Из выступления
Главного американского обвинителя
на Нюрнбергском процессе
Р.Джексона

Первое. В России сформирована Комиссия по международно-правовой оценке событий вокруг Союзной Республики Югославии. И опыт прежних, в том числе созданной четверть века назад Международной комиссии по расследованию преступлений чилийской военной хунты, может быть востребован.
Второе. После выступления мадридских судей, потребовавших выдачи Пиночета испанским властям, привлечения его к суду потребовали Англия, Швеция, Франция, Швейцария, США, Германия и другие страны.

Кроме того, в западных средствах массовой информации, как утверждают источники «Независимой газеты», появились, циркулируют, обсуждаются и комментируются списки с фамилиями правителей, которые, как здесь считают, вполне могли бы разделить судьбу чилийского путчиста. В их  числе фигурируют Дювалье, правивший на Гаити с 1971 по 1986 гг., Стресснер, «управлявший» Парагваем 34 года, Иди Амин, виновный в зверском уничтожении 300 тыс. жителей Уганды, и другие. Лондонская «Дейли Мэйл», публикуя свои черные списки, включает в них бывшего израильского премьера Биньямина Нетаньяху, саудовского короля Фахда, египетского президента Хосни Мубарака. В компанию с ними попал и Борис Ельцин. Всем этим деятелям вменяют в вину нарушение прав человека путем использования подчиненных им ведомств и спецслужб.

Можно спорить о том, насколько корректно воспроизведение «Независимой газетой» такой компании, ясно, что ограничиться только этим явно недостаточно. И следует прежде всего отметить, что наша общественность внесла сущест-венный вклад в создание и функционирование следственных комиссий по подобным вопросам. В этой связи хочется привести некоторые факты (частично по личным воспоминаниям) именно с позиций человека, стоявшего у истоков проблемы.
 

История вооруженных конфликтов показывает, что для достижения своих преступных целей агрессоры не останавливаются перед самыми грубыми нарушениями международного права. Вместе с тем они неизменно стремятся найти оправдание своим действиям не только путем фальсификации фактов, но и с помощью извращенного толкования норм международного права. Нередко при этом используются те или иные его несовершенства или пробелы, особенно в таких ситуациях, когда применение нового, в сущности своей преступого средства или способа ведения войны не запрещено нормами права. Поэтому комиссия столкнулась с необходимостью способствовать созданию в таких случаях новых норм международного права.
 

Первые две создавались во взаимодействии нашей общественности с видными деятелями социал-демократических, клерикальных и пацифистских организаций Швеции и Финляндии. Третья — в сотрудничестве с ними, а также юридическими и университетскими кругами Великобритании: по инициативе королевского советника Джона Плэттс-Мила, поддержанной главой Пагуошского движения ученых — лауреатом Нобелевской премии Дороти Кроуфут Ходжкин.

Alma mater первой из них следует считать «Стокгольмскую конференцию по Вьетнаму» — чрезвычайно широкую по политическому спектру организацию: для одних был неприемлем тезис «в поддержку вьетнамского народа», на чем настаивал ее инициатор и впоследствии президент Бертиль Сванстрем. «А не назвать ли ее Конференцией по изучению американского визита вежливости»? — возражал он оппонентам.
Сванстрем работал редактором бюллетеня шведского риксдага, был дружен с Улофом Пальме, возглавлял старейшее в Европе пацифистское «Общество мира и арбитража». В ходе работы он приобрел такой авторитет, что Ромеш Чандра, генеральный секретарь Всемирного Совета Мира (ВСМ), стал его завистником, особенно после получения Бертилем международной Ленинской премии мира. В последний —  перед его кончиной — мой приезд в Стокгольм Сванстрем позвонил жене: «Ула, приходи в «Зебру»², приехал Александр защищать меня от индийского империализма».

Мне довелось работать представителем ВСМ на «Конференции», и должен сказать, что провал попыток договориться о названии никак не помешал сотрудничеству участников: от ВСМ до созданной в 1964 г. для его поглощения Международной конфедерации за разоружение и мир, Международной амнистии, Интернационала противников войны, Братства примирения и иных пацифистских течений, а также от председателя Верховного суда СССР, участника Нюрнбергского процесса Л.Н.Смирнова до крупнейшего педиатра Бенджамина Спока (США).

