Турецкая Республика обладает одной из самых внушительных армий в регионе. Ее 800-тысячная турецкая армия является второй по численности в НАТО. Она поглощает весомую часть государственного бюджета. Еще в период Османской Империи правовой и социальный статус «воинов» (аскери) ставил их в привилеги рованное положение относительно обычных подданных султана (райя). 

Регулярные сухопутные войска соседствуют в Турции со значительным контингентом жандармских войск, причем оснащение последних боевой техникой позволяет им вести полномасштабные войсковые операции. К 2000 г. Турция наладит выпуск собственных современных танков. Для этого, по сообщениям военных источников, за основу будет взята хорошо себя зарекомендовавшая в условиях Ближнего Востока израильская машина «Меркава». Предположи тельно турецко-израильская программа модернизации танков обойдется в один млрд. долл. 

В 90-е годы Турция весьма активно работала над обновлением парка боевых машин для сухопутных войск. Только в 1992—1993 гг. США поставили Турции 1509 основных боевых танков М60А1 и А3 и 489 БТР М113А2, что составило соответственно до 42 и 32% американского экспорта данных видов боевой техники в тот период. В эти же годы Анкара получила из Германии 96 танков «Леопард-1», 187 БТР М113 и 105 БТР-60. Примечательно, что, получая столь внушительные объемы боевой техники, Турция тем не менее не нарушала квот, отведенных ей по Договору о сокращении вооруженных сил в Европе, так как одновременно уничтожала часть имеющейся у нее устаревшей техники. Тем самым она смогла качественно переоснас тить свои сухопутные войска. 

За последние пять лет Турция импортирова ла оружие на сумму 7 млрд. долл. и вышла по этому показателю на второе место на Ближнем и Среднем Востоке после Саудовской Аравии. Однако импорт готовой военной техники занимает в турецкой программе подчиненное место. В отличие от других стран Ближнего Востока (кроме Израиля) Турция придерживается курса на овладение современными военными технологиями, необходимыми для собственного производства оружия. В докладе Союза торгово-промышленных палат и бирж Турции, ставшем достоянием общественности летом 1997 г., отмечается, что Турция вышла на первое место среди всех государств НАТО по предоставле нию своим и зарубежным компаниям подрядов на строительство военно-промышленных объектов и производство современного высокотехно логического военного оборудования. Уже в начале следующего века Турция вполне может стать обладателем одного из крупнейших в мире арсеналов оружия. 

Численность регулярных ВМС Турции достигает 60 тыс. чел., в резерве находятся до 70 тыс. В их составе 121 корабль основных классов (17 подводных лодок, пять эскадренных миноносцев, пять фрегатов УРО, 11 фрегатов, пять сторожевых кораблей, 43 десантных корабля, семь минных заградителей, 26 тральщиков, два патрульных корабля), 83 боевых катера (18 ракетных, один артиллерийский, три торпедных, 21 сторожевой, 33 десантных, семь тральщиков) и 101 вспомогательное судно. Самолетов базовой патрульной авиации насчитывается девять, самолетов ПЛО — три. Численность личного состава авиации ВМС — 900 человек. Морская пехота представлена одной бригадой (4 тыс. чел.). 

О численности самолетного парка ВВС Турции можно судить по приведенной таблице. 

Кроме указанных в таблице ВВС, Турция располагает еще резервом из 249 самолетов всех типов, а также 265 самолетами вспомогательного назначения. 

В настоящее время турецкий оборонный комплекс покрывает потребности турецких вооруженных сил в боевой технике на 21%. 

В 1995 г. Турция приступила к широкомасш табной программе модернизации вооруженных сил и их оснащению новейшими видами оружия и боевой техники. При этом основной упор был сделан на повышение боевой мощи и маневренности военно-воздушных и военно-морских сил. 

Планируется ввести в строй 160 истребителей-бомбардировщиков F-16, причем последние с 1987 г. собираются на предприятии Турецкой авиационно-космической промышленности (ТАИ) под Анкарой. Их сборка осуществляется с 80%-ным использованием местных возможнос тей по лицензии американской компании «Локхид-Мартин». Боевой парк этого ударного ядра ВВС к 2000 г. должен составить 320 единиц. Наряду с поставками новой техники планирует ся переоснащение действующих F-16 и F-4 высокоточными системами наведения и управления огнем, а также современными системами радиоэлектронной борьбы. 

