Кагэбэшники ползали горными тропами, а фээсбэшники валяют дурака
Чем прежний КГБ отличается от нынешней ФСК? Как назначают руководителей спецслужб? С чего начинались локальные конфликты и что творится сейчас на окраинах бывшего СССР?
Эти и многие другие чекистские тайны открывает сегодня один из руководителей КГБ СССР, генерал в отставке Валерий ВОРОТНИКОВ.
Еще недавно генерал Воротников буквально не вылезал из "горячих точек". Его имя многие олицетворяли и с печально известным 5-м управлением Комитета, занимавшимся политическим сыском. Но Валерий Павлович совсем не похож на того монстра, какими у нас принято теперь изображать советских чекистов. Скорее, он выглядит как строгий вузовский преподаватель, готовый сам в любой момент задать каверзный вопрос. И во время любой встречи - неизменная трубка заядлого курильщика.
Любит отдыхать с семьей на садовом участке, где своими руками срубил дом и баню. Жена, Алевтина Ивановна, училась с ним в институте в одной группе. У них двое взрослых сыновей, уже растет внук.
Из досье "МК":
Валерий Павлович ВОРОТНИКОВ родился в 1945 году в Курганской области. Закончил Уральский политехнический институт, работал в лаборатории, занимавшейся проблемами использования телевидения в учебных целях.
В КГБ СССР с 1975 г. Был направлен в Свердловск-44 для обеспечения безопасности ядерного объекта, затем работал начальником Красноярского краевого управления. С 1988 г. T заместитель начальника Управления по защите советского конституционного строя (5-е управление), член коллегии КГБ.
Работал в Азербайджане, Армении, Нагорном Карабахе, Грузии, Афганистане. Уволен из органов в декабре 1991г. в звании генерал-майора. Награжден орденом Красной звезды и несколькими медалями. Депутат Госдумы РФ - возглавлял там подкомитет по экономической безопасности.
Человек из свердловской команды
- Валерий Павлович, вы ведь увлекались телевидением и хотели стать радиотехником. Как же вы попали в КГБ?
- Еще когда я учился в институте, начал работать в учебном телецентре. Мы занимались разработкой аппаратуры для этого телецентра. А потом меня избрали секретарем комитета комсомола вуза, после этого очень быстро забрали в обком, а из секретарей обкома T вполне естественно по тем временам T мне предложили перейти на работу в органы госбезопасности.
Почему я принял это предложение? Мне не нравились в комсомоле внешняя мишура и показуха. Продвигали часто тех, кто умел говорить, а не делать. А я был "буковатый", что ли. "Старшие товарищи" постоянно меня подталкивали: сходи в обком партии, зайди к Борису Николаевичу Ельцину, поговори. Но о чем мне с ним говорить? Ну, раз зашел, обсудили мы все вопросы. А второй раз зачем идти? О КГБ я тогда толком ничего и не знал. Просто считал, что там порядок. И, к счастью, мои представления оправдались.
- В Свердловске Ельцин был другим человеком, нежели сейчас?
- Как мне представляется, безусловно. Одно время, когда я работал начальником 5-го управления в Свердловске, я был просто восхищен нашим первым секретарем. Он проводил изумительные мероприятия. Например, на встрече со студентами, когда в самом большом зале города собралось около тысячи человек, он пять часов без перерыва отвечал на вопросы. Было примерно 1500 вопросов! И, как мне казалось, Борис Николаевич отвечал очень прямо и честно. Конечно, в этом был оттенок популизма, он мог при всех поднять любого областного чиновника и прилюдно его отругать. Но тем не менее, он реально влиял на обстановку в городе, и результаты этого влияния были потрясающими.
Как только люди поняли, что можно задавать любые вопросы, даже для нас, оперработников, неожиданные, они стали поднимать такие проблемы, которых мы и не замечали.
Правда, потом, когда я уже стал заместителем начальника, я почувствовал жесткость Ельцина T иногда справедливую, а иногда и нет. Я внимательно следил за его последующей работой в Московском горкоме. И все время просил, чтобы мне привозили московские газеты с его выступлениями T показывал их своим коллегам.
А потом случился октябрьский пленум ЦК КПСС 1987 года. Я растерялся и не понял, что с ним произошло. Это не было логическим развитием событий T где-то произошел срыв. То, что Ельцин стал говорить, не вписывалось в его предыдущий образ.
- Вам довелось поработать с ним уже как с президентом?
- Была возможность, но она не реализовалась. Когда образовывался российский КГБ, меня выдвинули на должность председателя, и я отправился на собеседование. Сначала с премьер-министром Силаевым T он одобрил мою кандидатуру. Я уже начал готовить структуру и схему организации.
