В последнее время нередко можно услышать, что историческая наука в России пребывает в глубоком кризисе, все сделанное в советские времена подвергается сомнению. Согласны ли Вы с подобной постановкой вопроса?

Еще древние греки и римляне ясно понимали, что история просто необходима для воспитания подрастающего поколения граждан. История — наука о прошлом человечества, без изучения прошлого никакой прогресс невозможен. Главная задача историка-исследователя — поиск истинных причинно-следственных связей. Но это — в науке. В реальной жизни мы часто сталкиваемся с тем, что отдельные политики, писатели, журналисты начинают писать на исторические темы, использовать отдельные исторические сюжеты, вырывая их из контекста. И цели здесь уже к науке не имеют никакого отношения. Ангажированность истории — неприемлема.

Что касается кризиса, то историческая наука у нас испытывает те же трудности, что и вся наша наука в целом. А о кризисе идейном говорить могут только люди, от реальной науки очень далекие.

Основа любой науки — методологическая база. Для нашей исторической науки таковой долгое время являлся марксизм-ленинизм. А что является сейчас?

А сейчас — методологический плюрализм. Я бы назвал пять основных направлений. Во-первых, это синтез марксизма с цивилизационным подходом. Предложенная К.Марксом теория общественно-экономических формаций сегодня уже несколько устарела. Во-вторых, это социологическое направление, родоначальником которого является М.Вебер. Третье очень важное (и модное) направление — теория тотальной социальной истории — было задано в 60—70-е годы во Франции историками, сгруппировавшимися вокруг журнала «Анналы». Особую роль в этом направлении играет исследование менталитета людей ушедших эпох.

Далее — так называемая социальная естественная история, делающая основной упор на изучение проблемы взаимодействия человека с природой. И наконец, — чисто фактографическое направление.

Изучение прошлого необходимо вести с различных точек зрения, но в итоге необходим синтез результатов всех исследований. Только так можно получить объективную картину.

А что касается марксизма-ленинизма советских времен, то не стоит преувеличивать его роль. Было его внешнее приятие. А догматизма не было. Ныне покойный ректор МГУ И.Галкин рассказывал как-то об одном случае: на научной конференции в Днепропетровске некий старый профессор, сделав доклад, выдержал паузу. «А зараз, — сказал он, — добавим трошки марксизму».

Но когда мы говорим о методологии, важно видеть и еще одну вещь. Когда начинают говорить и писать о том, что историки — люди, мягко говоря, нехорошие, и стояли-не они на неверных методологических позициях, мы имеем дело с искусственно раздуваемой кампанией по дискредитации исторической науки. И средства в эту кампанию вкладываются немалые.

Вы имеете в виду Фоменко?

Фоменко, предлагающий «новую хронологию» всего и вся, ставящий все с ног на голову — фигура знаковая, почти Герострат, сжегший храм Артемиды. Но в отличие от Герострата Фоменко хочет не только «антиславы», но и научной карьеры — заинтересованные люди даже помогли ему стать членом-корреспондентом РАН. Как реагировать на Фоменко и его «труды»? На Западе его не знают, а если кто-то и слышал, считают это полным бредом, фантастикой вроде историй барона Мюнхгаузена о полете на ядре или вытаскивании себя самого за волосы из болота — нужно ли с этим спорить? Историки пытались расставить точки над i, провести конференцию с участием Фоменко — он на нее не явился.

Фоменко опасен: он отлично владеет математическим аппаратом, и это позволяет ему ловко передергивать, идти на сознательную фальсификацию. Данные астрономии, которые он использует, также фальсифицированы — это и астрономы признают, и физики, и естественники. Человек, не имеющий научной совести, академиком быть не достоин. Научная этика — один из столпов науки.

Книги Фоменко и его последователей издаются огромными тиражами…

Потому что он востребован. До поры до времени о нем знать не знали. Его взлет начался с того момента, когда началось «низвержение основ»: марксизма, диалектики, исторической науки. Для тех, кто хотел протащить в Россию либеральную систему ценностей, Фоменко оказался как нельзя кстати. За него просто схватились. Ведь нигилизм в отношении науки имеет целью не только дискредитацию науки, но и дискредитацию прошлого, в том числе прошлого собственной страны.

Популяризация достижений исторической науки у нас находится на довольно низком уровне…

Историк работает не на публику. Вот одна из причин того, что у нас далеко не каждый профессиональный историк может работать в «популярном жанре». Популярная историческая литература — отнюдь не забава, не исторический роман. Поэтому у нас, как и на Западе, популяризировать должны историки, а не политики или беллетристы. Это должна быть безупречная с профессиональной точки зрения литература. То, что такие книги предназначены для более широкого круга читателей, требует от авторов максимальной ответственности.

