О качестве выборов

Комментарий к парламентским и президентским выборам

А.Вебер,
доктор исторических наук

Прошедшие в России две избирательные кампании – по выборам в Государственную Думу, а затем Президента РФ – принесли в обоих случаях изначально запланированные кремлевской администрацией результаты. Они были достигнуты благодаря широкому использованию «административного ресурса», больших денег, контролируемых СМИ и соответствующих избирательных технологий. Все это дало основание политологам говорить о «манипулятивной», «управляемой» и даже «патерналистской» (!) демократии в России.

Политтехнологи, обслуживающие те или иные политические структуры, паразитируют на слабостях самого электората, на отсутствии у массового избирателя иммунитета против политических манипуляций. Его, мол, обмануть не трудно, он «сам обманываться рад». В этом утверждении — немалая доля истины. У нас нет прочной традиции электоральной демократии. Советская система профанировала «всеобщее равное и прямое» избирательное право. Это было право голоса без права выбора. Нынешнему избирателю все еще трудно разобраться в хитро-сплетениях закулисных интриг и публичной лжи, свойственных современной российской политике.

Что можно противопоставить изощренной системе манипулирования поведением избирателей? Закон о выборах?

Центральная избирательная комиссия наглядно продемонстрировала, как можно создавать видимость придирчивого «соблюдения» буквы закона при игнорировании его духа и смысла. К тому же грань между «чистыми» и «грязными» методами ведения избирательной кампании зыбка, условна. Предусмотренные законом ограничения плохо поддаются независимому контролю, поскольку у исполнительной власти фактически есть все возможности держать ход избирательной кампании под своим контролем.

Считается, что результаты голосования тем объективнее, чем выше степень участия в нем — их труднее сфальсифицировать. Исходя из этого, некоторые политики и политологи уже предлагали ввести обязательность голосования. Такой порядок не противоречил бы принципам республиканизма: общество вправе требовать от граждан выполнения гражданского долга, тем более в сложных для страны ситуациях. Но обязательность участия в голосовании не снимает проблемы качества электорального поведения в условиях, когда избиратели становятся объектом манипулирования со стороны институтов власти, СМИ и политтехнологов. Может быть, верно, что при более высокой явке труднее сфальсифицировать результаты выборов, но это слабое утешение, если «фальсифицируется» сам процесс формирования электоральных предпочтений.

Другой путь, которым шли в свое время и западные демократии, — это цензовая демократия. В Англии между первой парламентской реформой, давшей право голоса 7% граждан, и появлением всеобщего избирательного права (в 1928 г.) прошло почти 100 лет. Наши либералы допускают возможность ограничения демократии в России. Есть среди них и сторонники имущественного ценза, который позволил бы, как они считают, снизить «издержки демократии», поскольку средний класс — и только он — способен голосовать разумно и ответственно.

Однако на исходе ХХ в. такие идеи выглядят очень уж ретроградными и вряд ли осуществимы. Напомним, что ограничение прав граждан по признаку социальной принадлежности запрещено Конституцией (ст. 19). Можно не сомневаться: любое покушение на принцип всеобщего и равного избирательного права общественность расценила бы как покушение на демократию, на политическую свободу.

Отцы либерализма связывали распространение демократии с прогрессом образования, просвещения. Такая постановка вопроса не утратила своей актуальности и в наше время. Более того, информационная революция придает ей новый смысл, поскольку создает невиданные прежде возможности воздействия на массовое сознание, точнее — «на подкорку», согласно свидетельству известного тележурналиста. И это предъявляет принципиально новые требования к интеллектуальным ресурсам человека с точки зрения реализации принципов демократии на практике.

Развитие образования, усиление его гуманитарной направленности, соединение образования и просвещения с формированием нравственных принципов, с воспитанием гражданственности, правосознания — вот перспективный способ обретения политической культуры, выработки иммунитета против манипулятивных технологий. Образование, особенно гуманитарное, повышает способность к критическим суждениям, к самостоятельному и ответственному выбору. Хорошо образованный, просвещенный человек менее подвержен медиазомбированию.

Понятно, что при нынешнем положении вещей нам трудно рассчитывать на скорый прогресс образования и просвещения. На Западе дело идет к всеобщему высшему образованию, а мы все еще не можем себе позволить 12-летнего среднего. Да власти, похоже, и не заинтересованы в массовом распространении гуманитарного образования.

Существуют ли, тем не менее, какие-то возможности повысить роль фактора образованности в политическом процессе? Образовательный ценз? — это была бы недемократичная и, следовательно, неприемлемая мера. Или, как предлагал в прошлом веке английский философ Дж.Ст.Милль, дать лишний голос образованной части граждан? Это также шло бы вразрез с демократическим принципом равного избирательного права.

Феномен абсентеизма, неучастия в выборах подсказывает другое решение. Известно, что 19 декабря не воспользовались правом голоса 38,3% избирателей. 26 марта, несмотря на массированную агитацию сверху (при участии Центризбиркома), за участие в голосовании, не пришли к избирательным урнам, по официальным данным, 31,2% избирателей – на 1,5% больше, чем в 1996 г. (когда число «отказников» было, в свою очередь, больше, чем в 1991 г.). Сильнее всего абсентеизм проявляется в крупных городах, то есть там, где сосредоточена более продвинутая в культурном отношении часть граждан. Для большинства это политически осознанный выбор — своеобразная форма протеста против злоупотребления демократическими процедурами.

По мнению независимых наблюдателей, официальные данные о неучастии в голосовании занижены. Нежелание миллионов граждан являться на избирательные участки можно понять. Но это и серьезный урон с точки зрения перспектив утверждения демократии в России. Противовесом могла бы стать (хотя бы в качестве временной меры) конституционная норма, устанавливающая обязательное участие в голосовании для граждан с высшим образованием.

Это не было бы нарушением принципа всеобщего и равного избирательного права. И не означало бы ущемления политической свободы: на всех гражданах лежит ответственность за страну, более высокий уровень образованности предполагает и большую степень ответственности. Тут можно предвидеть возражение: какие основания ожидать, что более образованные граждане проголосуют «разумнее», «правильнее»?

Где гарантии? Гарантий, конечно, нет. Есть лишь вероятность более рационального, более рефлексивного голосования, менее подверженного манипулятивным воздействиям.