Ю.Дубинин,
кандидат исторических наук
П.СТАРОСТИН

11 мая сейсмографы многих стран зарегистрировали аномалию
с эпицентром в Южной Азии. Это было не землетрясение...
Май 1998 года оказался тревожным
для международного сообщества в связи с тем, что в это время в состав так называемого «ядерного клуба» нашей планеты попытались войти через черный ход два новых участника:
Индия и Пакистан.
Индия осуществила испытания ядерных устройств 11 и 13 мая на полигоне Покхаран, ответная реакция последовала от Пакистана, который произвел подземные ядерные взрывы
28 мая на полигоне Чагай-Хиллз.
Мощности взрывов обеих стран колебались в диапазоне
от 1 до 15 килотонн тротилового эквивалента.
(Для сравнения напомним, что тротиловый эквивалент ядерных бомб, сброшенных США на Японию в 1945 г., равнялся 15 килотоннам.)
 

Ядерные испытания Индии, а затем и Пакистана вызвали неоднозначную реакцию в мире. Стало очевидным, что грозит обрушиться весь международный режим регулирования ядерной безопасности, создававшийся с таким трудом в течение десятилетий. Если прежде с известной долей неопределенности можно было рассуждать о так называемых «пороговых государствах», предполагая их политическую и технологическую готовность к созданию собственного ядерного оружия, то теперь, после проведения державами Южной Азии своих ядерных взрывов, перед международным сообществом во весь рост встала необходимость сформулировать адекватную модель поведения и реакции на расползание по миру ядерных военных технологий.

Оказалось, что механизм, предусмотренный Договором о нераспространении ядерного оружия, не обеспечивает достаточных гарантий того, что то или иное правительство не сделает выбор в пользу такого варианта обеспечения собственной безопасности, который предполагает обладание оружием массового поражения. С особой остротой эта проблема стоит в тех регионах, где все еще сохраняются возникшие в период «холодной войны» региональные кон-фликты, в первую очередь на Ближнем Востоке и Южноазиатском субконтиненте.

Почти все «пороговые государства», представляющие другие неспокойные прежде регионы мира, включая ЮАР и Аргентину, присоединились к Договору о нераспространении ядерного оружия. Бразилия также свернула свою ядерную программу, хотя формально и не подписала Договор. Была вынуждена принять условия международного сообщества и согласиться на переоборудование своих ядерных установок и вве-дение контроля со стороны МАГАТЭ Корей-ская Народно-Демократическая Республика. Из государств, способных по своему технологическому уровню и материальным возможностям к созданию собственного ядерного оружия и не подписавших Договор о нераспространении, остались лишь Израиль, Индия и Пакистан.

С одной стороны, эта ситуация казалось бы обеспечила условия большей международной стабильности в ядерной области. Она предоставляла весомые аргументы для оказания морального и политического воздействия на любого участника мирового сообщества, пожелавшего обзавестись собственным ядерным потенциалом, с тем чтобы побудить его отказаться от подобных намерений. С другой стороны, история появления в 60-е годы новых ядерных государств — Франции и КНР — свидетельствует о том, что при наличии политической воли никто не может удержать суверенное государство от создания собственного ядерного потенциала.

Кроме того, обеспечение режима нераспространения может быть эффективным лишь в условиях, когда мировое сообщество и, особенно, ядерные державы неангажированно и беспристрастно подходят к данной проблеме, вне зависимости от того, кто посягает на нарушение этого режима. Поэтому после ядерных взрывов в Южной Азии необходимо было убедиться, что в условиях постконфронтационного и уже более не биполярного мира возможно будет найти справедливый и непредвзятый подход к этой непростой проблеме, удастся выработать согласованную линию как ядерных, так и неядерных государств.

Это представлялось особенно важным в силу того, что «холодная война», прочертила весьма отчетливые разграничительные линии практически во всех конфликтных зонах, и ее основные участники проявляли высокую активность, обеспечивая своим партнерам поддержание стабилизирующего регионального военного паритета. По существу сегодня мир сталкивается с последствиями той ситуации, которая сложилась за десятилетия «холодной войны» и характеризовалась безудержной гонкой вооружений, паритетом страха, попытками явно и тайно поддержать своих партнеров и клиентов. Совершенно очевидно, что ни одно из «пороговых государств» не вело работы по созданию оружия массового поражения и средств его доставки абсолютно самостоятельно, без помощи — в той или иной форме — извне. Как отмечается сегодня в мировой прессе, свою лепту сюда внесли практически все высокоразвитые страны, не исключая и США.

