В.Помогайбин,
кандидат философских наук

Вопрос о существовании бюрократии имеет многовековую историю. Уже с появлением первых государств их управленческие аппараты представляли довольно развитые бюрократические системы, будь то древние Вавилон или Египет, Империя Александра Македонского или средневековый Арабский Халифат. Но расцвет государственных «бюрократических машин» приходится на уходящий ХХ в., когда термин «бюрократ» стал нарицательным. Одной из основных проблем государства стало уже не искоренение этого явления (ибо оно кормит не одну тысячу чиновников), а придание ему статуса жизненно необходимого для общества явления.

Для наглядности обратимся к фактам. Так, в «Философском словаре» (под ред. И.Т.Фролова) 1991 г. издания, на странице 56 читаем: «Бюрократия — ...иерархическая организация, оторванная от народа и чуждая (выделено автором) ему управляющая система, делающая основным правилом своего функционирования собственное сохранение и воспроизводство». К основным признакам бюрократии отнесены: чинопочитание, карьеризм, угодничество, формализм, бездушие. «Словарь русского языка» С.И.Ожегова дополняет определение этой социальной чумы терминами «канцелярщина, пренебрежение к существу дела ради соблюдения формальностей» (изд. 17, 1985 г., с. 58).

Минули трудные годы перестройки. И уже в «Большом энциклопедическом словаре» 1997 г. (главный редактор А.М.Прохоров) читаем и глазам своим не верим: «Бюрократия — ...обозначение слоя служащих в крупных организациях, ...необходимый элемент управления». Его основными признаками уже являются: «иерархичность, строгая регламентация, разделение труда и ответственности в осуществлении формализованных функций, требующих, (оказывается! — автор) специального образования». Лишь вторично, и как бы стыдливо, подмечается тенденция (уже не закономерность и не закон) превращения бюрократии в привилегированный слой с известными последствиями.

Надеемся, читатель уловил разницу и смысл определений: в России рубежа II—III тысячелетий сущность бюрократии изменилась — она стала не социальной патологией, а нормой здоровья больной страны.
Как же эта «норма» сказывается на самочувствии россиян? К сожалению, констатируем: в современной России развитие этого «необходимого элемента управления» принимает угрожающие размеры не только из-за огромных средств на его содержание (в советское время это были бездонные «закрома Родины»), но и фактом поистине рабского угнетения личности гражданина свободной страны. Пусть опровергнет читатель заявление о том, что бюрократическим духом пронизано все наше общество: от всевозможных ОВИР, ГИБДД и РЭУ до более высоких государственных структур. Попробуйте без взятки («сувенира») или протекции решить хотя бы даже маленький вопрос в государственной конторе. Если Вы пробовали, то убедились: цинизму современного бюрократа нет границ.

В опубликованных в 20-х годах статьях «Очерки культуры революционного времени» и «О язвах РКП» А.Б.Залкинд (лидер уничтоженной в 1936 г. советской педологии) сопровождает смелую клиническую картину партийной бюрократии не менее смелым социально-политическим анализом. У описанного сим-птомокомплекса появился даже термин — «парттриада». Сегодня признаками этой болезни — стеклянный, отрешенный взгляд на предмет общения (т.е. нас с вами), намек на узаконенную (или еще неузаконенную) взятку достойным представителям государства поражены многие чиновники (хотя, будем уж до конца искренни, бывают и честные бюрократы). И надо признать, рядовой гражданин к этой «норме» поведения привык. А куда деваться? Чувства безысходности и отчаяния каждый из нас успел ощутить уже при получении паспорта гражданина и первой так называемой «прописки» (регистрации по месту жительства).

