Вначале 20-х годов русский философ М.Н.Ершов, оценивая состояние России, писал: «Едва ли кто станет отрицать, что духовное и политическое положение России в настоящее время таково, что можно сказать: Россия духовно и культурно, а также и политически еще строится, образуется, растет». Сегодня мы стоим на пороге нового тысячелетия.
Что мы можем сказать о России?
Насколько культурно и духовно она выросла?

Надо признать, что итог нашего «вопрошания» останется для нас неутешительным. Сегодня мы столкнулись с новой волной «мещанства и вещизма» в обыденной жизни. Что мы можем им противопоставить? Ответ может быть только один — исконную духовность русского человека, его самоопределение в постоянно меняющемся мире. Испокон веков вопросы о сущности человека, цели его существования и назначения являются основополагающими философскими проблемами. Поэтому если мы обратимся к нашему недалекому наследию, то увидим, что те проблемы, которые волновали русских философов и мыслителей в начале XX в., возвращаются к нам на новом витке исторического развития. Вступая в новое тысячелетие, мы должны понять, что стратегия нашего культурного, экономического и политического развития будет определяться нашим прошлым. В связи с этим актуально новое прочтение таких мыслителей, как С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев, П.А.Флоренский, С.Л.Франк, Л.П.Карсавин, В.С.Соловьев. Их обращение к судьбе культуры в России было откликом на стихийные процессы, происходившие в сфере духовного в 10—20-е годы. Общей у этих мыслителей стала убежденность в том, что кризис культуры возникает в результате неадекватного отражения ее смысла в реальной человеческой деятельности. Такое видение проблемы привлекло внимание к личности человека, к ее роли в развитии и становлении культуры.

Представители религиозной философии стремились в своем творчестве утвердить веру в свободную творческую личность, одухотворяющую собой идею общечеловеческой культуры. Отсюда и вера в гуманистическую сущность самой культуры, определяющей высший смысл человеческого существования, включенность человека в духовную первооснову мира. Принцип личности и принцип культуры, — писали П.Струве и С.Франк, — вступая в многообразные и мучительные конфликты, тем не менее по существу, вытекают из одного источника — уважения к духу и творчеству»¹. Это является залогом того, что личностное начало, развивающееся в культуре, не будет погребено под обломками какой-нибудь цивилизации, а «человек-масса» не возвеличит свое имя на пепелище мировой культуры. Отсюда следует, что «задача личности — творить культуру, озарять землю светом идеала, а задача культуры — беречь личность... ради того, что в ней живет дух, горящий правдой и творящий ее на Земле»².

Отчего следует беречь человеческую личность? Исключительно от произвола цивилизации. Блага, облаченные в форму «техницизма», как бы освобождая человека, обезличивают его, лишают индивидуальности. Следствием этого, с точки зрения религиозных философов, становится ситуация умерщвления Бога и самого человека. Индивид вместо приобщения к смысловому самоопределению культуры, тратит отпущенное ему время на то, чтобы соответствовать уровню развития цивилизации. Его жизненным содержанием становится квинтэссенция цивилизации — «как». КАК достать, КАК купить, как... На этом потребительском фоне раскрывается еще одна существенная сторона культуры: ее понимание как духовного рождения человека, как среды становления человеческой личности. Уяснив это, мы придем к осознанию того, что выход из социального и культурного кризиса — в творческом самосовершенствовании личности.

1. Прагматический подход к культуре стал возможен вследствие использования для исследования культуры социологического метода. Этот метод был призван охватить все то, что является результатом человеческой деятельности: религию, искусство, мораль, науку, хозяйство и быт. Его итогом должно стать монистическое единство культуры, проявляющееся через действие единых организационных принципов (например, принцип детерминизма). Исходя из них, богатство культуры было подчинено строгой картине исторического развития, вылившейся в смену общественно-экономических формаций. К чему привел данный подход? Объективно — к потере культурной собственной индивидуальности. Но надо сразу оговориться, что такая оценка является упрощенной. Сторонники социологического подхода стремились скорее не к нивелированию культуры как феномена бытия, а к обнаружению его единого принципа, решающей причины, приводящей к появлению и развитию культуры в истории.

В начале XX в. Плеханов в «Этике и социологии искусства» выступил с концепцией функционального подхода к культуре, согласно которому она мыслилась как «способ производства». Со временем этот подход был существенно углублен. Так, И.И.Иоффе в 1927 г. высказывал мысль о том, что «искусство — процесс производства и применения вещей», а «произведение искусства есть не выражение духа, а вещь культуры, имеющая определенное употребление». Постепенно марксистские исследователи культуры пришли к выводу о том, что смысл культуры в процессе удовлетворения определенных материальных потребностей, присущих различным классам или группам. Такая практическая целесообразность, с одной стороны, превращала культуру в строго организованную систему, а с другой — приводила к тому, что сама культура стала мыслиться нормами «научности» и «утилитарности». Утилитарное отношение к культуре, как отмечают русские религиозные философы, всегда было явлением типичным для русского общества. Это было связано, скорее всего, с тем, что утилитаризм в культуре был ответом на вековой идеал православной культуры — монаха-аскета. И общество, не пройдя духовного становления в лоне православия, склонилось к погоне за идеалами цивилизации.