По мнению военных экспертов, резкий толчок к повышению мобильности и боевого управления дает приобретение у США 7 самолетов -заправщиков американского производства «KS-135R» на сумму 292 млн. долл. Эти боевые машины отличает всепогодность и больший радиус действия по сравнению с другими машинами аналогичного класса, а также возможность короткого взлета и посадки. 

Коренному обновлению подвергнется вертолетный парк. Планируется закупить около 700 современных вертолетов огневой поддержки, разведывательного и транспортного назначения . Имеющиеся на вооружении Турции вертолеты будут модернизированы при участии Израиля. 

Программа модернизации предусматривает также поставку 21 легкого военно-транспортно го самолета для нужд ВМС. Для них же приобретаются 40 учебных самолетов «Агуста». 

Для ВМС также будут приобретены 6 минных тральщиков, корабль-заправщик, водоизмещением 15 тыс. т и стоимостью 26 млн. долл., много новых фрегатов. 

115 млн. долл. будет истрачено на оснащение более тысячи единиц бронетехники сухопутных войск приборами ночного видения, на усиление их бронезащиты и повышение мощности двигателей. 150 млн. долл. уйдет на производство новейших радарных установок, а еще 163 млн. долл. — на системы боевого управления в рамках РЛС Турции. 

В течение предстоящих 25 лет для нужд вооруженных сил, согласно данным турецкого генерального штаба, опубликованным в газете «Тюркиш дейли ньюс», предполагается выделить 150 млрд. долл., которые будут использованы для закупок вооружений. Из этой суммы 65 млрд. приходятся на ВВС, 60 — на сухопутные войска и 25 — на ВМС. Кроме того, к 2004 г. планируется реализовать около 1,5 тыс. военных проектов на 67 млрд. долл. Таким образом, бюджетные расходы на оборону увеличатся в два раза. 

Вопрос о том, как может быть использована такая сила, становится более понятным из высказываний высокопоставленных военных и политических деятелей Турции. 

Когда в 1996 г. лидер партии Отечество Месут Йылмаз на короткое время был назначен премьер-министром, Генеральный штаб ВС Турции ознакомил его со своим видением проблем национальной безопасности. По мнению турецких военных, несмотря на распад Варшавского Договора и СССР и исчезновение советской угрозы, для Анкары проблема безопасности по-прежнему актуальна, и для сдерживания вероятной агрессии Турция должна усилить боеспособ ность своих вооруженных сил. Россия, по мнению генштаба Турции, в тактической области стремится к укреплению экономических, политических и военных связей с республиками бывшего Советского Союза, в стратегической же — к созданию вне СНГ «второго пояса безопасно сти» и восстановлению статуса сверхдержавы. 

Среди государств, которые представляют потенциальную угрозу для Турции, была названа также Греция; все действия этой страны считают в генштабе враждебны Анкаре и основаны на стратегии агрессии. Особое место для безопасности Турции имеют Сирия и Иран. Эти страны объединяет, по мнению турок, нахождение на их территории баз КРП. Иран был упомянут как государство, «стремящееся экспортировать исламский экстремизм», добиться статуса региональной державы, в том числе путем создания оружия массового поражения. Что касается России, то в турецком генеральном штабе обеспокоены «военным присутствием России в Грузии, Армении и давлением на Азербайджан». 

В мае 1994 г. начальник генерального штаба Турции Д. Гюреш заявил, что в настоящее время Россия представляет собой большую угрозу для Турции, чем после войны. 

Начальник Генерального штаба Турции на состоявшейся в турецком городе Анталья конференции «Вопросы безопасности и сотрудничества» сделал заявление: «Военная активность России на Кавказе и ее стремление обеспечить себе военную мощь ликвидируют тот оптимизм, который ощущался в то время, когда страны подписывали Договор об обычных вооруженных силах в Европе. Теперь мы обязаны учитывать изменения, которые приводят к нарушению существующего баланса.» 

