Должен отметить, что, как и во всяком правиле, здесь есть исключения. Осознав скудоумие отечественного неолиберализма, некоторые молодые демократы-либералы смогли избавиться от его наиболее одиозных черт. В 1995 г. первую попытку предпринял Б.Федоров, попытавшийся стать либералом-государственником в ходе избирательной кампании. Однако всерьез он этим направлением в общественно-политической жизни страны заниматься не стал — увлекла карьера госслужащего.

В феврале 1999 г. новую попытку предпринял С.Кириенко, учредивший движение “Новая сила” (кстати, пригласил и меня). В Нижнем Новгороде, где проходил съезд, я изложил свою позицию, попытавшись отметить то новое и полезное, что ощущалось в его идеях. Во-первых, он (правда, очень непоследовательно) противопоставил отечественный либерализм компрадорскому. Во-вторых, выразил стремление “либералов-идеологов превратиться в либералов-прагматиков”, уйти от идеологического большевизма Е.Гайдара и пр. Не знаю, кто у него идеолог, но я бы на его месте именно эти два пункта сделал ключевыми. Кроме этого, я высказался тезисно в следующем духе.
Во-первых, я сказал, что мы (народные патриоты) наверняка победим, если не умудримся сделать слишком крупные ошибки.
Во-вторых, так как истинная демократия — это забота о меньшинстве (т.е. о либералах, которые окажутся в очевидном меньшинстве в нашей стране), а мы в НПСР — истинные демократы, — то я желаю, чтобы нам противостояли не либералы-идеологи (компрадоры), а либералы-прагматики (патриоты). Для страны и народа это будет наверняка лучше.

Происходит же это у доморощенных либералов из-за того, что они на самом деле заботятся о богатстве не всей человеческой цивилизации, а только ее западно-либеральной. Но это все равно, что пытаться доказать, будто левое полушарие человеческого мозга должно функционировать “только как правое”, лишая таким образом личность полноценности. На самом деле истоки такого противопоставления — в непонимании и нелюбви к России. Еще И.А.Ильин писал: “Пусть же неосведомленные и духовно слепые люди, выше всего ставящие умственную полуобразованность массы, говорят о мнимой “некультурности” России. На самом деле Россия есть страна древней и самобытной духовной культуры; и не западным ученым позволительно судить о ней понаслышке. И пусть в научной культуре Россия — страна молодая; ведь ее старейшему университету только что минуло 175 лет... Что ж, тем богаче и плодотворнее будет ее будущее...”

В этом смысле наши либералы дискредитируют и те положительные черты, которые есть у либерализма. Вообще-то отечественный, “дикий” либерализм на самом деле и не либерализм, а конформизм самой худшей советской пробы. Приспособленчество к системе вошло у элиты в привычку, в кровь: салютуя сталинизму, брежневизму, горбачевизму, ельцинизму, эта привычка сейчас стала сама идеологией. Ее смысл прост: люби и поклоняйся власти. Любой. Не удивительно поэтому, как быстро партийные идеологи и парторганизаторы превратились в либералов. Причем быстрее всего именно идеологи. Это произошло потому, что их подлинной идеологией был конформизм. Не удивительно и другое, а именно: как быстро делают карьеру конформисты. Им для этого нужно лишь вовремя сориентироваться “по ветру”. Поражают два обстоятельства.
Во-первых, насколько значителен пласт таких людей в среде интеллигенции. И в количественном, и в качественном (они определяют “моду”) отношении.
Во-вторых, конформизм — тот же “хвостизм”. Он обречен идти в лучшем случае на полшага сзади от случайных лидеров, “обосновывая” и “объясняя” их действия. На практике это означает, что если во второй половине 80-х годов вдруг стало модным и выгодным быть “перестройщиком”, то сразу же появилась орда карьеристов, которые оседлали эту возможность. Достаточно посмотреть на биографии деятелей нынешней элиты. Теперь пошла мода и на “государственников”.
Очень точно этот процесс описал В. Третьяков: “Итак, вот они, пять предательств русской интеллигенции, в результате которых коммунисты могут вернуться к власти в России.

Первое. В 1991 г. русская интеллигенция предала свою страну, называвшуюся тогда Советский Союз, и все его народы, даже не назвав в декабре свержение законного президента СССР свержением, а ликвидацию СССР — государственным переворотом.