А потом, перед встречей с Ельциным, со мной встречался Волкогонов, советник Ельцина. И вот это собеседование я как бы не прошел.
Волкогонов сказал, что хочет пообщаться со мной на предмет политической лояльности. Меня подобная формулировка возмутила. За кого меня принимают, подумал я, за политический флюгер, который должен вовремя извернуться: да, я люблю, уважаю, обожаю? Я ответил, что отношусь скептически и к Борису Николаевичу, и к Михаилу Сергеевичу, но это никоим образом не отразится на моей работе. После этого мы еще немного мило поговорили, и Волкогонов меня спросил: "Если мы вас не назначим, с вами ничего не случится?" Я, конечно, ответил: "Суицида с моей стороны не будет. Спасибо за прямоту." Потом я понял, наблюдая за действиями Виктора Иваненко (первого руководителя КГБ РСФСР), что на этой должности действительно надо было прогибаться. А я бы этого не сумел.
- Но работать в Москве вы начали еще несколькими годами раньше. Это назначение было для вас лестным?
- Я никогда не стремился переезжать в Москву, хотя предложения были и раньше. Я только три года отработал начальником Красноярского управления, курировал там разведку и контрразведку, и собирался годика через два плавно переместиться в другой регион. Но в 1988 году вообще начались сложности с 5-м управлением, поскольку уже рулил Горбачев и вовсю шел процесс привлечения им на свою сторону рафинированной интеллигенции. Поэтому отказаться от перевода в Москву значило проявить трусость.
- Сложно оказалось "вписаться" в центральный аппарат?
- Я не успел ощутить всей сложности. 1 ноября 1988 года я приехал в Москву, а уже в конце месяца улетел в командировку в Армению. И просидел там полгода. Только вернулся T у нас появились оперативные интересы в Грузии, еще полгода я провел там. Потом был Таджикистан. Фактически весь свой "замовский" срок я промотался по "горячим точкам" T ведь я курировал борьбу с терроризмом и экстремизмом.
Тепло, теплее, горячо!
- Какая из "горячих точек" вам запомнилась больше всего?
- Пожалуй, Таджикистан. Потому что это было единственное место, где мы смогли полностью стабилизировать обстановку, восстановить все властные структуры. В 1990 году было возбуждено около 70 уголовных дел, все они дошли до суда, и все обвиняемые, проходившие по этим делам, были осуждены.
Тогда нами впервые был применен целый ряд, скажем так, находок по нормализации обстановки. Душанбе захватили банды, которые спустились с гор. Нас заперли на центральной площади, потому что сил у нас было очень немного T 201-ю мотострелковую дивизию мы тогда использовать не могли. В моем распоряжении был только батальон Витебской воздушно-десантной дивизии да человек 30 из группы "Альфа". Бандиты терроризировали население, били русских. Это, конечно, были не местные таджики, не душанбинцы T местные себе такого никогда не позволяли. Горцы же накурятся и куражатся.
Так вот, одной из наших находок было создание маневренных групп (микроавтобус с 10 бойцами и рацией). Мы разбили город на районы, и эти группы их патрулировали. Туда, кстати, вошли и добровольцы из местного КГБ (состав получился очень интернациональным). Завидев банду T от 40 до 100 человек, T группы начинали работать на ее устранение. Одну такую операцию мы даже записали на видеопленку. И на ней видно, что бесчинствующая толпа против силы и организованности наших маленьких групп ничего противопоставить не может.
А до этого вместе с ветеранами-"афганцами", которых в Душанбе очень много, мы "закрыли" махарлены (так в Душанбе называются микрорайоны, дома в которых стоят по кругу, чтобы внутрь не проникали ветры). Мы организовали отряды самообороны T тоже интернациональные: и таджики, и узбеки, и русские, и украинцы, - словом , все население Душанбе. Эти отряды перекрыли арки, через которые только и можно было выбраться из махарленов, поставили охрану T и дорога в горы бандитам была отрезана...
Всю операцию по очистке города мы провели за три дня. И ни мы, ни милиция не потеряли ни одного человека из личного состава. Нас обвиняли в том, что на центральной площади мы стреляли в мирных жителей, но ни одного документального подтверждения этому нет. Говорили, что якобы на площади цинично убили одного мальчика, но вся эта ситуация происходила на моих глазах, и я точно знаю, как все было.
