1. Русская идея

    Россия - в тисках комплексного кризиса - экономического, политического, но прежде всего духовного. Решить эти вопросы, в том числе "сугубо материальные", невозможно без единой стратегии, в основе которой лежит опора на духовно-культурный потенциал России, ее историческое духовное наследие. Вот почему сегодня именно этот аспект кризиса, находящийся на задворках внимания общественности и СМИ приобретает решающее значение.

    Российское общество начинает медленно оправляться от идеологического, мировоззренческого шока, вызванного развалом СССР и стремительной утратой былой государственной мощи. Более того, теперь вполне очевидно, что возрождающееся национальное самосознание России по всем параметрам тяготеет к возможно более полному восстановлению исторической преемственности, прерванной в XX веке серией разрушительных военных столкновений и мощных социальных катаклизмов.

ДОВЕРИЕ К СОЦИАЛЬНЫМ ИНСТИТУТАМ

    Доверие населения к основной массе институтов в России неуклонно продолжает падать. Некоторый подъем доверия за последнее время наблюдался лишь по отношению к армии, госбезопасности. Однако, надо отметить, что этот подъем приходился на октябрь 1993 г., после чего доверие к этим органам стало уменьшаться. Наименьшее доверие население испытывает к профсоюзам, индекс доверия к которым, будучи и без того достаточно низким, к марту 1994 г. достиг минимума. Пожалуй, полными безусловным доверием, индекс которого нисколько не становится ниже, пользуется лишь такой институт, как Русская Православная Церковь.

    При этом наибольшее количество опрошенных граждан России оценивает обстановку в стране как напряженную или критическую, причем тенденция к такой оценке, вероятно, сохранится и в будущем.

    На каждом новом историческом витке развития любой народ призван отдать себе отчет в том, какова исходная база, на которую можно опереться и которая так или иначе способна стимулировать решимость народа радикально изменить содержание своей жизнедеятельности и ее ориентиры. Эта база всегда многомерна. Не все ее структурные элементы могут в равной степени послужить ближайшему будущему. И то, на чем остановит свой отбор нация сегодня, окажется в зависимости от избранной цели, от содержания соответствующей ей "национальной идеи". Меняется общество, по мере его развития одни идеи находят воплощение, эфемерность других становится очевидной. Так было, так есть и так будет с той совокупностью проблем, которая получила наименование "русской идеи".

    В далеком прошлом ее стержнем являлась мессианская идея - быть главной, если не единственной носительницей подлинно христианских ценностей, а после падения Византии - и православной государственности ("было два Рима, третий Рим - Москва, а четвертому - не бывать"). На протяжении веков силы этой государственности были направлены на самосохранение русского народа и его самосовершенствование. Многие православно-христианские добродетели сыграли цементирующую роль в формировании его самосознания. Русская идея концентрировалась, по мнению ее носителей, на богоизбранной исторической миссии русского народа, а она, в свою очередь, виделась как "страдания за других". Таким представлялся смысл существования России во всемирной истории. И подталкивала народ к этой мысли судьба его собственной страны, оказавшейся между "молотом и наковальней" - Востоком и Западом - и испытавшей на себе на протяжении столетий не один тяжкий удар судьбы. Одни утверждали, что русская идея шовинистична и служит оправданию экспансионизма, другие - наоборот, будто ее цель - самоизоляция русских.

    Рейтинг Президента и Правительства, в октябре 1993 г., начал резко падать.

    Данные опросов показывают, что за падением популярности Правительства и Президента стоит не столько такой злободневный фактор, как состояние потребительского рынка, сколько постоянно возрастающая озабоченность проблемами безработицы, состояния экономики, спада производства в промышленности и сельском хозяйстве.

    Неуклонно продолжает падать рейтинг Президента России. Избранный Президентом на волне высочайшего энтузиазма, Ельцин уже в период после путча потерял около 14% своих сторонников. К марту 1992г. произошел резкий перелом, обозначивший конец "харизматического" периода, основным определяющим фактором которого стало разочарование в Ельцине как в лидере демократических сил, в его способности направить страну в русло решительных перемен.

    Весна 1993 г. (период апрельского референдума) принесла Ельцину много сторонников, однако уже к ноябрю 1993 г. их число стало убывать.

    В настоящее время наблюдается активное сужение политической базы поддержки Президента Ельцина.

Таблица 1

% к числу опрошенных

    Однако оба эти представления были далеки от истины. В основе русской идеи лежало стремление к национальному идеалу, а он виделся многогранным, хотя стержневой тенденцией в его понимании оставались соборность и мысль о "другом мире" - обретении Царства небесного с сохранением плоти. Если первая из них соответствовала задаче единения народа в его социальном и культурологическом многообразии, общенародного служения Отечеству как продолжение служения православным идеалам, то вторая предполагала сохранение определенной границы между мирским и божьим, преодолеть которую можно лишь за счет изменения либо мира, либо самого себя.

    В послеоктябрьский период произошло переподчинение собственно русских и российских интересов задаче интернационализации общественных отношений.

    Возобладало болезненное для России жертвенное мессианство, во многих случаях внедряемое в общественное сознание в расчете на глубинное воздействие неких "исторических традиций" русского народа. Оно искусственно подпитывалось (и, что греха таить, льстило национальному самолюбию) изобретенной не им идеей "старшего брата" и сопровождалось внушением необходимости "оплаты" так называемых "старых долгов", требованием "интернационалистского" поведения по отношению к других народам бывшей царской России.

    После 1917 г. русских перестали называть угнетающей нацией (хотя сомнительно, что и в прошлом вся нация была таковой при наличии полярного классового расслоения). Однако им долгое время напоминали, что: " ...интернационализм со стороны угнетающей или так называемой "великой" нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически (В.И.Ленин). Это было сказано в 1922 г., когда уже имелся "опыт" варварского принудительно-репрессивного массового изгнания русского крестьянства из Туркестана, и в процессе "национализации" окраин бывшей России русскому было предложено "занять свой шесток". Высказанные в определенных исторических условиях и в пылу полемики слова вскоре были канонизированы. Комплекс вины за содеянное царским правительством был навязан всему русскому народу, и вся его последующая жизнедеятельность сопровождалась напоминанием об этом. Хотя, к примеру, среднеазиатские народы в составе царской империи находились значительно менее продолжительный срок, нежели в Союзе ССР. И этот комплекс по инерции поддерживали в последующие десятилетия. Он стал в конечном счете инструментом для развала государства и индульгенцией для властей, отказавшихся защищать интересы собственного народа, "вдруг" оказавшегося за рубежом. Сегодня - это инструмент, для противостояния начавшемуся реинтеграционному процессу, инструмент государственной политики.

    Изменилась и доминанта в оценке русского самосознания. Если в дореволюционных представлениях об исторической "предназначенности" русского народа существенный акцент делался на специфике его пути, то в советское время на проблему его своеобразия было наложено табу, а от всечеловеческого содержания русской культуры нередко отсекалась та его часть, которая не вписывалась в круг классово-интернационалистских ценностей.

    Каким видится сегодня содержание русской идеи народу и политикам? Каковы наиболее острые проблемы, стоящие перед русской нацией? И, наконец, существуют ли пути их решения?

    В процессе обсуждения русской идеи в России и за ее пределами выявилось немало крайних, неконструктивных позиций - от рекомендации изолироваться "русским миром" от всего нерусского окружения во имя собственного возрождения (всмотреться "в себя", найти дремлющие потенции и дать им новую жизнь) до претензий на обладание истиной в последней инстанции и предложений ликвидировать суверенные образования внутри России, возродить унитарную государственность.

    Положительным в обсуждении, несомненно, было то, что многовариантный подход позволил вскрыть в элементах картину нынешнего состояния русской нации, возобновить в исторической памяти народа многие его черты и особенности, достоинства и недостатки. Но присущая значительному числу суждения категоричность отдаляла от понимания главного в нынешнем содержании русской идеи - сохранения и возрождения нации, в том числе и ее части, оказавшейся "за рубежом", реальной помощи всем живущим в России нациям и народностям самоопределиться в едином многонациональном государстве.

    Практическая сторона "русской идеи" - русский вопрос. Многочисленные рассуждения о "русской идее", апелляция к авторитетам прошлого и некоторым псевдоавторитетам сегодняшнего дня в достаточной степени затушевывают его подлинный смысл. Наука же оказалась неготовой дать нации точное знание о себе без каких-либо исключений и искажений. Зато практика показала, что целый ряд постулатов, с которыми выступила официальная пропаганда (жертвенный интернационализм и др.), по отношению к русским откровенно антинационален. Нациоцентризм, свойственный внутренней политике многих союзных республик бывшего СССР, для русского народа и российского Правительства не был характерен. Настолько не характерен, что дает даже основание обвинить последнее в антинациональной политике. Не нашел он отражения и в научных трудах. Но вместе с его отрицанием, что вполне правомерно, остался без внимания и русский вопрос, что, конечно же, противно логике. Иллюзия количественной неисчерпаемости русской нации, поддерживавшаяся долгое время на весьма высоких уровнях, мешала трезво взглянуть на ее качественное состояние.

    В результате общество лишилось возможности объективно оценить не только обширный круг многообразных проблем русского народа, но и новые, прежде всего негативные явления, всплывшие на поверхность в условиях коренной реорганизации общества. Набирающий темпы процесс безкомпромиссной переориентации экономических и социальных отношений поставил русский этнос (в который у же раз!) перед испытанием на выживание. И это отнюдь не преувеличение' На переломных этапах истории, подобных по своей остроте нынешнему, исчезали не только этносы, но и целые цивилизации. "Что станет с русскими?" - этот вопрос даже не ставился.

    Продолжает "набирать обороты" русофобия внутри России и в ближнем зарубежье. Будучи настолько же общественной, насколько и индивидуальной, она в некоторых регионах обретает характер откровенной политики, чему не дается правительственными органами России должной оценки и отпора. Причем ее подлинные масштабы до сих пор неизвестны потому, что и сегодня сохраняется негласное "табу" на информацию об антирусских настроениях и действиях. Обострившиеся межнациональные конфликты в бывшем СССР и в РФ, в частности, сопряжены с формированием определенными силами отрицательного образа России и русского, а у самих русских - комплекса вины за "эксплуатацию инородцев" в дооктябрьский период и репрессивную политику в годы Советской власти. Сами же обвинители освобождают для "свои" народы от ответственности за внутринациональные проблемы. Многие из них, прекрасно усвоив сущность психологии толпы, манипулируют общественным мнением, взвинчивая национальное сознание своего народа и создавая условия для собственного политического восхождения на националистической волне.

