Сербско-албанские отношения являются одной из «горячих» тем новой балканской истории. В последние годы много писали и говорили об «албанском вопросе» в старой Сербии, т.е. о сербско-албанских отношениях в Косово и Метохии, в южных областях Сербии, но, главным образом, без достаточного понимания сути проблемы или с интерпретацией истории исключительно с современных позиций с явным стремлением подчинить видение прошлого потребностям политического момента.

В этой связи редакция предлагает две статьи по проблеме Косово.
 

Одним из вопросов, который привлекает внимание современных исследователей и который рассматривается как способ легализовать современные политические требования албанцев, является вопрос об их происхождении и их исконных землях в раннем периоде албанской истории.

В науке преобладает точка зрения, что албанцы представляли собой новую этническую формацию, появившуюся в начале средних веков в результате смешения различных элементов старых палеобалканских субстратов — иллирийских, дакийских (дарданских) и фракийских. Не следует говорить об албанцах как о прямых и непосредственных потомках иллиров или дарданов.

Науке известно, что косовско-метохийские районы Сербии, которые сегодня, наряду с другими народами, в большинстве своем населяют албанцы, не являются исконными областями албанского народа. Первое упоминание албанцев в истории относится к XI веку. Один из источников говорит об «Арбаноне», который находится в гористой области в центре современной Албании¹.

Когда речь идет о сербско-албанских отношениях в Старой Сербии, то обычно имеют в виду современную демографическую ситуацию, из которой потом делают вывод о существовании албанцев на этих просторах с самых ранних времен. Хотя общеизвестно, что области Косово и Метохия никогда в истории не входили в состав какого-либо албанского государства. Известно также, что в течение тринадцатого и первых десятилетий XIV в. южная граница сербского средневекового государства проходила по р. Мат в современной Албании. После великих завоеваний сербского царя Душана в Сербское царство вошла вся Албания, исключая Драч. Однако из этого исторического факта сербы не делают вывод об особых правах на земли, которые составляют нынешнюю Албанию.

Само название «Косово» никогда не имело того значения, которое ему сегодня стремятся придать — как некое особое историческое и этническое целое, выделяющееся из всего серб-ского этнического пространства и самой Сербии. Название «Косово» исторически произошло от равнины, расположенной в бассейне рек Ситница и Лаб, которая в старину называлась Косово-поле. Только в конце XIX в. это понятие начинает расширяться при образовании турецкой административной области — Косовский вилайет, который, кстати, охватывал всю Старую Сербию. После освобождения от Турции в 1912 г. Косово и Метохия становятся областями Королевства Сербии, а затем объединенного югославского государства. Особый статус территориальной политической единицы эти части Сербии получают только после второй мировой войны. Этот статус опирался на программные положения Коммунистической партии Югославии по решению национального вопроса в Югославии. Двойное название области «Косово и Метохия» как одной из нескольких областей Старой Сербии существовало до 1968 г., когда албанские коммунистические лидеры изменили его на «Косово», что мотивировалось албанским воинствующим национализмом в этих областях.

С XII в. области Косово и Метохия входят в состав средневекового Сербского государства и с тех пор в европейской науке известны как исторические области Сербии. В средние века до турецкого завоевания это были области наиболее сильные в культурном отношении в Серб-ском государстве. Там было 1300 монастырей, церквей и других памятников сербской культуры. Самый известный из них — это патриарший собор в Пече, монастыри Баньска, Грачаница, Дечани, Святые архангелы около Призрена, Богородица Левишская. Название «Метохия» происходит от греческого слова «метох», что означает церковные владения, а не религиозная общность, как это иногда объясняют. С территории нынешней области Косово и Метохия вышли многие известные сербские княжеские семьи, сербская общественная элита.

Историческая битва между сербами и турками, переломная в сербской истории, произошла на Косово-поле 15 июня 1389 г. Войскам турецкого султана Мурата I и его вассалам противостояли сербские войска князя Лазара, Вука Бранковича и отряд боснийского короля Твртко I, который в 1377 г. был коронован «двойной короной» как потомок сербской династии Неманичей. На Косовом-поле погибли и князь Лазар, и султан Мурат. Косово-поле является символом всесербского сопротивления турецкому завоеванию, после которого последовали пять веков рабства под властью Османской империи. Именно поэтому этот топоним и эта область занимают особое место в сербском коллективном сознании, в сербской народной поэзии, литературе и сербском искусстве.

