон с общественными настроениями. Военно-патриотической теме стало уделяться больше внимания и в армии. Мы это почувствовали в “ДН” на себе: лежавшая огромная работа по военной истории русской армии (в 12 томах) заинтересовала Министерство обороны и министерство образования. Впервые за 10 лет!

Но весь этот поворот — медленный и все-таки пассивный — происходил на фоне продолжающейся деградации силовых структур. Приведу один из примеров, связанных с разработкой бюджета в январе 1999 г.

1. В состав проекта бюджета МВД России входят: — органы внутренних дел, внутренние войска, государственная противопожарная служба.
2. Ежегодно снижается доля расходов на содержание МВД России, % от ВВП:
   1997 г.-0,86; 1998 г.-0,68; 1999 г.-0,62 (план)
3. Из-за неудовлетворительного финансирования в 1998 г. на 1 января текущего года остались непогашенными долги личному составу:
   • по денежному содержанию — 0,7 млрд. руб. (месячная задолженность)
   • продпайкам — 1,4 млрд. руб. (6-месячная задолженность)

   Согласно Положению о службе в органах стоимость продпайка, если он не выдан в натуральной форме, входит в состав денежного довольствия и судом приравнивается к зарплате. Эту сумму все равно придется выплатить, а в проекте бюджета 1999 г. средств не предусмотрено. Социальные пособия и компенсации — 0,7 млрд. руб. (тоже взыскиваются по суду; в бюджете не предусмотрены). Итого долги личному составу 2,8 млрд. руб. Долги поставщикам за военное имущество, вооружение, технику, продовольствие, вещимущество и оказанные коммунально-бытовые услуги — 6,1 млрд. руб.

4. По нормам и табелям положенности недостает вооружения, специальной техники, средств связи, автомототранспорта на 26,3 млрд. руб. В проекте бюджета 1999 г. выделено всего лишь 1,1 млрд. руб. (4,0%) (см. табл. с. 179):

   Низкая техническая оснащенность (показатели в заключении Счетной палаты на проект бюджета) и прежде всего недостаточная защита личного состава является одной из причин ежегодной гибели 350—400 сотрудников органов и военнослужащих войск, выполняющих задачи по охране правопорядка и борьбе с преступностью.

5. По многим статьям бюджета недостает значительное количество средств против фактически сложившихся на протяжении ряда лет расходов.
6. Отсутствуют средства в сумме 190 млн. руб. на содержание пожарной охраны на особо важных объектах (Постановление Правительства Российской Федерации от 4 февраля 1994 г. № 77).

МВД России, учитывая напряженную финансово-экономическую ситуацию в стране, просит поддержать предложения Правительства по проекту бюджета министерства на 1999 г.:

Как видно из справки, каких-либо внутренних резервов и возможностей в МВД России нет, тем более, что система Управление исполнения наказаний с хозрасчетными предприятиями передана в Министерство юстиции России.

МВД России

В этой связи хочу напомнить, что количество преступных групп в России давно превысило все даже условно “нормальные” показатели. По оценке МВД РФ, например, в России выявлено более 12 тысяч организованных преступных групп. Общее количество преступлений возросло за 1998 г. на 5% и составило 2,3 млн. Значительная активизация работы органов внутренних дел, совершенствование структуры и криминального блока, изменение критериев оценки эффективности работы дали возможность добиться определенных результатов и переломить ситуацию. Число раскрытых преступлений по сравнению с прошлым годов увеличилось на 8%. В сфере экономики органами внутренних дел в 1998 г. пресечено 250 тыс. преступлений, ущерб от которых превысил 20 млрд. руб., при этом каждое пятое преступление было совершено в сфере финансово-кредитной деятельности. Пресечено около 6 тыс. фактов взяточничества.

Вместе с тем по-прежнему в структуре преступлений доминируют тяжкие и особо тяжкие их виды, удельный вес которых составил почти 60% (1,4 млн.).

Каждое второе из корыстных преступлений является посягательством на собственность. Более чем в половине регионов увеличилось количество квартирных краж. Возросло число разбойных нападений. На 10% возросло число вымогательств. Продолжает обостряться ситуация с незаконным оборотом наркотиков. Общее количество преступлений в этой сфере достигло 170 тыс.

Власть на местах не уклоняется от борьбы. У нее нет сил, чтобы убежать.
Л.Шебаршин

Очевидно, что ни у одной из преступных или олигархических групп сегодня нет возможности контролировать политическую систему и институты государства в целом. Но это объясняется отнюдь не силой государства, а пока что разобщенностью, борьбой между этими неформальными группами. Однако возникает вопрос: что будет, когда хотя бы часть этих групп объединится ради общей политической (экономической, финансовой) цели? Сможет ли государство сегодня противостоять такому объединению? На мой взгляд, уже нет. Оно может не устоять перед объединенными группами “третьей силы”. Сама эта сила неоднородна, две ее главные составляющие один публицист образно назвал “человекообразными” или “обезьяноподобными”. Первая категория — люди, ведущие внешне законопослушный образ жизни, но глухие к голосу совести. В них произошла атрофия нравственного чувства. Более страшная группа - “обезьяноподобные”. Это — представители преступного мира: в их среде есть своя особая нравственность, свой особый закон, закон сплоченной антисоциальной силы.