НОВЫЙ "РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ" И ЭТНИЧЕСКИЕ СТЕРЕОТИПЫ

    Глубокий кризис общества, разочарование в демократии значительной части населения создают условия для возрастания роли социально-этнических стереотипов, в том числе и стереотипов русского национального сознания.

    Разрушение привычных рамок национального самоутверждения порождает настроения безысходности, комплексы обиженности, проецирует ответственность за происходящее на "чужих".

    Наиболее общей чертой такой проекции является представление об угрозе распродажи национальных богатств России.

    Другим весьма распространенным представлением является представление о преувеличенном влиянии всех "нерусских" в жизни России. Это представление, согласно опросам, в период 1990 - 1993 гг. заметно увеличило свое влияние и широко распространилось среди так называемых" прогрессивных" слоев населения (молодежь, высокообразованные, жители крупных городов).

    Негативные установки в отношении "нерусских" служатфоном различных фобий, направленных на конкретные этнические группы. Исчезновение прежних врагов и противников стимулировало поиск социальных врагов, а также перенос агрессии на другие этнические группы.

    Создается своеобразный духовный вакуум. Под видом объективно необходимого пересмотра ценностных ориентации происходит обрыв исторической памяти народа, фальсификация подлинного ее содержания, антипатриотическая дегероизация великого подвига русского народа, на плечи которого выпала наиболее тяжкая доля в годы Великой Отечественной войны. Игнорируется тот факт, что правые партии чаще выдвигают в той или иной вариации "русский вопрос", привлекает к ним внимание значительной части русской общественности с обостренным национальным самосознанием. Партии центристской и левой ориентации нередко "стесняются" напрямую поднимать проблемы собственно русской нации, опасаясь возможных обвинений в прорусском нацио-центризме. Тем самым правые политические группировки обретают "ореол" борцов за русские интересы, тогда как центр и левые проигрывают им в этом.

    Сегодня неминуемо усиление внимания к самой крупной нации России. Важно лишь, чтобы оно было достаточно взвешенным и ясным, не допускающим кривотолков и абсолютизации русского фактора в многонациональном государстве. У русского, как и у других народов России, есть свои собственные проблемы, задержка с решением которых может отрицательно сказаться на состоянии всех россиян.

    Сегодня в Российской Федерации 85% населения - русские. По всем европейским меркам мы являемся "моноэтнической" страной. Во всяком случае, русских в России больше, чем французов во Франции и англичан в Великобритании. При этом очевидным результатом социально-государственной катастрофы 1985-1991 гг. явился распад СССР - державы, выступавшей в мировом общественном мнении в качестве естественного исторического и геополитического преемника тысячелетней российской государственности. Неожиданно Россия оказалась перед угрозой исторического взрыва, сопоставимого по своим масштабам с татаро-монгольским игом, разрухой после гражданской войны 1917-1921 гг. или Великой Отечественной войной.

    Реакция народа неизбежна. В случае бесконтрольного развития она будет державно-государственной по форме и русской национальной по содержанию.

    Соответственно любой общественный деятель, любая политическая организация, которые осмелятся игнорировать эти тенденции, рискуют в ближайшие годы исчезнуть с политической сцены России. Сегодня главная задача патриотического движения - избежать стихийности, направить его в конструктивное русло, не дать "оседлать" его разного вида неокмпетентным лидерам, экстремистам и возможным провокаторам.

    Отныне борьба различных политических сил за то, чтобы олицетворять собой наиболее точное и верное выражение российской идеи, станет важнейшим элементом борьбы за власть в России. И борьба эта уже началась.

2. Русская идея и различные позиции

    Наиболее опасная черта политической ситуации в нынешней России, несмотря на торжественное, при свете юпитеров подписание Договора об общественном согласии, - раскол ведущих, руководящих элитарных слоев общества на враждующие идеологические группировки и политические кланы. Подобное противостояние может быть чревато социальными конфликтами колоссальной разрушительной силы. "Черный октябрь" 1993 г. в Москве уже дохнул на миллионы россиян мертвящим, дыханием близкого братоубийства.

    Слава Богу, слишком свежа оказалась в русском сердце память о гражданской войне и ее катастрофических последствиях и Россия не полыхнула мятежом, не вздыбилась в хаосе смуты и безначалия, но в ужасе отшатнулась от бездны, в которую ее толкали алчность и властолюбие одних, лицемерие и соглашательство других, безразличие и апатия третьих.

    Сегодня к гражданскому миру, к общенациональному согласию и примирению призывают все. Беда, однако, заключается в том, что каждый вкладывает в эти благозвучные призывы собственное содержание, зачастую лукавое, двусмысленное и далеко не бескорыстное. Между тем очевидно, что для подлинного согласия необходима общепризнанная мировоззренческая основа, на которой сошлись бы, наконец, даже наиболее радикальные и непримиримые соперники и противники.

    Такой основой сегодня может стать только идеология возрождения Великой России как процветающей и цивилизованной, свободной и ответственной мировой державы, сочетающей свои самобытные исторические особенности со всем тем ценным и передовым, что достигнуто человечеством. Пора, наконец, поставить на первое место интересы Отечества, а не партийные, сословные или иные корыстные пристрастия.

    Российское возрождение немыслимо без воспитания здорового национального самосознания, общественного самовоззрения, без которого народ беспомощен, слеп и легко управляем. В своей полноте задача эта может быть решена лишь совокупным трудом всех общественных и политических сил, да и то на это уйдут годы.

    Отечественные мыслители - от Николая Карамзина и ранних славянофилов до Ивана Ильина - последовательно и придирчиво анализировали социальные проблемы России, рассматривая весь ее огромный, сложный и многоцветный мир как целостный соборный организм.

    По какому пути модернизации за время волюнтаристских разрушительных экспериментов и гласящее, что в случае, если все сделано "по науке", результат должен непременно соответствовать расчетам. "Факты доказывают обратное? Тем хуже для них", - с олимпийским спокойствием рассуждают наши горе-реформаторы, продолжая гробить страну. А нищих бездомных стариков и старух тем временем становится все больше, преступность просто ужасает. Может быть, пришла все же пора понять, что реальность всегда сложнее и многообразнее любых умозрительных схем, что традиционные, проверенные временем пространственно-временные связи общественного организма и есть та драгоценная инфраструктура, которая одна лишь способна вынести на себе тяжкое бремя нашей крутой, переломной эпохи?

    Ведь все социальные феномены: нравственно-религиозные идеалы народа, его государственные и хозяйственно-экономические формы, склад национального характера и стереотипы правового сознания - взаимообусловлены, связаны воедино тысячами невидимых, но прочных нитей, рвать которые нельзя, не рискуя погубить систему в целом. С историей, с памятью поколений недопустимо шутить: именно ее механизмы обеспечивают эволюционную преемственность жизни (хватит революций!) и способность воспроизводства адекватных реальности форм общественной самоорганизации.

СОЦИАЛЬНЫЕ ГАРАНТИИ

    Поведение людей в обществе, их жизненные ориентации, уверенность в будущем во многом определяются тем, насколько полно общество и государство соблюдают социальные права своих граждан. Чем ниже уровень соответствующих гарантий, тем ниже степень социальной защищенности людей в обществе, и выше степень непредсказуемости их поведения в различных ситуациях. На сегодняшний день, согласно опросам общественного мнения, большинство жителей России считает, что их права на труд, образование и отдых не соблюдаются (табл. 1).

Таблица 1

    Рассчитывать на то, что самобытная российская общественность безропотно воспримет и будет воспроизводить идеалы, ценности и социальные формы, выработанные западной цивилизацией, - утопия.

    И она становится опасной не только для России, но и для всего мира, когда ее пытаются воплотить в жизнь под экстремистским лозунгом: "Реформы - любой ценой!"

    Особенно опасно в таком утопическом догматизме то, что, встречая естественное сопротивление консервативной и малоподвижной общественной среды, он легко приобретает агрессивные, а порой и откровенно террористические формы.

    Так было после революции 1917 г., так развиваются события и сегодня, особенно с тех пор, как пресловутая перестройка приобрела революционные черты... Ведь именно в период перестройки радикализм либералов стал агрессивным, разрушительным инструментом в руках... антинациональной правящей элиты.

Таблица 2

% к числу опрошенных

(По материалам ВЦИОУ, № 4, 1994 г.)

    Естественной опорой для такого выхода в условиях разброда и шатаний по всей вертикали общественной лестницы должны были бы стать те демократические, отборные механизмы российской политической системы, в приверженности которым до хрипоты клялись, все без исключения, функционеры нынешнего руководства страной. Это сладкое слово "демократия" было крупными буквами написано на знаменах "партии власти" все последние годы. Ради нее приносились в жертву бывшие друзья и соратники, ради нее призывали народ "потерпеть еще немного", ради нее разрушали СССР, клеймили армию, боролись с "красно-коричневыми" и упраздняли Советы. Наконец, ради нее пошли на развал государства, ущемление интересов собственной нации, привели эту нацию в конечном счете на край пропасти.

    Вывод: нынешний политический режим сам лишил себя возможности пользоваться преимуществами демократического государственного устройства, собственными руками искалечил правосознание как политической элиты, так и российского общества в целом, навязав им психологию жестокой и хищной стаи, для которой главная добыча - власть, главное правило - "игра без правил". Очевидно, осознав, что возможности квазидемократической риторики сегодня уже исчерпаны, "демократические соловьи" дружно перешли на другой, псевдопатриотический мотив. При этом не задумываясь: что есть российский патриотизм по своей природе, каковы его исторические и духовные корни, какими должны стать его современные, адекватные реальностям формы. Есть, как и ранее,- всепоглощающее стремление любой ценой удержаться на политическом Олимпе России.

