Под таким названием еще в середине лета 1993 г. в Греции, в городе с тысячелетними православными традициями - в Салониках, состоялась первая конференция парламентариев стран Восточной Европы ц Балканского полуострова, государств славянского архетипа, где православие является религией большинства населения либо значительной его части. На той конференции на земле древней Македонии, где возвысили свой голос первые христиане, которым Апостол Павел писал: "Тайна беззакония уже в действии... Да будут осуждены все не веровавшие истине, но возлюбившие неправду... Итак, братия, стойте и держите предания" (2 Фес., 2, 7, 12, 15), при участии почти полутора десятков парламентских делегаций, в том числе Верховного Совета Российской Федерации, было принято решение о начале работы по подготовке учредительного съезда по созданию Межпарламентской комиссии православия.

Почему Греция?

Основную работу взяла на себя снова Греция, точнее ее парламентский Комитет по православию. Греция уже довольно давно стремится лидировать в поствизантийском духовно-культурном пространстве, занимаемом православными и славянскими народами - наследниками византийских традиций. Ранее, до раскола СССР, осуществить эти честолюбивые намерения у греков не было возможности.

Из почти 20 государств, с которыми поддерживала связи в ходе подготовки съезда инициативная группа греческих парламентариев, в большей или меньшей степени связанных с традициями православно-славянско-византийского ареала, 9 - Россия, Украина, Белоруссия, Грузия, Армения, Молдавия, Литва, Латвия, Эстония -находились в составе одного огромного государственного образования - СССР и в силу господствовавшей в обществе атеистической доктрины до самого недавнего времени не могли рассматриваться Грецией в роли возможных партнеров в деле возрождения некоего обще православного ядра как базового элемента нового регионального политического блока и духовного союза единоверческих народов.

Еще 7 государств: Болгария, Румыния, Сербия, Черногория, Албания, Польша, Словакия - по схожим причинам также долго не могли наладить сотрудничество с Грецией по инициируемому ею вопросу. Оставшимся вне коммунистического блока трем странам: Греции, Республике Кипр и Финляндии - было абсолютно нереально рассчитывать на создание межправославного союза, ибо в таком составе он не мог родиться.

Только с распадом СССР и резким ослаблением России у Греции появился шанс претендовать на роль лидера в поствизантийском ареале. Каким странным на первый взгляд ни кажется этот расклад, но действительно при экономически и военно-политически сильной России у греков вообще нет шансов возглавить этот гипотетический блок. И в тоже время при слабой, раздираемой внутренними конфликтами России у нового, имманентно предрасположенного к сближению, поствизантийского союза нет шансов стать действительно значимым фактором в объединяющейся Европе. Но и без православной составляющей Европе не быть единой. Кто-то, по мнению вдохновителей и архитекторов объединенной Европы, должен бы возглавить этот путь вхождения православно-славянских стран региона в новую европейскую реальность. Почему бы Греции действительно не стать таким лидером решили, видимо, аналитики в Совете Европы. Ведь Греция, постоянно настаивая на своей православной самобытности, идентифицируя себя в этом качестве, тем не менее сумела весьма успешно адаптироваться к процессу панъевропейской интеграции, стать членом Совета Европы, найти свое место в европейском рынке и т.д. Не исключено, что именно греческая модель православной страны, ставшей членом объединенной Европы, для многих аналитиков из СЕ явилась наиболее привлекательной, которую бы они хотели предложить всем остальным государствам поствизантийского пространства для вхождения в новую европейскую реальность.

Грецию Запад относительно давно адаптировал в своей системе, сумев привить ей европейскую шкалу ценностей, встроив ее в собственную организацию безопасности. Достаточно сказать, что Греция в НАТО долгие годы выполняла роль балканского укрепленного редута для сдерживания влияния в этом районе Средиземноморья советской военной мощи.

Греческий вариант православия почему-то воспринимается многими представителями европейской или англо-саксонской цивилизации скорее как нечто фольклорное, внешнее, нежели национально-содержательное, глубинное, характерное, не способное раствориться или "окультуриться" в парадигме западно-христианского или протестантского мышления, образа жизни.

Несмотря на то, что по числу приверженцев Греческая или Элладская Церковь намного превосходит Константинопольский Патриархат, у которого на собственной канонической территории количество прихожан весьма невелико, тем не менее связь между ними продолжает оставаться тесной. И не только потому, что это отношения благодарной дочерней церкви и церкви-матери. Священноначалие Константинопольской Церкви - это тоже по преимуществу греки. Вообще, традиционно вся первая по чести четверка состоящих в особом списке (диптихе) православных церквей: Константинопольская, Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская (из 15 существующих) считается как бы протогреческими, правда, есть в них среди верующих и арабы, и даже евреи. Эти церкви стали самостоятельными еще в период расцвета Византии, где греки играли ведущую роль. И хотя Русская Православная Церковь по количеству верующих намного превосходит эти четыре церкви, а также Греческую и все другие вместе взятые, она в диптихе занимает традиционно лишь пятое почетное место.