Десятки, если не сотни студентов, аспирантов и молодых ученых государств Южноазиатского субконтинента проходили обучение и стажировки в ведущих центрах Великобритании и США, в том числе и имеющих прямое отношение к разработке ракетноядерных технологий. Еще в начале 60-х годов при содействии американцев были организованы первые ракетные проекты как Индии, так и Пакистана. Именно в США проходил четырехмесячную стажировку Абдул Калам — «отец» индийской атомной бомбы, а ныне советник министра обороны Индии по науке. Почти одновременно и на тех же американских полигонах стажировались и представители пакистанской комиссии по атомной энергии во главе с Тариком Мустафой. Как отмечает Гари Милхоллин — директор Висконсинского проекта по контролю за ядерными вооружениями — практически в каждом компоненте индийского ядерного и ракетного оружия применены разработки, напрямую импортированные из-за рубежа, либо скопированные с зарубежных аналогов. В результате первая ступень индийской ракеты «Агни» представляет собой точную копию американской ракеты «Скаут»; двигательная установка ее второй ступени оказалась сильно напоминающей аналоги российских ракет класса «земля—воздух», а система наведения разрабатывалась при содействии космического агентства ФРГ.
Активное сотрудничество продолжалось вплоть до первой половины 70-х годов и было приостановлено лишь после первого индийского атомного взрыва в 1974 г. Тем не менее, как утверждают американские эксперты, значительная часть индийского оружейного урана и плутония наработана на американских и канадских реакторах, поставленных в Индию еще в 60-х годах.

Однако и в дальнейшем сотрудничество государств Южной Азии в ракетно-ядерных проектах с зарубежными центрами, скорее всего, продолжалось. Оно стало более закрытым, но время от времени кое-какая информация становилась достоянием гласности.

Так, выступая в 1989 г. в сенате США, директор ЦРУ У. Вебстер сообщал о нелегальных западногерманских поставках в Индию металлического бериллия, применяемого для создания небольших ядерных взрывных устройств. В начале 90-х годов появились опровергнутые обеими сторонами сообщения об испытании пакистанского ядерного устройства на китайском полигоне Лоб Нор. Дважды, в 1991 г., а затем в августе 1993 г., Соединенные Штаты вводили ограничения на запуски своих коммерческих спутников с китайских полигонов за поставки КНР Пакистану ракет средней дальности (в американской классификации — М-111).

Многим памятна история российско-индийского контракта на поставку ракетных двигателей, работающих на жидком водороде, и долгие российско-американские споры о том, нарушает ли эта сделка существующие договоренности о непередаче ракетных технологий боевого применения. Широко известно также и о том, что не без участия американских компаний индийская комиссия по атомной энергии располагает самым современным оборудованием, которое позволяет теперь, после проведения майских испытаний, активно заняться интерпретацией их результатов, а также вести дальнейшую разработку атомных боеприпасов уже без проведения взрывов, а с использованием метода компьютерного моделирования на приобретенном в США суперкомпьютере.

Проведение ядерных взрывов государствами Южной Азии отражает весьма существенный феномен современной международной жизни, становление новой модели внешнеполитического поведения. В условиях жесткой биполярной структуры международных отношений вовлеченные в нее государства, в том числе и страны третьего мира, вынуждены были подчиняться определенным правилам игры, соотнося свое внешнеполитическое поведение с политикой ведущих мировых центров. Существовала так называемая блоковая дисциплина. Неписаные законы «холодной войны» предполагали, что основные правила и параметры внешнеполитического поведения государств задаются центрами-лидерами» и их невыполнение лишает страны, пренебрегающие этими правилами, определенных прав и привилегий во взаимоотношениях с «лидерами», вызывают дисциплинирующие действия со стороны этих «лидеров». В обмен на свое лояльное поведение государства могли рассчитывать на поддержку своих политических шагов со стороны «лидеров», располагали определенной уверенностью в защите ими своего статуса и законных интересов. Отсутствие подобной лояльности влекло за собой различного рода осложнения в отношениях между «лидером» и нелояльным членом, вплоть до лишения данного государства поддержки и защиты со стороны «лидера».

В рамках этой модели создавались военные союзы и блоки, строились формализованные и неформальные связи между «лидерами» и третьими государствами. Принятие критических самостоятельных решений предполагало готовность государства выйти из рамок существующей системы, либо существенно модифицировать свои отношения с лидером. Именно так поступила Франция, испытав в 1961 г. свое ядерное устройство и выйдя затем — с созданием собственной force de frappe — из военной структуры НАТО. Примерно по такой же схеме действовала и КНР, когда она сначала развернула полемику с КПСС в 60-х годах, а затем испытала свою ядерную бомбу в 1964 г.