    Даже если допустить, что радикалы в сановных кабинетах начали, наконец, сознавать, что реформы они проводят не в Атлантиде и не на Марсе; что необходимо учитывать "местную специфику", т.е. учиться у русской истории; что пора прекратить издевательство над широкими народными массами и традиционными ценностями русского менталитета - процесс прозрения режима будет чрезвычайно болезненным, непоследовательным и длительным.

    И вот - пока политически активные слои общества выясняют взаимные претензии, сводят старые счеты и припоминают обиды - дом новой русской государственности, возведенный горе-архитекторами на песке отвлеченных теорий по чертежам заморских мудрецов, начинает угрожающе трещать.

    Россия расколота, и никто не скажет, не докажет, какая (чья) "половина", "треть", "четверть" больше или меньше. Раскол произошел и по вертикали, и по горизонтали. И вызван причинами более основательными, глубинными, чем принято считать и объяснять, - не противостоянием ветвей власти, не непримиримостью амбиций и вожделений политиков, не разделением общества на сторонников и противников реформ, как по недомыслию или злому умыслу кто-то склонен утешать себя и других.

    Раскол произошел по другому принципу: какой быть России и по какому пути модернизации пойти. От того, что на этом вопросе многие спекулируют, пытаются разыграть свою политическую карту, бросаясь в авантюры и устраивая провокации, он не перестает быть "камнем преткновения", узлом всех накопившихся в обществе противоречий.

    Наше расколотое общество имеет свои края и крайности: по одну сторону те, кто, без оглядки ринулся "на Запад", ведет и отстаивает компрадорскую политику, готов колонизироваться, поступиться национальными интересами страны, а по другую сторону "баррикад" расположились представители "непримиримой оппозиции" - патриоты националистического закваса, живущие в прошлом и прошлым, не способные предложить великой стране достойную ее перспективу действительно цивилизованного существования.

    Как ни парадоксально, но надо признать, что именно трагические события сентября- октября 1993 г. со всей очевидностью показали - путь принуждения к свободе, конфронтация и насилие заказаны такой стране, как Россия, и ничего доброго ей не сулит. Безосновательно и опасно предаваться иллюзии, что ценой пролитой крови и невинных жертв можно обеспечить успех реформ и подлинную демократизацию общественной жизни. Любой серьезный политик и просто здравомыслящий человек понимает, что никто не одержал никакой победы, что ни одна проблема, в том числе и конституционная, не решена, что противоречия, иссушающие тело и душу нации, просто загнаны вглубь.

    В сентябрьско-октябрьские дни 1993 г. в полной мере проявил себя и другой наш недуг-радикализм, постоянно инициирующий и питающий раскол. Белодомовцы настолько уверовали в свою правоту и общественную поддержку, что попытались силовым, мятежным способом переломить ход событий в свою пользу. И просчитались, растеряв свою правоту во время штурма мэрии и Останкино. Не отстали от них в своих провокационных действиях и демократы, заявившие в самый разгар событий устами одного из своих лидеров, что реформам мешают НР только "красно-коричневые", но и "центристы". Так что кровавый итог противостояния был предопределен позициями обеих сторон.

    После апрельского 1993 г. референдума стало очевидно, что обе ветви власти просто неспособны договориться друге другом, так как "партийные интересы" поставлены выше интересов общества, страны. В цивилизованном государстве в такой ситуации обе власти вместе уходят в отставку, освободив капитанский мостик тем политикам, которые готовы, отсекая крайности, искать и добиваться общенационального согласия. Но в России издавна споры решают в кулачном бою, и ценятся политики за умение быть жесткими.

    Более всего, однако, многих потрясло поведение нашей творческой интеллигенции, сначала подталкивавшей Президента к "самым решительным действиям", а затем бросившей клич: "Раздавите гадину!". Сразу вспомнился 1937 г. с его лозунгом-рефреном: "Если враг не сдается - его уничтожают!"

    Наши радикальнейшие интеллигенты продемонстрировали, чего стоят проповедуемые ими в стихах, романах и статьях "чувства добрые" и "возвышенные идеалы". Впрочем, не все потеряно, есть и другие интеллигенты не пожелавшие участвовать в бесовских игрищах, в "охоте на ведьм".

    А ведь, казалось бы, все так просто и очевидно. В обществе, слава Богу, нет уже единомыслия, с которого, как известно, тоталитаризм и начинается. Существуют, спорят разные идеи и идеологии: либеральная, национальная, социалистическая, религиозная, отражающие реальное многообразие умонастроений и воззрений. Этот спор нельзя разрешить навязыванием какой-то одной точки зрения в качестве "самой передовой и единственно правильной". Нет, опять, как в былые времена, используются все средства давления, чтобы внушить, вдолбить представления и ценности, которые, может быть, и хороши, приемлемы для "других", но "на дух" не принимаются самой российской культурой".

    Чтобы радикализм преодолеть, надо уяснить, что у нас в стране, собственно, происходит - реформа или революция?

    На наш взгляд, начиная с конца 80-х годов процесс пошел по революционному пути, который по недоразумению или инерции (перестройка) именуют реформами. После путча произошла антикоммунистическая революция, а в сентябре-октябре 1993 г. - антисоветская. Если бы Президент и его окружение это признали, то коллизию, возникшую 21 сентября 1993 г. можно было бы и понять, и объяснить. Поскольку это революция (точнее, контрреволюция - по отношению к целям и результатам Октября 1917 г.), постольку она не нуждается ни в каком правовом и моральном оправдании. Революция сама по себе - право и мораль. По этой логике Президент не нарушил Конституцию, а просто отринул ее как рудимент изживающей себя системы, руководствуясь в своих действиях принципом политической целесообразности - желанием до конца завершить процесс ликвидации прежнего общественного строя, низложить силы, которые с этим строем так или иначе связаны и ассоциируются. Так же и в сфере экономики начиная со 2 января 1992 г. идет процесс не реформации или модернизации, а все та же революция, то есть разрушение всех начал и несущих конструкций старого хозяйственного уклада страны, включая нормы собственности, роль государства в экономике и пр., сопровождаемое крайне болезненной социальной реакцией.

Таблица 3

% к числу опрошенных

(По материалам ВЦИОМ, № 4, 1994 г.)

    Парадокс состоит в том, что инициаторы и руководители этой революции во что бы то ни стало хотят прослыть "реформаторами" и предстать "демократами" в глазах общественного мнения, внутри и вовне страны. Что такое производить революцию "по-реформаторски"? Это когда вы не декретом или указом распускаете Советы, а настаиваете на том, чтобы они самораспустились, публично покаявшись, что не очень хорошо подумали, осудив указ за номером 1400 и поменяв под явным давлением властей свое мнение на прямо противоположное.

    Но реформы тем и отличаются от революций, что они проводятся с согласия общества, в условиях общегражданского мира, в обстановке стабильности и порядка, на чем настаивал в свое время Столыпин. Смута, раздоры и хаос-наилучшая питательная среда для революций, мятежей, гражданских войн. Когда общество проводит реформы, каждый что-то теряет, но и приобретает; в революции, напротив, одни приобретают, а другие только теряют. В реформах заитересованы самые разные слои общества, а революции совершаются в интересах какого-то класса или клана, выдающих свой частный интерес за всеобщий.

    С реформами нам не везет, они все превращаются в революции и сопровождаются бунтами. И уроки прошлого нас ничему не научили. Судите сами.

    После дарованной российским самодержцем в октябре 1905 г. Конституции были разогнаны сначала 1-я, а затем и 2-я Государственные думы - не устроили самодержца составом депутатов и превышением своих полномочий. Наконец, по новому избирательному закону, подготовленному и предложенному тогдашней (по нашей нынешней терминологии) исполнительной властью, была созвана 3-я Госдума, в которой правительство получило желанное "думное большинство", то есть большинство сторонников реформ. И что же? В 1910 г. в Киеве был в упор, на виду у изумленной публики, застрелен главный реформатор - П.А.Столыпин, в 1912 г. произошел Ленский расстрел, а через пять лет, в Октябре 1917 г., большевики буквально подобрали "валявшуюся" на дороге обессилевшую власть.

    Удивляет и поражает безмятежное легкомыслие, с каким наши реформаторы-демократы обошли вниманием два симптоматичных события последнего времени. В прозападной, охваченной мощным национальным подъемом Литве, пережившей кровавые события в Вильнюсе, буквально через год-полтора к власти, путем абсолютно честных выборов, приходят левые силы во главе с бывшим первым секретарем компартии, ныне социал-демократом - Бразаускасом. В результате опять-таки честных выборов без какого-либо изъятия и ущемления оппозиционных сил приходит к власти блок левых партий во главе с социалистами, бывшими коммунистами. К этим фактам-примерам можно было бы добавить и другие, скажем, то, что произошло в Таджикистане или недавно в Азербайджане, разумеется, с учетом разницы между ними.

    Здесь проявилась давно замеченная и сформулированная закономерность: если масса участвующих в революции людей в течение одного лишь года не почувствует благоприятных, облегчающих их жизнь изменений, они по странному стечению обстоятельств оказываются в прямо противоположном лагере. Собственно, это и продемонстрировали выборы в Федеральное Собрание в России.

Таблица 4

% к числу опрошенных

    Из этих фактов-событий напрашиваются как минимум два вывода.

    Первый - на антикоммунистической волне далеко не уедешь.

    Второй - понятие "реформы" довольно быстро теряет свою притягательность, если многие начинают понимать, что они проводятся, под шумиху о "возрождении", "обновлении" и т.п., в интересах какого-то слоя или клана, а в качестве цены за их успех запрашивается "всего-навсего" массовое обнищание населения, да еще с кровопусканием и постоянной угрозой гражданской войны. На поворотах и развилках исторических дорог вообще надо вести себя поосторожнее, а в такой стране, как Россия, тем более.

    Проблема сегодня состоит в том, чтобы идущий революционный процесс ввести в русло эволюционного и цивилизованного развития в строго правовые рамки. Вне четко обозначенных, поддерживаемых основной массой населения правовых и моральных императивов реформа обречена на поражение или извращение до неузнаваемости.