Важно отметить, что Элладская Православная Церковь продолжает и сейчас находиться в довольно сильном поле влияния Константинопольского Патриархата, из рук которого она только в XIX веке получила статус автокефальной (самостоятельной) . И лишь в 1975 г. Элладская Церковь была отделена от государства, наконец-то освободившись от зависимости гнетущей конъюнктуры политической власти.

За длительное время нахождения в составе Византии, а затем под омофором Константинопольского Патриархата православные греки перенесли множество попыток изменить их вероисповедную ориентацию, осуществляемую папскими миссионерами, рыцарями-крестоносцами из католических орденов, 200 лет удерживавших в своих руках Второй Рим. Здесь, к сожалению, не прошло бесследно владычество римских пап, силой насаждавших латинство, и почти четырехсотлетнее иго турков.

Несомненно, что дух первоначального христианского мессианства, так ощутимо присутствовавший в Восточно-Римской империи, где православие к концу I тысячелетия стало не просто государственной религией или правящей идеологией, но и чем-то более значимым, тем не менее за долгие века повыветрился на этих пространствах из-за компромиссов, которые выбрала элита Византии. Это и привело затем к крушению Второго Рима. Константинополь разрушила не сила, а овладевшая им слабость духа.

Православие для России это судьба

Византия еще задолго до своей кончины успела подготовить духовное преемство, передав наследие Второго Рима сначала древнему Киеву, а затем Москве. Именно в православной Московии - Третьем Риме мессианские тайны новозаветного христианства укоренились в плоть и кровь и обрели характер имманентной наднациональной сверхидеи. Православие для России - это не исторический выбор, который хоть и нечасто, но все-таки можно переменить, а судьба. Причем Россия, чтобы самосохраниться, не потерять свои неповторимые лицо и характер, должна и впредь оставаться православно-мессианской страной, неся свой мистический крест страданий и свидетельствуя о верности заветам Христа, осуществляя тем самым спасительную для мира роль.

Но в этом случае значение России намного выходит за те узкие рамки, которые отводятся ей в планах панъевропейской интеграции.

Очевидно, что многих конструкторов новой Европы пугает сама мысль о нежелании или невозможности для России интегрироваться в создаваемую ими европейскую модель. Что немудрено, ибо Россия, как и Европа, сама является сложной цивилизационной системой. Межцивилизационная же интеграция - это что-то новенькое, похожее на химеру. Тут дело скорее всего направлено на разрушение и поглощение. По крайней мере, интересам сильной России это не отвечает. Будучи сильной, она может и "не согнуться", чтобы войти в очерченные ей параметры. А вот слабой Россией можно покомандовать, заставив занять предложенное ей место.

При этом тех же "конструкторов", видимо, весьма беспокоит рост национально-православных настроений в России. Если этот процесс пойдет и дальше, то совершенно очевидно, что остановить или изолировать его не смогут ни новые блоковые структуры в виде "союза государств поствизантийского пространства", без России больше похожие на специфически новый "санитарный кордон" или пресловутую "линию Керзона", ни попытка навязать этому союзу религиозно-родственных народов искусственно выращенного лидера. Без участия России вся идея о создании поствизантийского союза оказывается несостоятельной, но и с Россией, доминирующей на этом пространстве, тоже многие архитекторы новой Европы не хотели бы иметь дело.

В таком случае, в мощном силовом поле России может измениться вектор движения, направленности союза православных народов или государств поствизантийского пространства. И этот новый блок тогда, возможно, опять станет тяготеть под эгидой России в сторону отстаивания собственных интересов, не всегда совпадающих с потребностями объединенной (читай Западной) Европы. Гипотетическая ориентация этих государств на Россию, проводящую свои национальные интересы, как уже бывало в истории, вновь сделает невозможным осуществление идеи объединенной Европы. Понимаю, каким кошмаром представляются такие перспективы для архитекторов объединенной Европы.

В основе таких опасений лежит боязнь дальнейшего укрепления православия в России, роста влияния в обществе Русской Православной Церкви. Для этого есть основания. Даже скупые количественные показатели красноречиво свидетельствуют об этом: стремительно растет число открывающихся храмов, которые полнятся верующими, создаются новые епархии, духовные школы, религиозные братства, возрождаются монастыри, где иноческий постриг принимает множество людей разных возрастов. Возрождающийся в Москве величественный храм Христа Спасителя является в том числе и полным глубокого сакрального смысла символом и свидетельством того, что Россия способна подняться с колен и снова в полный голос выступить в защиту чистоты новозаветного христианства, стать гарантом объединительных процессов во Вселенском Православии.