Не нужны России никакие аргументы. У нас один аргумент — на нары! Факты тоже не нужны. Когда я стану президентом, никаких фактов у нас тоже не будет.
В.Жириновский

Нынешняя правящая элита словно задалась целью максимально ускорить приход к власти преступных элементов, систематически выливая на оппонентов ушаты грязи. По сути, идет моральная подготовка к замене нынешней власти: криминалитету осталось просто смахнуть представителей власти, в том числе “законно избранного” Президента и оппозиционную Думу как надоевших никчемных людишек и поставить “на трон” своего пахана. Вот почему в этих крайне опасных для самого существования страны условиях представители всех политических сил — “демократов”, “коммунистов” и “патриотов” — просто обязаны прийти к согласию. Либо сохранение государства перед лицом внешней агрессии и внутренней криминальной угрозы, либо... на одном стадионе, за колючей проволокой будут сидеть все они. И большинство народа и пальцем не пошевельнет, чтобы этого не допустить.

Пока что “обезьяноподобные” не обладают, как “человекообразные”, большой долей политической власти и контроля над СМИ, но дело лишь во времени, ведь по сути и те, и другие — представители одной и той же “третьей силы”. Между этими группами, кстати, отнюдь не обязательно должен быть конфликт в борьбе за власть. Они могут прекрасно договориться, как они сейчас договариваются по частным вопросам, и поделить власть, ведь “обезьяноподобные” в принципе нуждаются не во власти, а в деньгах.

И я им сказал: даже если они доведут меня до могилы, то моя могила будет продолжать бороться с этим беспределом, с этой преступностью и с этой мафией.
В.Черепков, бывший мэр Владивостока

Оппозиции следует четко признать, что в интересах Нации и Государства необходимо в качестве главного противника обозначить “третью силу”, а не “партию власти”, что не только возможен, но и необходим компромисс с частью “партии власти” против “третьей силы”. Этот тезис был мною высказан на съезде “Духовного Наследия” летом 1998 г. Позже он нашел свое подтверждение в конкретных действиях, в том числе и в создании группы “Правопорядок”.

Интересно, что в январе 1999 г. на традиционных Рождественских чтениях, проводящихся МВД России и Московской Патриархией, впервые из уст высокопоставленного представителя исполнительной власти, зам. министра внутренних дел В.Федорова, прозвучала мысль о том, что “Правительство совершило поворот к реалиям современной жизни и традиционным ценностям, отказавшись от идеологизированной политики, проводившейся 10 лет”. Хотя В.Федоров и не сказал, от какой политики отказалось Правительство, в зале было ясно, что имеется в виду антигосударственная, неолиберальная политика так называемых демократов. Эта политика привела к тому, что в России преступность стала массовой: за 1998 г. совершено, согласно оценкам, 70 млн. преступлений, из которых зарегистрировано было только 3 млн. Одних убийств в том году было почти 50 тыс., т.е. в несколько раз больше, чем погибло за 10 лет советских военнослужащих в Афганистане. Это означает, что в стране идет самая настоящая война...

Призыв В.Федорова, который многократно звучал в его докладе, — сохранение традиционных духовных и нравственных ценностей России, сама тональность доклада абсолютно совпадала с направлением работы нашего Движения. В январе 1999 г. он по сути повторил основную мысль IV съезда о формировании в России общественно-криминальных группировок и групп, угрожающих самому существованию государства.

Я писал об опасности прихода к власти “третьей силы” в конце 1997 г., еще до того, как В.Семаго стал активно поддерживать на выборах Климентьева. Этот факт лишь подтвердил, что проблема действительно есть. В июне 1998 г. мне довелось выступать с докладом по этому вопросу на IV съезде “Духовного наследия”. Полагаю, что в качестве “необходимого отступления” этот доклад можно привести целиком, и да простит мне читатель некоторые повторы.

Трудно, почти невозможно в одном докладе дать полную характеристику современной политической ситуации в России. Остановлюсь поэтому на ее главных на сегодня политических аспектах. “За скобками” останутся иные мотивы, которые, я надеюсь, смогут развить мои коллеги в своих содокладах и выступлениях.

Россия вступает в новое тысячелетие. Ключевой вопрос: с какими результатами? На что она сможет рассчитывать в будущем мировом сообществе, где опережающими темпами развиваются США и их союзники. Там, где экономическая, финансовая и технологическая составляющие определяют “по факту” положение государства в мире? Где уровень науки, культуры и образования давно уже стал главным критерием могущества Государства?

Россия вступает в этот период без финансов, обремененная огромным внешним и внутренним долгом, с разваленной отсталой промышленностью, все увеличивающимся в пользу мировых лидеров технологическим отставанием. Россия стремительно теряет накопленный огромный научный, культурный и образовательный потенциал, остатки армии и флота. Она вступает в новый век с 2,5 млн. беспризорных, которые никогда не станут полноправными членами хотя бы потому, что не получат соответствующего образования. Можно, на мой взгляд, выделить три основных параметра, характеризующих нынешний кризис.

Во-первых, его суть заключается в том, что исчерпаны практически все ресурсы — политические, экономические, финансовые, а главное — духовные,— которые были накоплены в предыдущие годы, обеспечившие сохранение режима и бездарной политики последнего десятилетия.

Во-вторых, государство потеряло контроль над финансами, экономикой, налогами, банками, внутренней и внешней торговлей, преступностью, наконец, собственными территориями и чиновничеством. Его роль сведена к минимуму, почти незаметна. Но и это не все.

Сутью нынешнего, конкретного этапа системного кризиса является, в-третьих, очевидная дискредитация власти вообще, а исполнительной и Президента — в особенности. Власть лишилась не только политической и социальной поддержки, но и раздирается внутренними противоречиями, бесконечными интригами, компроматом, коррупцией.

Сразу же оговорюсь, что лично я этому отнюдь не радуюсь. Я просто сухо констатирую факт. Более того, я не хочу, чтобы критика Президента и Правительства стала центральным пунктом доклада. Об этом уже написано и сказано много, в том числе и нами — десятки и сотни книг, тысячи статей и радиопередач, телеинтервью, конференций. Все это позволяет мне говорить, что в критическом анализе деятельности нынешней Власти нами сделано очень много самой серьезной работы. Достаточно посмотреть на нашу выставку книг в фойе.