    Кинорежиссер и публицист Станислав Говорухин очень точно схватил и выразил суть происходящего сейчас в России процесса в своей новой работе "Великая криминальная революция". Поэтому рано или поздно, хочешь не хочешь, но придется внести серьезные реальные коррективы в содержание и ход экономической реформы, на чем давно настаивают многие отнюдь не "красно-коричневые" экономисты и политики. Если это требование будет проигнорировано можно смело прогнозировать новые социальные конфликты и потрясения в недалеком будущем. Ибо сохраняется объективная почва для их появления.

3. Пророк в своем Отечестве

    Политическую судьбу России сегодня предсказать трудно.

    Нужен анализ того, что происходит, опирающийся на объективные наблюдения, на выводы мыслителей настоящего и прошлого о судьбах России.

    Реально к осени 1993 г. президентские конституционные возможности ограничивались двумя линиями: первая-конфронтационное давление на Парламент и других своих политических "противников" ("обострение"), вторая - курс на политическое согласие с конструктивными политическими силами. Рано говорить, как в ближайшее время будут развиваться события в России. Это во многом определяется тем, как будет восстанавливаться разрушенная политическая ткань общества. Приоткроют завесу будущего выборы. Однако, по-видимому, не следует переоценивать надежды на то, что выборы приведут к власти новые здоровые силы. На наш взгляд, придут жесткие национально ориентированные и консервативные политики. И хотя теперь "парламентская команда" выведена из игры, вряд ли можно быть уверенными, что сюда придут из президентской команды. Придут люди с мест, представители региональных элит, которые одинаково отрицательно относятся как к вчерашнему Парламенту, так и к Президенту.

    Более того, можно предположить, что придут "совсем новые люди", которые не связаны генетически с истэблишмен-том 80-х - 90-х годов: они прошли свой путь сами, они "себя сделали" и хотя бы поэтому смогут целеустремленно и жестко отстаивать свои интересы. Именно свои, а не лидеров, "боссов" и начальников.

    Заглядывая сегодня в будущее России, уместно вспомнить о взглядах Ивана Ильина, который, на протяжении всей своей жизни был непримирим к коммунистическому тоталитарному режиму в России. Говоря о большевистской России, он писал: "Впервые за всю свою историю мир увидел тоталитарное государство и испытал, что значит лишиться всякой свободы: он увидел и понял, что такой строй восстает против Бога и против всех законов созданной им природы; что лозкнг "демократия" немедленно и во строй служит делу дьявола и что он поэтому обречен и гибелен".

    "Во что бы то ни стало" Философ справедливо считал, что этот строй разрушает сами основы один раз (в 1917 году) народной жизни, национальной государственности, социальный мир привел уже в России к индивидуализма.

    Ильин предупреждал об опасностях "либерализма" на посттоталитарной российской почве. Наличные посттоталитарные условияисключают здесь жизненность "западного" либерализма, ведут к распаду, грозят России национальным и государственным тупиком. Это мы все со все большей отчетливостью сегодня и наблюдаем. Состояние российских народов сегодня, по его мнению, "таково, что введение народоправства ("демократии") обещает ему не правопорядок, а хаос, не возрождение, а распад, не целение, а войну всех против всех; это было бы последним и горшим бедствием". И далее: "Лозунг "демократия немедленно и во что бы то ни стало" один раз (в 1917 г.) привел уже в России к тоталитарной диктатуре. Он грозит такой же диктатурой и впредь, но уже "антикоммунистической".

    Вот эта опасность распада, потеря государственности в России и встает сегодня перед нами во весь рост. Ильин предупреждал, что анархия псевдолиберализма и лжедемократии грозит распадом, расчленением исторического Российского государства, что псевдодемократические, национал -либеральныелид ёры посткомунистической России не остановятся перед расчленением государства. Эти "расчленители", по мнению Ильина, мечтают о том, что после падения большевиков граждане единой России опять провалятся в хаос и вседозволенность, безнаказанно разложат свое государство. При распаде коммунистического советского государства образуется, полагал Ильин, до двадцати отдельных "государств", не имеющих ни бесспорной территории, ни авторитетных правительств, ни законов, ни суда, ни армии, ни бесспорного национального населения. До двадцати пустых названий. " Каждое поведет с каждым соседним длительную борьбу за территорию и за население, что будет равносильно бесконечным гражданским войнам".

    Разве то, что происходит сегодня на территории бывшего Советского Союза, не напоминает предвидение Ильина? Более того, философ указывал, что подобное развитие чревато и глобальным геополитическим разломом, и новым мировым переделом. "Территория России закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданскими войнами, которые постоянно будут перерастать в мировые столкновения...Россия превратится в гигантские "Балканы", в вечный источник войн, в вечный рассадник смут". Он считал, что предотвратить такое развитие может только собственный выбор России, избегающий тупиков как тоталитаризма, так и псевдолиберализма. Свой, третий, российский путь Ильин связывал с выработкой Россией новой, собственной государственной организации - ни тоталитарная диктатура, ни формальная псевдодемократия.

    Новое государственное устройство он связывал с "демократической, национальной диктатурой". Пройдут годы, считал философ, национального опамятования, оседания, успокоения, уразумения, осведомления, восстановления элементарного правосознания, возврата к частной собственности, к началам чести и честности, к личной ответственности и лояльности, к чувству собственного достоинства, к неподкупности и самостоятельной мысли, прежде чем русский народ будет в состоянии произвести осмысление и непогибельные политические выборы. А до тех пор его может повести "только национальная, патриотическая, отнюдь нетоталитарная, но авторитарная - воспитывающая и возрождающая диктатура".

    Правда, в понимании Ильина эта "авторитарная диктатура" оказывается близка форме корпоративной демократии и формирующейся корпоративной государственности. Важно соединить строительство государства "сверху" и "снизу". "Государство есть не корпорация ("все снизу") и не учреждение ("все сверху"), но сочетание того и другого. Тогда происходит "органическое духовное единение правительства с народом и народа с правительством". Ильин отрицает жизненность прямой непосредственной демократии в России. Он сторонник своеобразной синкретизированной " восходящей" снизу вверх "интегральной" демократии, отбирающей лучших граждан.

    В каждом селе избираются волостные избиратели, которые потом соберутся в волости. Сельский сход избирает из себя четырех. Начальник уезда вправе двоих из них утвердить, а двоих отвести. В свою очередь, он предлагает сельскому сходу четырех своих кандидатов, из коих сход подтверждает большинством голосов права двух. Отобранные таким образом четверо народных представителей участвуют в выборах уездного начальства.

    Итак далее вверх по государственной лестнице. Именно такой "корпоративно-учредительский" принцип демократии считает философ, присущ России.

    Западные принципы либеральной демократии у нас в России с неизбежностью ведут к распаду, к установлению власти "худших". Только собственное корпоративно-учредительное устройство в России способно привести к власти лучшие силы народа. "Демократия, - пишет Ильин, - заслуживает признания и поддержки лишь постольку, поскольку она осуществляет подлинную аристократию (т.е. выделяет кверху лучших людей); а аристократия не вырождается и не вредит государству именно постольку, поскольку в ее состав вступают подлинно лучшие силы народа".

    Безусловно, мы не ставили цели показать все многообразие философской и политической мысли Ильина. Наша задача - попытаться наложить исторический прогноз философа на современное политическое развитие России.

    Понимание происходящего вне контекста российской истории попросту невозможно. На наш взгляд, определяющим для политической истории России являлась борьба двух начал - идеи российской государственности и идеи личной свободы.

    Сложилось так, что становление и развитие Российского государства ограничивало, "отменяло" свободу, подчиняло личность идее государства, являвшегося у нас орудием деспотичной власти.

    В России вся духовная борьба прошлого и нынешнего веков как раз шла и продолжает идти вокруг идеологии "свободы" и "государственности". Но специфика России в отличие от Запада заключалась и заключается в том, что "свобода" и "государство" всегда были взаимно исключающими сущностями. "Свобода" обретала в России форму анархии и вела к развалу государства, бунту, грозила междоусобицами и крахом России. Реакцией на "либерализм, "свободу" в России всегда была деспотия. Вот это неразрешимое противоречие российской истории и составляет, на наш взгляд, стержень нынешней политической драмы.

Таблица 2

    Этот безысходный замкнутый круг хода российской истории мучительно переживался всей интеллектуальной элитой. За редким исключением, все талантливое и честное делало свой однозначный внутренний выбор между деспотией и свободой в пользу последней. Философия либерализма, составлявшая духовную основу наших "шестидесятников", легла в основу отечественных демократов с их лозунгами прав человека, свободы и демократии. Триумфальные победы в 1991 г. Б.Ельцина и тесно связанной с ним "Демократической России" как раз и символизировали "выброс" накопленной энергии свободы на политическую поверхность. Именно этот год и был ожиданием немедленных и щедрых "даров" свободы и демократии.

    Последующие события показали, однако, что реальное политическое движение в стране стало приобретать форму распада, деградации, получающих ныне все более грозную и иррациональную форму. Встает вопрос, в чем причина этого?

    По нашему мнению, корни кризиса - в невозможности перенести идеологию и практику "западного" либерализма на национальную российскую почву. Именно поэтому идеология либерализма и ее воплощение на российской почве порождают такие уродливые мутанты, как нынешняя стихийная форма отечественной демократии, ведущей кфрагментацииобщества, государства, многонационального мега-социума. Впрочем, предпосылок для становления в России модели либеральной демократии не было.

    Более того, можно предположить, что в исторической перспективе западный либерализм и "экономические модели" его последователей ведут в тупик, изжили себя, несмотря на внешне очень привлекательную "магазинную витрину". Можно допустить, что это "передовое течение" было таковым для XX века, однако где гарантия, что эта модель вечна? Совсем наоборот: исторический опыт показывает, что "идеальные модели" постепенно накапливают внутренние противоречия и превращаются из передовых в регрессивных.

    Основой западных либеральных демократий являются складывающаяся столетиями так называемая рыночная экономика, гражданское общество, правовое государство. Всего этого современное российское общество лишено и сейчас. Попытки "враз", большевистским наскоком "ввести" эти институты дают разрушительный эффект.

    Разгосударствление, приватизация экономики порождают не средний класс, не генетически выросшего собственника, а криминального нувориша. В итоге мы можем получить не западный тип экономики, а неведомый современной истории феномен уголовно-клановой экономики.

    Вместо гражданского общества получается предельно поляризованный, социально расколото-враждебный, "нище-паразитарный" неосоциум.