И хотя либеральная пресса, традиционно прозападно ориетированная, полна скептического брюзжания по поводу "псевдореставрации православия " в России, тем не менее такого религиозного подъема сегодня нет ни в одной стране мира, в том числе и в государствах поствизантийского пространства. Если соединить эти факты с наблюдениями, подтверждающими возникновение и развитие самодержавных настроений в России, где роялистский институт власти может укорениться только через формулу православной монархии, то понятно, почему это вызывает новую головную боль у авторов и сторонников проекта объединенной Европы.

На фоне пробудившегося православия в России делаются попытки выделить и приподнять значение Константинопольского Патриархата, который, дескать, должен активнее играть принадлежащую ему по традиции роль первенствующей по чести церкви во Вселенском православии. Распускаются даже слухи, что обитатели Фанара (место в Стамбуле, где размещается резиденция Константинопольских патриархов) скоро переберутся на священный для всех православных Афон в Греции, чтобы с этой Святой Горы окормлять чад всех Поместных Церквей.

При этом отмечу, что, к сожалению, Греческая Православная Церковь и Константинопольский Патриархат не способствуют укреплению монастырей на Афоне: в своих церквах нет для этого достаточных сил, а Русской Православной Церкви не содействуют в пополнении монастырей на Святой Горе насельниками из России, препятствуют их прибытию. До 1917 г. на Афоне было до 10 тыс. русских монахов и паломников. Сейчас их около 50, хотя в России желающих служить на Святой Горе имеется не одна тысяча. Тем самым России демонстративно указывается на ее, мол, вовсе не первое место в поствизантийском духовно-религиозном пространстве. Кстати, такие маневры предлагают проделывать Константинопольскому Патриархату уже довольно давно, чтобы умалить роль России. Было время и османские турки использовали безденежных обитателей Фанара в своей игре против России, в новейшее время этим приемом часто пользовались (и продолжают) богатые американцы.

Разумеется, такие интриги не способствуют единству во Вселенском Православии:

когда ряд церквей ориентируют на Фанар, другие тянутся к Москве. Вот уже почти пятьдесят лет делаются попытки добиться желанного единства, созвав с участием всех Поместных Православных Церквей Всеправославный Вселенский Собор, последний их которых - VII Вселенский Собор - проводился еще в VIII веке. Но не прекращаются обструкции, препятствующие созыву Собора и работе предсоборных совещаний, осуществляются программы и действия, абсолютно неприемлемые для многих Поместных Православных Церквей. Например, явно не отвечает задачам единства существующая формула экуменического движения, но ее усиленно реанимируют заинтересованные силы, используя в своих целях Константинопольский Патриархат.

Столь же канонически небезупречна с точки зрения ряда Поместных Православных Церквей программа сближения Ватикана и Константинопольского Патриархата, в результате осуществления которой пытаются путем сомнительных компромиссов примирить Вселенскую Церковь с отколовшейся от нее в XI веке католической ветвью, чтобы таким образом по инициативе и под водительством Римской курии к "юбилею" - 2000-летию христианства - выполнить некий глобальный мистиче-ско-эзотерический проект: через "всеобщее мировое покаяние" привести человечество к управляемому объединенному состоянию. Таким образом, объединенная Европа есть ключ к установлению нового мирового порядка.

Религия или политика?

В апреле 1994 г., видимо, в русле этой идеи Константинопольского Патриарха Варфоломея приглашали с выступлением в Совет Европы, где он как бы от имени вселенской православной полноты поддержал панъевропейские интеграционные процессы. Любопытно, что по протоколу Патриарха Варфоломея в СЕ нарочито принимали как главу государства, не без смысла подчеркнув, видимо, его значение как "папы Нового Рима" -духовного главы всего мирового православия, хотя эта его роль является сугубо символической, не той, которую играет папа Римский в латинстве.

Русская Православная Церковь как самая крупная в мировом православии, оставшись за кадром, в подтексте этого события должна была бы по этой логике, вероятно, выглядеть будто бы ярой противницей объединительного европейского процесса и, дескать, реакционным институтом, не способствующим "гармонизации и гуманизации", достижению "общечеловеческих ценностей", установлению "режима мира и безопасности". Символично, что еще Апостол Павел в 1-м послании фессалоникийцам обличал такого рода лукавство: "Ибо когда будут говорить: "мир и безопасность", тогда внезапно настигнет их пагуба"... (1 Фес., 5; 3).

