В последнее время в мировых средствах массовой информации все чаще и настойчивее звучит тревожная мысль о том, что международный терроризм, и прежде всего исходящий из стран Востока, главным образом мусульманских, может стать "атомной бомбой" XXI века. По мнению многих западных аналитиков, он способен расшатать и даже взорвать здание международного мира и стабильности, с таким трудом возводимое усилиями политиков и дипломатов, ценой жертв и лишений десятков миллионов людей, принесенных на алтарь многочисленных войн и конфликтов, бушевавших в веке уходящем.

Оговоримся сразу, речь пойдет о терроризме политическом, о тех акциях, которые предпринимаются для достижения явно политических, а не уголовных целей, хотя на практике эти два вида террористической деятельности сплошь и рядом переплетаются между собой, и провести четкую разграничительную линию между ними часто бывает очень трудно, а иногда и невозможно.

За минувшие 20 лет в мире было совершено около 40 тыс. терактов, или по 2 тыс. ежегодно, или по 6 ежедневно. Эти данные наталкивают на мысль о том, что терроризм во все большей степени превращается в тревожную повседневность мировой действительности. Не забудем, что речь идет о подрывной преступной деятельности в ядерный век, когда доступ к атомному оружию, к другим средствам массового уничтожения, а следовательно, и устрашения становится все менее сложным.

Глобальная причина активизации международного терроризма состоит, на наш взгляд, в коренной перестройке всей геополитической структуры мира и межгосударственных отношений в частности. Дисбаланс, возникший в этой сфере в результате известных событий на шестой части суши и последующих перемен в соотношении сил между основными действующими лицами мировой политики, привел к резкому повышению региональной и внутристрановой конфликтности. Тлевшие дотоле под спудом конфронтации супердержав противоречия в качественно изменившихся условиях дают все новые и новые кровопролитные вспышки кризисов. Л такая обстановка идеальна для оживления террористов и наемников - этих "солдат удачи", готовых убивать где угодно и кого угодно, лишь бы хорошо платили.

Поднявшись на Западе в мрачные годы "холодной войны" и тоталитаризма, политический терроризм как социальное явление постепенно компрометирует себя и вырождается в спорадические акты, осуществляемые отдельными группами ("Красной армии", Баадера-Майнхофа, "Красных бригад" и пр.), выступающими против установившегося в Западной Европе общественного устройства.

Однако достигнутый уровень общественного сознания, высокая политическая культура населения, богатые и глубоко укоренившиеся демократические традиции, да и хорошо отлаженная и четко работающая государственная машина создают в развитых капиталистических странах обстановку отторжения и неприятия политического терроризма, в какие бы одежды он ни рядился. Хотя, как показывают события вокруг Северной Ирландии, Западу вряд ли стоит успокаиваться.

И тем не менее "террористы с Востока" стали сегодня на Западе пугалом, которое заменило пресловутую "руку Москвы". При этом главным "источником опасности для мировой цивилизации" во многом, на наш взгляд, неоправданно и часто огульно выставляют весь ислам, ссылаясь на подъем мусульманского фундаментализма, начавшийся в нашем веке, как известно, с иранской революции 1979 г.

Вопли о "нашествии мусульманских террористов" звучат в последние годы столь часто и громко и нередко подхватываются нашими органами массовой информации (правда, надо отдать им должное, с некоторыми оговорками и поправками), что на этом вопросе надо, видимо, остановиться особо.

Начнем хотя бы с того, что ислам, как и три другие мировые религии - христианство, буддизм и иудаизм, не содержит в своих основополагающих постулатах ничего, что хотя бы в отдаленной степени напоминало призывы к террористической деятельности. Скажем больше: если бы такие призывы имелись в исламе, то это вероучение никогда бы не завоевало свыше 1 млрд. приверженцев по всему земному шару.

Весьма показательны в этой связи два недавних исторических факта. С.Хусейну не удалось использовать религиозные чувства мусульман для переключения их внимания с вопиющего акта - захвата Ираком Кувейта в августе 1990 г. - на "священную войну" против Израиля. Арабские страны, за малым исключением, осудили ничем не оправданное стремление иракского режима маскировать свой государственный терроризм псевдорелигиозными призывами.

