И массы могут чувствовать себя одинокими.
С. Лец

Общественное мнение — публичная девка.
Наполеон

Если народу врут — значит, что он кому-то нужен. Когда говорят, что общенациональная идеология не нужна, нам врут. Сомневаться в необходимости собственной национальной идеологии может сегодня лишь тот, кто не хочет видеть, как ему навязывают чужую, или же “свою”, доморощенную, но сделанную по чужому заказу. И не только идеологию, но и ценности, образ мышления, даже чуждые нашей культуре общественные институты.

Сегодня идет процесс насильного втискивания России в рамки чуждых идей и образа жизни. Идет ломка наших национально-культурных устоев, изживание того, что мы испокон веков считали добрым и прекрасным. И не видеть этого нельзя. Тот, кто говорит обратное, — просто лжет, лжет ради своих интересов, чаще всего шкурных. В конце ХХ в. русские оказались в положении индейцев, земли которых “осваиваются” цивилизованными народами, на вооружении которых прежде всего свои ценности агрессивного протестантизма. Кризис в Югославии показал, что народам насильственно, в том числе и с помощью высокоточных ракет, навязывают чужие ценности: речь идет уже не о демократии, а об идеальной (американской) демократии и т.д.

Слепому видно, что в этой схватке программы нынешних политических лидеров и партий страдают удивительной отвлеченностью. Они все — не о том. За этим скрывается нежелание уйти от стереотипов, неспособность понять, что в XXI в. для России прежние схемы и догмы уже не годятся. А еще — за этими идеями скрывается стремление господствующей элиты сохранить свои экономические позиции, удовлетворить личные интересы. Эта установка является, более или менее явно, общим знаменателем почти всех программ.

Можно было бы поверить в порядочность претендентов на власть, если бы мы не знали их прошлого.

И еще. Кризис в общественно-политической мысли начала 90-х годов окончательно добил советскую политологическую школу, перепутов и перемешав незнание с безответственностью, размытые нравственные нормы с развалом научных школ. Если прежде И.Солоневич справедливо писал: “Фактическую сторону русской истории мы знаем очень плохо — в особенности плохо знает ее профессор русской истории. Это происходит по той довольно ясной причине, что именно профессора русской истории рассматривали эту историю с точки зрения западноевропейских шаблонов. Оценка же русской истории с точки зрения этих шаблонов правильная в той же степени, как если бы мы стали оценивать деятельность Менделеева с точки зрения его голосовых связок”.

Теперь ситуация, только ухудшилась: уже не “профессора русской истории, а доценты и аспиранты бывших партшкол, вдруг ставшие демократами, переписывают историю России, рекомендуют и даже управляют страной, по тем же западноевропейским и североамериканским шаблонам.

Существующий огромный разрыв между передовой русской политико-философской мыслью и программными установками партий пока не преодолен. Господствующая сегодня в России “идеология” конформизма увеличивает до невероятных размеров дистанцию между мыслью, словом и поступком. Лицемерие, которое почему-то называют хитростью, фантастическая необязательность стали настолько привычными в наше время, что уже не вызывают возмущения, даже не удивляют. Сегодня не только воровство, но даже и смертный грех перестал компрометировать удачливого дельца, ибо общество переступило болевой порог, привыкло к нарушению всяких норм. Пример, когда политик (банкир, журналист и т.д.) сегодня говорит одно, а завтра другое, — типичен. Более того, вошло в моду глубокомысленно придавать этому циничному конформизму чуть ли не естественность, способность человека “меняться вместе с меняющимися условиями”.

Поэтому политические споры об идеологии, на мой взгляд, вторичны: за последние десять лет множество наших соотечественников сменило по две-три идеологические схемы и готово сменить еще столько же. Важнее обратить внимание общества на простые истины — соблюдение принципов совести и чести, своих обязательств, норм поведения честного человека. За всем этим стоит мировоззрение. Поэтому-то и есть острейшая потребность не столько в очередной партийной программе, сколько в основных мировоззренческих представлениях, объединенных в единую систему. Подлость — вот идеология конформизма. Подлость по отношению к друзьям, стране, собственному народу. Именно подлость и конформизм стали условием процветания и успеха в конце 80-х годов. Чему же удивляться, если люди, преуспевшие в этом в последние годы советской системы, особенно эффективно использовали свои навыки при “демократической” системе!

Идеологический кризис советской системы наступил значительно раньше, чем ее формальный развал в 1991 г.:

• тогда, когда появились двойные стандарты: для публичного общения — лозунги, а для кухни — антисоветские анекдоты;
• тогда, когда нравственные принципы перестали быть для советского истеблишмента обязательными;
• тогда, когда законсервированная догматиками от марксизма идеология превратилась в набор пустых звуков и мертвых схем, имеющих все

меньше и меньше общего с жизнью и мыслями народа. Повторилась общественная болезнь, погубившая Российскую империю в начале века. Очень хорошо эту болезнь описал в 1944 г., будучи в эмиграции, митрополит Вениамин: “Прежнее, дореволюционное правительство износилось и идеологически: не знали, к чему стремиться; не ставили себе ясных задач и целей; разлагались в бесплодной борьбе внутренних слабых сил. И впереди не видно было просвета, единства и твердости. Идеологические противоречия групп были непримиримы. Нечего было сказать миру. А что говорилось, то было половинчатым, дряблым, бессильным. Одни классы повторяли зады “западников”, тянулись к “Европе”; а другие — к “черной сотне”. Ни в царях, ни в высших и интеллигентских классах не оказалось вождей мысли, творцов новых идей (подч. — А.П.). А народ был (даже и при Думах) в стороне и внизу. Пришел советский строй, и с ним народные массы — к власти. Пришла новая сила и свежие идеи”.

Вот и сегодня ситуация повторяется — мы ждем “новые силы” и “новые идеи”. Какие-то они будут? А вдруг... К концу 70-х годов “послереволюционное правительство” и руководство КПСС именно износились идеологически. И впереди, к сожалению, не было видно просвета. Изношенность перешла в гниение. И не так уж важно, что пришедшие “реформаторы” и “перестроечники” оказались интеллектуально, идеологически и организационно импотентами. Сменить отживший слой элиты пришли не более умные и способные, а... более безответственные, более бессовестные. Разрушители. А они создать ничего нового в принципе не в состоянии. Не обучены, да и не хотели учиться. Хотели хватать. Нужно было время и новые люди. Страна поплатилась за их отсутствие развалом, смертями, упадком.

Предыдущая

Оглавление

Следующая