Можно много еще добавить к этому, но, как мне кажется, к счастью, мы уже отошли в общественном сознании от эйфории “перестройки”, “гласности”, “демократизации” и прочих пустых понятий, не несущих серьезной смысловой нагрузки. Мы смотрим на себя все более и более критически. К сожалению, критически на себя еще не смотрит власть, ослепленная своим самомнением. Но общественное сознание, в том числе даже сверхверные и супердемократические СМИ, повернулось к критическому осмыслению результатов “реформ”.

Хотелось бы верить, что в этом и заслуга членов Движения, которые с конца 80-х годов последовательно и мужественно критиковали Власть. Наступило время не просто критики, а непосредственного участия в политическом процессе.

И здесь мы столкнулись с неожиданным препятствием. В обществе вообще, в оппозиции, в частности, существуют два подхода, два отношения к современным реалиям, которые коренным образом отличаются не только в политической риторике, но и тактике поведения различных представителей оппозиции. Некоторые называют их “соглашательским” и “бескомпромиссным”. Иные — “прагматиками” и “идеалистами”. Но важно подчеркнуть, что это прежде всего все-таки отношение к реалиям, а не продуманная стратегия. Это позиция, часто, почти всегда, личная позиция политического деятеля, иногда даже целиком не осознанная.

На самом деле оба эти подхода имеют право на существование, более того, на сосуществование. Все зависит от того, какую цель вы преследуете. Если ваша главная цель — улучшение ситуации в России, то вы участвуете в политическом процессе. Если ваша цель — приход к власти партии (движения) — вы критикуете, добиваясь ухудшения положения в стране. На мой взгляд, сегодня важно понять, что простая смена власти не решает сама по себе проблем государства. С чем, допустим, придут к власти новые люди? Что им останется, какие проблемы им предстоит решить? — Эти ключевые вопросы нельзя оставить “на потом”. Опыт прихода к власти оппозиции за рубежом, да и наших собственных губернаторов, говорит о том, что только имея ясное представление что делать, можно выстраивать стратегию борьбы за власть, что проблемы, получив власть, сами по себе не решатся.

Я допускаю, повторяю, не только правомерность существования обоих подходов, но и даже их органическое единство: когда не получается один — осуществляется переход к другому. Нельзя исключить ни один из них, заведомо обедняя свое тактическое искусство. Вместе с тем я убежденный сторонник поиска компромисса со всеми государственниками до тех пор, пока остается для этого любая возможность. Объяснение этому весьма прагматическое: в нынешнем мире бороться легально, в т.ч. используя все правила демократической процедуры, намного перспективнее, чем уходить в нелегалы. Кроме этого, “ бескомпромиссная” борьба не бывает таковой в природе — она неизбежно в конечном счете заканчивается политическим компромиссом. Вспомним, хотя бы опыт АНК и ИРА.

Наконец, последнее, но, на мой взгляд, самое главное. В результате любой бескомпромиссной борьбы в лучшем случае страна несет невосполнимые потери, а в худшем — скатывается к хаосу гражданской войны. В этом плане я считаю, что необходимо использовать все до одной попытки избежать силового столкновения и только потом... исходя из этого подхода, такой позиции, делается анализ в докладе.

Оценивая политическую ситуацию в России сегодня можно коротко сказать, что системный кризис стремительно перерастает в хаос. Происходит стремительное разваливание политического режима и экономики последних лет. Среди великого множества проблем, стоящих перед ней, я бы выделил сегодня главную —

СОХРАНЕНИЕ ГОСУДАРСТВА, НАД КОТОРЫМ НАВИСЛА САМАЯ РЕАЛЬНАЯ ЗА ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ УГРОЗА. Прежде всего речь идет о хаосе в государственном управлении, разваливании остатков государственности.

Государству угрожает регионализация. Федеральный центр не способен по сути реализовывать свои функции. Власть растаскивается, “делегируется”, делится, разворовывается.

Кризис государственности, институтов государства отодвигает на второй план все остальные противоречия — социальные, экономические, финансовые и т.д. Агония — вот самое подходящее определение политики нынешней власти. Финансово-экономическая суть ее — банальное разворовывание национального богатства, неумелое использование имеющихся колоссальных ресурсов развития. Намерения нового правительства, к сожалению, пока что никак не подкрепляются положительными результатами. Страна стремительно теряет остатки управляемости.

В этом контексте ГЛАВНОЙ ЗАДАЧЕЙ Движения я вижу активизацию борьбы, именно борьбы за сохранение единого Государства, укрепление его институтов, противодействие сползанию к хаосу. Прежде всего речь идет о воссоздании нормального механизма государственного управления.

Смею предположить, что общество столкнулось с неожиданной ПОЛИТИЧЕСКОЙ УГРОЗОЙ — фактическим захватом власти в стране криминально-финансовыми группами. Если все останется по-прежнему, то выбирать в 1999 г., да и в 2000 г. придется не между “демократами” и “коммунистами”, а между различными группами “третьей силы”, как их метко назвал один публицист — “человекообразными” или “обезьяноподобными”.

Откровенно пренебрегая общественным мнением — и демократическим, и патриотическим — самодержавная власть вдруг обнаружила, что лишилась всякой поддержки общества. Обнаружила и испугалась, неумело обвиняя вся и всех в том, что они перестали быть ее опорой. Но испугалась поздно. Реальная власть уже вышла из-под царственного контроля: политическая действительность сегодня в России — это скатывание к безраздельной власти финансово-криминальной олигархии.