Теперь, когда биполярный мир перестал существовать, а новая система международных отношений с новыми законами и правилами ее функционирования еще не сложилась, начинают действовать новые факторы, определяющие модели международного поведения государств. В зоне так называемого «золотого миллиарда» — это растущее взаимодействие, регулируемость, управляемость международными процессами на основе компромисса, консенсуса, с учетом законных интересов всех сторон. Применительно же к неспокойным и нестабильным регионам, где остаются неурегулированными территориальные вопросы, существует острое восприятие присутствия внешней угрозы, продолжают сохраняться межсистемные противоречия, эти факторы приводят к появлению феномена нарастания региональной гонки вооружений. Не ощущая достаточности внешних гарантий своей безопасности, государства в этих зонах начинают укреплять свою обороноспособность собственными силами, а если это представляется возможным по технологическим и финансовым параметрам, стремятся овладеть и «абсолютным оружием». Эти явления отчетливо просматриваются в 80—90-е годы, например, на Корейском полуострове, в Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке, в других «горячих зонах» мира.

Еще одним вопросом, имеющим существенное значение для современных «пороговых государств», является стоящий сейчас перед всем международным сообществом вопрос о пересмотре Устава ООН и, прежде всего, проблема предоставления статуса постоянных членов Совета Безопасности ряду новых государств. Что должно и может являться критерием для придания этого нового статуса государствам, претендующим на повышение своих ставок в этой международной организации, созданной на исходе второй мировой войны и представлявшей собой тогда клуб держав-победительниц. До сих пор пребывание в этом клубе избранных — помимо прошлых заслуг — ассоциировалось с обладанием ядерным оружием. Сегодня, когда на новые предполагаемые места претендуют такие экономические гиганты, как Германия и Япония, встает вопрос, чем могут другие претенденты, прежде всего представители «третьего мира» подкрепить свои претензии на роль «великих держав».

Каким же образом должно было отреагировать на испытания в Южной Азии мировое сообщество? Несомненно, что расползание ядерных возможностей, да еще в таком насыщенным конфликтным потенциалом регионе, как Южная Азия, вызвало серьезнейшую озабоченность. Во-первых, ставилось под вопрос с таким трудом согласованное недавно продление Договора о нераспространении ядерного оружия.
Ведь если одному государству — даже не подписавшему договор — дозволено безнаказанно, без всяких последствий нарушать его, то это может стать примером и для других желающих — по тем или иным причинам — обзавестись своим собственным ядерным оружием. Необходимо было в сложившейся ситуации выработать единую согласованною линию всех государств — как ядерных, так и неядерных, — побудить Индию и Пакистан отказаться, как минимум, от «милитаризации» своих ядерных программ, исключить возможность дальнейшего расползания ядерных материалов и технологий.

Во-вторых, наряду с выражением своей позиции относительно следствий, необходимо было адресоваться и к причинам, побудившим оба государства пойти на столь серьезное политическое решение. Иными словами, следовало внимательно рассмотреть вопрос о том, каким образом можно было бы устранить либо существенно ослабить конфликтную ситуацию в регионе, в первую очередь индийско-пакистанские противоречия.

Ядерные испытания Индии, а затем и Пакистана получили в мире широкий негативный резонанс.
Министр обороны США У.Коэн 31 мая признал, что «идея о том, что США, действуя в одиночку, в состоянии диктовать условия остальному миру, является колоссальным преувеличением, так как у них нет рычагов реального воздействия». Госсекретарь США М.Олбрайт выразила надежду, что пяти ядерным державам удастся выработать «совместный подход, чтобы разрядить кризис».

Подавляющее большинство государств осудили эти испытания, выразили свою озабоченность расползанием ядерного оружия, подрывом режима нераспространения. Наиболее жесткой была реакция США и их ближайших союзников. Это и понятно — ведь закон 1994 г. о противодействии распространению ядерного оружия прямо обязывает правительство Соединенных Штатов автоматически вводить санкции против любого государства, кроме пяти официально декларированных ядерных держав в случае проведения им ядерных испытаний, либо передачи ядерных материалов и технологий любому нечлену ядерного клуба.