На мой взгляд, и это мнение разделяют сотрудники кафедры Древнего мира, популяризаторство надо начинать с написания добротных учебников по истории, особенно школьных. И это будет изучаться всеми молодыми гражданами страны. Сотрудниками нашей кафедры было подготовлено несколько учебников для средних школ, кафедрой подготовлено несколько новых учебников для университетов — в работе над ними принимали участие выдающиеся ученые. Мы считаем, что сделано большое дело.

А как решается проблема финансирования издания научной литературы?

У нас в целом недостаточное финансирование развития науки. В конце концов проблема финансирования — это проблема рынка, а на нем паразитируют недобросовестные или (пусть и невольно) заангажированные историки.

Благодаря грантам сегодня открываются довольно широкие возможности для публикаций. Но… многих из потенциальных авторов угнетает то, что за свой большой труд они не получают достаточно. Гонорары маленькие. Приходится подрабатывать, откладывая и науку, и написание книг. А если имеешь много грантов, есть опасность, что из-за недостатка времени и интенсивной работы не все выполнишь хорошо. Поэтому на что-то смотреть порой стыдно.

Для сравнения: в Сорбонне ординарный профессор получает 30 тыс. франков и имеет возможность раз в 3 года опубликовать за счет университета серьезную большую монографию. На пенсию уходят в 65 лет. Это жесткое условие. Но пенсия составляет 80% от зарплаты, пенсионер имеет возможность заявить и прочесть в университете свой спецкурс, бесплатно издать научную работу, съездить в оплачиваемую научную командировку. Пенсия — время для научного творчества, поэтому ее и ждут не дождутся. Перейди мы на такую систему, многие проблемы просто не возникали бы. Тем более, если мы говорим не об историках, занимающихся только научной работой, а о тех, кто преподает в университете, дает образование молодым людям. В Московском университете работа членов нашей кафедры складывается из трех компонентов: работы со студентами и аспирантами (лекции, спецкурсы, семинары), собственно научной работы и работы в археологических экспедициях.

В последние годы наблюдается как будто определенное снижение интереса к высшему образованию — количество поданных заявлений сократилось, конкурс уменьшился. Какова сейчас ситуация?

Количество желающих поступить на исторический факультет МГУ увеличивается. Университет в целом дает универсальное образование. Сегодня оно востребовано. Образование, которое мы даем, позволяет заниматься многими видами деятельности, зачастую и не связанными непосредственно с историей. На Западе многие фирмы рекрутируют новых сотрудников из числа выпускников классических отделений университетов. Предполагается, что если человек сумел овладеть латинским и древнегреческим языками, он научился работать, и овладеть даже новой специальностью для него не составит большого труда. И многие из наших выпускников работают сегодня в банках, коммерческих структурах, органах государственного управления.

И все же важнейшая задача университета — подготовка научных кадров. Академические институты тоже, разумеется, набирают в аспирантуру, но мы своих аспирантов принимаем еще студентами, работаем с каждым несколько лет. К тому же в университете сохраняется особый дух, особые традиции, передаваемые из поколения в поколение. Кафедра сегодня имеет самое большое на факультете число аспирантов — 25 чел., в год поступает 6—8 чел. У меня с начала работы на кафедре уже 45 аспирантов. Я этим очень горжусь. Это моя доля работает в живых людях.

Наши студенты и аспиранты, это надо особо отметить, учатся на разработке проблемных тем типа «Генезис демократии в американской историографии». Тема серьезная, интересная, имеющая прикладное значение.

У широкой публики может возникнуть вопрос: какова вообще прикладная роль исторических исследований?

Роль — исключительно важная. Известный французский историк, основатель школы «Анналов», расстрелянный фашистами участник Сопротивления М.Блок писал в своей «Апологии истории приблизительно следующее: «Общность эпох настолько существенна, что познавательные связи между ними и впрямь обоюдны. Незнание прошлого неизбежно приводит к непониманию настоящего». И еще: «Способность к восприятию живого — поистине главное качество историка».

Наша кафедра уже два года уделяет большое внимание изучению римского права. Спросите — зачем? Дело в том, что сейчас интерес к изучению римскогоправа поистине огромен. Почему Римская империя, распространившаяся от Африки до Англии и от Армении до Испании, на протяжении многих веков сохраняла стабильность? Да потому, что существовала хорошо проработанная юридическая система, подавлявшая социальные проблемы. При Августе (I в до н.э. — Ред.), например, была введена четкая система решения правовых споров в аграрном вопросе. Это привело к тому, что прекратились гражданские войны. Недовольство гасилось справедливостью.