А было так. Стоит цепочка бойцов со щитами, а между ними T коридор метров двадцать. Вдруг выскакивает мальчик-каратист, очень высоко подпрыгивает T метра на полтора или на метр восемьдесят T и летит с вытянутой ногой. Наши ребята, конечно, защищены щитами, но головы-то у них открыты... Они просто взяли и расступились. Мальчик над ними пролетел, рухнул вниз и разбился. Потом нас обвинили, что, пока он летел, мы его как будто застрелили. Но это ничем не подтверждается. Сразу же после инцидента его друзей пропустили за цепочку, и они его забрали. Мы сами пытались посмотреть, что же с ним произошло, но его друзья нам не дали.
Кстати, Комитет по безопасности Таджикистана проявил себя абсолютно интернационально. Невзирая ни на какие клановые интересы, этот орган работал очень эффективно. Там были очень толковые ребята, которых иногда приходилось посылать к лидерам противоборствующих группировок, приходившихся им родственниками...
Мне самому пришлось ночью пробираться в дальний кишлак, чтобы встретиться с одним из лидеров духовной оппозиции. Общий язык с ним мы могли бы найти, а вот встречаться открыто нам никак было нельзя. Только ночью, тайно, курить и пить нельзя (а я же курильщик!).
Там действовали разные группировки. Первая по значимости T хатлонская. Ее лидеры хотели взять власть в свои руки, и их отчасти поддерживали националисты, правда, не очень активно. К ним примыкал и недавно погибший Латифи.
Можно было работать и с Тураджон-заде, лидером религиозной оппозиции. У него было достаточно трезвых мыслей, и мы не раз с ним нормально разговаривали. Он очень грамотный человек, молодой. И если бы в республике нашелся в тот момент авторитет, который смог бы с ним договориться, возможно, все закончилось бы иначе.
- Клановые интересы все-таки возобладали ?
- После августа 1991 года все рухнуло T не только в СССР, но и в отдельно взятых республиках. А сильной личностью тогда был Каххор Махкамов, первый секретарь ЦК компартии Таджикистана. Но он имел реальную власть вовсе не потому, что был первым секретарем, а потому что был ленинабадцем. Таджикистаном издавна руководил ленинабадский клан. И это было неплохо, поскольку этот клан всегда "смотрел" в сторону России. Ленинабадцы T более светские, чем остальные таджики, люди, детей своих старались обучать в России.
Это потом все перемешалось, ленинабадцев вытеснили. И получилось то, что получилось.
- То, что сейчас происходит в Таджикистане, на ваш взгляд, результат внутренней борьбы или подталкивается извне? Сейчас много говорят об узбекском вмешательстве в дела Таджикистана...
- По-моему, сегодня там основную роль играют те же факторы, что и в 1990 году. И прежде всего T криминал: наркобизнес. Все полевые командиры, которые то примыкают к власти, то от нее откалываются, действуют по полной аналогии с афганскими событиями. Они откалываются для того, чтобы провести очередную операцию по перевозке наркотиков через границу, а потом снова присоединяются к власти, чтобы их не трогали.
А национальный фактор, я считаю, в Таджикистане выражен гораздо слабее, чем в какой-либо другой республике. Там нет ярких сил националистического характера. Вот религиозного - да.
- Это связано с обособленностью и отдаленностью горных кишлаков?
- Конечно, связано. Там ведь всегда было четыре основных клана: памирцы, кулябцы, гармцы и ленинабадцы. При советской власти представитель каждого клана занимал определенный пост в государстве. Ленинабадцы были первыми, а все остальные размещались по географической значимости. Многое зависело от личности лидера, который гармонизировал все отношения и никому не давал выпрыгнуть вперед. Все были довольны, хотя небольшие волнения периодически возникали.
В 1990 году бандиты четко выполнили свою задачу, захватив резиденцию ЦК компартии. Они так провели переговоры, что вынудили всю руководящую прежде четверку отказаться от власти. Из Москвы для стабилизации обстановки был направлен Борис Пуго, который присутствовал на этих переговорах. Но резиденция ЦК была жестко блокирована, мы никак не могли туда пробраться. И тут мне позвонили из Москвы, из ЦК КПСС, и велели срочно связался с Пуго. Он должен был убедить проигравшую четверку выступить на следующий день по местному ТВ и заявить, что власть сдавать они не собираются.
Но как пробиться к Пуго? Тогда "альфовцы" в багажнике машины отвезли меня в резиденцию. Подогнали автомобиль к кухонному окну, и я нырнул туда, пока никто не видел. А в это время все руководство в одной из комнат беседовало с представителями оппозиции, и на кухне мне пришлось просидеть до четырех утра. У меня с собой была видеокассета со съемками массовых беспорядков, другие материалы T ведь Пуго ничего не знал об обстановке в городе.
А когда все, кроме Пуго, уехали, я "материализовался" и все ему доложил. Он схватился за голову: "Где же ты был раньше?" Но в 10 часов утра, на пресс-конференции, все уже шло по нашему плану, и власть осталась в руках правящей четверки.