    Мечты о правовом государстве разбиваются о явь коррумпированного государства, правового произвола. В итоге в перспективе просматривается совершенно уникальный исторический феномен - агонизирующий, саморазрушающийся и самопожирающий мегасоциум. Общество оказывается не на пороге выздоровления, а на пороге своей гибели. Утверждение либерализма получило в России форму "стихийной" демократии и повело к краху союзного, а теперь и к развалу Российского государства. Философия "суверенитета" личности была перенесена на почву абсолютного национального суверенитета.

    Незадолго перед своей кончиной А.Сахаров, отвечая на вопрос, сохраняется ли право на выход из единого государства за малочисленными национальными образованиями, где население может насчитывать всего несколько тысяч человек, утверждал, что "у всех должны быть равные права независимо от численности". Но идея "чистого национального" государства не только утопична, она - разрушительна.

    Борьба радикал-либеральных и радикал-национальных сил против коммунистической "империи" базировалась на ложной посылке отождествления "коммунизма" и союзно-российской государственности.

    Российская, а затем и советская "империя" как государственное образование, безусловно, нивелировала национальные начала развития многих народов, в том числе и русского. Но это только одна половина правды. Вторая - это государство в ходе своей исторической эволюции привело к созданию уникального многонационального мегасоциума, на "союзном" геополитическом пространстве.

    Искусственное расчленение союзного государства, перенесение на российскую почву идеи "национального" государства - это однозначный путь к затяжным межнациональным конфликтам и войнам.

    Утверждение, будто "ликвидация" Союза ССР предотвратила "югославский" вариант, - ложно. Она как раз и провоцирует югославский вариант, свидетелями чему мы являемся во многих регионах бывшего Союза. Антиисторизм в подходе к Российскому государству, неумение и нежелание реформировать "империю" толкнули национал-радикалов на путь исторической реконкисты, т.е. войны с историей. Итогом может быть здесь только цепь кровавых межнациональных конфликтов, потеря в конечном итоге государственной самостоятельности и независимости ныне "суверенными" государствами.

    Не были востребованы нынешними реформаторами и идеи традиционной для России "корпоративной демократии" в противовес модели западной либеральной демократии. Предложения И.Ильина, а затем А.Солженицына строить государство "снизу", что сохранило бы стабильность в России, даже не были обсуждены. Метания нынешних властей, их заигрывание с "провинцией" - свидетельство отсутствия хоть какой-либо концепции нового Российского государства.

    Утопичны надежды на вхождение России и в современную "цивилизацию". Во-первых, Россия никогда из нее и "не выпадала", она всегда была частью цивилизации. Во-вторых, не принимаются во внимание многие предостережения, в частности, Л.Гумилева о том, что ценой интеграции России с Западом будет потеря всех национальных традиций и последующая ассимиляция. Запад и Россия всегда будут историческими антагонистами,ибо философия западного либерализма обречена в России на отторжение. России предстоит искать свои пути к свободе.

    На наш взгляд, внутренне России свойствен не либерально-демократический путь, а корпоративно-демократические формы государственного устройства. Борьба между либерально-демократическим и корпоративно-демократическим путями развития и будет определять в ближайшее время будущее России.

    Наконец, в-третьих, глубоко наивны надежды на то, что Запад мечтает об интеграции России в свою систему. Надо давно было сказать правду: нас там никто не ждет как конкурентов, как равноправных партнеров, в другом качестве...

4. О двух бедах в российском патриотическом движении

    Для роста своего влияния в общественном сознании отечественным патриотам необходимы великая современная идея (даже "сверхидея") и организация со строгой дисциплиной и ответственностью. Пока идеи, реальной, укорененной в отечественной традиции и в то же время выходящей за рамки привычных представлений, отражающей потребность нашей эпохи, нет ни у одного из отрядов патриотического движения, и это не случайно. В силу инерции мышления, сложившейся за годы советской истории, современные вожди и идеологи разных политических течений руководствуются, на наш взгляд, ошибочными представлениями о прошлом России, а следовательно, о ее настоящем и будущем. Посмотрим, как представляют себе "русскую идею", например, два отряда патриотического движения, между которыми, как между полюсами, размещаются прочие его сегменты.

    Православные монархисты, скажем, изображают предреволюционную Россию как процветающее православное государство, крах которого объясняют происками внешних врагов и подрывной деятельностью их агентуры внутри страны. И ныне выход они видят в том, чтобы восстановить монархию, и тогда Россия, дескать, снова на всех парах устремится к вершинам могущества и процветания.

    Радикальные же коммунисты, напротив, считают царскую Россию отсталой страной, а подлинную ее историю начинают лишь с октября 1917 г. Крах могучего СССР объясняется происками внешних врагов и предательством его правящей верхушки. Сегодня выход они видят в том, чтобы восстановить СССР, могучую сверхдержаву, и следить в будущем за тем, чтобы впредь верхушка не разлагалась.

    Обе эти точки зрения, как представляется, ошибочны, ибо не учитывают духовную сторону исторического процесса.

    В наши дни у монархистов модно восхвалять достижения России на рубеже XIX-XX веков (что отчасти можно считать естественной реакцией на долгое ее очернение в советский период). Так, Товарищество русских художников переиздало в 1990 г. вышедшую в Нью-Йорке брошюру Б.Л.Бразоля "Царствование императора Николая II. 1894-1917 гг. Цифры и факты", в которой с гордостью рассказывается о росте численности тогдашнего российского населения, его благосостоянии, наращивании добычи угля и нефти, сборе и экспорте зерновых и пр. А ведущий публицист газеты "Новое время" М.О.Меньшиков, между прочим, в те предреволюционные годы бил тревогу: "Народ вырождается, о чем говорило год от года увеличивавшееся число забракованных рекрутов в российскую армию; народная толпа - заморыши, культурная толпа - вырожденцы. Недоедание внизу, - писал этот автор, - переедание наверху; сверхработа внизу, сверхпраздность наверху... Падает физический тип, а с ним неотвратимо падает и духовный облик племени, когда-то богатырского".

    Выдающийся экономист и мыслитель С.Ф.Шарапов разоблачал лакировку официальной царской статистики, убедительно показывал, что только по отчетам народное благосостояние и потребление росли, тогда как при правильном подсчете выходило, что они сокращались, а возрастали лишь недоимки крестьянских хозяйств и земельная задолженность помещиков и городских домовладельцев. Хлеб вывозили за рубеж не от избытка, а за счет недоедания внутри страны и истощения почв, промышленный рост достигался за счет всебольшегопроникновения иностранного капитала. Словом, "блистательный экономический фейерверк погасает, оставляя удушье и зловоние", причем проигрывают от него все классы, кроме спекулянтов (см. Шарапов С.Ф. Об успехах нашего народного и государственного хозяйства за последнее десятилетие. СПб., 1902).

    Внешняя задолженность России к 1913г. превысила 5 млрд. золотых рублей - к примеру, это более 250 млрд. в ценах 1990 г. Россия превращалась в колонию Запада, в поставщика сырья и продовольствия для него, тем самым теряя и свою политическую самостоятельность. Если Б.Бразоль доказывал, что к середине XX века Россия стала бы выше всех государств Европы как в отношении политическом, так и в области финансово-экономической, то С.Шарапов пришел к выводу, что страну через несколько лет ожидал полный крах, государственное банкротство.

    Простой народ, крестьянство и рабочий класс были отлучены от культуры и образования (грамотных в России было 25% населения, не умели читать и писать 61% призываемых в армию новобранцев).Тот же С.Шарапов писал, что среди иерархов ибо-гослововбыло много носителей католических и протестантских воззрений, "не видать было лишь русского исторического понимания Церкви в простом, несколько суровом и строго православном ее облике. Не чувствовалось веяниятеплой народной веры, ни под одной раззолоченной митрой не было видно народного святителя, смиренного и вместе с тем авторитетного и любимого... Прекрасно оборудованная Церковь стала одной из отраслей государства и потеряла всякуюсвязьс душой народа, стала для него внешней силой. Народ привязан к ней только обрядностью, в огромной части обязательной. Звонят колокола, идут чинные службы, но дух церковности отлетел, но живогоХриста Церковь постепенно забывает. Верующие ходят слушать певчих, говеть, даже молиться, но жизнь стала языческою, в жизни Церковь потеряла всякое значение. Отсюда глубокая народная тоска, сознание пустоты, лжи и обмана и поразительная легкость всяких соблазнов и совращении... Основа отнята, выкрадена, изуродована, и вот мы не можем найти никакой общественной связи, никакого цемента для разлагающегося государства".

    Картины разложения в церковной среде приведены, например, в жизнеописании глубоко почитаемого старца Зосимы-Захарии, в книгах С.А.Нилуса об Оптиной пустыни. Словом, есть определенные основания не верить в миф о предреволюционной России како православном государстве. Во-первых, потому, что таково гона земле вообще не может существовать. Господь сказал: "Царство Мое не от мира сего..." (Ин. 18:36). Во-вторых, даже в стране, где все считали себя православными, истинное православие, понимающее цель жизни человека в восстановлении им богоподобия, утраченного вследствие первородного греха, то есть в достижении святости, всегда остается достоянием "малого стада", большинство же кое-как соблюдает обряды, и не думая воплощать в жизнь хотя бы некоторые заповеди, скажем, такие: у кого две одежды, тот одну дай неимущему (Лк. 3:11), продай имение, раздай деньги нищим и Следуй за Христом (Мф.19:21); любите друг друга (Ин. 15:12); кто хочет быть первым , будь всем слугой (Мф. 20:26); возлюби Бога всем существом и ближнего, как самого себя (Мф. 22:37, 39); положи душу свою за друзей своих (Ин. 15:13) и т.д.

    Словом, истинное православие - не философская система, а образжизни, основанный на любви, самоотречении, жертвенности, когда все бытие человека подчиняется любви к Богу и к ближнему. Быть глубоко православным человеком - это стремиться к святости, жить так, чтобы всегда предстоять перед лицом Божиим.

    Но может ли быть на земле такое государство, где все были бы такими истинно православными? Если же вместо этого человек живет, мирясь с неправдой и не соблюдая заповедей Божьих, а то и сам совершает неправедные дела, эксплуатирует ближнего или относится к нему, как к "быдлу", зато в храме притворно долго молится, откупается от греха пудовыми свечами, то это называется фарисейством, чем и грешило большинство правящего класса России.