Вторая комиссия — по чилийской хунте — родилась в Хельсинки. Подготовительный комитет возглавлял министр, вскоре ставший в свои неполные тридцать генеральным секретарем Финской социал-демократической партии, Ульф Сунквист.

Он обратился ко мне за помощью в ведении повседневных практических дел, подчеркнув, что готов встречаться только до начала рабочего дня. В дальнейшем его режим еще более ужесточился в связи с призывом в армию; для финского министра это означало военную подготовку в звании сержанта в течение полугода при сохранении министерского поста и половины зарплаты.

Большой вклад в создание комиссии внесли упомянутый выше Х.-Е.Франк (Швеция) и Якоб Седерман (Финляндия), который был членом руководства социал-демократической партии и ранее министром юстиции, в дальнейшем мэр г. Хельсинки, сейчас — омбутсмен Европейского союза. Это был удачный тандем. Франк был избран генеральным секретарем комиссии, Седерман — ее председателем.

Над проектами уставов комиссий по Индокитаю и Чили с нашей стороны работал проф. А.И.Полторак, по Ливану — нынешний вице-президент РАН академик В.Н.Кудрявцев³.
 

Во-первых, направление деятельности — разоблачение сил агрессии, реакции, милитаризма.

Во-вторых, схожесть методов расследования и принципиальных задач, осуществлению которых служит такое расследование: представление на суд мирового общественного мнения юридически обоснованных выводов о военных преступлениях и преступлениях против человечности, совершаемых в отношении народов тех или иных стран. Иными словами, все эти комиссии имели целью, говоря языком Устава ООН, утверждение «веры в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности».

В-третьих, участие видных политических и общественных деятелей, представляющих различные партии и движения, различные течения общественной мысли, авторитетных и высококвалифицированных юристов (ученых и практиков), представителей профсоюзов, молодежных, женских, пацифистских и иных организаций, академических и религиозных кругов.

В их числе были композитор Микис Теодоракис, писатели Хулио Кортасар и Габраэль Гарсиа Маркес, председатель Национального комитета Революционно-институционной партии (правящей) — министр внутренних дел Мексики Хесус Рейес Эролес, президент Международного союза молодых христианских демократов — член парламента Италии Дж.Боналуми, генеральный секретарь Португальской социалистической партии Марио Соареш, который, прилетев из Парижа, где жил в эмиграции, вынужден был обратиться в секретариат комиссии (к финнам) с просьбой оплатить авиабилет: «Когда буду премьер-министром, верну», — сказал с улыбкой. Он и не подозревал, что скоро станет премьер-министром, а потом и президентом Португалии. Точно так же как генеральный секретарь Испанской социалистической партии Филиппе Гонсалес, примкнувший позже — на алжирской сессии комиссии по Чили, — что станет премьер-министром Испании.

Заместителем председателя Комиссии по Чили был профессор Ф.К.Кауль, самый видный правовед ГДР.

О его юридико-казуистическом менталитете свидетельствует такой факт. Американцы закупили в ГДР крупную партию машинок «Эрика», которые вскоре были сняты с производства. Отсутствие запчастей вело к большим убыткам. По их просьбе Кауль добился выпуска специальной партии запчастей, за что получил в подарок роскошный «Ягуар», на котором и приехал из Берлина. В ответ на мои поздравления ответил: «Это не моя, это их машина». «Почему?» «Во-первых, я не принимаю подарков от американского империализма. Во-вторых, не плачу налог. В-третьих, если испортится карбюратор, я могу позвонить «у вашей машины испортился карбюратор, надо починить». Позже — 6 февраля 1977 г. на берлинском заседании юридического подкомитета Комиссии, куда входили юристы из Англии, Франции, Испании, СССР, Австрии, ФРГ и Финляндии, он был избран председателем. Подкомитет на первом же заседании опубликовал важные разоблачительные материалы по вопросам: «пропавшие без вести» в Чили; нарушение военной хунтой общепринятых принципов и норм международного права, касающихся прав человека; попрание профсоюзных прав и свобод.

Такой состав позволял комиссиям говорить от имени мировой общественности.

