«ДОГОВОР СНВ-2 выведет
противоракетную оборону США
из состояния кризиса, если…»

А.Новиков: Американцы дают нашим ракетам свои названия, которые, надо признать, весьма образно характеризуют их боевые возможности. В частности, ракету СС-18, о которой идет речь, американцы назвали «Сатаной», отчетливо представляя себе ее «сверхестественные» возможности, не поддающиеся «укрощению» с помощью ПРО.

Дело в том, что наработанная десятилетиями потенциальная технологическая база перспективной ПРО США продолжает страдать  функциональной несостоятельностью, или, проще говоря, продолжает пребывать в состоянии кризиса. Появление этого кризиса можно отнести к началу 70-х гг. и его источником является именно тяжелая ракета с РГЧ.

Корр.: Вы говорите о потенциальной технологической базе ПРО США, а не о самой этой системе. Здесь есть какая-то тонкость?

А.Н.: Говорят и пишут, что угроза стратегической стабильности и безопасности России исходит от перспективной ПРО США. Это не совсем так.

В действительности эта угроза исходит от потенциальной технологической базы (ПТБ) перспективной  ПРО США, которую, как я уже сказал, американцы создавали десятилетиями и на которую они потратили астрономические деньги. Решение же вопроса о конкретном техническом облике своей системы ПРО и, тем более, о начале ее развертывания руководство США продолжает откладывать.

В то же время не секрет, что уже существующей ПТБ ПРО США достаточно для создания целого ряда альтернативных вариантов этой системы. Среди них есть и такие, которые способны надежно нейтрализовать любую из существующих российских ракет, кроме СС-18.

Корр.: В чем же сущность кризиса ПРО США в связи с существованием ракеты СС-18?

А.Н.: Ракета СС-18 обладает чрезвычайно эффективным сочетанием состава боевого оснащения, его функциональных характеристик и весьма широкими возможностями управления пространственно-временной структурой удара в зависимости от условий боевого применения.

В частности, в условиях ПРО ракета СС-18 способна реализовать сконцентрированный удар по объекту всеми элементами своего оснащения так, что возникает устойчивый эффект функционального перенасыщения любого варианта ПРО, который США способны создать до 2015—2020 гг. Что такое «эффект перенысыщения ПРО», Вам может рассказать Владимир Евгеньевич: у него очень богатый опыт боевого применения ракеты СС-18 в «компьютерных» конфликтах.

В.Россихин: Проблема эффекта функционального перенасыщения возникает в любой технической системе массового обслуживания, когда характеристики потока заявок на это обслуживание превышают определенные критические значения. В таких ситуациях часть указанных заявок остается просто не обслуженной.

ПРО – это тоже система массового обслуживания, и ее максимальные возможности по соответствующей «обработке» потока ядерных боеголовок и ложных целей определяются конкретными тактико-техническими характеристиками ее средств и, в том числе, предельно допустимым темпом пусков противоракет (ПР).

Значения ограничений темпа пусков меняются со временем, но как таковые они существовали и будут существовать всегда независимо от того, какой боевой частью оснащены сами противоракеты – ядерной или неядерной.

Для ПРО эффект функционального перенасыщения фактически означает невозможность использования всего боекомплекта ПР в процессе отражения ракетно-ядерного удара (РЯУ), в результате чего к защищаемому ПРО объекту прорываются боевые блоки. Пытаться ликвидировать это явление путем наращивания количества боеготовых ПР, как я уже сказал, бессмысленно, так как отсутствует возможность использования в полном объеме даже того боекомплекта ПР, который уже есть у ПРО. Выход только один: использование в ПРО новых технологий, способных дать этой системе более широкие возможности в массовых операциях по перехвату ядерных боеголовок.

Для возникновения эффекта перенасыщения системы ПРО достаточно:

1. Обеспечить массированную, устойчивую помеховую обстановку в рабочих зонах заатмосферного эшелона ПРО.
2. Путем выбора соответствующей пространственно-временной структуры РЯУ максимально сократить размер рабочей зоны атмосферного эшелона ПРО.
3. Обеспечить оптимальное взаимное размещение боевых блоков и тяжелых ложных целей в плотных слоях атмосферы.
4. Обеспечить превышение темпа поступления боевых блоков и тяжелых ложных целей в рабочую зону атмосферного эшелона ПРО над предельно допустимым темпом пусков ПР.
5. Обеспечить достаточное количественное соотношение боевых блоков и тяжелых ложных целей, участвующих в ударе.