Второе. В 1993 г. русская интеллигенция предала идею демократии, не назвав незаконный разгон и расстрел законно избранного парламента страны государственным переворотом.

Третье. В 1996 г. русская интеллигенция предала опять же идею демократии как свободного волеизъявления народа и либерализма как наличия альтернатив, вступив под единым знаменем в экономический и политический тупик.

Четвертое. Каждодневно в период с начала кооперативного движения и по 17 августа 1998 г. русская интеллигенция предавала самою себя, интеллектуально обслуживая власть во всех ее изгибах, включая самые похотливые, за невеликую по меркам власти, но великую в сравнении с уровнем жизни народа мзду. Так русская интеллигенция предала свободу мысли ради куска хлеба и участия во власти.

Пятое. Русская интеллигенция предала великую русскую идею — идею социальной справедливости (утопизм ее очевиден, идеализм ее — квинтэссенция менталитета дворянской, разночинной и советской интеллигенции), то есть левую идею. Грубее говоря, русская интеллигенция предала свой народ, отделив свою сытость от его сытости, более того — закрыв глаза на нищету народа.

Суммируя: русская интеллигенция возжелала стать:
1) средним классом, живущим лучше, чем плебс, нужды которого ее перестали волновать;
2) наставницей новой номенклатуры, идейно управляющим классом, стоящим за спиной, а не в оппозиции к властно-управляющему классу;
3) оставаясь при этом рассадником свободомыслия, в пределах, правда, не ограничивающих ее возможность быть сытой и идейно властвующей.

Сегодня существует немало гипотез о том, что Россия и Запад суть “части единой матрицы социума, в которой происходит ротация” (В.Плохов). Так это, или не так, но в любом случае полноценное существование цивилизации без обеих культур невозможно. Более того, гармоничное развитие каждой из них возможно только при условии гармоничного развития обеих частей. Соответственно и ущерб, наносимый одной из них, — будет в конечном счете ущербом для другой.

Устранение этого искусственного противопоставления из общественного сознания означает не только устранение страха перед национализмом, но и устранение жесткого неприятия значительной частью “демократов” (но не “радикал-демократов”) национальных концепций развития России, появление потенциальной возможности конструктивного сотрудничества патриотического и демпатриотического крыла общества. Подобное развитие — один из наиболее перспективных вариантов эволюции общественно-политической жизни России.

Постепенно и на Западе усиливается критика либерализма, господствующим сегодня идеям противопоставляются более гуманистические концепции, не связанные только с апологией материальных ценностей. Они вернее отражают реальность современного мира и — что важно для нас, — могут в своих отдельных частях совпадать с ценностями государственно-патриотической идеологии.

Так, например, в опубликованном ООН в 1990 г. “Глобальном докладе о человеческом развитии” говорилось: “Человеческое развитие есть процесс расширения возможностей выбора. В принципе, выбор может быть беспредельным, а его параметры меняются со временем. Но на всех уровнях развития наиболее существенным для человека является возможность вести долгую здоровую жизнь, приобретать знания и иметь доступ к ресурсам, необходимым для достойного существования. Без этого многие другие возможности остаются нереализованными.

Но этим человеческое развитие не ограничивается. Существуют другие, высоко ценимые многими возможности, начиная от политической, экономической и общественной свобод и кончая условиями, благоприятными для творчества и созидания, самоуважения и гарантированных прав человека.

У человеческого развития есть две стороны: формирование физических возможностей человека, таких как улучшение здоровья, знаний и навыков, и та польза, которую люди могут из этого извлечь для досуга, продуктивной деятельности и активной культурной, социальной и политической жизни. Если равновесие между двумя этими сторонами не обеспечено, то может возникнуть заметная напряженность.

В соответствии с такой концепцией человеческого развития, доход — хотя и важное, но не единственное направление человеческих притязаний. Им не исчерпывается его жизнь. Поэтому развитие не может быть ограничено ростом дохода и благосостояния. В его центре — человек”. Этот подход был дополнен концепцией “устойчивого развития”. В “Докладе о развитии человеческого потенциала” 1994 г. “устойчивое развитие” было определено как “развитие... которое не только порождает экономический рост, но справедливо распределяет его результаты, восстанавливающее окружающую среду в большей мере, чем разрушающее ее, увеличивающее возможности людей, а не обедняющее их. Это развитие, которое отдает приоритет бедным, расширению их возможностей и обеспечению участия их в принятии решений, затрагивающих их жизнь. Это развитие, в центре которого человек, ориентированное на сохранение природы, направленное на обеспечение занятости, предполагающее реализацию прав женщин”*.