То, что это так, стало очевидным уже в 1996 г. во время выборов Президента, когда олигархи, договорившись, смогли аккумулировать все финансовые и информационные ресурсы для достижения победы одного кандидата. Позднее после определенного передела сфер влияния стало очевидно, что основная борьба за реальную политическую власть ведется уже не между олигархами и оппозицией, а между олигархами и Властью, а также между самими олигархами и криминальными группами. Именно в этом суть “конфликта” Березовского и Чубайса осенью 1997 г., когда спор шел о том, кому управлять государством: группе олигархов, либо власти с участием олигархов.

Убежден, что в этом противоречии и суть апрельского (1998) правительственного кризиса. По сути дела некоторые финансово-информационные группы через Президента свели счеты с Правительством (В.Черномырдиным) для того, чтобы вызвать и кризис парламентский. Итогом должны были бы стать досрочные выборы Госдумы, куда были бы избраны в большинстве представители региональных элит и финансовых групп. Уверен, что еще не окрепшим политическим партиям, да и всей идее гражданского общества, был бы нанесен сокрушительный удар. В пользу новой Думы могли бы и провести перераспределение властных полномочий между Президентом и Федеральным Собранием в пользу последнего. Таким образом, в результате ФПГ получили бы уже легитимную реальную власть в большой политике и смогли бы реально противостоять и Президенту, и Правительству.

Сущность нынешней Власти, ее подлинный характер должны подвергнуться РЕЗКОЙ и

КАТЕГОРИЧНОЙ критике, стать предметом ЯСНОГО АНАЛИЗА и разъяснительной работы. Либо мы построим гражданское общество, либо в результате олигархических разборок — авторитарный режим. Третьего не дано.

Сказанное выше позволяет сделать вывод о том, что “третья сила” в действительности сложилась. И не просто сложилась, но реально пришла к власти в стране, оставив ее остатки для Президента, Федерального Собрания и других институтов государства. В отличие от других цивилизованных государств, владельцы этих огромных финансовых ресурсов не просто влияют на формирование политического курса страны, но претендуют на прямое управление ею. Такого нет нигде в мире. И не может быть, если государство хочет себя защитить, а не стать просто инструментом в руках ФПГ и преступных кланов. Главная цель, таким образом, — защитить остатки Государства.

В этих целях необходима БЫСТРАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ СИЛ ГОСУДАРСТВЕННИКОВ, всех здоровых сил общества, осознающих угрозу гражданскому обществу.

“Человекообразные” по сути своей те же люди, финансисты и даже политики. Они могут быть высоколобыми интеллектуалами, докторами наук и академиками, но они напрочь лишены заинтересованности в нравственных нормах, они просто, по сути, не думают об этом. И их руководство Правительством, Государством и народом неизбежно ведет к простому превращению всего в сырье для их желудка. Государство ценно для них постольку, поскольку оно облегчает им условия для бизнеса, прежде всего обеспечивая политическую защиту и безопасность. Они уже научились и прекрасно понимают, что даже обладая высокопрофессиональными и мощными службами безопасности, в конфликте с Государством они бессильны, более того, чрезвычайно уязвимы. Достигнув определенного уровня (порядка 1 млрд. и более долл.), они сами становятся в зависимость от Государства и политической системы.

В этом смысле “человекообразные” сами попадают в заложники Государства, становятся перед выбором: либо интегрироваться во Власть и подмять под себя государственные институты, либо — при отсутствии гражданского общества, контролирующего крупный бизнес, но и предоставляющего ему политические гарантии — стать в очень высокую степень зависимости от политических и иных рисков. Поэтому во многом претензии олигархов на власть объективно вынуждены, объяснимы уродливыми результатами (политическими, финансовыми, административными и т.д.) реформ. И эта вынужденность оставляет надежду, что по мере продвижения к стабильному гражданскому обществу с сильными государственными институтами интерес олигархов к политической Власти будет ослабевать, трансформироваться из непосредственного в опосредованный.

Есть и другой вариант появления “третьей силы” (иногда ее не без оснований называют и “темной силой”), выросшей из маргиналов и люмпенов, а также мелких лавочников, “новых русских” и прочих представителей “деидеологизированной” части общества. Эту “третью силу” можно назвать “обезьяноподобной”, ибо она еще дальше, фактически насовсем уводит нас от идеалов гуманистического общества. И у нее в перспективе также есть сильный шанс в сегодняшней России, ибо эти “обезьяноподобные” будут бороться за власть с беспощадной жестокостью, без остатков каких-либо правил — у них другие нравственные принципы (если их так можно назвать) и свои правила, своя правда, — власть и деньги.

Эта “темная сила”, выросшая из самых грязных уголков человеческой души в последнее десятилетие, может действительно смести остатки политической культуры общества. Убийства политиков и журналистов вслед за убийствами банкиров становятся правилом. Но подлинной степени контроля и влияния этих сил общество еще не осознает. Огромные деньги еще в полной мере о себе не заявили, они лишь прицениваются, примеряются к Власти, готовятся к броску.

За последние годы теневые и преступные группировки накопили огромные деньги — по некоторым оценкам, всего вывезено более 300 млрд. долл. Только в Швейцарии и Франции хранится более чем по 40 млрд. долл., принадлежащих организованной преступности России. В нынешней России деньги и власть синонимы.

Попытаться манипулировать ею смогут многие — и на первых порах это даже покажется плодотворным, — но вот удержать ее под контролем, как показывает мировой опыт, не сможет никто. Иллюзии использовать “третью силу” против политических сил нарождающегося гражданского общества неизбежно закончатся приходом к власти авторитарного криминального режима.

Противодействие криминализации, возвращение подлинных ценностей обществу — важнейшее средство борьбы за сохранение Государства. Это относится не только к оппозиции, но и к исполнительной власти, всем ответственным политикам. Вот почему необходимо четко видеть и противодействовать любым попыткам криминалитета прорваться к политической власти.