В-четвертых, общей чертой всех этих комиссий являлось то, что по самому характеру и методам деятельности они ближе, чем другие организации, действующие на общественном уровне, соприкасались с вопросами юридического анализа, с проблематикой международного (и некоторых других отралей) права и потому располагали более непосредственными возможностями воздействия как в области  соблюдения общепризнанных норм, так и в деле стимулирования международного правотворчества.

В-пятых, их объединяло то, что, являясь органом мировой общественности, а не судебным учреждением, комиссии не обладали и не могли обладать какими-либо властными полномочиями, не имели возможности применить уголовно-правовые акции к виновным и т.д. Единственная мера воздействия, к которой они могли прибегнуть, — это строгое моральное осуждение виновников преступлений.

Отсюда — важная особенность их работы. С самого начала она осуществлялась на основе строгого соблю-дения принципа гласности. Более того, поскольку как к самому ходу расследования, так и к его результатам был проявлен огромный интерес со стороны самых широких слоев общественности, естественно, принцип гласности потребовал максимального расширения стен того зала, в котором проходили заседания и велся процесс рассмотрения доказательств. Иными словами — широкого привлечения таких средств массовой информации, как печать, радио, телевидение, публикация важнейших документов, демонстрация документальных фильмов. С их помощью миллионы людей получили возможность воочию наблюдать за ходом следствия.

Среди наших журналистов и писателей, освещавших работу комиссий, можно упомянуть Александра Бовина, Карена Хачатурова, Иону Андронова, Фарида Сейфуль-Мулюкова, Игоря Беляева, Евгения Евтушенко, Генриха Боровика. Последний на основе представленных материалов и личных бесед написал удивительно правдивую и эмоциональную пьесу «Интервью в Буэнос-Айресе» — в манере Карела Чапека (пьеса «Мать»).
Мне тоже довелось давать корреспонденции для «Правды». Зам. главного редактора Е.Е.Григорьев принял мое единственное условие: не давать заезженный заголовок «Хунта у позорного столба». Я каждую ночь писал по корреспонденции вместе с правдистом В.Пересадой, который передавал в номер. Первое, что я прочел по возвращении в Москву, была заметка «Хунта у позорного столба».

И еще один момент, присущий каждой из комиссий, — отсутствие материальной базы. Проведение очередного мероприятия всегда было проблемой. Она решалась взносами самих членов комиссий (Дж.Плэттс-Милс перед началом работы демонстративно доставал английские фунты из кармана и приглашал других); пожертвованиями состоятельных участников; методом «шапка по кругу» — на первой «Стокгольмской конференции по Вьетнаму» мы вдвоем с американцем Хомером Джейком, до того считавшимся (и не без оснований) главным нашим недругом, собирали средства на оплату аренды Народного дома, где проходило заседание. Оказалось мало, благодаря доброму отношению стокгольмских властей оплатили в течение года.

Огромную помощь оказали юристы ГДР: многие материалы печатались в Лейпциге бесплатно. Мы опубликовали в журнале «Общественные науки сегодня» теоретические материалы на этот счет на пяти языках, в том числе статьи акад. Е.М.Примакова, проф. Г.И.Морозова и других при поддержке «Фонда мира».
 
Советский комитет защиты мира и Комитет солидарности со странами Азии и Африки принимали участие в финансировании ряда мероприятий, значение которого, однако, не следует преувеличивать. Так, на проведение заседания подготовительного комитета «Стокгольмской конференции» в Болонье была выделена одна тысяча инвалютных рублей. Бертиль Свестрем был очень доволен: денег мало (в целях экономии он полетел в Италию ночным рейсом), но сам прецедент был использован в контактах с влиятельными соотечественниками. И оказался прав —  когда секретарь Социал-демократической партии Швеции по международным вопросам Пер Шори спросил меня, кто будет оплачивать очередную сессию комиссии по Индокитаю, и услышал, что мы готовы к долевому взносу, заявил: «Опять пойдут разговоры о руке Москвы»; «Добейся материального участия своей партии, — ответил я, — пусть пойдут разговоры о руке Стокгольма». Он добился.