Многовековая турецкая власть над этими областями со своими административными названиями не смогла ни у сербов, ни у европей-ских исследователей вытеснить сознание о том, что эти области являются составной частью Сербии. Западноевропейские путешественники, особенно картографы, области Косово и Метохия почти всегда обозначали как части Сербии или Королевства Сербии. В XIX в. области Косово и Метохия все чаще обозначают как части «Старой Сербии», которая все еще была под турецкой властью, чтобы отличать от «Новой Сербии», т.е. Княжества Сербии, возникшего на освобожденной части сербских земель.

Известно, что албанцы вплоть до нового времени никогда не составляли большинства населения в Косове и Метохии. В Византийских источниках отсутствуют упоминания об албанцах на нынешней сербской, то есть югославской территории.

Первые турецкие переписи 1455 и 1485 гг., сделанные после завоевания этой части Сербии в середине XV в., опубликованные в Сараево и Тиране, упоминают населенные пункты со староалбанскими названиями только на периферии Метохии. Они концентрировались только в районе Джаковици. Почти вся топонимика на этой территории — сербского, то есть славян-ского происхождения. Из 280 сел в Метохии и Алтины (охватывает часть нынешней Албании) только 30 населенных пунктов имеют название староалбанского происхождения. Многие источники показывают, что первые десятилетия турецкой власти в этой части Сербии в огромном большинстве жили православные сербы, и такое состояние продлилось в основном до конца XVII в. Об условиях жизни в Сербии под турецкой властью, особенно в XVII в., говорят сообщения римских миссионеров и посланников из ватикан-ских архивов. Так, например, апостольский посланник Петар Масарек пишет о населении Призрена и Приштины 1623—1624 гг., подчеркивая, что там очень много сербов, которые говорят «на иллирийском языке», «имеют патриарха в Пече, также серба, рожденного в Яневе». В Призрене, пишет Масарек «много церквей и красивых построек сербов раннего времени. Турки все церкви превратили в джамии, как делали это и во многих других местах». Говоря о Приштине, апостольский посланник подчеркивает, что «кроме турок в Приштине живет много сербов».

В сообщениях римских миссионеров Призрен упоминается, как «столица Сербии» и «самое красивое место в Сербии». О распространении сербов и их языка говорит П.Масарек и в своем сообщении 1633 г., подчеркивая, что много сербов живет в аббатствах Кадара, Леша и Задрима в Албании.
 

Самые большие изменения этнической структуры населения в период турецкого владычества произошли в конце XVII в., когда сербы активно участвовали на стороне христианской Европы в войне против Османской империи, а затем, боясь мщения, были вынуждены во главе со своим патриархом Арсением III Чарноевичем в большинстве своем бежать в империю Габсбургов в 1690 г. (столица сербского патриарха веками находилась в Пече, тогда как Призрен был королевской столицей).

Современники говорили о страшных злодеяниях над сербами, на современном языке это называется этнической чисткой Старой Сербии. Как и многие другие Сиплициоан Бизозери в своей книге так описал массовые злодеяния турецкого войска и албанских чет над сербами: «Настало время несчастий, так как варвары-безбожники, которые вторглись сюда, были немилосердны к этим невинным жителям, которых всех без разбора, независимо от возраста и пола, ставили под саблю; а попали в объятия смерти и те, кто поверил обещаниям и вышел из укрытия в лесах, где спасали свою жизнь. Поскольку все население было убито, все их бедные дома были сожжены и превратились в пепел; от огня спаслись только города Приштина, Печ и Призрен, так как в них разместились албанцы, чтобы перезимовать...»².

Процесс вытеснения православных сербов албанцами-мусульманами под покровительст-вом турецкой власти продолжался в течение XVIII и XIX вв. С начала XVIII в. плодородные земли Старой Сербии заселялись албанцами из горных областей Албании. Глубокий кризис Османской империи здесь выражался в виде насилия и анархии, носителями которых были переселенные албанцы, до крайности нетерпимые к исконному сербскому населению. Часть сербов видела выход в принятии ислама, что в существующих условиях политической и социальной доминации албанцев-мусульман, приводило к их постепенной албанизации.
Французский ученый Гастон Гравье в книге, вышедшей в Париже в 1911 г., писал о ситуации в Метохии: «Почти все мусульмане этого региона — это сербы, которые недавно перешли в ислам. Очевидно, что большинство случаев обращения в другую веру совершено с начала XIX в., а многие считают, что в последние 25 лет; встречаются и многие семьи, разделенные на православные и мусульманские дома»³. В городах Печ, Джаковица и Призрен в 1838 г. жили 31 650 православных сербов и сербов-мусульман, а также  23 650 албанцев-мусульман и албанцев-католиков. Православные сербы в Призрене имели абсолютное большинство (16 800 сербов, 6150 албанцев). В Пече сербы православные и сербы-мусульмане также были в большинстве по отношению к албанцам (11 050 и 500), в то время как в Джаковице абсолютное большинство составляли албанцы-мусульмане. В религиозной структуре сельского населения этих трех округов мусульмане составляли большинство по отношению к  христианам (80 150 и 56 250)⁴ . Насилие над сербами и их вытеснение из этих областей еще больше усилилось после Берлинского конгресса (1878 г.), особенно в конце XIX в., о чем правительство Королевства Сербии опубликовало книгу документов на сербском и французском языках в  1899 г.⁵.