А как же обстоят дела с бюрократией в одной из наиболее значимых сфер жизни общества — образовании?
Думаем, не следует долго убеждать, что и оно не сумело избежать бюрократических изъянов. Их проявление мы ощущаем на каждом шагу. Бюрократизм государственных институтов власти в отношении школы удивляет — реестр отклонений имеется на все: на слова, на время, на финансы, на площади... Пусть ответит хотя бы один бюрократ, почему россиянину, чтобы жить, учиться, воспроизводить потомство, отдыхать и т.п. в домашних условиях достаточно 12 кв. м, а в условиях вуза (только учиться!) необходимо 14 кв. м?

Другой пример бюрократизма — введение образовательных стандартов. Таковые, в какой форме они существуют у нас, — это абсурдно, ибо  нарушают провозглашенные в «Законе об образовании» принципы автономности и академической свободы отечественного образования. Более того, любой стандарт еще до его оглашения обречен на устарелость. Действительно, время и наука более динамичны и мобильны, чем инертная государственная образовательная машина. Вспомним слова Соломона, воспроизведенные великим ученым — эмпириком Нового времени Ф.Бэконом: «В великой мудрости — великая печаль».

Между тем, вдумайтесь в существующий абсурд: государственный чиновник дает указание, какими словами («дидактическими единицами») и сколько должен говорить педагог. Наверное, если бы таковые стандарты были введены в эпоху средневековья, то костров инквизиции было бы намного больше... Интересно, а как бы удалось соблюсти этот стандарт великим педагогам человечества, например, Я.Каменскому,  Дж.Локку или И.Песталоцци.

О сомнительности стандартизации (читай: бюрократизации) образования свидетельствует стремление «причесать» совершенно разные предметы, представляющие естественнонаучные и гуманитарные дисциплины, под единую норму. Вопросов здесь больше, чем ответов, ибо сама идея «стандартности» не соответствует современному (да и классическому) взгляду на содержание и структуру научного знания.

Например, сможет ли в этом случае, по М.В.Ломоносову, «наука развиваться приращениями»? Или: как в одном бюрократическом документе совместить совершенно различные стили научного мышления? В каком бюрократическом стандарте мы найдем человеческое измерение науки и практики, их ценностные и смыслообразующие компоненты, о которых так много говорится чиновниками от образования? Разве можно стандартизировать границы предметной области дисциплин и их понимания, мозаичность и плюрализм в презентации научных концепций, уровней их абстрагирования, систематизации и преподавания? А как посредством стандарта может разрешиться проблема концептуализации знаний и отношения к различным исследовательским парадигмам? Чтобы однозначно и положительно ответить на поставленные вопросы, необходимо вернуться к средневековым стандартам научного и педагогического мышления.

Тем не менее, заметим, что в упомянутом выше — основном для образования законодательном акте страны о его автономности, демократизме и плюрализме упоминается лишь однажды, о его свободе — в тринадцати случаях, о возможности выбора — в девяти, о вариативности образования — ни разу и о стандартах — тридцать семь раз. Как видим, по формальным признакам современный закон в пользу бюрократа.

Другой пример: попробуйте добиться присвоения подготовленному в вузе учебному продукту грифа «учебное пособие». Для этого существует целая бюрократическая система. Можно согласиться, что идея контроля за качеством учебных продуктов в целом разумна (мало ли в науке и образовании шарлатанов), но с тем, как она реализуется — никогда.

Понадобятся недели, а то и месяцы, чтобы достучаться до дверей чиновников-бюрократов, отвечающих за конкретное направление. Этот механизм настолько усложнен, что автору легче отказаться от идеи «грифования» своего труда или сделать это незаконно — подпольно. К приданию грифа должен «приложить руку» целый ряд чиновников. Соответствующее направлению учебно-методическое объединение (в простонародии — УМО) и научно-методический совет Минобразования РФ или федерального органа управления вузами выдают рекомендации о целесообразности выдачи грифа. Управление или соответствующий федеральный орган управления высшим учебным заведением решает вопрос о получении на рукопись рекомендательного грифа. Список представляемых документов можно продолжить сопроводительным письмом издателя, комплексом рецензий, ответами автора, заключением издательского редактора.