Римское право было необычайно разработанным, учитывающим массу казусов, пригодным для всех частей империи, многие из которых, кстати, обладали своими специфическими отличиями в силу исторических, культурных, религиозных традиций. Наполеон составлял свой кодекс, легший в основу законодательства многих европейских стран в эпоху буржуазных революций, на основе римского права. И сейчас объединяющаяся Европа — в определенном смысле слепок с Римской империи — вкладывает большие средства в более подробное и основательное изучение римской правовой базы. Изучение римского права имеет важнейшее теоретико-прикладное значение и в России. У нас правовое поле совершенно не проработано, судебная система не налажена — отсюда и существующий в России бардак.

В юридических вузах римское право, конечно, изучают, но, как выясняется, юристы римского права не знают. Происходит это оттого, что оно представляется как нечто застывшее, раз и навсегда данное, в то время как это право развивалось, совершенствовалось на протяжении столетий. Необходимо изучать источники римского права, а сделать это можно, обладая знанием его языка — латыни, поскольку специфическая терминология не всегда может быть односложно переведена на русский язык. Поэтому приоритет в изучении правовых проблем античности принадлежит, безусловно, историкам-антиковедам.

Античные памятники на территории бывшего СССР оказались в основном за пределами России. Какова судьба античной археологии?

Действительно, античная археология переживает сейчас не лучшие времена. Наши экспедиции работали в Средней Азии, в Северном Причерноморье. Несколько экспедиций работали на раскопках древнего Херсонеса, входящего в городскую черту Севастополя. Сегодня работы в Херсонесе и его округе, где сохранились многочисленные остатки сельскохозяйственных вилл греческого и римского времени, практически свернуты. Украина не дает возможности продолжать там серьезные археологические исследования. У украинских археологов на раскопки также нет средств, и это освобождает поле для деятельности пиратских «археологов», которые обеспечены оборудованием, оружием, но главная цель которых — накопать на заказ, скажем, краснолаковых древнегреческих сосудов, невзирая на то, что культурный слой при этом разрушается безвозвратно, а прочие находки как не представляющие коммерческой ценности просто выбрасываются. У властей нет средств для борьбы с грабителями.

Московский университет выделял прежде значительные средства на археологические экспедиции. Студенты уже после первого курса проходили археологическую практику, имели возможность учиться методике раскопок, своими руками осязать материальные остатки ушедших эпох. Сегодня этого уже нет. Все средства брошены на экспедицию в Новгороде, где масштабные раскопки этого древнерусского города ведутся уже более пятидесяти лет, и где найденный материал столь богат, что новгородская экспедиция считается одной из самых плодотворных во всем мире.

Античная археология пребывает в некотором упадке. Ю.Лужков предполагал, что в Севастополе будет открыт филиал МГУ и профессора Московского университета будут (вахтовым методом) читать лекции, вести занятия для местных студентов. Если бы это удалось реализовать, то, возможно, удалось бы и реанимировать экспедицию в Херсонесе. К сожалению, пока решение вопроса остается подвешенным в воздухе — не готовы помещения, возникают организационные проблемы.

В Анапе, античной Горгиппии, которая находится на территории Краснодарского края, мы надеемся восстановить базу археологической экспедиции, даже заработать деньги на ее содержание и проведение раскопок. Материал там — богатейший.

Наконец, кафедра выиграла грант на работу в археологической экспедиции в Египте. Теперь мы имеем возможность совместно с Институтом востоковедения посылать в марте-мае (в прочее время слишком жарко) своих специалистов на поиски египетских древностей.

То есть контакты наших историков с зарубежными коллегами не прерываются?

Не прерываются. Наши аспиранты имеют возможность (если средства позволяют) работать и в Афинах, и в Риме, дипломы нашей кафедры натурализуются в любой европейской стране в течение двух недель (столько времени уходит на бюрократические проволочки). Другое дело — Запад не хочет читать на русском языке, а у нас далеко не всегда есть возможность переводить свою работу на один из европейских языков и публиковаться в западных изданиях.

Хуже того, единственный академический журнал по Античной истории — «Вестник древней истории» — стал закрытым акционерным обществом. Мало того что он выходил всего 4 раза в год и никогда не поступал в розничную продажу — на него можно было только подписаться. Ко всему прочему, материалы, публикуемые в нем, мягко говоря, не отличаются новизной.