Основу этого противоречия в «Очерках философии культуры» вскрыли Струве и Франк. «Утилитаризм, — писали они, — отрицает божественный дух человека во имя его земных стремлений и нужд, аскетизм отрицает земное строительство человека во имя божественного существа: обоим — по крайней мере в принципе — чужда идея богочеловечества, идея воплощения абсолютных ценностей духа в земной жизни им ее средствами — идея, лежащая в основе философского понимания культуры». Таким образом, русские философы обратили внимание на то, что мир явлений, в которых обретает свое материальное воплощение культура, не может служить для ее истинного понимания.

2. Слабость функционального подхода в том, что он упускал из виду тот факт, что подлинно высшими ценностями могут быть только ценности свободной творческой личности. А их осмысление в рамках жесткого утилитаризма и схематизма антигуманно и антикультурно. Что на сегодняшний день мы можем противопоставить «научности» и «утилитарности» в исследовании культуры? Время показывает, что все большую популярность в философии культуры набирает феномен игры. Он представляет собой новые горизонты свободы, альтернативу узкому «практикантству». Значение игры велико еще в связи с тем, что предшествующий опыт опоры на просвещение и знание, как на силу, во многом не оправдал себя. «Современной культуре, — пишет А.И.Арнольдов, — угрожают черты формализма и рационалистичности. Слишком часто псевдокультура обращается к людям с сухими дидактическими требованиями: что человек обязан делать, как себя вести и поступать, о чем и как думать, за что бороться»³.

Сегодня мы вынуждены искать новые горизонты свободы, которые помогут преодолеть излишний прагматизм и технократизм обыденной жизни. Поиск путей освобождения от любых форм принуждения приводит нас к осознанию уникальной роли игрового феномена в построении свободной творческой личности. «Игра, — пишет культуролог Б.С.Ерасов, — существенный и специфический вид культурной деятельности, в которой, как часто полагают, человек выступает свободным от природной зависимости и способным самому выступать как созидающий объект, не подверженный какой-либо принудительности»⁴.

Означает ли это полную отстраненность игры от социального бытия, игнорирование ею объективных связей детерминации? Конечно, нет. Игру необходимо рассматривать не как некую идеальную схему, а, учитывая ее социальную роль, связанную во многом с процессами деформации, происходящими в обществе, как метод, позволяющий путем моделирования социальной реальности избежать многих ошибок. При таком подходе роль игрового феномена в культуре связывается с все более возрастающей интенсивностью труда, обремененностью обязанностями, властью, а также различными потребностями и влечениями. Формализм и рационализм проникают всюду, в том числе и в свободное время, являющееся одним из источником игры. Свободное время вместо того, чтобы стать пространством развития и совершенствования личности, становится оплотом массовой культуры. На сегодняшний день надо признать, что «массовость» губительна в любом своем проявлении, ибо воспитывает цинизм, скептицизм и агрессивность, порождает потребительское отношение к культуре. Главный вопрос состоит не в том, какой вклад внесет данный артист, композитор, художник, ученый в развитие культуры, а в том, сколько он принесет прибыли, какова его коммерческая выгодность.

Не избежала этих пагубных влияний и игра. Особенно ярко результаты этих влияний прослеживаются в детских играх. Они рассматриваются, прежде всего, как процесс социализации ребенка, приобщение его к миру взрослых, к нормам и требованиям современной цивилизации. В ходе игр ребенок осваивает новые социальные роли, приемы коммуникации, ценностные предпочтения, ожидания. С прагматической точки зрения это значение игры, в том числе и воспитательное, трудно переоценить, однако негативные моменты состоят в том, что сегодня детские игры приобретают «взрослое лицо», превращаются в средство манипуляции ребенком, направленно преобразуют его чувства и мысли. Это приводит к тому, что с подавлением свободы мы отбираем у детей их детство. Таким образом, на сегодняшний день среди других феноменов бытия — жизни, смерти, любви, власти — игра, беря на себя компенсаторную функцию, выглядит несколько ущербной, оттесненной в свободное время, где является уделом стариков и детей.

Вместе с тем, игра обладает и рядом достоинств, включение которых в «серьезные» сферы человеческого существования является необходимым. Остановим свой взгляд на материально-производственной сфере. В первую очередь нам необходимо отказаться от устоявшегося стереотипа противопоставления игры и труда как следствия более весомого противостояния культуры и цивилизации.

В XIX в. Маркс и Энгельс предложили комплексный подход для построения социальных моделей общества, в основе которого лежал примат трудовой деятельности и порождаемые ею отношения. Определив линию развития человеческой деятельности, Маркс предложил, что по мере развития производительных сил и производственных отношений, труд качественно изменится и превратится в «игру физических и духовных сил». Итогом этого процесса будет служить преодоление «отчужденности» и незаинтересованности в продуктах своей трудовой деятельности. В начале XX в. свое видение негативных проблем капиталистического общества и выхода из них предложил Э.Фромм. Индустриальное общество, полагал он, низводит человека до придатка машины, превращает его в тотального потребителя. Все свое свободное время он отводит не на самосовершенствование, а на приобщение к «благам» цивилизации: сигареты, спиртное, телевидение. Со временем человек из потребителя сам становится товаром. Его жизненным устремлением является не заинтересованность в простом человеческом счастье, а в том, как можно дольше сохранить свой «товарный» вид.