А.Н.: Мы сейчас говорим об уникальных возможностях существующих ракет СС-18. Но еще большую обеспокоенность у США вызывают возможности подобных ракет, которые могут быть созданы Россией в перспективе. Никаких сомнений на этот счет у американцев быть не может, учитывая, что в 80-е годы в качестве ответной меры на известную программу СОИ уже был проработан третий вариант модернизации отечественной ракеты тяжелого класса – Р36М3.

Корр.: Можно ли добиться эффекта перенасыщения ПРО, используя несколько ракет более легкого класса, например, МБР «Тополь-М»?

А.Н.: Это весьма сложная техническая проблема и ее решение еще нужно найти. Я уж и не говорю о том, что практическая реализация этого решения, если оно все-таки будет найдено, потребует много времени и очень больших ресурсов, в том числе финансовых.

А ситуация такова: перед отечественной промышленностью такая проблема не ставилась, не было необходимости, поскольку в составе СЯС есть ракеты СС-18, которые, «работая в одиночку», способны самостоятельно реализовать эффект перенасыщения ПРО. От наземных служб СЯС требовалось только одно – обеспечить пуск этой ракеты.

Можно порассуждать и о реализации эффекта перенасыщения ПРО с помощью группировки существующих МБР более легкого класса. Однако наивно полагать, что для этого достаточно иметь эти ракеты и обеспечить их пуск.

Проблема много сложнее: нужна не просто группировка ракет, а группировка ракет, которые после своего старта способны функционировать как единая система, обладающая возможностями формирования совместной пространственно-временной структуры ракетно-ядерного удара не хуже, чем возможности боевой ступени разведения элементов оснащения ракеты СС-18. Образно говоря, это должен быть не просто групповой налет ракет, а синхронный групповой налет  ракет с элементами тактической комбинаторики, что неизбежно ведет к принципиально новым требованиям, которым должны удовлетворять и сами ракеты, и службы, обеспечивающие их боевое функционирование.

Таким образом, для обеспечения эффекта перенасыщения ПРО таким способом не удается ограничиться только экстенсивными мерами, наращивая группировку, например, МБР «Тополь-М» и заменяя их моноблочное оснащение на РГЧ: России придется потратиться на создание группировки СЯС (подчеркиваю, именно СЯС, а не группировки МБР) принципиально нового поколения.

В.Р.: Математические эксперименты показывают, что увеличение количества ракет типа «Тополь-М», участвующих в нанесении удара, в любом варианте их оснащения штатными ББ и комплексом средств противодействия надежно нейтрализуется ПРО простым наращиванием боекомплекта противоракет без изменения самой структуры этой системы.

Надо ли после этого доказывать, что для США реализация такого мероприятия не составляет проблемы, тем более, что противоракета – не самый дорогостоящий компонент системы ПРО.

Корр.: В какой связи находятся Договор по ПРО 1972 г. и ракета СС-18?

А.Н.: Связь прямая. Фундаментом Договора является бывшая советская, а теперь российская ракета тяжелого класса с РГЧ, а сам Договор – не более чем политическая надстройка, возведенная на этом фундаменте политиками СССР и США.

Я не хочу умалять заслуги политиков, но если бы нашими учеными и конструкторами не была  создана ракета тяжелого класса с РГЧ, то не было бы и Договора по ПРО от 1972 г. Одним словом, при существовании СС-18 и без этого Договора США не стали бы разворачивать ПРО: американцы богаты, но как разумные люди впустую свои деньги они не тратят.

Более того, можно не сомневаться, что США не нарушат Договора по ПРО и не начнут развертывание полномасштабного варианта этой системы до тех пор, пока в составе СЯС России находятся ракеты СС-18.

Корр.: Получается так, что, обязывая Россию к необратимой ликвидации всех ракет тяжелого класса, Договор СНВ-2 выводит перспективную ПРО США из кризисного состоДоговор СНВ-2 выведет США из кризиса в области технологий ПРО, в котором они находятся вот уже около 30 лет, если до окончательного и необратимого исхода ракет СС-18 из состава СЯС промышленностью России не будет реализован новый, столь же эффективный фактор сдерживания американцев от развертывания полномасштабной системы ПРО.яния?