    Таким образом, какую бы область жизни мы ни взяли, к началу XX века возможности развития России на прежней основе были исчерпаны. Лучшие люди страны понимали, что от народа,в первую очередь от "верхов", требовался великий подвиг самоотречения, отказ от сословных эгоизмов во имя народного единения. Правящие классы оказались на это неспособны.

    Н.А.Бердяев в своей книге "Самопознание" справедливо возложил на национальную элиту ответственность за ужасы революции. По его мнению, в случившемся повинны и "белые", и "красные", монархисты и анархисты, коммунисты и октябристы, но все же главная вина лежит на "образованной (имущей) России", погрязшей в фарисействе, бессердечии и эгоизме.

    Как это не раз случалось в истории, "первые" оказались "последними", из "званых" почти никто не попал в "избранные". Неудачная кровопролитная война, цели которой были чужды и непонятны народу, переполнила чащу народного терпения, чем воспользовались антинародные силы, либеральная буржуазия, интеллигенция, прозападное дворянство, продажный генералитет, - они, а не большевики, принудили Николая II к отречению. В.В.Розанов, небезиронии, заметил, что закрыть газету "Новое время" оказалось труднее, чем свергнуть самодержавие. Во всей 170-миллионной России в начале 1917 г. не нашлось влиятельной силы, которая вступилась бы за царя, - лучшее доказательство того, что прежняя система власти оказалась в глубочайшем кризисе.

    А. М. Ремизов также разделял мысли Розанова, что "наша "радикальная демократия" спит и видит, как бы захватить автомобили и кататься". Эти краснобаи рассчитывали, что, свергнув царя, они сами смогут править Россией и наконец-то перестроят ее на западный образец (что тогда могло означать только полное превращение ее в колонию). Но они совершенно не знали своего народа, не сознавали, что стронули с места лавину, которую уже никто не сможет остановить, и закономерно были сметены ею.

    Октябрьская революция, на наш взгляд, спасла тогда Россию от колониального порабощения, от развития по капиталистическому пути, а в религиозном смысле - от превращения в общество "практического атеизма" (как определял капитализм Бердяев) - предшественника "нового мирового порядка и будущего царства Антихриста".

    Там, где некоторые современные монархисты и священнослужители видят плоды трудов сатаиистов, в действительности, по нашему мнению, был мощный порыв широких слоев народа к правде и справедливости, как они это понимали, протест против фарисейства "господ" и стремление утвердить новые, братские отношения между людьми, правда, только между трудящимися.

    Большевики, вероятно, привлекли народ на свою сторону нс только обещанием отдать землю крестьянами фабрики рабочим, но и мечтой о победе мировой революции, братстве и счастливой жизни трудящихся, заколебавшихся в прежней вере. Но без веры или ее замены чем-то наш народ существовать не может. И если Февральскую революцию по праву называют революцией, поскольку она привела к власти капиталистов - "практических атеистов", то Октябрьскую правильнее считать выступлением антирелигиозных сил против ложнорелигиозных.

    Понять религиозный смысл Октября и вообще большевизма многим мыслителям, кажется, мешало то, что в руководстве РСДРП(б) в момент взятия ею власти в России преобладали космополиты и реэмигранты, рассматривавшие Россию лишь как средство для мировой революции, а точнее - для достижения ими мирового господства.

    Развернувшаяся вскоре гражданская война в России также носила не столько классовый, сколько, по нашему мнению, религиозный характер: ее нельзя, как это делал И.А.Ильин, представлять лишь борьбой безупречных, благородных православных рыцарей "белой идеи" с "красным" сатанинским отродьем. Белое движение тоже было разношерстным, монархисты и дворяне в нем составляли относительное меньшинство, немало там оказалось и прежних революционеров - эсеров, меньшевиков и прочих, вплоть до террористов и бандитов, ранее промышлявших покушениями на царей. Едва ли не все они жаждали вернуть отобранные у них имения, заводы, банки, фабрики, газеты, биржи и загнать "быдло" снова на положенное ему место. Далеко не все они были верующие (да и откуда им было взяться в большом количестве в стане вчерашних атеистов?).

    Силы "красных" тоже были разношерстными. В.И.Ленин в ставшем недавно известном докладе на IX партконференции говорил о необходимости красной интервенции на Запад, в этом же духе был составлен приказ М.Н.Тухачевского о походе на Варшаву, Л.Д.Троцкий намечал вторжение в Индию, М.В.Фрунзе писал: "Мы - партия класса, идущего на завоевания мира", и т.д. Но в партию влились уже сотни тысяч новых членов, в основном русских рабочих и крестьян, которые идею мировой революции наполнили новым содержанием: о превращении своего Отечества воплот защиты всех гонимых и обездоленных, создании в России царства справедливости.

    Все большей поддержкой среди народа пользовалась идея превратить Советскую Россию в кузницу оружия и кадров для защиты революции и Отечества от буржуев, сделатьее могучей современной индустриальной державой. И постепенно большеви-ки-дерхавники одолевали в руководстве партии коммунистов-космополитов.

    Большевики предложили народу идею братства трудящихся и могучей державы, белые же, по преимуществу, не могли предложить ничего, кроме возврата в той или иной форме к отвергнутому народом прошлому. И большинство народа отвернулось от белых и поддержало красных, потому что не хотело возвращаться в положение "быдла", увидело в совершавшемся шаг к большей справедливости и правде.

    А разве не было в стране достаточно истинно православных русских людей? Были, но так сложилась наша история в XX веке, что они молились, старались стать лучше, нравственнее, оказывая этим облагораживающее воздействие на окружающий мир, но не примыкая ни к красным, ни к белым. Святейший Патриарх Всероссийский святитель Тихон не жаловал красных, но отказался благословить и белое движение, призвав паству стяжать мир и покаяться.

    Однако Божий суд - совсем не то же, что суд человеческий. Сам Господь дал наиболее глубокое определение веры: "Нет больше той любви, как если б кто положит душу свою за друзей своих" (Ин. 15:13). Кто верил в правду, боролся за нее бескорыстно и отдал жизнь ради счастья народа (как он сам его понимал), тот проявил самую важную сторону своего православного устроения, даже если не считал себя православным (или не знал, что он православный), более того - именовал себя безбожником, как это ни покажется парадоксальным.

    Победив в гражданской войне, большевики восстановили в основном единство и территориальную целостность страны и подняли социально активную часть народа на построение могучей державы. Объявив себя материалистами, они на деле строили самое идеалистическое в мире общество. Уже перед Великой Отечественной войной учение о социализме в СССР имело с теорией Маркса - Ленина мало общего, хотя и сохраняло марксистскую терминологию.

    Социализм для большевиков стал светским подобием религии - со своими основоположниками и пророками, апостолами и мучениками, святынями и ритуалами. Даже разрушая храмы и обрушивая репрессии на верующих, они как бы подтверждали слова Ф.М.Достоевского о том, что русский человек может быть с Богом или против Бога, но не без Бога.

    СССР стал главной силой в мире, противостоявшей безбожному (по сути), лицемерному капитализму. Не наша ли страна играла тогда роль "удерживающего"?

    Именно СССР встал несокрушимой преградой на пути самой страшной в истории сатанинской силы - гитлеровской военной машины, которую архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) пророчески назвал антихристовой (ныне уже достоверно известно, что Гитлер был оккультистом сатанинского толка). Тем не менее и монархисты-миряне, и священнослужители не перестают именовать большевиков "прислужниками дьявола". Почему?

    За 70 с лишним лет отделения церкви от государства у некоторых православных верующих сложилось сектантское понимание себя как "избранных", отделенных от мира, который "лежит во зле ", тогда как в действительности ни одно крупное общественное движение в истории, тем более ни одна великая революция или гражданская война не вызывались чисто материальными причинами, а всегда имели в прошлом, имеют ныне и будут иметь впредь духовную, религиозную основу. И прав был владыка Лука (Войно-Ясенецкий), призывавший свою паству "против властей, поставляемых нам Богом, по грехам нашим, никак и нимало не восставать и во всем им смиренно повиноваться", а Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий в первый жедень Великой Отечественной войны (раньше Правительства СССР) обратился к верующим с призывом встать на защиту Родины и выразил уверенность в том, что с помощью русских православных святых враг России будет разбит.

    Архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Владимир в одной из своих статей правильно рисует удручающую духовную картину начала нынешнего века. Он показывает, что к отречению принудили Николая II не большевики, а "верные слуги трона", излагает верный взгляд на белых - вчерашних атеистов и на их зарубежную церковь.

    Однако в ней есть (да простит нам нашу дерзость Высокопреосвященнейший Владыка) и крупные ошибки. Все большевики представлены исключительно - как прислужники дьявола. Неправда, будто Декларация митрополита Сергия от 1927 г. была грехом, в котором надо каяться: на деле она лишь восстановила исконное понимание (строго христианское) правильных отношений между церковью и государством. Всякое государство ("царство кесаря") враждебно церкви ("царству Духа") и стремится подчинить ее своим целям.

    Государство может загнать церковь в катакомбы, а может и задушить в своих объятиях, и еще неизвестно, что лучше для церкви, если иметь в виду не только количество прихожан, а и качество, несокрушимость их веры. Неправда, будто Сталин был просто тираном. Он был вождем народа в труднейшее время раскола общества, когда репрессии вызывались необходимостью сохранения государства (хоть нельзя отрицать и злоупотреблений, о чем надо сожалеть).

    Нельзя подменять христианский взгляд на жизнь и смерть безрелигиозно-гуманистическим: важно не только то, что человек погиб (все мы умрем!), но и как он умер. Погибшие за веру христиане, претерпевшие мучения до конца и простившие своих гонителей, получили мученические венцы и райское блаженство - может ли быть для них награда более высокая?