Но этот процесс имеет и обратную сторону. На сегодняшний день «товарный» вид будет иметь только тот работник, который посредством труда будет стремиться реализовать свой не только физический, но и интеллектуальный потенциал, стараться труд превратить в творчество. И только труд, переплетенный с игрой, может стать именно таким: творческим и самодеятельным. В этом залог самоутверждения личности в труде и потребность в адекватности этому процессу культуры и социальных отношений.

3. Данный подход позволяет предложить парадигму новой социальной трансформации, которая ожидает Россию в ближайшие десятилетия. Главную роль в этой трансформации будет играть активная, творческая, целеустремленная личность. Ее действия и поступки будут задаваться не прежними сугубо утилитарными мотивами, а такими мотивами, при которых отчуждение у человека материальных результатов его творчества не будет противоречить его основной цели — самосовершенствованию.

Итогом развития вышеобозначенных процессов явится вступление России, наряду с развитыми странами, в постиндустриальную эпоху. В рамках этого постиндустриального общества, в связи с естественным процессом отторжения материальной заинтересованности в своих действиях, человек обретет внутреннюю свободу, о которой мечтали выдающиеся гуманисты и просветители. Но чтобы этот процесс перехода к постиндустриальному обществу не напоминал путь «через тернии к звездам», необходимо выработать механизмы перехода от индустриального общества к постиндустриальному.

На сегодняшний день необходимо отчетливо представлять, что для достижения успеха в экономических преобразованиях необходимо разработать устойчивые механизмы перехода от прошлого к будущему. Одним из видов этих механизмов является, например, деловая или имитационная игра, как часть более общей системы проектирования и программирования. Их значение в моделировании процессов, происходящих в материально-производственной сфере чрезвычайно велико, потому что без создания сценариев предстоящих действий, без анализа происходящего в обществе, без выработки парадигмы преобразований достичь определенных целей в сегодняшнем крайне нестабильном обществе не удастся.

Целью же такого стратегического проектирования и планирования должно стать решение для человека проблемы его физического выживания. Не секрет, что в странах с высоким уровнем жизни, большинство жителей переплело свою жизнь с игрой: ею насыщен процесс не только производства и потребления, но и отношений, в которых это все происходит.

Не секрет, что к изменениям в экономических отношениях прежде всего готова должна быть социальная структура. Особое звучание в связи с этим приобретает вопрос о роли игры в социальных отношениях, о ее способности не только смоделировать, но и предложить оптимальные решения неизбежных социальных конфликтов и противоречий. Решению этой задачи будет способствовать коммуникативная функция игры, ее направленность на установление диалогового режима между различными сферами общественной жизни. Он необходим для того, чтобы понять, насколько готов на сегодняшний день человек к равноправному диалогу с обществом, с другим человеком, с природой.

Тот диалог, который нам навязывает общество сегодня, — это эвентуальный диалог, при котором определенной цели сопутствует результат, не входящий в ее содержание. Это ярко прослеживается в современной политике. Политические деятели идут к своей цели — депутатству, губернаторству, президентству — как «гончие» к финишу. Миллионы людей наблюдают за этим процессом, делают прогнозы, воспринимая все это как ИГРУ, то есть процесс привлекательный сам по себе. Отчего возникает это ощущение. Прежде всего оттого, что мы не знаем истинной цели избираемых. Реальный результат для них является скрытым для нас. Есть цель игры, известная нам (например, президентство), а есть цель их личного участия в этой игре (власть, деньги и т.п.). Чем грозит дальнейшая практика «двойного стандарта»?

Прежде всего глубоким мировоззренческим кризисом, в основе которого лежит отсутствие общенациональной идеи (идеологии). У «эвентуальных» политиков нет реальной идеологии, потому что они «временщики» на политическом поле, отрабатывающие свой «политзаказ». У прагматиков нет идеологии в силу дефицита специалистов и квалифицированных управленцев, способных под реальные дела подвести мировоззренческую базу. Все это сегодня приводит не только к манипулированию общественным сознанием со стороны административно-властных структур, которые «как бы вне» политики, но и к манипулированию результатами голосования как на федеральном, так и на региональном уровнях.

Должен быть диалог, в котором соблюдены все морально-нравственные нормы и принципы, где участники могут отстаивать свои позиции в рамках заданного им игрового или проблемного поля. Для того чтобы игровое содержание политики продвигало и созидало культуру, оно должно быть «чистым». В этой «чистоте» политических замыслов и реалий должны непременно содержаться разум (как залог объективности начатых дел), человечность (как великая гуманистическая идея) и вера (как основа мировоззрения новой эпохи). Политика не должна стать тем институтом социальной сферы, которым «маскируется намерение осуществить определенные цели с помощью специально взращенных игровых форм».