Французский публицист и исследователь Виктор Берар был свидетелем страданий сербов в конце XIX в., о чем записал следующее: «Если нынешняя анархия продлится еще 10 лет... священники не смогут найти больше ни одного христианина для обучения веронаукам, а школы не смогут найти ни одного славянина для получения образования. При албанцах славянин вынужден бежать или умереть, а его пребывание на этой земле — это только вопрос времени, причем очень непродолжительного».

Несмотря на длительное выселение из Старой Сербии (бежали, главным образом, в тогдашнее Королевство Сербию), сербы, православные и принявшие ислам, составляли в конце XIX в. еще около половины населения Косова и Метохии.
 

Вопросы возникновения «Призренской лиги» (1878 г.) и особенно ее характер являются одним из тех вопросов, которые нельзя обойти при исследовании новой албанской истории. Как правило, в уже написанных работах подчеркивался освободительный характер этой организации, а не упоминается ее панисламский характер, что являлось главной характеристикой политической и религиозной деятельности лиги. Удивляет и экспансионизм лиги по отношению к соседним христианским народам, также зверства над христианами в 1878—1881 гг.

При рассмотрении характера Призренской лиги часто упускаются из вида общие политические и религиозные условия, в которых она создавалась, и основное направление ее деятельности. Лига возникает в конце большого международного кризиса, каковым был Великий восточный кризис 1875—1878 гг. Накануне созыва международной конференции, которая должна была заняться созданием нового политического устройства Балкан, Лига являлась скорее творением Турции и некоторых государств, в частности, Великобритании, чем автохтонным албанским освободительным движением.

Албанское национальное возрождение запаздывало по сравнению с другими балканскими народами, а его главными носителями были албанцы — православные и католики, занимавшие более высокую ступеньку социального и культурного развития. Албанцы-мусульмане, составлявшие большинство албанского населения, во время восточного кризиса были полностью на стороне Османской империи и самыми горячими защитниками теократического характера османского общества, сопротивляясь какой бы то ни было его европеизации, не отделяя интересы албанцев от интересов всей Османской империи.

Безусловно, ситуация менялась в конце XIX — начале XX вв, когда на политическое поведение албанцев вместо Турции стала влиять Австро-Венгрия, которая в албанском национальном движении видела удобное средство для осуществления своих имперских амбиций на Балканах. На главном направлении австрийских политических стремлений на Балканах, в том числе и в отношении Старой Сербии, находилась и поддержка монархии и албанского экспансионизма в Старой Сербии. В Вене считали, что вытеснение сербов из этой области — в интересах австро-венгерской балканской политики. Такая политика делала невозможным
попытки политического договора между сербами и албанцами для совместной борьбы против Турции.

Накануне освобождения Старой Сербии в 1912 г. политические лидеры Королевства Сербии стремились установить связи с представителями местных албанцев для совместной борьбы против Османской империи. Сербское правительство обратилось с прокламацией к албанцам, в которой говорилось, что сербская армия идет против Турции, чтобы освободить сербов и албанцев; что албанцам будет обеспечена мирная жизнь и защищено имущество, сохранены старые обычаи; что им будет гарантирована возможность самим управлять своими школами и церквами. Однако религиозная идентификация с оттоманской властью, а также сильное влияние Австро-Венгрии на политическое руководство албанцев были намного сильнее идеи балканской солидарности.
 