Не признав приоритетность вышесказанного, а именно: угрозы хаоса и прихода к власти криминала, нельзя осознать особенности современного этапа политического развития России, подлинные мотивы, которые движут политиками и озвучиваются подконтрольными СМИ.

Не поняв этого, тем, кто сегодня находится в оппозиции, нельзя выбрать и тактику, практически соответствующую сегодняшнему моменту, оставшись догматическим слепцом в политической борьбе. Легко и привычно следовать классическим приемам социальной борьбы, апробированным и известным по литературе. Отход от привычных схем — требует мужества, особого мужества ученого и политика.

Принципиально важно сделать шаг в этом направлении всем политическим силам, всем партиям и движениям.

В этих конкретных исторических условиях приходится действовать всем политическим силам страны, в том числе и оппозиции. Именно они (эти конкретные условия), а не мифические, политологические и идеологические абстракции диктуют политическим силам стратегию и тактику поведения. В конечном счете от того, как адекватно и своевременно отреагирует на эти реалии та или иная партия, движение, лидер зависит не только их персональное политическое будущее, но — БУДУЩЕЕ ГОСУДАРСТВА И ВСЕЙ НАЦИИ.

В этом смысле вторая задача Движения — всемерное разъяснение и объяснение Нации первоочередной актуальности этой угрозы, ее ПРИОРИТЕТНОСТЬ по отношению к иным задачам. Полагаю, что ответственные политики должны ясно сказать, что на первом месте в их планах — Родина, сохранение России, а на последующих — интересы поддерживающих их классов и социальных групп, личные амбиции.

К сожалению, ведущие политические силы недооценивают реальность и масштабы угрозы. Соблазн разыграть стихию в своих интересах и против своего легального оппонента появился у многих: у компрадоров, например, чтобы задушить, как в 1993 г., оппозицию; у некоторой части оппозиции — чтобы с ее помощью прийти к власти. Но и в первом, и во втором случае будет беззастенчиво и безответственно использоваться набор любых средств и методов: от подкупа до террора, от прямого обмана до окончательного ограбления. И в конечном счете эта “темная ила” расправится со всеми, ибо в ее “кодексе чести” ни сильное государство, ни оппозиция, ни интересы Нации не предусмотрены: там только деньги и легко конвертируемая в деньги власть.

И надо сказать, что уже сегодня прообраз такой будущей системы создан. Общество и власть структурированы, в том числе и через мафиозные группировки. Так, А.Тилле выделяет в нашем обществе “территориальные мафии”, “национальные мафии”, “отраслевые мафии”, “милицейские мафии”, “военные мафии”, “правоохранительные мафии”, “черные (синие) мэры” и т.д. Все это говорит о том, что общество стремительно стратифицируется по мафиозно-корпоративному принципу.

Если же к этому добавить рост влияния финансово-промышленных групп на политику и повседневную жизнь граждан, то возникает обоснованное опасение: кто в действительности и в какой степени управляет Россией. Во всяком случае в народе давно уже нет сомнений, что во власти дебатируется один вопрос: что выгоднее — грабить Отечество или продать его оптом?

Складывание сил политиков в дееспособные (в организационно-политическом и финансовом отношении) структуры — единственное средство противодействия Гражданского общества. Единство подлинно демократических и патриотических сил, поддержка и привлечение на свою сторону национального капитала — условие создания Гражданского общества.

Каковы же наши перспективы? Очевидно, что ни у одной из преступных или олигархических групп сегодня нет монопольного права, абсолютной возможности контролировать политическую систему и институты государства. Но это объясняется отнюдь не силой государства, а пока что разобщенностью, борьбой между этими неформальными группами.

Однако возникает вопрос: что будет, когда хотя бы часть этих групп объединится ради общей политической (экономической, финансовой) цели? Сможет ли государство сегодня противостоять такому объединению? На мой взгляд, уже нет.

Между этими группами, кстати, отнюдь не обязательно должен быть конфликт в борьбе за власть. Они могут прекрасно договориться, как они сейчас договариваются по частным вопросам и поделить власть, ведь “обезьяноподобные” в принципе нуждаются не во власти, а в деньгах. Сама по себе верховная власть им неинтересна, если она гарантирует им политическую безопасность. Именно эта мотивация лежит в основе их устройства на высоких государственных постах. Достигнув определенного финансового уровня, например, обладая капиталом в несколько сот миллионов долларов, финансист в нашей стране становится перед мучительным выбором: что делать? Зарабатывать дальше? Трудно, потому что экономика “не работает”, да и рискованно. Уезжать на Запад? А кому он, собственно, там нужен? На Западе такими деньгами не удивишь. Более того, его там и не примут, ведь деньги-то не легализованы, рынком никто делиться не захочет. Вот и хотят наши “крутые” обосноваться у себя на Родине максимально комфортно — обладая деньгами в нищей, слабоуправляемой стране, где можно использовать государственные институты в своих личных целях.

Нынешняя правящая элита словно задалась целью максимально ускорить приход к власти “отмороженных”, систематически выливая друг на друга ушаты грязи. После такого количества компроматов можно говорить, что проведена полная моральная подготовка к замене легитимной (или полулегитимной) власти: осталось криминалитету просто смахнуть любых представителей власти, в том числе и “человекообразных”, в том числе и “законно избранного” Президента, и оппозиционную Думу, как надоевших и проворовавшихся никчемных людишек и поставить “на трон” своего пахана. Вот почему в этих крайне опасных для самого существования страны условиях представители всех политических сил — “демократов”, “коммунистов” и “патриотов” — просто обязаны прийти к согласию, а именно договоренности с целью сохранить Гражданское общество и Государство.