На мексиканкую сессию комиссии по Чили с нашей стороны было выделено, насколько помню, 5 тыс. инвалютных руб. и несколько обменных ордеров Аэрофлота. Это была ощутимая помощь. Но разве она может идти в сравнение с расходами самих мексиканцев, когда президент Эчеверрия взял Комиссию под свой патронаж? Местная материальная поддержка всегда была главной — будь то в Мехико, Хельсинки или Стокгольме.

Таковы некоторые общие черты этих комиссий. Однако различный характер преступлений, подлежащих расследованию, предопределял и различия в сфере компетенции и составе каждой из них.
 

Во Вьетнаме, например, не только применялись отравляющие вещества и другие средства химической войны, но и практиковались массовые бомбардировки с воздуха мирных объектов, использовались радиоэлектронные и метеорологические средства ведения войны. В этих условиях была очевидна необходимость привлечения к работе международной следственной комиссии по Индокитаю специалистов в различных областях науки и техники.

В составе комиссии и периодически формировавшихся ею групп наблюдателей были крупные ученые в области естественных наук — лауреат Нобелевской премии Д.Ходжкин и Ф.Ноэль-Бейкер (оба — Англия), Г.Мюрдаль (Швеция), лауреат Нобелевской премии академик П.Черенков, специалисты по окружающей среде Е.Пфейфер, А.Вестинг (оба — США), изветный швед-ский врач и социолог И.Такман и ряд специалистов в различных отраслях военных знаний. К работе ее привлекались также крупные юристы, в том числе из США, такие как Дж.Фрид — бывший специальный консультант на Нюрнбергских процессах, а затем эксперт ООН по вопросам международного права; Р.Фолк — специалист в области международного права из Гарвардского университета, ранее — консультант комиссии сената США по иностранным делам; Р.Кларк — бывший генеральный прокурор США.

Это позволило комиссии выработать важные обобщающие документы о преступлениях в Индокитае: «О химических видах оружия и их применении США во Вьетнаме», «О методах разрушения окружающей среды в Индокитае» и др.

В числе национальных организаций, действовавших в рамках международного движения солидарности с борьбой народов Индокитая, был Комитет американ-ских юристов по политике США во Вьетнаме. Еще в 1965 г. госдепартамент США опубликовал меморандум «Юридические основания военных действий США против Северного Вьетнама». Ответом на него и было создание комитета, поставившего перед собой задачу рассеять туман юридической и политической фальсификации. Развернулась активная борьба. На одном полюсе оказался госдепартамент, на другом — группа известных ученых-правоведов США, открыто и мужественно выступивших с разоблачением его линии. Высокий авторитет комитета вынудил госдепартамент США вступить с ними в диалог, в конечном счете закончившийся не в пользу госдепартамента.

Деятельность комиссии, наладившей стабильный контакт с Комитетом американских юристов, усиливала международную кампанию протеста против интервенции США, что в определенной мере способствовало постепенному выходу из коалиции таких стран, как Австралия и Филиппины. Проводимое ею расследование преступлений и интенсивное распространение информации о них во всем мире (в том числе посредством радио в американском экспедиционном корпусе в Южном Вьетнаме), постоянные предупреждения об уголовной ответственности виновников — все это усиливало деморализацию армии США в Индокитае и дезертирство из ее рядов, вело к дальнейшей активизации антивоенного движения в самих США, которое превратилось в один из существенных факторов, приблизивших окончание войны.

Следует отметить, что Международной комиссией по Индокитаю была установлена связь с антивоенным движением в США. Во многих странах создавались группы содействия комиссии, проводились «местные слушания» (в Канаде, Японии и в других странах).

В печати стало появляться слово «Нюрнберг» как символ неизбежной ответственности за преступления. Все это вынудило американское командование пойти на беспрецедентный шаг. В качестве своеобразного «громоотвода» Пентагон создал Специальную комиссию по расследованию событий в Сонгми. Вскоре было объявлено, что в результате расследования предаются суду военного трибунала не только непосредственные виновники преступлений в Сонгми, но и 14 высокопоставленных офицеров американской армии.

Конечно, вся эта затея имела целью отвлечь внимание общественности от более серьезных, характерных для системы преступлений. Но в данном случае важно подчеркнуть главное — антивоенное движение и, в частности, угроза дальнейшей разоблачительной деятельности международной следственной комиссии все же вынудили Пентагон создать Специальную комиссию, опубликовать официальные материалы расследования.

