Общенациональная идея и проблемы перехода к современному обществу

Я.Журавлева,
кандидат политических наук
В.Чернов,
аспирант,
Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н.Толстого

В последние годы на Западе возникла и стала развиваться лестная для западного человека и обидная для других обществ теория, суть которой заключается в том, что культура Запада завоевала весь мир и это хорошо. Подобные самонадеянные заявления сводятся в основном к двум тезисам.

Первый — о «кока-колонизации» и «триумфальном шествии кока-культуры». Сторонники этого взгляда упирают на то, что западная, точнее американская, поп-культура распространяется по всему миру: американская еда, одежда, музыка, фильмы и прочие товары пользуются все большим спросом во всех странах и на всех континентах.

Второй тезис связан с теорией модернизации. Согласно этой точке зрения Запад возглавил и осуществил переход мира к современному обществу; более того, по мере модернизации другие цивилизации постепенно вестернизируются, отбрасывая свои исконные ценности, институты, традиции и обычаи и перенимая ценности, институты и традиции Запада. Оба вышеназванных утверждения представляют возникающий ныне мир как однородный, универсально западный — и оба они должны быть признаны в той или иной степени необоснованными, самонадеянными, ложными и опасными¹.

Защитники тезиса о «кока-колонизации» приравнивают культуру к потреблению материальных благ. Однако суть, ядро любой культуры составляют язык, религия, ценности, обычаи и традиции. Тот факт, что русские пьют кока-колу, вовсе не означает, что они начинают думать по-американски, равно как и американцы, которые лакомятся суши, не приобретают из-за этого японского менталитета. На всем протяжении человеческой истории различные модные поветрия и вещи передавались из страны в страну, но это не приводило к существенным изменениям основ культуры общества-реципиента. В частности, по западному миру периодически прокатывались волны увлечения теми или иными элементами китайской, индийской или другой культуры, не оставившие по себе сколько-нибудь ощутимых последствий. Утверждение, что распространение американской поп-культуры и товаров массового потребления по всему миру знаменует собой триумфальную победу западной цивилизации, умаляет силу и значимость других культур и вульгаризирует западную культуру, сводя ее лишь к еде, «вареным» штанам и шипучим напиткам.

Аргументация, основанная на рассмотрении модернизации, в интеллектуальном отношении серьезнее тезиса о «кока-колонизации», однако столь же порочна. Гигантский скачок в науке и технике, происшедший в XIX в., позволил человеку контролировать и преобразовывать среду своего обитания в масштабах прежде невиданных. Модернизация предполагает индустриализацию, урбанизацию, повышение уровня грамотности, образования, благосостояния и социальной активности, а также более сложное и диверсифицированное разделение труда. Это — революционный процесс, сопоставимый по своей значимости с начавшимся примерно за пять тысячелетий до нашей эры в долинах Тигра и Евфрата, Нила и Инда переходом человечества от первобытного состояния к цивилизации. Взаимоотношения, ценности, знания и культура людей современного общества в значительной степени отличаются от таковых в обществе традиционном. Да, западная цивилизация первой прошла процесс модернизации и первой приобрела «современную» культуру. Но сторонники «модернизационной» аргументации утверждают, что по мере того, как другие общества заимствуют западные модели образования, организации труда, материального обеспечения и классовой структуры, западная культура становится универсальной мировой.

Значительные различия между «современной» и традиционной культурами невозможно оспаривать. Мир, где некоторые страны являются «современными», а в других сохраняется традиционный уклад, очевидно, не будет так однороден, как мир, в котором все общества более или менее «осовременены». Однако из этого вовсе не следует, что страны современной культуры отличаются друг от друга меньше, чем страны с традиционным укладом. Несколько столетий назад все общества были традиционными. Разве не был тогда мир столь же однородным, как и возможный будущий мир всеобщей модернизированности? Очевидно, был. «Китай времен династии Мин [...] несомненно, более походил на Францию Валуа, чем Китай при Мао Цзэдуне на Францию Пятой Республики»² . У «современных» обществ много общего, однако они вовсе не спешат слиться в предустановленное единое целое. Те, кто утверждает, что подобное слияние идет, исходят из предположения, будто «современное» общество может иметь только одну форму — западную; что «современная» цивилизация и западная цивилизация — синонимы. Однако такое отождествление неправильно. Практически все исследователи, занимающиеся проблемами развития цивилизаций, сходятся на том, что западная цивилизация зародилась в VIII—IX вв., а в последующие столетия обрела свои основные черты и характеристики. Процесс же модернизации начался только в XVIII в. Иными словами, Запад был западным задолго до того, как он стал «современным».

Должны ли незападные общества отбросить собственные культурные традиции и заимствовать центральные элементы западной культуры, чтобы модернизироваться? Случалось, что главы государств считали подобные меры необходимыми.

Царь Петр Первый и Мустафа Кемаль Ататюрк, намеревавшиеся провести коренную модернизацию, были уверены, что для этого нужно заимствовать западную культуру полностью, вплоть до замены традиционного головного убора на западный. В результате этого возникли «внутренне противоречивые» государства, лишенные культурного самосознания и четкого представления о своей культурной принадлежности. Не особенно полезным оказался культурный импорт с Запада и для осуществления модернизации как таковой.