Поиск согласия, КОМПРОМИССА, между разными политическими силами, даже полюсами, — это НАША задача, НАША работа. Мы всегда этим занимались в интересах Государства. Считаю, что сегодня эта работа особенно актуальна уже не только с концептуальной, но и политической точки зрения.

Таким образом, рассматривая расстановку политических сил в России, мы должны неизбежно прийти к следующим выводам, которые могут показаться на первый взгляд неожиданными:

Во-первых, конфигурация политических сил выглядит следующим образом:

• “партия власти” (политически слабо структурированная, разобщенная, представленная НДР, “Яблоком”, президентскими и правительственными структурами, стремительно теряющими свою реальную власть) пока еще может быть оценена как один лагерь. Она во многом держится на Президенте и его исключительном праве принимать решения, в том числе и самые ключевые. Именно поэтому так часто Президент применяет “неожиданные” решения, направленные на то, чтобы продемонстрировать всем, “кто в доме хозяин”, что именно он полностью контролирует ситуацию. Однако чем дальше, тем больше Президент вынужден при отсутствии политической поддержки проводить политику бонапартизма, маневрирования, балансируя между различными центрами силы, вновь и вновь создавая неожиданные фигуры. Цель одна — удержать власть под контролем. К чему такое лавирование приводило в истории известно: какое-то время удержать власть удается. Потом неизбежно ее теряешь вместе с головой и государством. На сегодня очевидно, что ни надежной социальной, ни политической, ни даже бюрократической или силовой опоры у Президента нет. И я отнюдь не считаю, что это хорошо;
• “оппозиция” (представленная прежде всего НПСР и другими левоцентристскими организациями, Госдумой, частью губернаторов и законодательных собраний и др.), не обладающая реальной властью, но постепенно набирающая силу. Очевидно, что “перетягивание каната”, изменение соотношения политических сил медленно, но происходит в пользу оппозиции. И это лучший аргумент в пользу избранной стратегии. Это реальный результат, которых в общем-то не так уж и много. Критики оппозиции, прежде всего “слева”, не понимают того, что других инструментов у них нет. А может быть, понимают, но признавать не хотят. Большой минус — слабость оппозиции — заключается в том, что она не обладает реальной властью (финансами, силовыми структурами, СМИ).

  Другой минус, во многом вытекающий из первого, заключается в том, что в наименьшей степени оппозиция пользуется поддержкой средних слоев населения и отечественного капитала. И что хуже, оппозиция робко и непоследовательно предпринимает слабые усилия для того, чтобы заручиться этой поддержкой, либо, как минимум, не нажить себе врагов среди этих кругов;

• “третья сила”, состоящая из “человекообразных” и “обезьяноподобных”. Эта сила все увереннее демонстрирует свою мощь. И дело вовсе не в победе мэров и губернаторов, а В ТЕНДЕНЦИИ: очевидно, что реальная финансовая власть олигархов и криминалитета трансформируется во власть ПОЛИТИЧЕСКУЮ. Уверен, что любые выборы будут доказывать правоту этой тенденции.

Эта сила сейчас уже заинтересована непосредственно как в том, чтобы ограничить и “отодвинуть” Президента, так и в том, чтобы ослабить оппозицию. В этом, в частности, суть апрельского правительственного кризиса.

Во-вторых, необходимо четко определиться для оппозиции, что в интересах Нации и Государства необходимо в качестве главного противника обозначить “третью силу”, а не “партию власти”. Компромисс в Красноярске поэтому был очень характерен — он четко продемонстрировал возможность реализации этой тенденции на практике. В полной мере этого сделано не было, но сама возможность такого союза доказана практикой. И не только в Красноярске. Уже недавно на встрече Президента с банкирами обозначилась тенденция явной оппозиционности банкиров, их беспокойство за судьбу Государства. Их небезусловная поддержка вызвана, на мой взгляд, неверием в дееспособность Власти, прежде всего Президента и Правительства. Вместе с тем полагаю, что Госдума, руководство НПСР обязано начать консультации и с Президентом, и с Правительством, даже если там и не хватает решимости или мозгов для этого. Важно, однако, понять, что это должно стать осознанной стратегией оппозиции, декларируемой публично и реализуемой ежедневно практически.

В-третьих, из вышесказанного следует, что не только возможен, но и необходим компромисс с частью “партии власти” против “третьей силы” и других угроз (внешней, техногенной, социальной и т.д.). Сказанное означает, что необходим компромисс в интересах Государства и Нации, а значит, — КОМПРОМИСС ГОСУДАРСТВЕННИКОВ ПРОТИВ АНТИГОСУДАРСТВЕННИКОВ. И начинать его необходимо с политического диалога, создания новых и упрочения старых механизмов для такого диалога — “четверка”, “круглый стол” и т.д.

Оппозиции не надо стыдиться такого компромисса, превращать его в закулисный торг, хуже того, — сговор. Необходимо ясно и просто сказать, ради чего это делается, а именно— ради сохранения Государства.

Понятно, что эта тактика может больно ударить по авторитету оппозиции, в среде которой есть два (по меньшей мере) лагеря, которые не приемлют такого компромисса. И они будут больно, очень больно бить по оппозиции. Особенно по мере увеличения ошибок исполнительной властью (что неизбежно) и по мере ухудшения положения в стране в ближайшее время (в чем никто не сомневается).

Первый — те, кто по-прежнему считает, что “чем хуже, тем лучше”. Чем больше проблем у государства и нации, тем лучше для оппозиции и для них, даже если в результате этого и будут страдать миллионы людей.

Второй — те, кто “бескомпромиссен” по определению, кто не допускает любых компромиссов. Это, как правило, НЕполитики. Они честные люди, они готовы “идти до конца”, внутри себя все решили. И они не пойдут на компромисс. Разрыв с этими людьми в нынешних условиях, к сожалению, может быть неизбежен, если они будут категорически требовать от нас следовать их представлениям о формах политической борьбы.