Администрация Б. Клинтона, помимо осуждения индийских ядерных испытаний и введения жестких экономических санкций против Индии, предприняла в мае отчаянные усилия с целью побудить Пакистан воздержаться от проведения собственных взрывов. В Пакистане побывала высокая правительственная делегация США во главе с первым заместителем государственного секретаря США С. Тэлботом, обещавшая Пакистану — в обмен на отказ от проведения испытаний — снять наложенные ранее на него ограничения и поставить давно оплаченные Исламабадом и задерживаемые правительством США 28 истребителей-бомбардировщиков F-16, другое стратегически важное военное оборудование, расширить программы американской помощи. (Аналогичные предложения экономической помощи были сделаны Исламабаду со стороны высокопоставленного японского представителя.) Четырежды президент Клинтон звонил пакистанскому премьер-министру Наваз Шарифу (дважды с пакистанским руководителем разговаривал также британский премьер Тони Блэр), убеждая его отказаться от проведения испытаний. Когда же 28 мая эти надежды развеялись с проведением Исламабадом собственных испытаний, США приступили к организации международных усилий по выработке решений, способных разрешить возникший кризис.

Прежде всего Соединенные Штаты призвали своих союзников и друзей, международные организации осудить ядерные испытания в Южной Азии, отказаться признавать за Индией и Пакистаном ядерный статус, а также последовать своему примеру и прекратить экономическую помощь этим государствам. Они были поддержаны в этом начинании рядом государств. Так, Япония прекратила всю негуманитарную помощь и заморозила предоставление новых кредитов, что оценивается (для Индии) в сумму, примерно равную 1 млрд. долл.
Австралия прервала связи в военной области с обоими государствами и пересмотрела свое прежнее решение удвоить экономическую помощь Пакистану. Канада отозвала своего посла из Исламабада. Бразилия отказалась участвовать в согласованном ранее совместном бразильско-индийском проекте мирного использования атомной энергии.

Призывам США, однако, последовали далеко не все их союзники и партнеры. Многие государства, выражая осуждение действий Индии и Пакистана, не включились, тем не менее, в кампанию санкций против этих стран. Немецкие бизнесмены, например, полагают, что «было бы большой ошибкой оставить Индию в изоляции». Более того, Франция заявила о необходимости найти позитивные стимулы для того, чтобы убедить государства Южной Азии отказаться от ядерного оружия, прекратить его дальнейшие испытания, а не сводило бы все лишь к грубому давлению на эти страны.

В конце мая—начале июня 1998 г. проблема, связанная с попыткой Индии и Пакистана войти в «ядерный клуб», стала предметом обсуждения ряда важных международных форумов. На встрече министров иностранных дел стран НАТО и России в Брюсселе этой проблеме было отведено заметное место. Участники встречи указали, что эскалация ядерного соперничества между Индией и Пакистаном может разрушить надежды на построение нового безопасного мира в эпоху после окончания «холодной войны».

Специальное заседание министров иностранных дел пяти ядерных держав и одновременно пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН в Женеве выявило всю сложность ситуации, в которой оказалось мировое сообщество в связи с проведенными Индией и Пакистаном ядерными испытаниями. С одной стороны, налицо была насущная необходимость не допустить нарушения Договора о нераспространении, — и в этом отношении участники встречи проявили полное единство мнений. С другой стороны, было очевидно, что, во-первых, вряд ли можно было сделать что-либо реальное, чтобы побудить эти государства — поскольку они оба не являются участниками Договора о нераспространении — отказаться от своих ядерных достижений и, во-вторых, что крайне контрпродуктивными и опасными были бы любые попытки изолировать их, поставить вне мирового сообщества.

Поэтому участники Женевской встречи, осудив проведение Индией и Пакистаном ядерных испытаний, решили добиваться от них отказа от «милитаризации» своих ядерных программ, то есть от создания боевых ядерных боеприпасов и размещения их на средствах доставки (ракетах, самолетах и т. п.). Министры иностранных дел призвали Индию и Пакистан прекратить свои ядерные испытания и присоединиться к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, принять активное участие в конференции о запрещении передачи расщепляющихся материалов и ядерных технологий. Подтвердив важность укрепления режима нераспространения ядерного оружия, министры иностранных дел указали, что проведение Индией и Пакистаном ядерных испытаний не означает их приобщения к числу ядерных государств, не вводит их автоматически в «ядерный клуб». Одновременно министры иностранных дел пяти великих держав выразили готовность в случае необходимости оказать любое возможное содействие в мирном разрешении споров, существующих между Индией и Пакистаном, в том числе и по проблеме Кашмира, в форме, приемлемой для обеих сторон. Вскоре Женевские договоренности пяти постоянных членов были подтверждены единогласным решением Совета Безопасности ООН.

