К парадоксам российских реформ относится то, что наиболее пострадавшими при перераспределении национального богатства и долей вырабатываемого национального продукта социальными слоями оказались в большинстве своем ученые и изобретатели.
Официальная статистика признает, что реальная средняя заработанная плата за период 1991 — 1998 гг. снизилась примерно в три раза.

Зарплата профессора в СССР с 1961 до 1991 г. равнялась 500 руб., а в мае 1998 г. — 1250 руб., то есть номинально выросла в 2,5 раза. Уровень цен за этот период возрос примерно в 15 раз, то есть реальная зарплата основной и наиболее ценной категории научных работников снизилась примерно в 6 раз. К настоящему времени цены поднялись еще более чем вдвое, а зарплата профессора возросла лишь до 1722 руб., что соответствует покупательной способности примерно 60 руб. 1990 г.! Что же можно говорить о зарплате рядовых работников науки, образования и культуры?

Если к президентским выборам 1996 г. содержание профессора «независимой и демократической» России было доведено до уровня советского аспиранта, то к выборам «наследника» первого президента оно сравнялось со стипендией советских студентов.

Еще хуже положение основной категории ученых. Но именно этой категории населения, в особенности ее старшей части, современная Россия в наибольшей степени обязана тем, что она все еще остается заметной державой в мировом сообществе и сохраняет еще свою независимость и возможность возрождения. Наши высокие технологии все еще создают лучшее в мире оружие, и наше образование все еще выпускает по многим направлениям, определяющим научно-технический прогресс, лучших специалистов.

Если законодательная и исполнительная власти России на деле озабочены общенациональными интересами, то они не могут игнорировать нравственность в принятии законов и решений относительно распределения производимого национального продукта. В особенности когда эта нравственность порождает целесообразность мотивации поведения населения. В данном случае — мотивации профессиональной ориентации молодежи. Сегодня наша молодежь менее всего ориентируется на работу в сфере науки и образования своей страны. Да, стремление получить в лучших российских университетах полноценное образование, достаточное для продуктивной научной работы, есть, но большинство талантливых молодых людей связывает свое будущее с работой в тех странах, где труд ученого и педагога является одним из самых престижных и высокооплачиваемых. Отметим, что зарплата университетского профессора в наиболее развитых странах составляет более 120 тыс. долл. в год, что более чем в 4 раза превышает среднедушевой ВНП этих стран. Годовое содержание российского профессора в валютном эквиваленте в 1999 г. равнялось 738 долл. США!

Важнейшей социально-экономической характеристикой страны является структура распределения национального дохода, то есть относительные значения величин оплаты труда различных категорий, а также оплаты капитала, вложенного в производство его владельцами.

В ходе либеральных преобразований были отвергнуты социалистические принципы оплаты по труду и пенсионного обеспечения. Они были несовершенны своей уравнительностью и негибкостью к общественным потребностям и мировой конъюнктуре. Восстановление института частной собственности привело к возникновению доли в распределяемом национальном продукте владельцев капитала (основных фондов). Однако объективно обусловленные преобразования были искажены отказом от принципа социальной справедливости как от «коммунистического атавизма». В результате Россия не приблизилась по принципам и структуре распределения к «цивилизованным странам» с социально ориентированной экономикой, а породила новую, неизвестную в истории систему, которую можно характеризовать как «псевдодемократический феодализм». Место классических феодалов в ней занимают финансовая и промышленная олигархия, и управленцы достаточно высокого уровня («топ-менеджеры»), а их ленами стала бывшая общенародная (или государственная, если кому-то предпочтительней) собственность и природные ресурсы.