Не увенчалась успехом аналогичная попытка, предпринятая Д.Дудаевым после начала кровавых событий в Чечне, апеллировать к мировому исламскому общественному мнению и опереться на его солидарность. Выразив понятную озабоченность по поводу гуманитарных аспектов чеченской драмы, мусульманские страны тем не менее не пошли на придание конфликту религиозного характера.

На наш взгляд, не является простым совпадением и тот факт, что мусульманские государства, собравшись на совещание в верхах в рамках Организации Исламская конференция в декабре 1994 г., то есть в самый разгар "горячей фазы" чеченского конфликта, впервые в истории этой влиятельной международной организации (объединяет 50 государств) приняли кодекс по борьбе с международным терроризмом. В этом программном документе, доведенном до сведения всего мирового сообщества, члены ОИК решительно отмежевались от террористической деятельности в любых ее формах и проявлениях и вновь подтвердили свое обязательство не оказывать ей какого бы то ни было содействия или помощи.

Напомним в этой связи, что ряд крупных международных террористов, таких как печально известный Карлос, был захвачен при содействии спецслужб арабских стран. Весьма показательна и резко отрицательная реакция мусульманских авторитетов на бойню, устроенную террористами в Буденновске.

Важно отметить в то же время, что мусульманские государства, в том числе и члены ОИК, проводят различие между международной террористической деятельностью и борьбой народов за свое освобождение.

Думается, что опыт современной истории красноречиво свидетельствует о том, что эпоха религиозных войн и крестовых походов давно уже канула в Лету, уступив место конфликтам ярко выраженного политического характера, в которых религия играет объединяющую и мобилизующую, но отнюдь не определяющую роль.

И дело здесь, вероятно, не в поощрении и науськивании экстремистов со стороны отдельных политических сил или лидеров, хотя и это имеет место. Их подстрекательство оставалось бы гласом вопиющего в пустыне, если бы оно не проводилось в подходящих для экстремистских проявлений трудных, а в ряде стран и критических социально-экономических условиях, на фоне глубоких и далеко не однозначно позитивных перемен, происходящих в мире на глобальном, региональном и страновом уровнях. Положение усугубляется тем, что на нынешние социально-экономические трудности в "третьем мире" нередко накладываются застарелые межэтнические и межконфессиональные трения и разногласия прошлого.

Главная причина активизации экстремистского крыла в исламском движении, на наш взгляд, кроется в негативной реакции традиционалистских обществ, которые представляют собой подавляющее большинство мусульманских стран, на попытки модернизации по западным или социалистическим моделям, в поисках этими обществами своего самобытного, "третьего" пути в современном мире.

К другим причинам можно отнести:

• все большее обострение социально-экономического положения в исламской зоне мирового сообщества, углубление разрыва между богатым Севером и бедным Югом, неспособность даже за большие деньги (и пример арабских нефтедобывающих стран тому подтверждение) вырваться из пут отсталости, догнать развитый мир;
• обнищание и бесправие масс на фоне коррупции правящих элит и госаппарата;
• идеологический "вакуум" после стремительного краха левых сил и режимов "соцориентации" в результате распада СССР;
• отсутствие в мусульманском мире альтернативы исламизму в виде влиятельных демократических оппозиционных движений;
• прекращение глобального советско-американского противостояния и появление "общего врага" - Запада (к нему все чаще, особенно в связи с событиями в Чечне, относят и Россию).

Одна из характерных черт исламистского движения наших дней состоит в том, что его наиболее активные адепты и сознательные приверженцы, люди из средних слоев, деятели новой формации, обратившиеся к исламу на волне секуляризации и модернизации традиционных мусульманских обществ, получившие современное образование и социально-политический опыт в условиях уже независимого развития своих стран.

Их "исламизацию" можно объяснить, с одной стороны, разочарованием привнесенными извне западными идеологиями, с другой - попытками через исламистское движение, в том числе и фундаменталистское его крыло, пробиться наверх, найти путь к повышению своего статуса в обществе: который бы соответствовал их образованию и достаточно высокому уровню профессиональной подготовки.