Таким образом, вынужденное проведение в США судебного процесса над военными преступниками явилось свидетельством эффективности движения солидарности с Вьетнамом и, в частности, работы международной следственной комиссии.

Что же касается Международной комиссии по расследованию преступлений военной хунты в Чили, то одним из наиболее ярких выражений эффективности, ее деятельности явилось участие в солидарных акциях мировой общественности, направленных на срыв неоднократных попыток хунты провести судебный процесс против видных деятелей Народного единства. Движению солидарности с чилийским народом удалось добиться освобождения всех лидеров Народного единства и отмены решения о ссылке руководящих деятелей демохристианской партии, освобождения многих тысяч чилийских патриотов, отмены «чрезвычайного положения».

Массовая кампания по разоблачению преступлений чилийской хунты заставляла ее отступать то по одному, то по другому вопросу, связанному с попранием основных прав и свобод человека. История того, как мировая общественность не допустила судебной расправы над лидерами Народного единства, в этом смысле особенно показательна. Уже в 1974 г., когда было объявлено о предстоящем процессе, Международная комиссия заявила, что, если он будет организован, ею немедленно будет начат общественный контрпроцесс. В специальном послании, направленном секретариатом комиссии Пиночету и другим членам хунты, содержалась ссылка на важный исторический прецедент: в 1933 г., когда нацисты провели провокационный процесс о поджоге рейхстага, «истина во всем ее объеме была установлена не имперским судом в Лейпциге, а общественным контрпроцессом в Лондоне».

Одновременно были предприняты и другие меры по разоблачению судебной фальсификации, которую готовила хунта. Ряд виднейших адвокатов Европы и Америки заявили о своем намерении выступить в качестве защитников: среди них были К.Люан, бывший руководитель парижской адвокатуры, Х.Руис Хименес, в прошлом министр в правительстве Испании. Под давлением кампании общественного протеста хунта в 1974 и в 1975 гг. вынуждена была неоднократно переносить дату начала судебного процесса, а затем и отказаться от самой идеи его проведения.

Можно сказать, что вторая (копенгагенская) сессия комиссии по своему содержанию стала своего рода превентивным общественным контрпроцессом. В ходе ее с участием многочисленных свидетелей, наблюдателей и экспертов была доказана полная беспочвенность и юридическая несостоятельность ранее организованных судебных инсценировок против сторонников Народного единства. Наиболее крупной из них был суд над группой военнослужащих чилийских ВВС. В иных обстоятельствах хунта физически расправилась бы с этими людьми, единственная вина которых заключалась в том, что они остались верны законному правительству. В условиях же широкой кампании протеста она не решилась пойти на это.
Незаконно осудив к различным срокам лишения свободы большинство обвиняемых, военный трибунал приговорил к смертной казни четырех из них. И опять-таки международной общественности, опиравшейся на выводы комиссии, раскрывшей юридическую необоснованность приговора, удалось первоначально добиться отмены смертных приговоров, а впоследствии — освобождения осужденных.

Таким образом, на определенном этапе сам переход хунты от внесудебных к судебным методам борьбы со своими политическими противниками можно было считать значительной победой международного движения солидарности. Судебная процедура, при всей иллюзорности этого понятия применительно к условиям в Чили, все же создавала дополнительные возможности для разоблачения беззаконий, особенно в тех случаях, когда удавалось обеспечить участие защиты, а в отдельных случаях — иностранных наблюдателей, в том числе адвокатов. Многие из этих наблюдателей, представлявших национальные и международные организации общественности, впоследствии дали ценные показания комиссии в ходе ее сессий, заседаний секретариата и юридического подкомитета, а также ряда «слушаний», организованных ею в Стокгольме, Торонто, Бонне, Нюрнберге, Люксембурге и других городах. Придавая широкой гласности все, что связано с судебным фарсом в Чили, комиссия как бы предупреждала хунту: общественность ясно видит то, что происходит на судебных процессах, знает им цену и не дает ввести себя в заблуждение. Главная причина срыва процесса против лидеров Народного единства — именно в этом.