Еще одним шагом, подтвердившим готовность к сплочению рядов сторонников нерас-пространения стала Лондонская встреча «большой восьмерки», созванная для того, чтобы продемонстрировать единство как ядерных, так и неядерных ведущих государств мира, а также крайне необходимая США для закрепления решений, блокирующих предоставление займов и помощи по линии международных финансовых организаций². Принятые решения о замораживании всех займов развития — за исключением программ гуманитарной помощи, — как считают, приведут к тому, что уже в нынешнем году Индия не досчитается нескольких миллиардов долларов иностранных кредитов, на которые она очень рассчитывала при составлении своей экономической программы. Еще более тяжелыми будут последствия экономических санкций для значительно более слабой экономики Пакистана.

Члены «восьмерки» также призвали Индию и Пакистан присоединиться к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, отказаться от установки ядерных боезарядов на ракеты и развертывания ядерного оружия, прекратить производство расщепляющихся материалов и заявить об отказе от экспорта ядерных материалов, оборудования и технологий.

Чтобы подчеркнуть значимость и универсальность своих решений, члены «восьмерки» встретились на деловом завтраке с представителями — министрами иностранных дел и послами — государств, отказавшихся от приобретения ядерного статуса: Аргентины, Бразилии, Южно-Африканской Республики, Украины, а также Филиппин (как представителя АСЕАН). Лондонский форум также подтвердил свое критическое отношение к ядерным испытаниям в Южной Азии и призвал к уменьшению ядерной угрозы на планете.

Перед российской дипломатией во весь рост встал вопрос, как строить свою политику в отношении государств, вновь испытавших свое ядерное оружие. Незадолго до своего отъезда на встречу глав государств и правительств стран «большой восьмерки» в Бирмингеме, президент Б. Ельцин, выступая перед коллективом МИД РФ, заявил, что «Индия не оправдала ожиданий России».

Тем не менее для России проблема стоит таким образом, что сегодня она является одним из основных поставщиков вооружений как на индийский, так и на китайский рынок. В настоящее время российско-индийские военные контракты оцениваются примерно в 8 млрд. долл. Более 60% вооружения индийской армии, 70% оборудования военно-морских сил и 80% парка ВВС поставлено Россией. Свыше 800 россий-ских предприятий оборонной промышленности существуют преимущественно за счет индий-ских контрактов.

Россия обещала содействие Индии в строительстве атомной электростанции в Куданкуламе (штат Тамил-Наду) стоимостью около 3 млрд. долл. и собирается продолжать работу над этим проектом несмотря на возражения США.

С другой стороны, важной проблемой для России является вопрос, каким образом сохранить свои военные связи одновременно и с Индией, и с КНР — оба государства являются крупнейшими покупателями российских вооружений (около 2/3 всего российского экспорта оружия) — ведь потеря каждого из рынков нанесет мощнейший удар по военной промышленности России, экспортные поставки которой дают ей около 62% общего финансирования.

Ситуация в Южной Азии является одним из приоритетов внешней политики России. 12 мая 1998 г. МИД РФ заявил: «Этот шаг (испытания трех ядерных взрывных устройств) противоречит усилиям мирового сообщества по укреплению режима нераспространения ядерного оружия на глобальном и региональном уровне... Такие акции недопустимы в то время, когда соблюдается всеобщий мораторий на ядерные испытания. У нас, как у близкого друга Индии, эта акция вызвала самое глубокое сожаление... Мы призываем Индию пересмотреть свою ядерную политику, присоединиться к Договорам о нераспространении ядерного оружия и всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний... Россия будет продолжать делать все от нее зависящее, чтобы укрепить Договор о нераспространении ядерного оружия, не допустить его подрыва или размыва».
В ответ на произведенные Пакистаном ядерные испытания 28 мая 1998 г. МИД РФ, в частности, заявил: «...Достойно сожаления, что пакистанское руководство не смогло справиться с эмоциями и продемонстрировать осмотрительность и благоразумие в чрезвычайно ответственный момент»...
Появляется реальная угроза расползания ядерного оружия по планете...

Россия выступает за придание международному режиму нераспространения универсального характера за счет подключения к нему всех без исключения государств и еще раз настойчиво призывает Пакистан, так же, как и Индию, прислушаться к голосу мирового сообщества, отказаться от дальнейших испытаний и незамедлительно присоединиться к Договорам о нераспространении ядерного оружия и о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний».

Продолжение. Начало см.: «Обозреватель - Observer», № 9, 1998.
¹  Правда, как утверждает «Нью-Йорк Таймс», пакистанские ракеты «Гхори» произведены не из китайских, а из северокорейских компонентов.
² Соединенные Штаты не могут единолично решить этот вопрос, так как они не контролируют 51% голосов, необходимых для принятия решений в международных финансовых организациях.

           

[ СОДЕРЖАНИЕ ]     [ СЛЕДУЮЩАЯ СТАТЬЯ ]