Наиболее откровенные олигархи называют новую российскую систему «властью свободных денег». И эта власть убедительно продемонстрировала на президентских выборах-96 и 2000, а также на думских выборах-99, что она умеет эффективно воспроизводить себя в рамках виртуальной «свободы выбора» не хуже, чем «тоталитарная» коммунистическая система. Проиллюстрируем этот вывод экскурсом в теорию и статистикой. Принцип социальной справедливости признается и в значительной степени реализован (в либерально-демократическом варианте) в развитых странах с социально ориентированной экономикой. Он был сформулирован в 70-е годы XIX в. в рамках «теории предельной производительности факторов производства», созданной в качестве альтернативы трудовой теории стоимости Рикардо-Маркса. Согласно этой теории производимый национальный продукт должен делиться между владельцами производственных факторов (труд, капитал, материальные ресурсы) в соответствии с их предельной производительностью (точнее, факторными эластичностями производства).

Эта теория была существенно развита в XX в., в частности, в рамках «теории оптимального функционирования экономики» (ТОФЭ), основанной на принципе экономической конвергенции (совмещения преимуществ плановой и рыночной систем) и разработанной в СССР (академики Л.Канторович, В.Немчинов, В.Новожилов и др.). ТОФЭ не была востребована советским руководством, и она проигнорирована либеральными реформаторами вместе с принципом справедливости. Однако современные эконометрические методы (производственных функций и межотраслевого баланса) позволяют выявлять вклад каждого значимого фактора в общественное производство и выявлять тем самым степень справедливости системы распределения в основном (на макроуровне). Эконометрические исследования в послевоенные десятилетия в индустриально развитых странах, как капиталистических, так и социалистических, показывали, что эластичности производства по труду укладывались, как правило, в пределы (0,66 — 0,75) и по капиталу — в (0,33 — 0,25). В соответствии с либеральным принципом справедливости, теоретически реализуемым в идеальных условиях совершенной конкуренции, в таких же пропорциях должен делиться национальный доход между трудящимися (теперь — наемным трудом) и владельцами капитала и основных фондов (теперь — работодателями). И статистика подтверждает реализацию этого принципа для наиболее развитых стран.
Так, согласно данным академика Д.Львова, доля заработной платы в ВВП 1995 г. составляла в странах Евросоюза 69%, в США 72% и в Японии 76%.
Доля оплаты труда относительно ВНП (показатель, близкий к ВВП) в СССР в начале 80-х была равной примерно 74%, то есть вполне укладывалась в «цивилизованные рамки».

Однако в отраслевой структуре доходов в нашей стране после сталинского периода, в конце которого наука и образование оценивались государством вполне адекватно их общественной значимости, произошли изменения уравнительного характера. Зарплата ученых и преподавателей была заморожена (профессор — 500, доцент — 320 руб.), и поднимались ставки в промышленности и позже в сельском хозяйстве, причем быстрее у рабочих и специалистов. (Здесь уместно напомнить «наследнику» первого президента России, что тот обещал устранить этот неразумный и несправедливый перекос и установить уровень оплаты труда в науке и образовании равным 1,8 относительно оплаты труда в промышленности.)

Как уже отмечалось выше, в феврале 2000 г. зарплата профессора равнялась 1722 руб., а средняя (учтенная статистикой) зарплата составила 1904 руб. Даже в конце советского периода зарплата ученых в среднем соответствовала зарплате в промышленности, а профессорская превосходила ее более чем вдвое.

В целом доля оплаты труда относительно ВНП снизилась в «независимой» России в 1992 г. до 38% и в 1995 — до 30%. В последующие годы, особенно после обвала в 1998 г. пирамиды ГКО, она продолжает уменьшаться. Разумеется, фактическое соответствие структуры распределения национального продукта между трудом и капиталом (в СССР — государством) отношению факторных эластичностей не устанавливается автоматически, в результате действия «невидимой руки» идеального рынка Адама Смита. Принцип «совершенной конкуренции» предполагает экономическую равновеликость субъектов его следствия описывают идеал экономики, построенной на товарно-денежных отношениях независимо от формы собственности на средства производства. Ответственные перед своим народом правительства обязаны обеспечивать по возможности его реализацию, и в отмеченных примерах, исключая «демократическую» Россию, они это делают или делали в основном (в странах «реального социализма»).