Одновременно исламизм в его крайних, фанатичных формах подпитывается из социальных низов, задавленных беспросветной нуждой и готовых на все ради того, чтобы вырваться из порочного круга бедности и бесправия.

Социальная и страновая разноликость исламизма препятствует его организационному оформлению в сплоченное и монолитное движение. У него нет единого руководящего центра и харизматического лидера типа покойного Хомейни. Однако нельзя исключать, что с течением времени по мере дальнейшего обострения положения в мусульманском мире и нарастания на него нажима извне произойдет консолидация движения и у него появятся более четкие организующие начала и свои общепризнанные руководители.

Внешняя причина подъема фундаментализма - кардинальное изменение обстановки вокруг мусульманских стран. Объективный процесс обнищания большинства населения мусульманских стран на фоне силовой тактики США и их союзников вызвал закономерную реакцию - под давлением изнутри и извне исламистское движение стало радикализиро ваться, приобретая экстремистские окраски и усиливая внешнюю, в основном антизападную, направленность.

Экстремизм исламизма, его растущая вовлеченность в политические процессы делает его опасным, порождает экспансионистские тенденции в виде "экспорта революционных идей Ислама" и свержения "неверных" режимов.

В работах ряда отечественных исследователей современного политизированного ислама проводится мысль о возможности появления в будущем некой фундаменталистской империи, которая станет претендовать на передел мира в своих великодержавных интересах.

Такой вариант формирования новой геостратегической системы мира представляется нам маловероятным. Слишком велико то, что разделяет сегодня мусульманские народы, слишком глубоки и многообразны накопившиеся за долгие годы обособленного существования противоречия между ними. И ислам со всеми его интегрирующими способностями преодолеть эти исторические завалы вряд ли в состоянии.

Не об имперских амбициях сегодня идет речь в трезвомыслящих кругах исламского движения, а о нахождении своего "мусульманского ответа" на вызовы времени, о вживании в меняющийся на глазах мир, о получении достойного места в нем. "Мы не стремимся конфликтовать, - заявил недавно в интервью журналу "Шпигель" один из видных исламских лидеров Хат-Тураби, - мы протягиваем руку всем, кто считает нас равноценными и равноправными партнерами (курсив мой - А.В.). Мы жаждем мира, а не войны"¹.

Другое дело - экстремистские, террористические выбросы исламизма. Их опасность для международной стабильности вполне очевидна и недооценивать ее для политиков и ученых было бы недальновидно.

Правящие монархические и полусветские неоконсервативные режимы в мусульманских странах опасаются подъема экстремистской волны, однако в силу влияния ислама на основную массу населения они вынуждены не только терпеть, но зачастую и поддерживать диалог с ведущими мусульманскими организациями.

Сегодня, как представляется, в мусульманском мире вполне отдают себе отчет в неизбежности модернизации архаичных традиционалистских общественно-политических структур, необходимость которой диктуется самой жизнью и потребностями ускоренного социально-экономического развития, дабы еще больше не отстать от поступи общемирового прогресса. Главная, можно сказать, стратегическая задача для правящих режимов в этих странах - провести назревшую модернизацию с наименьшими потерями для существующего строя и всего общественного уклада.

Отсюда попытки официальных властей выработать эластичный подход к исламистам, стремление под флагом сотрудничества с ними нейтрализовать их взрывоопасный потенциал, выпустить через их движение пар нарастающего социального недовольства, направить его энергию вовне.

Показательна в этом отношении гибкая линия, которую избрал в отношениях с исламистами президент Йемена А.Салех "Исламизм, - заявил он в беседе с видным французским ориенталистом Э.Руло, - был выпестован и широко использовался в своих интересах Западом, когда он был нужен ему в Афганистане и других местах. После падения коммунизма Запад стал представлять исламистов в качестве врагов общества номер один. Пусть не рассчитывают, что я буду следовать всем извивам западной политики и повторю в новом варианте алжирскую трагедию. Вместо того, чтобы казнить исламистов, что породило бы экстремизм и беспорядки, я предпочел включить их в правительство в рамках плюрализма и парламентаризма, и у меня до сих пор не было ни единого повода сожалеть об этом".