А.Н.: Безусловно!

 Очевидно, что время пребывания ракет СС-18 на боевом дежурстве является и временем, которое «отпущено» руководству и промышленности России для практической реализации этого фактора.

В этой связи не грех еще раз повторить, что любые переговорные процессы и договоры с США о регламентации работ по ПРО приобретают и сохраняют свою значимость только в сочетании с весомыми практическими достижениями в строительстве отечественных СЯС.

Будучи производным от экономических и технологических возможностей и достижений, любое межгосударственное соглашение, а точнее – устойчивость его действенного существования, чрезвычайно чувствительно к радикальным изменениям их содержаний хотя бы у одного из партнеров; фактически в результате возникновения таким образом своеобразного «дисбаланса» состояний и возможностей партнеров и усиления одного из них в экономическом или технологическом отношении достигнутое ранее соглашение теряет свою объективную основу и, как бы «зависая», становится заложником амбициозных побуждений усилившегося государства.

Корр.: А есть ли достойная замена СС-18 как основному и уникальному фактору сдерживания США от развертывания ПРО в обход Договора от 1972 г.?

А.Н. Есть такой вариант замены и не один, причем в рамках того же Договора СНВ-2. Так что за учеными и конструкторами  дело не станет.

Причем не хватает не столько денег, сколько искреннего желания и воли руководства нашего государства взяться за решение этой проблемы.

Если таковые будут не на словах (их достаточно), а на деле, проблема будет решена эффективно и в срок — фактор перспективной ПРО США будет нейтрализован, его дестабилизирующее влияние на баланс стратегических вооружений России и США будет ликвидировано, а американцы освободятся от прогрессирующего противоракетного зуда, который поразил их в последние годы нашего «сотрудничества».

Корр.: Есть ли угроза стратегической безопасности России в ратификации Договора СНВ-2?

А.Н.: Угроза исходит не от самого Договора СНВ-2.

В его рамках есть рациональное решение проблемы стратегической безопасности России, которое можно практически реализовать, несмотря на все те экономические и политические трудности, которые наше государство сейчас переживает.

Так что Договор можно было бы и ратифицировать, но угроза безопасности России заключается в другом:
Во-первых, все, что делается нашим руководством в последние годы под флагом реформирования СЯС и их промышленной базы, весьма далеко от того рационального решения, о котором я только что сказал. Все зациклено на «Тополе-М». Хорошая ракета, но видеть в ней или делать из нее панацею – это по меньшей мере заблуждение, чреватое уже в недалеком будущем трагическими последствиями.

Во-вторых, есть все основания полагать, что сразу же после ратификации Договора СНВ-2 будет форсирована разработка Договора СНВ-3, о котором уже сейчас слишком много говорят. И тут нас подстерегает серьезная опасность: возможность рационального решения проблемы безопасности России, которую допускает Договор СНВ-2, вполне может оказаться за рамками Договора СНВ-3, т.е. просто исчезнуть.

И вот об истоках этой опасности я выскажусь подробнее.

Здравый смысл указывает на то, что переговорный процесс по сокращению и ограничению СНВ России и США необходимо продолжать и укреплять. Однако тот же здравый смысл указывает и на то, что предварительно следует приостановить названный процесс.

Приостановить его для того, чтобы определиться с ответами на два вопроса:

а) Почему по мере усиления и углубления содержаний парафированных договоров по СНВ (СНВ-1,  СНВ-2, ...) угрожающе растут трудности на этапе их ратификации?
б) Что можно и нужно сделать для того, чтобы по отношению к будущему договору (назовем его пока СНВ-3) эти трудности не до-стигли масштабов неразрешимой проблемы?

При подготовке договоров СНВ-1 и СНВ-2 допущена принципиальная методологическая ошибка, которую можно назвать игнорированием системного подхода.

А именно: СНВ рассматриваются и представляются в указанных договорах в «вычлененном» из общей системы стратегических вооружений (СВ) виде. Это абстракция. В действительности СНВ России (США), являясь силовым гарантом стратегической безопасности своего государства, всегда выступают «в паре» с перспективной ПРО США (России).

Иными словами, с точки зрения профессионалов, СНВ России и перспективная ПРО США — это единая межгосударственная гиперсистема СВ с внутренними взаимосвязями и антагонистическими противоречиями.
 