    Более страшная беда обрушилась на Россию в перестройку. Эгоизм и хищничество советской элиты переросли в предательство тогда, когда она для закрепления своего господства решила захватить в свои руки, сделать частной общенародную собственность, стать капиталистами в полном смысле слова, заставив остальное население работать на нее. В религиозном смысле это был отказ от последних остатков даже псевдорелигии и переход к полному безбожию, а то и к сатанизму. Не столько большевики, когда-то рушившие храмы в исступлении веры в высшую справедливость, сколько нынешняя компрадорская элита - вот кто отступники от веры и последователи сатаны, сознательно стремящиеся усесться попрочнее на шее трудового народа, готовые душу продать за пачку долларов, хотя они и стоят ныне по праздникам в храмах со свечками в руках.

    Именно они открыли широкуюдорогу в нашу страну католическим и протестантским проповедникам, оккультистам и прямым сатанистам, и не исключено, что скоро подвергнут церковь таким гонениям, которые превзойдут по размаху и жестокости ре-прессии 20-х годов. Уничтожение православия и сокращение численности русского народа, особенно верующей его части, - вот религиозная задача, которую им надо решить для упрочения в нашей стране капитализма.

    Ныне мир переживает очередной этап процесса апостасии - отпадения от Бога, и людоедский "новый мировой порядок" готовит планету к пришествию Антихриста. И противостоять этому нашествию духа зла могут лишь две силы: истинное православие, которое, как и всегда, останется достоянием "малого стада", и русские советские люди, превыше всего ставящие правду в этой земной жизни. Может быть, надо оставить иллюзии о возрождении Святой Руси, как о возвращении всего нашего народа к православию - этого, видимо, никогда уже не будет, да и не должно быть, если верить Евангелию и Апокалипсису, а следует работать над установлением тесного союза церкви с теми внутренне православными, но еще не до конца оцерковленными русскими людьми, развивающими в новых исторических условиях лучшие традиции большевизма, гораздо более религиозные, чем фарисейство белоэмигрантов и западных капиталистов.

    Историческое призвание русского народа - в создании спасительной для всего человечества русской цивилизации, основанной на духовных и экологических началах. Но пока не будет понято, что Октябрьская революция, гражданская война и строительство социализма в СССР - это этапы национально-освободительной войны нашего народа, путь к выработке русской цивилизации закрыт.

    Невозможна без этого и действенная организация патриотических сил, которые при отсутствии правильного понимания происходящего могут стать игрушками в руках антинародных сил.

6. Мещанство в новейшей истории России

    Как дошли мы до такой жизни, когда согласились на подмену великих октябрьских ценностей каким-то мещанско-лакейским су ррогатом.отказалисьотсвятой чести трудового подвига, но признали право на почести толстосуму-спекулянту?

    Октябрьский ветер 1917 года смел крупную буржуазию и землевладельцев-помещиков (с лавочником советская власть первое десятилетие жила дружно). Но главное изменение в структуре общества было связано с обвальным ростом численности рабочего класса: 10% в составе населения в 1923 году и треть населения в 1939-м, а к 1990-му рабочие и служащие составляли уже свыше 88 %, в том числе рабочие - около 60%. Заметим, что за эти же годы доля тех, кого по классическим меркам положено относить к мелкой буржуазии (крестьянство, в первую очередь), снизилась в 6-7 раз.

    В ежегоднике "Народное хозяйство СССР в 1989 г." эта строка обозначена иначе: "Лица, занятые индивидуальной трудовой деятельностью, служители культа и не указавшие социальную группу".

    При бурном росте экономики, основанном на экстенсивных методах ведения хозяйства, в стране сложилась уникальная социальная структура населения: и рабочий класс, и интеллигенция у нас, как правило, во втором и первом поколениях.

    Только у трети нынешнего городского населения России предки в 1940 году были горожанами. Кстати, эту особенность подметили писатели-деревенщики, но осмыслили ее несколько превратно, обвинив в нравственных бедах не маргинальность реального населения наших городов, а сам город.

    Итак, отечественный рабочий класс, как и инженерно-техническая интеллигенция, не были исторически вышколены капиталистической дисциплиной, не прошли университетов отстаивания своих социальных интересов перед лицом фабрикантов. Неравным было и положение рабочих и крестьян в годы Советской власти.

    Во-первых, городской рабочий жил лучше крестьянина. Так, даже в 1970 году промышленный рабочий получал в среднем 130,6 руб., тогда как у рабочего совхоза средняя месячная зарплата составляла 98,5 руб., у колхозника - 75 руб. Хотя к 1989 году этот разрыв сократился, тем не менее среднемесячный душевой доход в рабочих семьях исчислялся 2125 руб., тоща как у колхозников и работников совхозов едва превышал 1,5 тыс. руб.

    Во-вторых, заводской начальник рабочего до 60-х годов был сплошь и рядом "выдвиженцем", получавшим должность за сметливость и природные организаторские способности. Так, на начало 1941 года высшее и среднее специальное образование имели только 21,6% служащих, занятых в народном хозяйстве, т.е. прежде всего на руководящих и инженерно-технических должностях, в 1950 году - 25,6%, в 1960 году - около половины. Массовая "выпечка" начальников, не знавших производства, характерна в нашей стране лишь для последних двух-трех десятилетий. Но даже в 1985 году традиции "выдвиженчества" еще были живы: 14% руководящих работников страны имели только среднее общее или неполное среднее образование.

    В-третьих, индустриализация, повышенное внимание обеспечению обороноспособности государства, идеологические каноны обеспечивали устойчивый престиж рабочего, носивший, однако, для части этого класса поверхностный характер. Потому так легко отступают сегодня иные его представители и от рабочего достоинства, и от профессиональной гордости, если эти ценности вдруг оказываются "неплатежеспособны".

    Классовые достоинство и сознание - дело наживное, в обществе шло накопление этих добродетелей. Не противостояли ему и социальные интеграционные процессы. Куда более действенным препятствием оказалась... мелкобуржуазность - она не только таилась в укромных тайниках, но и искусственно насаждалась. Должностно-кормовая иерархичность сталинской поры отнюдь не укрепляла пролетарское сознание.

    Укоренившаяся при Л.Брежневе привычка к двойной морали, поощрявшей миллионы несунов и тысячи хапуг, мостила подступы к проповеди буржуазных ценностей. Ну а "новое мышление" на поверку оказалось классическим мелкобуржуазным: его идеал - вместо народа-хозяина народ хозяйчиков. Все годы перестройки дирижеры социальных процессов стремились деформировать систему общественных ценностей.

    Над революцией, провозгласившей себя социалистической, три четверти века неотступно витала тень мелкобуржуазности.

    Хозяин страны и хозяйчик частного закутка смотрели друг на друга исподлобья, а то и волком. О

    ригинальность В.Ленина состояла в том, что он сознательно отдавал нэпу, ренессансу мелкобуржуазности социальное пространство, в котором настойчиво укладывалась социалистическая арматура.

    Главным для него было найти "степень соединения частного интереса, частного торгового интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения его общим интересам".

    Реставрация капитализма на просторах СССР началась, бесспорно, в августе 1991 г. Но началась-то она не на голом месте. К этому времени намеченный Октябрем социализм уже был подменен социализмом мелкобуржуазным. Выступая в июле 1990 г. с политическим отчетом ЦК на XXVIII съезде КПСС, генсек М.Горбачев увещевал коммунистов одобрить его концепцию перехода к рынку и восславить имущественные различия, "если они связаны... сталантом, инициативой, творчеством человека". Чтобы быстрее отправиться в рыночный дрейф, он рекомендовал "начать акционирование государственных предприятий, создать реальную свободу предпринимательства, передать в аренду мелкие предприятия, магазины, включать в сферу купли-продажи жилье, акции и другие ценные бумаги, часть средств производства".

    Подобные шаги в определенной мере диктовались складывавшейся в экономике обстановкой. Но какое отношение к ним имеют октябрьские идеалы, на которые ссылался докладчик? Если горбачевские ориентиры и стыковались в ту пору с социализмом, то с его мещанской ипостасью. Но именно она и взяла верх. Чувство хозяина, хозяйское поведение в съездовской резолюции было напрямую увязано с "трудовой частной собственностью". И уж совсем по-мещански звучала вера в магизм рынка, который "усилит мотивацию к высокопроизводительному и творческому труду, позволит создать эффективный механизм взаимовыгодных отношений производителя и потребителя, положит конец хроническому дефициту и очередям, подорвет базу для спекуляции (?!) и других проявлений теневой экономики". Такой резолюции могли позавидовать и Лассаль, и Прудон.

    Перед августовской трагедией 1991 года в официальной идеологии от октябрьского социализма остался только тришкин кафтан. В общественное сознание внедрялось, что каждый должен стать частным собственником производственного закутка, конуры-квартиры, нескольких соток земли и т.д. и т.п. Даже общественные фонды потребления, обеспечивавшие путевки в дома отдыха и пионерские лагеря, бесплатное образование и здравоохранение и прочие привычные прежде блага, стали восприниматься, в том числе рабочими, технической и научной интеллигенцией! - как...грабеж народа государством. Несуны исподволь превращались в лавочника.

    Мелкобуржуазность к нам никто не экспортировал. Она - доморощенная. Во-первых, ее еще не успели утратить наши социальные гены. Во-вторых, мелкотоварный уклад был реальностью все минувшие годы - "левые" шоферы, "левые" строители, сбыт дефицита "налево" из-под прилавка, а то и с базы... Перечень долог, а главное - всем знаком. Мелкотоварный у клад существовал даже не наряду с другими, не самостоятельно, а как всепронизывающий довесок к господствующим производственным отношениям. В его сети были частично включены и слесарь-сантехник, и инженер-конструктор, и профессор...

    По понятиям Нового Времени и развитых общественных систем, молодежь - это ресурс ценностных сдвигов, социальных изменении, а потому, заблаговременный вопрос о будущем можно в какой-то мере получить уже сегодня.

    Особенность обстоятельств последних лет состояла в том, что деление общества по возрасту совпало на какое-то время с поляризацией населения по отношению к реформам политической и экономической системы, по вопросам о направлении и темпах перемен.

    Молодые в целом мало отличаются от старших в оценках политических институтов, лидеров и ситуации в стране, одновременно с этим молодежь не склонна драматизировать происходящее и оценивать ситуацию в стране как критическую и взрывоопасную. Заметно ниже после октябрьских событий 1993 г. стала поддержка среди молодых такого пути выхода из кризиса, как установление жесткого порядка. Можно сказать, что молодым свойствен более прагматический подход к политике, однако, не подкрепленный достаточно ясным пониманием гражданской ответственности, этот подход может обернуться утратой перспектив.