К числу особенностей Комиссии по расследованию преступлений Израиля относится то, что в качестве первого ее подкомитета был сформирован не юридический (как это было в комиссии по Чили), а медицинский. Это обусловлено конкретной ситуацией, особенно после событий в Сабре и Шатиле. В Заключении этого подкомитета (Афины, 20—21 ноября 1982 г.), в частности, говорится:

«Зверства в отношении гражданского населения, а также массированные бомбардировки осуществлялись в масштабах геноцида» (п. 2).

«Присутствовавшие на заседании свидетели подтвердили факты применения напалма, фосфорных, осколочных, шариковых бомб, мини-игрушек и вакуумных бомб, запрещенных международными конвенциями... Ливан с его населением был превращен в полигон для испытаний эффективности самых совершенных и современных видов американского оружия» (п. 5).

Комиссия напомнила о важном принципе, актуальность которого особенно очевидна сегодня: «правонарушитель должен возместить убытки, которые он причинил».
 

Тем большую ценность имеют заключения и выводы, к которым приходят не только отдельные специалисты, а целые организации, имеющие в своем составе крупных специалистов в области международного публичного права, авторитетных представителей других отраслей знания. Вот почему у международных следственных комиссий есть как моральное право, так и юридические основания, чтобы оказывать влияние на развитие и совершенствование норм международного права. Опыт работы этих комиссий не раз конкретно подтверждал, что современное международное право нуждается в этом. И не случайно один из разделов доклада генерального секретаря Международной комиссии по Индокитаю на второй ее сессии так и назывался: «Несовершенство международного права»⁴.
 

Надо отдать должное Международной комиссии по Индокитаю, которая со всей тщательностью расследовала практику американских бомбардировок и с помощью крупных юристов-международников раскрыла их противоправность с точки зрения законов, общепризнанных в международном праве, и обычаев войны.
Материалы комиссии были широко опубликованы, ее выводы направлены в Женеву участникам Дипломатической конференции по вопросу о подтверждении и развитии международного гуманитарного права, применяемого в период вооруженных конфликтов.

Другие организации, в частности Международная ассоциация юристов-демократов, также проявили значительную активность в этой области. Их выводы и заключения нашли отражение в проекте дополнительного протокола о международном вооруженном конфликте к Женевским конвенциям 1949 г., который обсуждался Дипломатической конференцией⁶, причем многие из них остались в подписанном дополнительном протоколе. Комиссия исходила из того, что даже если будет затягивание ратификации протокола, это не отразится на итогах ее работы, на ее авторитете. Ведь единственная ее санкция — моральный суд человечества. Комиссия свою роль выполнила, свою часть работы проделала.

Это относится и к рассмотренному комиссией вопросу. В настоящее время в дополнительном протоколе имеется специальная глава III «Гражданские объекты». Основное ее назначение — поставить под защиту гражданское население и мирные объекты во время вооруженного конфликта. Впервые в истории международного права в ней была дана более или менее детальная характеристика мирных объектов, бомбардировка которых признается грубым нарушением международного права⁷. Причем из содержания этой главы видно, что в ней в значительной мере учтен опыт войны в Индокитае.

В своих материалах международная следственная комиссия отметила широко практиковавшееся армией США во Вьетнаме преднамеренное уничтожение с воздуха не только жилых домов, больниц, школ, детских учреждений, но и таких объектов, без которых вообще немыслима жизнь, — запасов продовольствия, урожая, домашнего скота, водопроводной сети. Установив такие факты, комиссия, исходя из общих принципов международного права, констатировала их международную противоправность. Можно с удовлетворением отметить, что в названном выше дополнительном протоколе имеется прямое указание на то, что подобные методы ведения войны являются грубейшим нарушением международного права⁸.

Международная комиссия большое внимание уделила раскрытию фактов уничожения с воздуха дамб и плотин. Хотя варварский характер такого метода ведения войны очевиден, американское командование не считало это нарушением международного права не только потому, что дамбы и плотины оно незаконно причислило к военным объектам, но и потому, что за аналогичное преступление (в Голландии) не были осуждены подсудимые в Нюрнберге.