Не понимают сути этого процесса и радикал-коммунисты, сторонники “чисто” классового подхода. Ошибка их во многом идет от незнания, в том числе и работ своих же классиков, где говорится, что классовый интерес является одним из многих интересов. Классовые, пролетарские интересы никто не изобретал и не отменял. Но они находятся в системе и строгой иерархии с другими — более высокими и не менее значимыми — интересами, т.е. являются частью системы, а отнюдь не альфой и омегой исторического процесса. Абсолютизация классовых интересов означает грубую примитивизацию человечества, как если бы человек пытался судить об огромном лесе, наблюдая его с одной из опушек, откуда не видно ни подлинных масштабов, ни отдельных деревьев.

Такие “заблуждения” псевдомарксистов крайне опасны прежде всего для подлинных сторонников коммунистической идеи, которая, безусловно, имеет наибольшие перспективы среди всех общественно-политических и религиозных теорий. И вот почему.

Не брани меня, подруга,
Отвлекись от суеты,
Все и так едят друг друга,
А меня еще и ты.
Во-вторых, подобная трактовка истории, политики, жизни просто неправильна, ненаучна (это для тех моих критиков, кто наукой называет только классовый подход. Мои критики напрочь забывают о таком “пустяке”, как диалектика: нынешние условия НТР, особенности международного разделения труда выдвинули совершенно новые реалии, о которых не было известно ни классикам, ни их догматическим сторонникам. Напомнить бы им и слова Гегеля о том, что “истина рождается как ересь и умирает как заблуждение”.

Наконец, в-третьих, за такой “бескомпромиссностью” и догматизмом скрывается комплекс неполноценности. И в этом суть. Этот комплекс выработан предательством верхушки КПСС, ренегатством А.Яковлева, Э.Шеварднадзе и др., постоянными “изменами” в рядах КПРФ — в большей степени кажущимися, чем реальными. А еще “боязнью социал-демократического уклона”, “оппортунизма” и т.д. Такой комплекс оказывает действительным коммунистам очень плохую услугу, загоняя их в догматические рамки, лишая смелости и способности думать, ограничивая неизбежно в тактическом искусстве, т.е. в конкретном политическом мастерстве. В конечном счете это обрекает любую партию на неполное, неэффективное использование своих возможностей, даже исторический проигрыш.

А всего-то необходимо этим догматикам осознать простую вещь: целью социал-демократии является приспособление к существующей капиталистической системе (ее “улучшение”, “совершенствование”), а целью коммунистического движения — создание нового, некапиталистического, гуманистического, справедливого общества. Другое дело, что к этой цели можно идти разными путями, в том числе и через развитие социал-демократических элементов. Лично я считаю, что у России есть свой путь — ПУТЬ РУССКОГО КОММУНИЗМА, по которому мы должны пойти, проходя, а не перескакивая через все этапы развития общества, личности, экономики. Ныне этот этап — олигархический госкапитализм. Это реальность, через которую мы должны пройти.

Но еще хуже, когда сторонники радикального “классового” подхода пытаются на этой теоретической основе делать практическую политику: отрицая интересы более высокого порядка — нравственные, общенациональные, гуманистические — и не желая видеть интересов более низкого порядка — социальных групп, личностей и т.д., — они изобретают теории “перманентных революций”, “всемирной победы пролетариата”, “обострения классовой борьбы” и т.п. Самое удивительное, что эти мертвые схемы прочно засели в головах догматиков-марксистов.