    Экономическая база мелкобуржуазности была достаточно широкой. И стоило открыть для него юридические шлюзы, как масштабы потока стали видны каждому. Показателен даже не сам по себе взрывной рост числа торгово-закупоч-ных кооперативов, совместных предприятий и ремесленников-индивидуалов, а официальная горделивость былых властей сим урожаем. Делегатам XXVIII съезда КПСС, состоявшегося за год до августовской трагедии, был вручен статистический справочник. В нем содержались разделы "Развитие форм хозяйствования", "Социальная переориентация экономики" и т.п., посвященные... наступлению мелкобуржуазности. А за ней, во втором эшелоне, шествовали мафия, теневики, коррумпированное чиновничество. Без культуры микробов собственника-лавочника не выросли бы нувориши с миллиардными состояниями.

    По расчетам Министерства труда РФ, сегодня численность слоя сверхбогатых людей приближается в России к трем миллионам человек. Десятая часть их сосредоточена в Москве, еще 5% - в Санкт-Петербурге. Этот социальный слой складывается из руководителей перекупочных фирм, коммерческих банков и бирж. К ним есть основания добавить коррумпированных представителей исполнительной власти, главарей организованной преступности. Ученые Института социально-экономических проблем РАН считают, что нынешняя отечественная буржуазия - "это напористая масса разнородных по своим социальным установкам перекупщиков, спекулирующих на искусственно заниженном курсе рубля по отношению к доллару. Отчасти поэтому капитализм в России грядет дикий, а рынок как среда капитализации принимает уродливые формы". Другие эксперты уверены, что основными источниками первоначального накопления капитала стали не только спекуляция, но и ростовщичество и присвоение рентных доходов, ранее поступавших государству, а также криминальная деятельность.

    Объективно социальная структура населения России такова, что родственная мелкобуржуазному идеалу мечта о "среднем классе" все более уподобляется миражу. Надо признать, что обществом "среднего класса" было прежнее советское общество. Но оно ускоренно расслаивается на два полюса - на относительно небольшой процветающий слой и основную беднеющую массу российского населения. Месячные доходы нескольких миллионов представителей нынешней предпринимательской элиты и стольких же миллионов беднейших тружеников различаются более чем в 300 раз. По данным Министерства труда, "просто бедные" составляют треть населения России, а "самые бедные" - не менее 40%.

    В то же время включающий в себя 10-15% населения "средний класс" на глазах становится типично мелкобуржуазным. Если в прежние десятилетия в него в основном включали квалифицированных рабочих, интеллигенцию и управленцев, то в условиях шоковой экономики к этой категории могут быть отнесены торговцы-лавочники, криминальные элементы и обслуга "высшего класса", а также высшая администрация предприятий.

    Однако мелкобуржуазное мировидение не тождественно реальным масштабам этого социального слоя. Еще Р.Люксембург отмечала удивительную закономерность - "скашивание мелкой буржуазии". В России до скашивания дело еще не дошло, но реальная почва для этого социального слоя оказалась не плодородной.

    Однако привлекательность его в массовом сознании весьма заметна. Из множества причин этого явления хотелось бы отметить три.

    Во-первых, полулегальное положение мелкотоварного уклада, позволявшее ему не подвергаться налогообложению, поддерживало иллюзию реальности " неурезанного трудового дохода". Статус мелкого ремесленника или лавочника приобрел не свойственный ему ореол предпринимательства и источника легкой жизни.

    И хотя такая жизнь удалась немногим, мираж ее привлекательности в сегодняшнем обществе очевиден.

    Во-вторых, российское общество, бесспорно, становится неустойчивым, маргинальным. В таких условиях психология мещанства получает идеальную среду, ибо один из сущностных признаков мелкой буржуазии - ее маргинальность, промежуточность, неустойчивость ее социального положения.

    Сегодня неустойчивыми становятся все традиционные социальные группы. Уходит в коммерческие структуры часть интеллигенции, отказываясьот достигнутого профессионализма. Торопится, опережая безработицу, отыскать "вольные хлеба" часть рабочего класса.

    В-третьих, прежние рабочие места перестали быть гарантией сносного материального существования. Поданным социологов ИСПИ РАН, 60% нынешних "бедняков" работают.

    Таким образом, положительные тенденции в распределении доходов существует (в небольшой степени) у самых бедных, живущих за чертой бедности, и у самых богатых - 9,2%.

    У остальной части населения - почти 90% - даже по официальной статистике, наблюдается сокращение денежных доходов. Очевидно, что среди этих 90% находится вся творческая интеллигенция, все деятели науки, культуры, образования, т.е. все носители культуры и творческого потенциала Нации.

    И еще. Мещанскую психологию целенаправленно и интенсивно навязывает обществу нынешняя правящая элита. Она словом и делом доказывает, что россиянину необходимо расстаться с прежней привычкой надеяться на поддержку государства и общества. Наоборот, государство в лице нынешней исполнительной власти бросает человека на произвол судьбы. Социальная беззащитность - от дороговизны, безработицы, преступности, - социальное одиночество, отсутствие опыта борьбы за свои общественные интересы с неизбежностью питает мелкобуржуазность, удобряет для нее почву, взращивает мещанские иллюзии.

    Во-первых, о "среднем классе" можно всерьез рассуждать лишь тогда, когда есть сложившиеся крайние - богачи и нищие. Но у нас ни те ни другие до конца еще не оформились, не стали окончательно "классами для себя". Во-вторых, в нынешних экономических условиях сделать большинство населения "средним классом" можно только при "уравнительных" тенденциях, т.е. замешенных на социалистических ценностях, вернуться к уже пройденному. Рыночные шокотерапевты из исполнительных структур рассуждают об опоре на "средний класс" лишь для легкого камуфляжа, призванного чуть прикрыть насильственное внедрение примитивного капитализма. Караси-идеалисты из депутатского корпуса ставили всерьез на эту мифическую социальную базу. Они даже никак не могли решить, то ли олицетворяют собой Советы, то ли буржуазный парламентаризм.

    И когда нарастающее давление в котле власти начало срывать крышку, расклад социальных сил проявил себя обнаженно и вполне логично.

    Выпестованный после 1985 года мелкий частный хозяйчик повел себя по классическому принципу "моя хата с краю". Лавочник не пожелал даже покинуть "комок", чтобы броситься защищать Дом Советов. Так же поступил еще не имеющий ларька, но мечтающий о нем мелкий буржуа в душе - будь то инженер или слесарь, шофер или младший научный сотрудник...

ПОЛИТИЧЕСКАЯ АКТИВНОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ (ОТНОШЕНИЕ К ПОЛИТИКЕ)

    В результате опросов общественного мнения было выявлено два параллельных, но разнонаправленных процесса: с одной стороны, потеря интереса к политике, с другой стороны - рост признания населением своей зависимости от нее.

    Ослабление интереса к политике происходило уже в последние годы "горбачевской эры", в период после августовского путча 1991 г. последовал новый всплеск политических страстей и надежд, перешедший к ноябрю 1993 г. в спад, небывалой за все время наблюдения глубины (табл. 3).

Таблица 3

% к числу опрошенных

    Для выяснения степени зависимости россиян от политики был задан вопрос: "В какой степени политические проблемы и столкновения различных политических сил затрагивают Вашу жизнь и жизнь Вашей семьи?" Варианты ответов представлены в табл. 4.

Таблица 4

% к числу опрошенных

(По данным ВЦИОМ, январь 1994 г.)

    Потеря интереса к политике при одновременном признании зависимости от нее истолковывается исследователями, какотчуждениеот политики, восприятие политической сферы как внешней, неконтролируемой, враждебной силы.

    В еще большей степени растет неверие в государственных и политических лидеров, падает гражданственность, социальная активность населения. Апатия населения - от неверия Власти. При этом не следует забывать, что следующий шаг от неверия - ниспровержение.

    Респондентов, проживающих в городах и сельской местности, спросили: "Если митинги, демонстрации протеста состоятся. Вы лично примете в них участие или нет?"

Варианты ответов	Март 1993 г.	Январь 1994 г.
Скорее всего, да	26	21
Скорее всего, нет	5	61
Затрудняюсь ответить	19	18

    На вопрос: "Как Выдумаете, насколько возможны сейчас в вашем городе (сельском районе) массовые выступления против роста цен и падения уровня жизни?" - ответы распределились следующим образом:

Варианты ответов	Март 1993 г.	Январь 1994 г.
Вполне возможны	35	27
Маловероятны	48	57
Затрудняюсь ответить	17	16

    Но Октябрь 1917 года слишком глубоко проник в поры, да и гены, нашего народа. Значительная часть соотечественников сохранила надежный иммунитет от мелкобуржуазности. Но именно поэтому она не спешила к Белому дому, ибо хорошо поняла его мелкобуржуазную суть.

    В критические дни у Дома на Краснопресненской набережной остались две активные группы защитников. Во-первых, уже не способные терпеть дальше беды Отечества патриоты, которым дорога их профессиональная, рабочая честь. Закономерно, что здесь были офицеры и ученые, инженеры и высококвалифицированные рабочие... Во-вторых, скажем так, идейный мелкобуржуазный элемент. Октябрь-93 не отринул ни ценности, ни глубинную сущность Октября 1917 года. Он окончательно взорвал мелкобуржуазные иллюзии о "среднем" пути, о рынке "с человеческим лицом", о превращении каждого гражданина в хозяина и владельца частной собственности. Мыльные пузыри, как и положено, лопнули.

    Одновременно с рассеиванием наивных мифов Правительству удалось устранить юридические препятствия для реставрации капитализма.

    Но у любой реставрации есть свой алгоритм. Во-первых, она недолговечна. Во-вторых, она постепенно сходит на нет, оказываясь неспособной переварить достижения прогрессивного социального строя, который пытается отрицать. В-третьих, реставрация очищает от шелухи и ила сознание тех сил, которые ее не приемлют.

    К тому же нынешняя реставрация наступила с большим опозданием: три поколения дышали октябрьским ветром, насыщенным Советами, пятилетками, величайшей победой над фашизмом.