Очень важно, чтобы, реализуя такую тактику, не перейти из оппозиции в лагерь коллаборационистов, то есть постоянно чувствовать грань компромисса, а главное — почему он неизбежен. Простое объяснение: “дружить против” третьей силы, — как всегда потребует серьезной аналитической, информационной и агитационной работы, что, естественно, намного сложнее, чем простые призывы к смене курса.

И последнее. Необходимо видеть даже случайные ростки успеха, в том числе и там, где происходит практическая смена курса, не закрывая глаза на маленькие, но позитивные результаты в деятельности исполнительной власти. Голая оппозиционность, огульная критика должны уступить место критике конструктивной, когда на первое место выходит поиск необходимого для Нации решения, практического результата. Все это крайне трудно, почти невозможно, если не видеть главной цели — спасения России от окончательного развала.

Особенно актуальная задача в этой связи — формирование внутри, в рамках и за рамками НПСР нового фланга — “центристской коалиции”, без которой ни выход из кризиса, ни победа на выборах Президента в 2000 г. невозможны. Из последних социологических опросов известно, что до 70% находятся вне старой парадигмы коммунисты — демократы. Чьи они? Очевидно, что в ближайшее время развернется борьба между многими силами за место в “патриотическом центре”. Это и Лужков, и Лебедь, и различные социал-демократические группы. На мой взгляд, НПСР не следует бояться вступить на это политическое поле. Более того, если мы опоздаем, оно будет окончательно занято другими силами, а собственно НПСР будет вновь “зажато” своими нынешними “классическими”, а на деле искусственно созданными кем-то рамками.

До сего дня мы робко и неумело работали на этом поле, прежде всего из-за слабой “оппозиционности” его представителей. На деле же речь идет не об оппозиционности, а нежелании этих категорий граждан ассоциировать себя с нынешним НПСР, его, может быть, излишней партийной окрашенностью, идеологической ангажированностью. А между тем представителей этого “непартийного” мировоззрения в нашей стране явное большинство, и в конечном счете победит сила, тот лидер, который будет ими поддержан. Вспомните аналог о союзе между пролетариатом и “мелкобуржуазным” крестьянством. Ныне же надо говорить и о союзе с отечественными предпринимательскими, в том числе крупными, кругами, о союзе всех граждан, всех патриотов — какой бы идеологической доктрины они ни придерживались. Иными словами, речь идет о создании более широкой неидеологической коалиции, чья конструкция будет, естественно, более устойчива и ориентирована на противодействие антигосударственным процессам.

В этой связи часто задают вопрос о наших отношениях с КПРФ и НПСР. Мне кажется, что ответ прост: мы объединились в самостоятельную патриотическую организацию, которая является независимой и демократической общероссийской структурой, где — и это главное — каждый член добровольно реализует свои возможности в той области, где считает нужным. КПРФ — наш более сильный союзник, отношения с которым — если отбросить неизбежные второстепенные мелочи — складываются надежно и устойчиво. Естественно, с разными членами КПРФ и в разных регионах по-разному. И это нормально. Странно, если бы было по-другому.Главное же, что КПРФ сегодня является единственной реальной патриотической силой в стране, способной — и в этом-то, как мне представляется, и является сегодня ее историческая миссия — объединить разрозненные силы патриотической оппозиции.

Я уверен, что мы должны сделать все возможное, чтобы не дать разрушить этот союз, чтобы сохранить весь накопленный позитив, в т.ч. и НПСР. В то же время нельзя ни в коем случае дать возможность недальновидным партчиновникам попытаться “подмять” под себя все многоцветие и творческое начало патриотического движения в стране. Из этого ничего, кроме очередной глупости, не получится. Многие, очень многие патриоты в стране не хотят стать членами КПРФ, либо выполнять “волю партии”. Если сохранить союз не по нашей вине не удается, то, как и прежде, мы будем кропотливо и настойчиво заниматься своей работой. Той работой, которой занимались все последние годы, реализуя ее уже не только в научно-концептуальном и просветительском плане, но и в организационном и политическом.

Нас, сторонников государственно-патриотической идеологии, иногда обвиняют в неясности, размытости целей. Это неправда. Они просты и понятны любому русскому человеку, впрочем, не только русскому, но и любому иному, кто не разрывает свое будущее и настоящее с Россией. Мы сторонники самостоятельного русского пути развития, предполагающего синтезированное мировоззрение: традиционализм, социализм и современный космизм, соответствующий нынешнему этапу НТР и международному разделению труда. Они таковы:

Первое. Мы никогда не смиримся с теми границами, в которых оказалась Россия после 1991 г. Это искусственные границы, возникшие вопреки истории, экономике, географии и ВОЛЕ людей. И мы сделаем все, ЧТОБЫ МИРНЫМИ, ДЕМОКРАТИЧЕСКИМИ СПОСОБАМИ ВОССТАНОВИТЬ РОССИЮ В ГРАНИЦАХ 1990 г. — не важно, как она будет называться — Союзом, Империей или как-то еще. Более того, мы уверены, что к нам присоединятся в этом стремлении и другие народы Европы и Азии, пострадавшие от развала СССР. Мы говорим сейчас, что все те, кто виновен в развале Союза, всех бедах, постигших его народ, должны быть осуждены. И не только историей, но и в общественном сознании как преступники перед собственными народами. Эти “лидеры национальных элит” сегодня удерживаются у власти только благодаря двум причинам: пренебрежению руководства России и поддержке из-за рубежа.