Речь, разумеется, не идет о честных партийцах, которых этому в свое время научили и для которых подобные догмы превратились едва ли не в символы веры. За эту веру их можно только уважать. Но когда этими же схемами оперируют “теоретики”, т.е. люди, призванные развивать марксизм, а то и политические лидеры, это вызывает по меньшей мере недоумение. “Ни власть, ни оппозиция не ведут диалога даже со “своими”. Думаю, и в тесном кругу. Мы, дорогие сограждане, должны думать сами, начать разговор “снизу”. И всем бы надо отбросить гонор и найти общий язык — и демократам, и коммунистам. А общим языком может быть сейчас только “язык простых земных понятий”, справедливо считает С.Кара-Мурза. Но именно против такого честного и простого разговора выступают некие “идеологи-марксисты”. По сути дела уходя от диалога, отказываясь от размышлений, они спешат навесить по привычке ярлыки всем тем, кто не вписывается в их трактовку действительности. Похоже, что как те школьники-зубрилы, выучившие догмы марксизма (но не его диалектическую душу), они способны лишь повторять заученные фразы из плохих учебников по истмату. Так, например, Р.Косолапов, “руководящий идеолог”, вероятно забыл, что живет он не при Хрущеве и Брежневе, а во взбаламученные 90-е годы, когда происходит пересмотр, переоценка прежних норм. Приведу лишь одну из его характеристик моих взглядов: “...это человек безмерного тщеславия (?!), противодействующий влиянию коммунистической идеологии в Народно-патриотическом союзе (а почему я должен помогать Р.Косолапову распространять его влияние на некоммунистов?) и потому навязывающий (?!) свою прагматическую (?!), то есть буржуазно-деляческую (?!) альтернативу, пахнущую средневековьем (!)...” А еще, хочется добавить, он — английский, немецкий, японский шпион. Впрочем, это он и добавляет.

Бедный Р.Косолапов тоскует по временам, когда после его статьи человека отправляли в тюрьму. И это, впрочем, не беда: взгляды таких дуроломов, к счастью, уже не дискредитируют КПРФ. Хуже другое: от инерции таких взглядов не могут отделаться многие функционеры, определяющие развитие партии. Не могут научиться мыслить самостоятельно, заменяя догмы на простые (и вечные) истины и понятия. И действительно, я не ходил, не хожу и не буду ходить на партийные съезды, конференции без крайней на то надобности. И уж никогда не буду рассматривать их документы как шедевры научного поиска.
Надо сказать, что мы зачастую совершенно напрасно обходим одну тему. Речь идет о социальном составе, профессиональной подготовке, общем уровне культуры тех, кто после 1917 г. стал во главе страны. Очень едко, даже зло, писал о них И.А.Ильин, ссылаясь, кстати, на многочисленные высказывания самих этих революционеров. Приведу лишь несколько его характеристик:
“Коммунисты захватили власть в России, совершенно неподготовленные ни к управлению государством, ни к ведению хозяйства. Это были подпольные “интеллигенты”, “старые нелегальщики”, “коммунистические литераторы” и “профессиональные журналисты”, привыкшие разговаривать, писать партийные статьи и сидеть по тюрьмам”.

Все эти примеры И.А.Ильина (причем не самые злые) я привел не для того, чтобы лишний раз покритиковать коммунистов, а тем более членов КПРФ. Проблема в ином: правящая элита СССР создавалась на пустом, фактически выхолощенном с культурно-духовной точки зрения месте. Поколения 60—80-х годов были детьми и внуками коммунистов-публицистов прошлого, а по сути дела ими же и остались. Е.Гайдар — лишь один из ярких тому примеров. Именно поэтому выходцы из партийной элиты — комиссары 80-х и 90-х годов, в принципе не могут ничего предложить обществу, назовись они хоть трижды либералами или демократами. Невозможно вернуть с пользой для России и партийно-хозяйственную элиту 80-х — их время безвозвратно ушло. Поэтому проблема сегодня в том, чтобы в ужасающих культурно-духовных условиях нынешней России выросла новая национальная интеллигенция, способная предложить России ее Путь. И основания для этого имеются. Оптимизм у молодежи есть, но он не выкристаллизовался еще в ее собственные взгляды.

Вопрос: Как вы думаете, что ожидает Россию в XXI веке?

	% от общего числа опрошенных
XXI век — это век расцвета нашей страны, ее ждет великое будущее	18,0
Ситуация изменится к лучшему, но не сильно	38,2
Ситуация ухудшится, но не сильно	7,3
Страну ждет прозябание и угасание	2,89
Затрудняюсь ответить	24,0

Очевидно, что число тех, кто верит в перемены к лучшему, значительно превышает число пессимистов. Причем эта группа несколько увеличилась за последние два года.