Русская Православная Церковь хочет быть правильно понятной всеми, кто желает ее слушать. С этой целью осуществляются попытки организовать визит Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Совет Европы. Хотя сегодня еще нет ясности, какое решение СЕ примет по этому поводу. Зато, вероятно, не без одобрения некоторыми влиятельными людьми из Совета Европы инициатива группы депутатов греческого парламента о создании Европейской Межпарламентской Комиссии Православия, которая обсуждалась в Халкидики (Салоники) летом 1993 г., получила поддержку в ряде европейских структур, организаций, а затем нашла отклик и в парламентах стран поствизантийского пространства.

В развитие этой идеи в ноябре 1994 г. в Афинах собралась конференция представителей парламентов Армении, Белоруссии, Болгарии, Греции, Грузии, Кипра, Латвии, Литвы, Молдавии, Польши, России, Румынии, Сербии, Словакии, Черногории, Украины: всего 16 государств Восточной Европы и Балкан. Из приглашенных отсутствовала делегация парламента Албании из-за опасения вызвать среди своих депутатов "рознь по конфессионально-национальному признаку", что было отмечено в специальном послании на имя конференции из Тираны. Присутствовал представитель Европейской Комиссии.

На церемонии открытия конференции были заслушаны приветствия от имени президента, премьер-министра, главы греческого парламента, Константинопольского Патриарха Варфоломея, Архиепископа афинского и всей Греции Серафима. Были зачитаны слова с пожеланием успехов в работе конференции от председателя Государственной Думы России И.П.Рыбкин и передано благословение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

По главному вопросу разногласий среди делегаций не было, видоизменили лишь наименование учреждаемой организации: вместо "Комиссии" было решено назвать новую европейскую структуру "Ассамблеей".

По уставным документам самые напряженные дискуссии разгорелись по тексту и содержанию учредительного акта. Греческая сторона настаивала в итоговом документе сохранить из предложенного ею проекта формулировку с условием, что только "православный депутат" может быть представлен в Ассамблее, а уж тем более стать одним из ее руководителей. В таком случае у целого ряда делегаций не смогли бы сохраниться шансы выдвинуть своего представителя в состав руководства Ассамблеи.

В результате многочисленных консультаций, активизации контактов делегаций Белоруссии, Армении, России, Украины, Болгарии, Латвии удалось изменить текст документа и уйти от узкоконфессионального понятия "православный депутат", наполнив его более широким смыслом.

Много разногласий было и по тому разделу проекта, где определялся порядок делегирования представителей национальных парламентов в состав Ассамблеи. В результате дискуссий было принято положение, согласно которому стала допустимой возможность самоделегирования в состав Ассамблеи или направления в нее представителей парламентов православного вероисповедания по инициативе групп депутатов в тех законодательных органах, где они являются религиозно-национальным меньшинством.

Понятно, что таким образом обеспечивается возможность вхождения в состав Ассамблеи с целью отстаивания своих прав представителей православного, по преимуществу русскоязычного, меньшинства парламентов стран Балтии, а также ряда других стран, где оно нередко подвергается дискриминации именно по конфессионально-национальному признаку.

Первоначально в проекте учредительного акта не предусматривалось избрание президента (председателя) Европейской Межпарламентской Ассамблеи Православия (ЕМАП). Инициаторы и организаторы конференции настаивали на создании поста руководителя Секретариата Ассамблеи, место которого без голосования принадлежало бы греческой стороне в силу того, что страны-учредительницы должны были согласиться с размещением штаб-квартиры Секретариата в Афинах с условием принятия парламентом Греции на себя обязанностей по материальному обеспечению этой новой структуры. (По некоторым сведениям, греки надеются финансировать деятельность Секретариата ЕМАП, используя ресурсы Совета Европы, ЕС, Европарламента и т.д.)

Такая позиция греческой стороны не нашла поддержки у многих участников конференции. В результате напряженных консультаций родилось предложение создать баланс: избираются и президент, и секретариат ЕМАП. Президент избирается на один год из той страны, в которой проводится очередная ежегодная конференция ЕМАП. Армянская сторона при поддержке болгар, украинцев, белоруссов, сербов, православной делегации Латвии выдвинула руководителя российской делегации (председателя Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций В.И.Зоркальцева) на пост президента ЕМАП и предложила провести следующую конференцию в Москве в июне 1995 г. За эти предложения участники конференции проголосовали единогласно, хотя накануне в кулуарах можно было услышать и другие мнения.

После этого легко было достигнуто согласие, что должность руководителя Секретариата переходит к грекам автоматически и штаб-квартира Секретариата размещается в Афинах. Было принято решение, что так же автоматически место одного из постоянных членов Секретариата ЕМАП принадлежит России.

В результате голосования остальные места в Секретариате ЕМАП достались Болгарии, Украине, Латвии, Армении, Румынии (перечислены в порядке количества поданных за них голосов).

Итак, теперь России предстоит председательствовать в ЕМАП.