Был еще один смешной эпизод. Переговорив с Пуго, я вышел из здания и стал думать, как же добраться до города. Привезли-то меня ночью, в багажнике T .естественно, дороги я не видел. А правительственные дачи занимают в Таджикистане огромную территорию. Ну, пошел вдоль забора. Продираюсь через заросли, а сам думаю: вот сейчас дойду до сторожки, а там пост милиции. Они же в меня, не разбираясь, со страху шмальнут из пистолетов, и все! Но хорошо, что они в это время чай пили. Я подкрался к сторожке незаметно и сразу им в нос свое удостоверение сунул. Они глаза вытаращили и спрашивают: "Откуда вы здесь взялись?" "Я, T говорю, T задание выполняю. Как мне в Душанбе попасть?" Тогда они мне все объяснили и даже дали машину.
Разрушители "чекизма"
- Вас "ушли" в 1991 году из КГБ или это было ваше собственное решение?
- Мне было 46 лет. Никаких претензий по службе ко мне ни у кого не было. Даже у демократов: ведь хоть я и числился начальником 5-го управления, политическим сыском я не занимался, все время торчал в командировках. Я не вписывался в новую структуру. А уволить просто так меня было нельзя.
Более того, 22 августа 1991 года меня вызвал Михаил Сергеевич Горбачев и сказал, что Бакатин назначен руководителем КГБ, а меня они с Борисом Николаевичем решили назначить первым заместителем. Я-то думал, что меня чуть ли не арестовывать собрались, а тут такое назначение! Но Бакатин очень не хотел видеть меня на этой должности. И в конце-концов нашел вариант, который мне абсолютно не подходил. "Тебя, конечно, назначил Михаил Сергеевич, - сказал он, - но ты все-таки сходи к Борису Николаевичу, пусть он мне позвонит и попросит, чтобы я тебя назначил." Он боялся, что я человек Ельцина, и приставлен за ним следить T обычная чиновничья боязнь. Естественно, я отказался от такого предложения. Ну а Бакатин потом, видимо, договорился с Горбачевым. В итоге я оказался в подвешенном состоянии.
В это время депутаты во главе с Глебом Якуниным буквально дневали и ночевали в КГБ, создали комиссию, которая решала, кого оставить, а кого уволить из органов.
Я попросил T раз не знают, что со мной делать T отправить меня начальником управления в Якутию. Там как раз освободилось место. Дескать, это далеко, и я никак не смогу повлиять на происходящее в Москве, если вы этого боитесь. Но мне ответили, что депутаты даже туда меня не пропустят, поскольку было принято решение "вырезать" всю коллегию прежнего КГБ.
А вскоре началось сокращение штатов, и меня быстренько уволили. Сам я писать рапорт об увольнении не собирался. А уволившись, создал Агентство экономической безопасности "Взор" ("Вневедомственная защита, охрана, расследование"), в котором и работал до избрания в Госдуму.
- Сейчас руководство вашей спецслужбы полностью поменялось, пришли новые люди. В итоге нынешняя ФСБ сильно отличается от КГБ?
- Была такая идея, на чей-то взгляд, рациональная, что КГБ надо ликвидировать, а вместо него создать новую российскую спецслужбу. Совершенно другую, чистую, на которой не будут "висеть" пороки прошлого. Идея замечательная, но кадровые-то чекисты знают: чтобы создать новую службу, мало уволить Воротникова и других членов коллегии. Надо уволить всех до единого и набрать совершенно новых людей. Но кто их будет учить? Ведь если учить будут те, кто формировал КГБ СССР, то они и работать научат так же, как в КГБ. И не разрушится продекларированный Бакатиным тезис: "Я пришел для того, чтобы уничтожить чекизм". Хотя тезис некорректен: уничтожать-то нужно не чекизм, а чекистов T иначе новой системы не создать.
Кадровая чехарда, которая существует с конца 1991 года и продолжается до сих пор, и есть самая главная беда спецслужбы. Я понимаю, что создаются новые направления, формируются новые структуры в центре и на местах. Но все это уже существовало! Например, экономическая контрразведка, которая просто входила раньше во всю контрразведку и не выделялась. А как только ее выделили в отдельную службу T пошли провалы. Около года люди были заняты только назначениями и перемещениями, неоднократно менялись начальники, хотя профиль работы не менялся, и сотрудники просто вынуждены были валять дурака. Это же очевидно: когда у тебя есть ответственность T ты работаешь. Если же выкладываться больше не обязательно, то ты, естественно, ничего не делаешь.
Олег ФОЧКИН
404 Not Found
Not Found
The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.
Власть