Более противоречива картина при ответе на вопрос: “В каком из исторических периодов страны вам более всего хотелось бы жить?” Оказалось, лишь в одной возрастной группе — до 20 лет — доля тех, кто хотел бы жить в нынешних условиях, доминирует над теми, кто предпочел период Брежнева. В группе 21—26 лет доля тех и других уже практически сравнивается, а начиная с группы 27—30 лет и старше, доля желающих оказаться в брежневской России преобладает над долей тех, кто предпочел Россию ельцинскую.

Увеличилось число молодых людей, которые “хотели бы родиться и жить не в России, а в другой стране” (в 1995 г. — 20%, в 1997 г. — 27%) и которые утверждают, что “сегодня нам гордиться нечем”, причем среди ответивших подобным образом значительно возросла доля 16-летних. Но отнюдь не только молодежи, но и другим слоям населения трудно дать ответ на вопрос: почему пролетарий не идет на баррикады? На наш взгляд, причина состоит в том, что в России нет системного кризиса, и именно поэтому ей в ближайшем будущем не угрожают революции. Дело в том, что в стране существует очень своеобразный адаптационный механизм, снимающий рост напряжения в обществе и каждый раз восстанавливающий необходимое равновесие (если система не умеет бороться с нарушениями равновесия, то наступает ее смерть — системный кризис).

Таким механизмом служит “теневая” экономика, обеспечивающая живучесть нынешней социальной системы. Если бы россияне действительно жили на те доходы, которые официально показывает Госкомстат, в стране давно бы произошел голодный бунт. “Теневая” экономика (а это неучтенные доходы) составляет около четверти валового внутреннего продукта. Благодаря ей многие избиратели весьма удовлетворены своим материальным положением и не собираются идти на штурм Кремля только потому, что президента России фактически избирают не они, а финансовые группы.

Именно языка “простых понятий”, кстати, и боятся конформисты и либералы-западники, которые прикрывают свои цели наукообразной терминологией, а по сути — упираются в тупик. Что же касается действительного положения вещей, отраженного в художественной и научной литературе, то этот тупик ярко характеризуется уровнем спроса на подобные издания, который резко упал в последние годы.

Напомним, что когда-то интеллигенции казалось (именно казалось, а не было в действительности), что научная и художественная литература отражала и выражала правду, ибо тиражи популярных в то время изданий превышали миллион экземпляров, но уже к 1995 г. эти тиражи сократились в 50—100 раз и стабилизировались на отметке в 5—20 тыс. И это при численности населения России и бывших союзных республик СССР в 250 млн. человек! Из общественно-политических эти издания превратились в “чисто” культурные, “чисто” научные.
Мне могут возразить: этот процесс переживала и переживает вся мировая периодика. Время “массовой культуры” прошло, и читательская аудитория фрагментируется по интересам. Согласен. Процессы, происходящие в нашем обществе в последние годы, послужили катализатором переориентации СМИ. Из-за отсутствия средств резко сократилась читательская аудитория, и почтальоны (в недавнем прошлом “с толстой сумкой на ремне”) лишились работы.
Но дело тут, конечно же, не только в деньгах.
“Новых русских” у нас миллионы, точнее — почти 10 млн. человек, но ведь им не нужны наука и литература, они живут в другом мире. А “неновым русским” не нужны такие “ценности” и такая идеология. Они ее “наелись” в конце 80-х годов. Не нужна им и “такая” демократия. Прав, прав был М. Волошин, говоря:

Они пройдут, расплавленные годы
Народных бурь и мятежей;
Вчерашний раб, уставший от свободы,
Восстанет, требуя цепей.
Построит снова тюрьмы и остроги,
Воздвигнет сломанный престол,
А сам уйдет мечтать в берлоги,
Работать на полях, как вол.

И не столь уж и важно для него, какие деньги, сколько тысяч “зеленых” он будет зарабатывать, работая “как вол”, какая политическая система будет его окружать (если, конечно не будет ограничений на загранпоезки) потому, что у него не выработали, не воспитали иных ценностей.