Однако чаще руководители незападных государств пытались модернизировать свои страны, отвергая вестернизацию. Их воззрения в самом общем виде представлены формулами ti-yong (китайская наука — фундаментальная, западная — прагматическая, прикладная) и woken, yosei (японский дух, западная технология), созданными китайскими и японскими реформаторами столетие назад, а также высказыванием саудовского принца Бандара ибн Султана, провозгласившего в 1944 г., что «импорт» хорош, когда речь идет о красивых хитроумных «вещах». Но абстрактные социальные и политические институты, импортируемые из других стран, могут оказаться смертоносными. Япония, Сингапур, Тайвань, Саудовская Аравия стали «современными» обществами, избежав вестернизации. Китай явно находится в процессе модернизации — и тоже не вестернизируется.

Взаимодействие и взаимообмен между цивилизациями происходили всегда, а при наличии современных средств транспорта и связи процессы эти приобретают все большие масштабы. Но большинство великих цивилизаций мира существовало по крайней мере тысячелетие, а иногда и в течение нескольких тысячелетий. Разумеется, они многое заимствовали у других цивилизаций, повышая свои шансы на выживание. Принятие Китаем пришедшего из Индии буддизма вовсе не привело к «индианизации» Китая. Вместо этого произошла «китаизация» буддизма: китайцы приспособили буддизм к своим целям и нуждам. Если активные попытки Запада насадить в Китае христианство когда-нибудь увенчаются успехом, то скорее всего оно будет соответствовать основам исконной китайской культуры.

Следует отметить, что культурную вестернизацию нельзя считать ни необходимым условием, ни неизбежным результатом модернизации и экономического развития. Напротив, модернизация способствует возрождению интереса к национальной культуре, к основам общенациональной идеи.

На уровне отдельного человека перемещение в незнакомые места, смена профессий и социальных страт приводит к разрыву традиционных связей, порождает чувство отчуждения, неприкаянности и утраты корней, ведущее к кризису идентичности, с которым, как правило, может справиться только религия.

На уровне общества модернизация приводит к повышению материального благосостояния и военной мощи страны в целом, что, в свою очередь, заставляет людей с большим доверием относиться к своему культурному наследию, подтверждая его ценность и истинность. В силу всего этого во многих незападных обществах наблюдается возврат к местным культурным традициям. Часто он приобретает религиозную форму, и можно утверждать, что возрождение религии является непосредственным результатом модернизации. В незападных странах эти процессы, как правило, приобретают «антизападническую» окраску, западная культура отвергается либо потому, что она христианская и чужеродная, либо за то, что она светская.

Представители незападных цивилизаций с готовностью указывают на противоречия и несоответствия между декларированными Западом принципами и реальными его действиями. Лицемерие и двойные стандарты — вот цена универсалистских претензий.

Убеждение, что незападные народы должны принять западные ценности, институты, культуру, по сути, следует признать аморальным. На деле расширение сферы влияния европейских стран в конце XIX в. и мировое господство США во второй половине XX в. способствовали распространению многих черт западной цивилизации во всем мире. Однако, европейских колониальных империй больше нет. Если в незападных обществах культура Запада вновь займет главенствующее положение, то произойдет это только в результате западной экспансии. Кроме того, будучи цивилизацией, приближающейся к зрелости, Запад уже не обладает достаточным экономическим или демографическим динамизмом, чтобы навязывать свою волю другим обществам.

Таким образом, можно утверждать, что подъем общенациональной идеи может в очередной раз стать исторической силой, способной коренным образом преобразовать социально-политическую систему общества. Примеров тому достаточно: социалистическая идея, немецкая национальная идея, американская общенациональная идея (так называемая «американская мечта»).

Идея объединяет людей в обществе, формирует их идеалы. И на сегодня в России это, пожалуй, наиболее актуально. Наше общество уже готово к проявлению общенациональной идеи, но есть некоторые существенные факторы, мешающие этому на более высоких уровнях активности. Первое — это конфликт систем ценностей разных групп граждан. Налицо раскол в обществе, обусловленный слишком разными интересами социальных групп, большим разрывом между бедными и богатыми, различиями в условиях жизни центра и периферии, крупных городов и глубинки.

Вторая причина — кризис обществознания. Обычно основы концепции того или иного мироустройства формулируются элитой общества. В настоящее время российская элита к подобной роли не готова. Интеллигенция сейчас расколота, как и все российское общество.

Очевидно, что без объединяющей общество общенациональной идеи Россия не выйдет из кризиса, погибнет. Но сегодня довольно трудно сформулировать тот особый путь общественного развития, который мог бы привести страну к процветанию. Есть все тот же путь правового государства, основанного на разделении властей, многопартийности, соблюдении гражданских прав и свобод. Только все эти стандарты не могут быть эффективны без учета своеобразия российской ментальности, заложенной в основу общенациональной идеи.

Один из вариантов воплощения российской «особости» нашел свое выражение в идее возрождения духовности, нравственности. Мы полностью согласны с утверждением, что Россия — это страна с особыми, сверхвысокими — по сравнению с другими странами — духовными и нравственными потенциями. Это справедливо по отношению к русской литературе и философии, к другим сферам нашей духовной жизни. Наша духовность и нравственность проходят сегодня экзамен на зрелость.

Мы пока не можем сформулировать идею, способную объединить общество, но знаем ценности, без которых нам уже не обойтись:

Свобода, сопряженная с ответственностью.
Справедливость, которая подразумевает равенство возможностей.
Патриотизм.
Семья.
Образование.
Ненасилие.
Экология природы и человеческой души.
Именно эти ценности, видимо, должны стать главными для всего общества в России.