В период между двумя войнами часть албанцев, которая осталась жить в югославском государстве, показывала сецессионистские стремления, открыто поддержанные накануне второй мировой войны фашистскими силами в Европе, прежде всего в Италии и Германии. В Риме в 1939 г. было основано бюро по организации албанского «ирредентистского» движения в Югославии, а уже в январе 1940 г. лидер Албанской фашистской партии в Скадаре Коль Биба заявил, что в скором времени будут аннексированы некоторые части Югославии и Греции. С началом второй мировой войны и нападением на Югославию фашист-ских сил 6 апреля 1941 г. началось расчленение югославского государства, которое сопровождалось включением большей части Косова и Метохии в созданную фашистами Великую Албанию. Мустафа Кроя, премьер-министр марионеточного правительства в июне 1942 г. посетил Косово и Метохию и открыто заявил, что «необходимо приложить усилия к тому, чтобы всех сербов-старожилов из Косова выгнать... Надо всех сербов провозгласить  колонистами и как таковых с помощью албанских и итальянских властей сослать в концентрационные лагеря в Албанию. А сербов-переселенцев надо убить». Местные албанцы с помощью своих соплеменников из Албании и под покровительством фашистских сил начали массовые преступления против сербов, большое число которых было изгнано со своих земель. По данным американских спецслужб, с апреля 1941 до августа 1942 г. албанцы убили около 10 тыс. сербов. Согласно проведенным исследованиям, число изгнанных сербов в период всей оккупации составляет 100 тыс. чел. А число переселившихся албанцев из Албании в Косово и Метохию во время второй мировой войны и непосредственно после нее колеблется от 80 до 100 тыс.

Руководство югославских коммунистов во главе с Иосипом Броз Тито ничего не сделало, чтобы исправить последствия насильственного изменения этнической структуры Косово и Метохии, которое произошло в условиях фашистской оккупации страны. Более того, оно способствовало укреплению албанского фактора в этих частях Старой Сербии, о чем свидетельствуют архивные данные. Новая югославская власть уже 6 марта 1945 г. приняла постановление «О временном запрещении возвращения колонистов в места их прежнего проживания» (речь шла не только о колонистах, но и коренных жителях-сербах), в котором говорилось: «В последнее время без одобрения народной власти осуществляется возвращение и переселение семей колонистов (поселенцев),  которые раньше жили в Македонии, Косове, Метохии, Среме и Воеводине». В связи с этим принималось решение «временно запретить возвращение колонистов в их прежние места проживания, и пусть все останутся на своих местах».

Законодательство первых послевоенных лет ясно показывает основное программное направление национальной политики Коммунистической партии Югославии, которое способствовало открытому национализму так называемых «малых народов». Тем самым объективно создавались основные предпосылки для начала дезинтеграции югославской федерации конца 60-х годов. Ущемленные в своих правах сразу после окончания второй мировой войны, сербы в Косове и Метохии в конце 60-х годов, а особенно после принятия югославской конституции 1974 г., перешли в разряд граждан второго сорта, подвергались насилию и террору со стороны своих соседей-албанцев при полной поддержке органов власти. Автономные края Сербии, согласно этой конституции (в Сербии было два края) получили статус федеративных единиц. Власть в Косове была полностью в руках албанцев. Соотношение политических сил в югославской коммунистической верхушке было таково, что албанский радикальный национализм получил полную поддержку. Сербы были вынуждены бежать из Старой Сербии в центральные области республики Сербии. Об этом существует большое количество архивных документов разного происхождения, которые частично опубликованы на сербском языке, но, к сожалению, не получили распространения на европейских языках.

Понимание сербско-албанских отношений на Балканах, особенно в Косове и Метохии, требует не только знания архивных документов, учета фактора исторического наследия, но и осмысления других компонентов этой проблемы — политического, экономического, социального, культурного и религиозного. Без такого подхода невозможно найти рациональное объяснение сложной косовской проблеме, которая часто односторонним подходом европейских политических кругов (сербы представляются виновниками албанских страданий), в сущности, еще больше усложняется.

¹ Stadtmuller G. Forschungen zur albanischen Fruhges-chichte, zweite erweiterte Auflage. — Wiesbaden, 1966. — S. 167, 173.
² Bizozeri S. La sacra lega contro la potenza Ottomana, II. Milano, 1700. P. 5—6.
³ Gravier G. La vieille Serbie et les Albanais, extrait de la Revue de Paris du 1 novembre 1911. Paris, 191. P. 12.
⁴ Muller J. Albanien, Rumelien und die osterreischisch-montenegrinische Granze. Prag, 1844. S. 12, 77—78, 82—83.
⁵ Documents diplomatiques, correspondance concernant les actes de violence et de brigandage des Albanais dans la Vieille Serbie (Vilayet de Kosovo) 1898—1899 // Ministere des affaires etrangeres. Belgrade, MDCCCXCIX. P. 1—145.

           

[ СОДЕРЖАНИЕ ]     [ СЛЕДУЮЩАЯ СТАТЬЯ ]