Так же как СНВ США и перспективная ПРО России.

Чем ниже уровень СНВ (СНВ-1, СНВ-2, ...), тем четче, нагляднее проявляются подводные камни указанных противоречий, тем большему числу сенаторов или депутатов они становятся очевидными.

Вот почему содержание любого договора о СНВ в части, касающейся России (США), фактически являют собой конъюнктуру или, проще говоря, исходные данные для разработчиков перспективной ПРО США (России), и наоборот. А конъюнктура эта, как известно, может быть либо благоприятной, либо неблагоприятной:

в первом случае она стимулирует появление полномасштабной ПРО (т.е. является дестабилизирующим фактором);

во-втором — сдерживает ее появление, являясь стабилизирующим фактором.

Во всяком случае, как мне кажется, все большее количество депутатов и сенаторов интуитивно чувствуют опасность ситуации, определяемой Договором СНВ-2, когда ракеты СС-18 ликвидируются окончательно, и вся технологическая база ПРО США, наработанная ими против ракет этого класса, остается и может с успехом использоваться американцами против тех же МБР «Тополь-М» или БР СН морского базирования.

Можно с уверенностью утверждать, что именно это обстоятельство лежит в основе несговорчивости России, которую она проявляет сейчас в ходе договорного процесса по ПРО.

С такой же уверенностью можно утверждать и то, что откажись США от экстремистской позиции при подготовке СНВ-2, сохрани верность принципу «лучшее — враг хорошего» и не поддайся искушению в максимальной мере воспользоваться нынешними трудностями России — ситуация могла бы быть иной.

Во всяком случае, по мнению российских специалистов в области эффективности СВ, существовали приемлемые для России условия вывода к 2003 г. своих СНВ на уровень 3000 ББ, при которых она одновременно могла бы согласиться на развертывание США некоторых вариантов системы ПРО своей территории, достаточной для надежной нейтрализации БР СН любой третьей стороны.

Таким образом, на будущее всем нам следует иметь в виду, что проблема сокращения и ограничения СВ России и США — это, говоря языком математиков, не тот «интеграл», который можно брать по частям, не рискуя при этом жестоко ошибиться в ожидаемых результатах.

Чтобы не повторять впредь методологическую ошибку, о которой выше говорилось, при организации любого договорного процесса по регламентации развития СВ России и США необходимо:

а) ориентироваться на структурную матрицу СВ, которая имеет вид:

СНВ РФ              СНВ США

ПРО РФ              ПРО США

б) исходя из а) разработку конкретики договора (т.е. обязательств каждой из договаривающихся сторон) выполнять, следуя новому положению, которое можно назвать «принципом баланса диагональных составляющих СВ России и США» или короче — «принципом диагонального баланса СВ».

Безусловно, использование принципа диагонального баланса СВ усложняет работу над содержанием договора, требуя от его разработчиков более высокого уровня профессионализма. Однако вознаграждением за это явится существенное расширение возможностей маневра при поиске компромиссов между партнерами по переговорам — это во-первых, и, во-вторых, ускорение процедуры ратификации договора после его подписания президентами России и США.

Действительно: уступка, например, США России, означающая некоторый дополнительный конкретный конъюнктурный комфорт для ее СНВ, может быть сбалансирована уступкой России Соединенным Штатам, которая означает для них также вполне определенную, конкретную дополнительную свободу действий в области перспективной системы ПРО, что и должно быть отражено в содержании договора.

Таким образом, при существовании диагонального баланса в системе СВ России и США оказываются допустимыми определенные варианты «осевой» асимметрии в видах СВ России и США, т.е. в их СНВ и ПРО.

Изложенное выше представляется достаточным для того, чтобы сделать принципиальный вывод:
продолжение переговорного процесса между Россией и США следует ориентировать не на разработку договора СНВ-3, а на разработку комплексного договора СВ-1, объектами регламентации в котором должны являться стратегические наступательные вооружения России и США и одновременно их перспективные системы ПРО.

Именно так возможно не только сохранить и поддержать жизнеспособность договорного процесса, но и обеспечить его результативность в будущем. При этом, сохраняя поступательное движение в сторону сокращения СНВ России и США, можно ориентировать разработку договора СВ-1 на уровень 2000—2500 ББ для каждой из сторон.