Новое веяние — рекомендация: представление «пока что некоторых» материалов для «грифования» в электронном варианте. Оказывается, автор или вуз должны в скором будущем не только потерять свои авторские и другие права на учебный продукт, но и «подкормить» мультимедийный центр Министерства образования.

В итоге затраты, как видим, не маленькие. Только за одну рецензию на пособие учебное заведение (или автор) должно выложить УМО от 500 до 3500 новых рублей. А если этих пособий в вузе десятки, сотни? Наконец, если учебно-методические объединения представляют государственную структуру образования, то, по логике, ему должно платить государство; если нет, то почему право придания государтсвенного грифа отдано коммерческим структурам?

Поражает и столичный «учебно-методический монополизм». 81% всех базовых УМО сосредоточены в Москве, 13,5% — в Санкт-Петербурге и лишь 5,5% — в других научно-педагогических центрах страны. По техническим и гуманитарно-социальным направлениям регионы представлены в совокупности лишь двумя УМО, а по экономическому и управленческому — ни одним.

Не подвергая сомнению компетентность столичных ученых и специалистов, поставим лишь несколько вопросов: почему в Москве расположено учебно-методическое объединение по образованию в области авиации, ракетостроения и космоса? Чем хуже, например, крупнейший аэрокосмический центр страны — город Самара с соответствующим профилю авторитетным вузом и мощнейшей в стране и признанной миром промышленной и научно-исследовательской базой разработки и производства от космического металла и двигателей до сборки летательных аппартов? Ответ напрашивается сам собой, но он не убедителен.

Другой пример — из сферы профессионального образования. Представляют интерес «общие требования к образованности» в государственном стандарте высшего профессионального образования в аморфных терминах: «знаком», «понимает», «готов» и т.п. Далее, существующая традиционная пятилетняя программа подготовки специалистов не находит своего логического продолжения в новых для отечественной образовательной системы уровнях подготовки специалистов «бакалавр» и «магистр». Получается, что образовательная программа подготовки «бакалавра» (4 года обучения) не является составной частью подготовки специалиста с пятилетним обучением. Cистема цифрового кодирования существующих в России уровней профессионального образования крайне запутана, что затрудняет не только процесс их внедрения, но и понимания.

Да, «бакалавриат» и «магистратура» — слова и явления для нашего образования новые, несомненно, за ними будущее. Но неужели организаторам их внедрения непонятно, что люди дают и получают образование сейчас и никакой «учебной передышки» для организации преемственности в высшей школе не предвидится: все нужно делать сейчас и сразу! Уверяю вас, это не так сложно, тем более, что это вопрос в большей степени не содержательный, а формальный.

Если проследить цепочку: «Классификатор направлений высшего профессионального образования» — «Классификатор специальностей высшего образования» — «Перечень учебно-методических объединений вузов с закрепленными за ними направлениями и специальностями высшего профессионального образования», то картина будет не лучше. Несоответствия проявляются на каждом шагу. Складывается впечатление, что данные классификации и перечни написаны совершенно различными ведомствами, в различные времена и в различных странах. Хотя с бюрократической точки зрения, все нормально и удобно: есть что «разъяснять» и за что требовать.

К сожалению, примеры бюрократизации нашего образования можно продолжать долго.
Что же можно противопоставить бюрократизму в образовании? Главным препятствием торжеству бюрократической вменяемости является, разумеется, свободное, демократичное, автономное (т.е. регулируемое «изнутри») образование. Идея принудительного — бюрократического осчастливливания россиян «правильным образованием» должна блокироваться автономией и свободой граждан и образовательных учреждений.

Пора, наконец, организаторам образования понять, что основная проблема школы не в бюрократической регламентации массы финансовых, организационных, дидактических и т.п. проблем (хотя все они в современных условиях очень важны). Основа образования — объективные потребности российского общества. И если наше общество нуждается в индивидуальности, уникальности и творчестве своих членов, то таким же должно быть и образование: демократичным и свободным. В таком образовании бюрократии, как социальному явлению, места не будет.