"Просто" — не значит "верно"

Иногда кажется, что современная политическая и общественная жизнь идет по пути некоторого упрощения. Для сделавшегося теперь достаточно инертным общест-венного сознания была, наконец-то, найдена простая формула: единодушно избранный президент и его правительство + поддерживающая их коалиционная политическая партия, представляющая самый широкий спектр общественно-политических сил + поддерживающий все вышеперечисленное народ — все «вместе» работают на «благо России». Такая вот формула национальной идеи.

В простых формулах таится серьезная опасность. «Просто» — не значит «верно». Упрощая, можно потерять нечто такое, чего терять и не следовало бы. Представьте мысленно Спасскую башню Московского Кремля и мысленно же отбейте у нее шатер, белокаменные украшения, а заодно и зубцы. Что получается? Некое здание, с виду ничем особенно не выдающееся, на историческое и культурное значение которого мало что указывает.

И вот в прессе появляется сообщение: Институт русского языка им. Виноградова подготовил (с тем, чтобы запустить в официальное обращение в течение нескольких лет) новый «Свод правил русского правописания». Предполагается произвести «некоторые изменения в орфографии». Ожидается при этом, что реакция общественности будет довольно бурной, поскольку, как и в 1964 г. (когда предполагалось провести подобную «реформу»), по утверждению разработчиков программы, «никому не хочется переучиваться» (т.е. писать «заец» вместо «заяц» и «огурци» вместо «огурцы»). Кстати, с общественностью в этот раз никто советоваться не собирается — достаточно-де консультаций со специалистами. «Но нельзя же заботиться только о себе», ведь «страдают дети!».

Предполагается, что новый «Свод» дейст-вительно ликвидирует некоторые несуразицы в правописании, допустит существование различного написания «спорных» слов («плейер» — «плеер» и т.д.), разрешит изменение рода иноязычных несклоняемых слов («черное (вместо — «черный») кофе»).

Настораживает другое: по мнению разработчиков «Свода», «безграмотность — это нарушение основных правил орфографии, и проблема как раз в том, что из этих правил имеется слишком много ничем не обоснованных исключений...». Заметим, что различного рода исключения есть в любом языке, и избавляться от них можно бесконечно — все равно они будут возникать, мало того — возможно, они и составляют особенность и прелесть каждого языка. Можно с известной натяжкой согласиться, что в школах предмет «Русский язык» преподается плохо, и в результате чуть ли не все мы «выходим в жизнь с набором зазубренных правил... без малейшего представления о законах лексики, интонации, произношения». Но то, что «облик языка определяют именно они, а вовсе не «одежка» — орфография» — далеко не бесспорно. Как не бесспорно и то, что человек остается одним и тем же, будь он одет хоть в шкуру, хоть в смокинг.

Слишком вольное, пусть даже «научно обоснованное», обращение с языком, с его исторически сложившимися правилами ведет к тому, что последующие поколения уже не понимают языка своих даже ближайших предшественников, что в свою очередь чревато утратой связи между поколениями — основы существования любого народа. Реформа 1918 г. изгнала из гражданского алфавита букву «i». Как понимать название известного романа Л.Н.Толстого — знают далеко не все, кто его читал — «Война и мир» из «Война и общество» превратилось в «Войну и мирное время» (хотя, заметим, военные действия в романе не прекращаются по сути от начала до конца). Вот и упрощайте после этого орфографию.

В этом очерке нет претензии на глубокий анализ всех этих проблем. Просто хотелось напомнить: любая примитивизация — только с виду благо. И если говорят, что думать станет проще, это значит, что о более сложном за нас подумает кто-то другой. И где мы окажемся после этого — неизвестно.