Президент А.Салех подметил, на наш взгляд, одно весьма существенное обстоятельство, подстегивающее крайние тенденции в исламистском движении - попытки США играть с экстремизмом, использовать его в своих региональных интересах. Причем сплошь и рядом эти попытки в недалеком прошлом оказывались для США "палкой о двух концах", больно бившей по их же позициям.

Вспомним хотя бы немало нашумевший "Ирангейт", маневрирование между противоборствовавшими сторонами в ирано-иракской войне. Афганистан, наконец. Истратив миллионы на подготовку и вооружение душма нов, американцы получили новое, прошедшее крещение огнем, пополнение в рядах террористов после ухода советских войск с афганской земли.

Взвинченные и амбициозные, познавшие запах крови ветераны афганской войны, которую некоторые журналисты окрестили "университетом священной войны - джихада", вернулись домой и, не найдя себе применения в гражданской жизни, влились в передовые отряды радикальных исламских движений в Алжире, Боснии, Египте, Судане, Чечне и во многих других местах по всему миру. Результаты не замедлили сказаться. Так, к примеру, по крайней мере трое из шести бомбистов, организовавших мощный и разрушительный взрыв в феврале 1993 г. во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке, получили выкуп в лагерях душманов.

Противодействие экстремизму нередко выливается в американской политике, особенно после ухода с международной сцены Советского Союза, в прямое давление на неугодные Вашингтону режимы (Ливии, Ирака, Ирана и др.) ради защиты "национальных интересов Америки". Как показывает опыт американской силовой тактики на Ближнем Востоке, ее результаты в большинстве случаев были обратными: вместо сдерживания экстремистов она приводила к вспышкам терроризма.

Разгул террористов к середине 90-х годов побудил многих на Западе занять более трезвую позицию в отношении этого опасного явления международной жизни, заговорить о необходимости международного сотрудничества по его нейтрализации. Об этом свидетельствует и проведенная в конце 1995 г. встреча на Ближнем Востоке глав ведущих государств, в том числе и России, где обсуждался вопрос о борьбе с терроризмом.

Исламский экстремизм, как показывает практика, непосредственно затрагивает геополитические и национальные интересы России, где проживает около 18 млн. мусульман (еще 30 млн. - в СНГ). С юга Россию "подпирают" очаги напряженности в мусульманском ближнем зарубежье - Закавказье и Средней Азии. Нельзя не замечать и распространения панисламистских идей среди мусульманского населения России (Северный Кавказ,

Татарстан, Башкортостан), которое чревато трещинами в уникальном здании российской многонациональной цивилизации, основанной на симбиозе православия и ислама.

Положение осложняется тем, что американцы и западноевропейцы, почувствовав на собственном опыте опасность терроризма, судя по всему, не прочь были бы направить отрицательный заряд исламского экстремизма на Россию (особенно после обострения кризиса в Чечне), намереваясь использовать ее в качестве щита для отражения угрозы Западу.

Уяснение причин активизации экстремистских течений в исламском движении поможет определить пути нейтрализации его отрицательных последствий для международных отношений и положения в мире в целом.

Основное внимание, думается, следовало бы уделить снятию объективных факторов произрастания терроризма, тогда субъективные постепенно утратят свою мотивацию и отпадут сами собой. А добиться этого можно лишь совместными усилиями всего мирового сообщества. Слишком огромна величина материальной и духовной нужды, накопившейся в этой части Земли, слишком велики и разнообразны силы, заинтересованные использовать ее в своих узкокорыстных интересах.

И главное здесь - поиск путей для уменьшения критической массы наболевших проблем развития, грозящих взорвать мусульманский, а с ним и весь мир.

Страны ислама обладают всем необходимым, чтобы занять достойное место в формирующемся ныне "новом мировом порядке", а не оказаться на задворках мира. Только при этом условии такой порядок будет устойчивым и долговечным.

Попытки подавать исламский экстремизм силой уже продемонстрировали свою малую эффективность. Отвергая терроризм как недопустимое поведение, важно в то же время не антагонизировать исламистов, а искать с ними точки соприкосновения. Среди мусульманских лидеров, в том числе и радикального толка, есть политически грамотные и просто здравомыслящие деятели, с которыми можно и нужно вести диалог, находить общий язык и взаимопонимание.