Таким образом, необходимость исправления положения с оплатой труда в России властью, претендующей на прогрессивность проводимых ею преобразований, очевидна. Особенно нетерпимо положение с оплатой труда ученых, работающих в России и, в особенности тех, кто закончил свой наиболее продуктивный период и получает пенсию в 400 — 500 руб., что соответствует примерно 20-ти советским руб.!
При постановке вопроса о перераспределении национального дохода естественно возникает вопрос — где или у кого взять деньги?

Источник решения не только проблемы адекватной и справедливой оплаты труда ученых и педагогов, но и большинства других социально-экономических проблем России дают работы Д.Львова, в которых приводятся результаты факторного анализа структуры чистой народнохозяйственной прибыли (ЧНП), составляющей в последние годы от 60 до 80 млрд. долл. США, и ее распределения.

Основными факторами производства выбраны: наемный труд, капитал (включая предпринимательский доход) и рента. Рентный доход — это доход от использования земли, природных ресурсов и монопольных видов деятельности, связанных с эксплуатацией транспортных, энергетических, трубопроводных и информационных сетей и систем, созданных многими поколениями людей в советский период. Согласно позиции Д.Львова, «рентный доход в определяющей своей части можно рассматривать как некоторое общее благо, не являющееся результатом предпринимательской или иной деятельности, связанной с приложением труда и капитала.

Это то, что в России от Бога, а поэтому с позиции морально-этических и общечеловеческих ценностей должно принадлежать всем!».

Современная факторная структура ЧНП России такова: вклад труда составляет всего 5%, капитала — 20% и вклад ренты — 75%. За счет ренты Россия получает 45—60 млрд. долл. в год, в то время как бюджет 2000 г. равен около 28 млрд. долл. При этом распределенный доход (часть ЧНП, учитываемая налоговыми органами) делится между трудом, капиталом и рентой в пропорции 70:15:15.

Очевидно, что 5% учтенного трудового вклада в ЧНП в основном переходит в распределенный доход, составляя в нем уже 70%! И только 30% распределенного дохода относится на доход от капитала и ренты. Эта структура соответствует структуре формирования государственного бюджета через налогообложение, следовательно, нищенский уровень бюджета России объясняется тем, что он на 70% формируется за счет нищенской зарплаты основной части ее населения.

В то же время основная часть рентного дохода (45—60 млрд. долл.) присваивается господствующим классом олигархов и «топ-менеджеров», а также их ближайшим окружением без адекватного налогообложения. Даже оставаясь на государственной службе, российские «топ-менеджеры» получают «зарплаты» в 10 и более тыс. долл.! Все они вместе со своими охранниками и иждивенцами составляют не более 10% населения. Эти гигантские сверхдоходы, очевидно, стимулируют своих получателей, как и получателей откровенно криминальных доходов, не к инвестициям в своей стране, а к «престижному сверхпотреблению» и утаиванию доходов за рубежом.

Для иллюстрации этого эффекта отметим, что уже в 1994 г. согласно платежному балансу России было уплачено зарубежным туристическим фирмам (в основном, очевидно, «новыми русскими(?)») 6825 млн. долл., в то время как за экспорт газа в дальнее зарубежье было получено 6746 млн. долл. Таким образом, источник валютных ресурсов, позволяющий срочно решать наиболее острые социально-экономические проблемы, все еще значителен, но не используется властью. Существуют обоснованные проекты постепенного перевода торговли нашими ресурсами, от которых все больше зависит экономика европейских стран, за наши товарно обеспеченные рубли (энергорубли) вместо долларов США, которые по существу являются псевдоденьгами. Введение этого проекта в действие резко повысило бы финансовые возможности страны и стало бы реальной основой восстановления уже в значительной мере утраченной экономической независимости России.