Свобода торговли, опека торговли —
Два разные способа травли и ловли:
Всегда по закону, в угоду купцу,
Стригут, так иль этак, все ту же овцу.

К. Случевский

Именно этого — разговора с помощью “простых понятий”, а не идеологических схваток, где слово используется для уничижения оппонента, — и боятся “партийные идеологи”. Для них важнее “чистота идей” — не суть важно каких, ведь многие из них уже не раз поменяли идеологические одежды. Но страдают-то от этих идеологических схем конкретные люди. Страдает и лишается перспективы все народно-патриотическое движение. Как справедливо отмечается в серьезной работе Ю.Белова, посвященной этому вопросу: “...речь сегодня идет уже не об абстрактных “идеях”. Выбросив в массы через свои программные документы, предвыборные обращения, работы и выступления своих лидеров целый спектр очень близких и понятных простому русскому, да и вообще российскому человеку идей, левопатриотическая оппозиция, КПРФ вдруг стали спотыкаться о многие политические явления, особо важные для национально-патриотического образа компартии и НПСР”
.

И здесь они следуют номенклатурным принципам 70-х годов, которые были на самом деле известны еще Талейрану: если хочешь сделать карьеру, то “одевайся во все серое, держись в тени и не проявляй инициативы”. Именно по таким принципам в последние десятилетия жили и вырождались бывшие управленцы, покинувшие в один час свои кормушки и предавшие свой народ и свою партию.
К чести Г.Зюганова, надо сказать, такие попытки “заглянуть дальше” предпринимались им не раз, но до крупного политического результата они не доводили вплоть до самого последнего времени. Впрочем, может быть, что-то изменится?

На это позволяет надеяться статья Г.Зюганова, где по сути впервые открыто перед коммунистами была сформулирована указанная проблема: “Если наша цель — спасение и укрепление единства Отечества, то приоритет — возрождение русского народа. Ибо центробежные факторы, под воздействием которых разваливается Россия, сегодня другие, нежели 80 лет назад... (выделено — авт.). На сепаратизм окраин существует один действительно серьезный ответ — укрепление единства и мощи русского народа не для завоевания окраин, а ради восстановления его роли как центра притяжения”. И все-таки заканчиваю тем, с чего начал. Не только Ф.Искандер, а до него И.Ефремов говорят о том, что гуманитарная интеллигенция должна прийти к власти в стране. Это — требование времени. Стратегию нации и человечества должны определять обществоведы-интеллигенты, осознающие свою огромную нравственную ответственность перед человеком и обществом, обладающие подлинным государственническим подходом. Обществоведение — та же наука, профессия и искусство, —требующее профессиональных знаний и огромного личного опыта. Очень хорошо, если этот опыт совмещен с опытом государственной службы, как у Салтыкова-Щедрина, как у Толстого. От этого только будет польза государственной власти, которой сегодня так не хватает твердости, ибо истинному интеллигенту по всем принципиальным вопросам свойственна подлинная твердость, даже непоколебимость. Именно поэтому категорически не могу в данном вопросе согласиться с И.Солоневичем (которого, к сожалению, сегодня немало поддерживают именно в этом пункте), утверждающего: “... всякая попытка определить “пути России”, исходя из путей русской интеллигенции, есть попытка совершенно безнадежная по ее явной внутренней порочности. На складе русских интеллигентских мыслей можно найти решительно все, что угодно: от монархизма до анархизма и от аскетизма до скотоложества”.

Не следует путать, на мой взгляд, набор “интеллигентских” мыслей и интеллектуальный потенциал национальной русской интеллигенции, составляющей во конце XX века почти половину нации. Не следует путать верхушечный слой либеральной интеллигенции современной России со всей интеллигенцией России. За несколько последних десятилетий, в том числе и благодаря новому этапу НТР, в России произошли мощные социальные изменения, когда творческая интеллигенция стала определяющей силой развития страны. Этого не увидели коммунисты в 70-е и 80-е годы. Этого не мог увидеть И.Солоневич. Одни уповали на “промышленный пролетариат”. Другие — на крестьянство. А суть проблемы оказалось в другом: общество резко увеличило состав интеллектуального труда и в промышленности, и в сельском хозяйстве (не говоря уже о науке, образовании и других интеллектуальных по определению областях).

Предыдущая

Оглавление

Следующая