В 1972 г. Международная комиссия направила во Вьетнам специальную следственную группу, которая включила наряду с юристами экспертов по гидротехническим сооружениям — инженеров из Франции. Итоги расследования были рассмотрены на сессии комиссии, которая на основании тщательного международно-правового анализа, с учетом материалов Нюрнбергского процесса, пришла к выводу о явной противоправности бомбардировок дамб и плотин.

И опять-таки нельзя не видеть прямую связь между указанными расследованиями и тем, что записано Дипломатической конференцией в дополнительном протоколе о международном вооруженном конфликте к Женевским конвенциям 1949 г.; в нем, в частности, подчеркивается, что запрещается подвергать нападению или уничтожать предприятия или сооружения, такие как дамбы, плотины и гидроэлектростанции⁹. Важно подчеркнуть, что Комиссия на основе свидетельстких показаний и сообщений своих следственных групп установила, что даже в тех случаях, когда нападению с воздуха подвергался военный объект, американская авиация осуществляла бомбардировку в таких масштабах, которые не вызывались военной необходимостью и свидетельствовали об одном — желании уничтожать гражданские объекты и терроризировать гражданское население.

В связи с упоминавшимися выше событиями в Сонгми было очевидно стремление Пентагона снять ответственность с командования частей и соединений экспедиционных войск, которые не приняли мер для предотвращения или пресечения преступлений. Хотя такой состав преступления — ответственность за бездействие — есть в национальных уголовных кодексах, но нет ни в Жененвских, ни в Гаагских конвенциях. Вопрос этот специально рассматривался на второй сессии Международной комиссии по расследованию преступлений США в Индокитае. На основе анализа материалов Международных военных трибуналов в Нюрнберге и Токио, а также практики военных судов США комиссия пришла к выводу, что «пассивность не является предлогом для освобождения от ответственности» и что «ведущие в командовании лица должны принимать специальные меры, направленные на предотвращение преступлений против международного права... Если данное лицо не сделало этого, оно становится военным преступником»¹⁰.

Тем самым было подтверждено положение: в международном уголовном праве ответственность наступает не только за преступные действия, но и за преступное бездействие. И это положение также отражено в дополнительном протоколе к Женевским конвенциям 1949 г.¹¹.

В ходе сессий международных следственных комиссий по Индокитаю и по Чили неоднократно возникал вопрос об ответственности лиц как отдающих преступные приказы, так и  исполняющих такие приказы. Многие допрошенные комиссией по Индокитаю свидетели — военнослужащие американской армии — показали, что нередко, сознавая незаконный характер предписаний командования, они не уклонялись от их исполнения из опасения наказания. Для правильного понимания такой позиции следует иметь в виду, что хотя ст. 18 правил сухопутной войны США (1956 г.) и предусматривает в принципе, что военнослужащий должен выполнять только законный приказ командира, тем не менее ч. II той же статьи сформулирована таким образом, что дает основание привлечь к уголовной ответственности подчиненного за неисполнение даже незаконного, более того, преступного приказа. Что же касается Женевских или Гаагских конвенций, то ни в одной из них нет никаких указаний на этот счет.

В своих выводах¹² или в Чили¹³, комиссии не раз подчеркивали, что никакие ссылки исполнителей преступлений на то, что они действовали по приказу своих начальников, не будут признаны в качестве обстоятельств, освобождающих их от ответственности перед судом.

Нельзя сказать, чтобы вопрос этот был нов. Но опыт деятельности международных следственных комиссий подсказал необходимость решения его в конвенционном плане. И это было сделано Дипломатической конференцией по вопросу о подтверждении и развитии международного гуманитарного права, применяемого в период вооруженных конфликтов. Выработанный ею дополнительный протокол к Женевским конвенциям 1949 г. предусматривает привлечение к уголовной ответственности лиц, отдающих преступные приказы¹⁴.

Следует отметить, что сегодня дело уже не ограничивается моральным вердиктом, каким являются решения комиссий. По данным на июль 1999 г., Дополнительный протокол, помимо нашей страны, ратифицировали Англия, Бельгия, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Исландия, Испания, Италия, Канада, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Чехия. США подписали, но так и не ратифицировали, видимо, ради имплиментации противоправной доктрины «гуманитарной интервенции» в обход Совета Безопасности ООН.
 

Звучит актуально!