Второе. Мы полагаем, что Россия может и обязана быть мировым лидером в научной, культурной, образовательной и духовной областях. Подчеркну, не по количеству танков, не по количеству “мерседесов”, а по КОЛИЧЕСТВУ ТАЛАНТЛИВЫХ ЛЮДЕЙ, способных дать России и человечеству будущие перспективы развития. Поэтому приоритеты должны быть ясно отданы культуре, науке, образованию, здравоохранению, предпринимательству. Приоритеты в государственной политике, финансах, общественном внимании. Важно подчеркнуть, что культурный и духовный потенциал России отнюдь не исключает взаимовлияния и взаимодополнения с мировыми достижениями современной цивилизации. Более того, уверен, что взаимопроникновение обогащает, даже гарантирует, полноценное существование и будущее человеческой цивилизации. Меня радует то, что наше общество быстро оправилось от эйфории “западных ценностей”: все социологические опросы показывают, что оно стремительно меняет ориентацию в своих пристрастиях к отечественным приоритетам.

В этом смысле для нас не так уж и важны споры о формах собственности. Значительно важнее, чтобы любая из них была эффективна, точнее еще эффективнее, чем в других странах. Это наша экономическая стратегия.

Третье. Цель развития общества и государства — развитие творческого потенциала и возможностей русских людей, неважно кто он — художник, ученый или предприниматель. Для России это имеет особую значимость. Историческое и духовное наследие России — обязательный элемент любого творчества — будь то культура, искусство, наука, финансы или государственное строительство. Мы не преувеличиваем традиционных ценностей, но и не недооцениваем их, в том числе социалистических. Творческая личность, талант, здоровье и счастье его близких — это конкретные задачи, и мы обязаны создать такое государство, которое бы способствовало этому процессу. Очевидно, что это общество должно быть справедливым, социально ориентированным. Оно ОБЯЗАНО предоставить своим членам ясные социальные гарантии на жизнь и творчество — материальные, политические, юридические. Никогда русский человек не согласится, что нормой является безработица, голод, невозможность получить образование и нормальное лечение.

Четвертое. Исторически и геополитически Россия обязана быть сильным государством, обладать мощными (но не чрезмерными) силовыми возможностями. Без этого условия Россия как государство несостоятельно вообще. Это не прихоть. Это не от избытка денег. Это обязательное условие существования. Вот почему мы всегда и при любых обстоятельствах будем способствовать укреплению институтов государства, его влияния — будь то в экономике, политике, науке — в любой области.

Русские привыкли к тому, что у них должно быть сильное государство, способное защитить своих граждан в соответствии с общепринятыми законами и нормами. Сильное, но демократическое государство и сегодня наиболее желаемая для России форма. Во многом это объясняет и стремление народа к стабильности, в т.ч. и в решении вопросов и политических разногласий через переговоры, посредством сохранения стабильности, эволюционности. Эта политическая доминанта усиливается и сегодня, несмотря на все ошибки и преступления власти. Сочетание силы и законности — наиболее понятный идеал.

Пятое. Мы являемся последовательными сторонниками общественной консолидации. Все наши идеи, книги, поступки последних лет свидетельствуют о том, что мы не ставим на первое место приоритеты социальной борьбы по сравнению с государственными, национальными интересами. Не отрицая объективной реальности — различия классовых (социальных) интересов, — мы считаем, что они должны уступать свое первенство интересам общенациональным. В этом смысле меня радует, что радикализм (и “левый”, и “правый”) стремительно сокращает свою социальную базу. Так, по социологическим замерам радикал-демократы “сократились” с 24 до 8%. Левый же радикализм не сократился только из-за огромных ошибок власти. Но ведь и не увеличился, что было бы совершенно понятно.

При этом важно подчеркнуть, что мы не выпрашиваем компромисса, мы вынуждаем, принуждаем к нему.

Мне кажется, что это та конкретная надпартийная основа для многих государственников в нашей стране, будь то “левые” или “правые” (либо в принципе отказывающиеся от какой бы то ни было партийности граждане нашей Родины). И начинать ее реализовывать надо прямо сейчас с объединения государственников, подготовки широкой (более широкой, чем программа НПСР, а тем более КПРФ) программы действий с участием всех государственнических сил страны, всех ветвей власти. Диалог — вот первый шаг. Диалог, как бы труден и малопродуктивен он ни казался. Диалог, даже если власть упорно пытается выхолостить его, уйти от конструктивного решения проблем. Диалог хотя бы потому, что в случае отказа от него остается лишь крайнее средство. Диалог — это готовность говорить, а главное — слушать других. Готовность сотрудничать, искать решения неотложных проблем.

В ноябре 1998 г. правительство Примакова предприняло попытку контратаки на криминал. Причины было две — фактический захват криминалитетом власти на Северном Кавказе и убийство Г. Старовойтовой. Первая реакция криминала — демонстративные убийства милиционеров, в том числе высокопоставленных. Криминал принял вызов и ответил, не опасаясь за последствия. На угрозы министра С. Степашина и Е. Примакова общество

отреагировало анекдотом: “Выступая на заседании Правительства Е. Примаков спрашивал: “Ну, что, жить будем по закону или “по понятиям”. При этом премьер растопырил пальцы веером”. В каждой шутке есть доля правды.

В январе 1999 г. — новая попытка, уже в связи с преступностью в АПК. Все это говорит о том, что в рамках компетенции Правительства без политической ангажированности и шумихи, я бы сказал в свойственной для Е.Примакова “тихой” манере, начался процесс реальной государственной политики в борьбе с преступностью. На фоне оставшихся проблем и ухудшения общей социально-экономической ситуации эти усилия могут оказаться явно недостаточными. Но это будет уже не вина правительства Е.Примакова.

На что же остается надеяться? На мой взгляд, основных надежд может быть несколько: