| Обозреватель - Observer |
Внешняя политика
|
РОССИЙСКО-АФГАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: что за новым поворотом?
Я.Пляйс,
доктор исторических наук
В отношениях с Афганистаном нам следует быть решительнее,но по-прежнему осторожными.
В последние месяцы внимание международного сообщества к афганской проблеме вновь заметно возросло.
Но причиной этого внимания на этот раз послужила не революция в стране и не ввод войск или их вывод, не смена власти в Кабуле и даже не новое широкомасштабное весеннее наступление талибов на войска Северного альянса, а прямо-таки стремительный рост наркоугрозы, идущей из этой раздираемой уже более 20 лет гражданской войной страны.
I. Героиновая мина талибов
Наркоугроза настолько велика, что Афганистан именуют сейчас не иначе как «пороховая бочка Центральной Азии». Но правильнее и точнее было бы, пожалуй, называть его «героиновой миной замедленного действия», подложенной под весь мир.
Действительно, по данным Интерпола, талибы контролируют 70—80% общемирового объема оборота опиума. До 65% героина, проникающего в страны Западной Европы, произведено в лабораториях, действующих под эгидой талибов. По оценке ООН, примерно 1 млн. граждан, живущих в промышленно развитых европейских государствах, регулярно потребляют афганский героин»1.
Лишь в одном 1999 г. в Афганистане было произведено 600 т опиума, что на 50% больше объема 1998 г. По оценке специалистов, это количество вдвое превышает совокупный спрос на наркотики в США и Западной Европе.
Обоснованно опасаясь быстрого возрастания наркоопасности, соседним с Афганистаном государствам — Ирану, Китаю, Туркмении, Узбекистану, Таджикистану, к которым присоединились Россия, США и даже благоволящий к талибам Пакистан, ничего не оставалось, как принять решение о создании вокруг этой страны «пояса безопасности», на что стороны согласились выделить в общей сложности 65 млн. долл.
Осенью прошлого года мировое сообщество наложило на движение «Талибан» санкции.
Если к сказанному добавить, что афганская экономика практически полностью разрушена, а сельское хозяйство переведено почти исключительно на выращивание опиумного мака, то будет нетрудно представить, в каких невыносимых условиях живут сейчас афганцы.
Народ фактически поставлен на грань истребления.
Наркоопасность, агрессивно распространяющаяся с территории Афганистана, особенно велика и актуальна для соседних с ним стран СНГ.
Если не забывать, что на территорию СНГ вслед за наркотиками идет также опасность исламского фундаментализма, или, точнее сказать, фанатизма, то причин для беспокойства и решительных противодействий будет больше чем достаточно.
Для России отношения с Афганистаном усугубились в последние месяцы тем, что талибы решили не только признать и установить дипотношения с Чеченской Республикой Ичкерия, для чего в Кабуле в феврале 2000 г. были проведены переговоры с чеченской делегацией во главе с З.Яндарбиевым, но и открыть в Грозном свое посольство.
По сообщениям печати, послом талибов был назначен находившийся вместе со многими другими афганскими борцами за веру в начале февраля в Грозном полевой командир Сале Маххамад Ханифи, которому было предписано приступить к подбору штата «дипломатической миссии» из числа подчиненных ему афганских наемников.
На фоне того, что известно о внутренней и внешней политике режима талибов, диссонансом прозвучали публикации М.Переплеснина («Независимая газета»), одного из четырех журналистов, побывавших в феврале нынешнего года по официальному приглашению талибов в Афганистане и посетивших Кабул, Герат, Мазари-Шариф и Кандагар.
В репортажах утверждается, что «главный козырь талибов, гарантирующий им массовую поддержку населения, — достижение мира и стабильности на всей контролируемой ими территории.
Более того, им удалось сделать практически невозможное — где уговорами, где силой — разоружить решительно все военные формирования, оставив оружие лишь в руках солдат регулярной армии».
И делает три основных вывода:
«Исторический парадокс, — пишет журналист. — Сегодня Россия пытается поддерживать тех, кто уничтожил 15 тыс. советских солдат, и не видит в талибах партнеров по международным контактам, хотя и никогда не состояла с ними в вооруженном конфликте». «Конечно, — оговаривается М.Переплеснин, — поддержка Северной афганской коалиции имеет для России свои политические обоснования, но странно при этом исключать возможность международных контактов с правительством талибов, прочно утвердившимся на девяноста процентах афганской территории».
Необходимо особо отметить непримиримую позицию в отношении России министра иностранных дел талибского правительства Афганистана Вакиль Ахмад Мутавакиль.
Какую же позицию в этой сложной ситуации занимать России?
Вопрос далеко не простой и не такой однозначный, как представляют его себе не только некоторые журналисты, но и люди значительно лучше разбирающиеся в афганских делах. Чтобы ответить на него, нам придется сделать небольшой экскурс в историю.
II. Учат ли нас чему-нибудь исторические уроки?
Следует напомнить, что вся афганская история ХХ в. — это история незатухающей и порой весьма ожесточенной борьбы между силами, стремящимися сохранить средневековые порядки в стране, и силами, выступающими за глубокую модернизацию как основного средства ее выживания в качестве независимого государства.
В последние два десятилетия мы наблюдаем пик этой борьбы, и вопрос стоит поистине по-гамлетовски: быть или не быть Афганистану.
Чтобы определить свое отношение к этой борьбе и тем силам, которые в нее втянуты, нам следует иметь ввиду и то, что происходит в соседних с Афганистаном странах региона, в особенности в Иране и Пакистане.
В свое время, а именно в конце 70-х годов, кое-кто в Советском Союзе сделал неверный вывод о зрелости и даже перезрелости афганского общества для национально-демократической революции, что давало основание афганцам, находившимся у власти, действовать в направлении социалистической модернизации. Что из этого получилось, какие горькие плоды пожали обе стороны, мы все хорошо помним.
Но извлекли ли мы необходимые уроки из этого печального опыта? В общем надо признать, извлекли, так как вели себя в целом более осмотрительно, чем в предыдущие годы, но далеко не всегда.
Скоропалительным и не вполне продуманным представляется, в частности, шаг, предпринятый бывшим министром иностранных дел А.Козыревым, который же через две недели после свержения власти НДПА и утверждения режима моджахедов посетил Кабул и приветствовал «мирную передачу власти в Афганистане исламскому правительству».
Решительно осудив «имперскую политику правительства Советского Союза» и отметив «сходство исторических судеб народов обеих стран, ставших жертвой коммунистического тоталитаризма», Козырев подписал декларацию, в которой отмечалось, что по мнению сторон «в нынешних условиях появилась реальная возможность окончательно порвать с прошлым, открыть новую страницу в истории двусторонних отношений».
Открыть новую страницу, как известно, так и не удалось.
После очередной смены власти в Кабуле осенью 1996 г., когда часть наших аналитиков стала энергично склонять Кремль и МИД к тому, чтобы благосклонно отнестись к талибам, как к той единственной силе, которая способна установить над всем Афганистаном твердую власть пуштунов, российские власти заняли, на мой взгляд, значительно более взвешенную позицию, чем в 1992 г. и не стали торопиться с их признанием.
Однако маленький шажочек российская дипломатия все же сделала. Но шажок этот имел, судя по развитию событий в дальнейшем, чисто рекогносцировочный характер.
Речь идет о встрече бывшего в то время заместителя министра иностранных дел РФ В.Посувалюка с послом талибов, состоявшейся в начале июня 1997 г. в Исламабаде. Однако официальная позиция российских властей, которую вскоре после этой встречи сформулировал министр иностранных дел Е.Примаков, состояла в том, что «мы стоим за урегулирование между афганскими сторонами без всякого вмешательства извне».
Иными словами, Москва решила придерживаться нейтралитета, действовать осмотрительно и не спешить с поддержкой той или иной группировки сил. В той, весьма запутанной ситуации, это было правильно.
Но верна ли такая тактика сейчас? Думаю, нет.
Потому что талибов и их деструктивную внутреннюю и агрессивную внешнюю политику мир за несколько прошедших лет узнал намного лучше. Узнал и занял совершенно определенную и обоснованно отрицательную позицию.
Она ясно выражена в оценке нового представителя генерального секретаря ООН по Афганистану Францеска Вендрелла.
«Вы должны спросить 185 государств — членов ООН о том, каковы те политические мотивы, которые заставляют их попрежнему признавать правительство Раббани и не отдавать предпочтение талибам, — говорит Ф.Вендрелл. — С другой стороны, талибы тоже должны понимать, что для получения признания они обязаны придерживаться существующих в мире стандартов в отношении внутреннего порядка и своей внешней политики. Только когда их курс будет изменен, они смогут претендовать на международное признание».
Такова позиция правительств абсолютного большинства стран мира и не замечать ее нам не пристало.
И если судить по конкретным шагам наших официальных властей, эту позицию не только замечают, но и учитывают. Речь идет об активной поддержке Северного альянса и оказании ему различной помощи.
Это ясно проявилось в 20-х числа марта 2000 г. во время встречи в узбекском портовом городе Термезе. В ней кроме Ахмад Шаха Масуда и Абдурашида Дустума участвовали официальные представители Узбекистана, России и Таджикистана.
О позиции нашей страны говорит и заявление секретаря Совета Безопасности России С.Иванова, который не исключил, что Москва для решения «талибской проблемы» может предпринять «какие-то действия с использованием вооруженных сил...». «Я бы здесь не исключал вообще никаких способов. Я считаю, все способы должны использоваться в совокупности. Но, естественно, военные в последнюю очередь».
Время, которое было необходимо для того, чтобы определиться в отношении новой, талибской власти в Кабуле, прошло и теперь надо действовать. После третьего поворота в российско-афганских отношениях, начиная с 1992 г., пора быть активнее. Иначе Россия потеряет в этом регионе мира все свои позиции и та опасность, которая исходит от этого режима, будет быстро усиливаться и развиваться.
P.S. Вывод, сделанный выше, кажется вполне обоснованным. Действовать, конечно, надо. Но на кого полагаться и какие средства и методы использовать?
На моджахедов Северного альянса, с которыми советские войска воевали без малого 10 лет? Или на огромную афганскую диаспору (4—5 млн. чел.), которая разбросана по всему миру, раздроблена и оторвалась от родной почвы? (Если иметь в виду, что рано или поздно в борьбе сил прошлого и настоящего должны победить силы, выступающие за модернизацию Афганистана, то, безусловно, на эту диаспору. Но она ведь находится за пределами страны, а на кого делать ставку в стране?)
На какие методы делать ставку? На примирение моджахедов и талибов – антагонистов по своей сути? На военные методы, поскольку мирные едва ли принесут успеха? Вопросы, вопросы, вопросы...
В общем действовать надо, но осторожно и осмотрительно. Чтобы не наступить на те же «грабли», на которые мы уже не так давно наступали.
1. Независимое военное обозрение. №10. 2000.
The requested URL /hits/hits.asp was not found on this server.
<%you_hit(76);%>|
|