Амбиции Турции в отношении России имеют пока относительно сдержанный характер, но уже сегодня Анкара развернула наступление на многих фронтах. Весьма показателен в этом отношении вопрос о черноморских проливах. 

Уже несколько лет, как внимание мировой общественности приковано к ситуации, сложившейся вокруг черноморских проливов. Повинна в этом Турция, грубо пренебрегшая нормами международного права. 

Ежегодно через проливы проходит 50 тыс. судов. Из них примерно 60% загружены нефтью или нефтепродуктами. Примерно 15% судов являются крупнотоннажными. Интенсивность судоходства, конечно, возросла с момента принятия Конвенции Монтре 20 июня 1936 г. Однако нелишне напомнить, что более 60% судов, курсирующих через проливы, составляют суда самой Турции. Это вынужден был признать даже МИД Турции, указав, что количество и тоннаж иностранных судов за последние годы даже несколько снизились. По-видимому, несостоятель ны и ссылки Турции на то, что в будущем прогнозируется рост перевозок иностранных судов через проливы. По прогнозам западных экспертов, оно увеличится к 2010 г. лишь на 0,9% по сравнению с нынешним уровнем. 

Турция ссылается на необходимость дополнительных мер безопасности судоходства в проливах, которые в самом узком месте имеют ширину 700 метров. Однако данные проливы с точки зрения международного права являются международными, а потому имеют особый правовой статус, который ни одна из стран не вправе изменять в одностороннем порядке. Тем не менее Турция с 1 июля 1994 г. ввела в одностороннем порядке новые правила регулирования судоходства в проливах. Эти правила значительно удлинили время транспортировки грузов через проливы, а следовательно, повысили стоимость транспортировки. 

Нет сомнения в том, что Анкара предприня ла этот шаг ради укрепления своей позиции, состоящей в попытках во что бы то ни стало добиться прокладки нефтепровода с каспий-ской и центральноазиатской нефтью не по территории России, а по территории самой Турции. Примечательно, что Анкара начисто игнорировала требования ст. 2 Конвенции Монтре, недвусмысленно установившей право полной свободы прохода через проливы в мирное время коммерческих судов днем и ночью, независимо от флага и груза (выделено нами. — Авт.). В мировой практике давно выработаны подходы к изменению важнейших международных договоров, к каковым относится Конвенция Монтре. Но Анкару явно не устраивают нормы международного права, хотя они позволяют урегулировать возникшие трудности на основе выработки государствами-подписантами нового порядка судоходства. Зачастую отдельными российскими тюркологами, вероятно, далекими от юриспруденции, некритически воспроизво дятся утверждения Турции о том, что Международная морская организация одобрила новые турецкие правила судоходства, и поэтому, мол, спор решился в пользу Турции. Последнее совершенно не соответствует действительности и вводит общественность в заблуждение. 

Во-первых, Международная морская организация не может заменить своими решениями международный договор — это абсурдно с точки зрения международного права. Международная морская организация (ИМО) — специализированное учреждение ООН, действующая на основании Конвенции о ней, вступившей в силу 17 марта 1958 г. Примечательно, что до 22 мая 1982 г. сама организация ИМО именовалась как Межправительственная морская консультатив ная (выделено нами. — Авт.) организация (ИМКО). И прежде и ныне цели ИМО — в обеспечении механизма межправительственного сотрудничества в решении различных технических вопросов, затрагивающих морскую торговлю. 

Но главное — в другом: ст. 1 Конвенции Монтре подчеркивает, что «принцип права свободы прохода мореплавания в Проливах... будет впредь регулироваться постановлениями настоящей Конвенции» (выделено нами. — Авт.). За 60 лет со дня подписания конвенции ни одно из государств-участников не воспользовалось правом предложить ее пересмотр или денонсировать Конвенцию. 

Верно лишь то, что антиправовой акт 1994 г. Турции был не первым в этом ряду. Еще в 1982 г. правительство Турции ввело регламент порта Стамбул, распространив его действие на всю зону проливов и предусмотрев — в нарушение Конвенции Монтре ряд ограничений свободы судоходства в проливах. Не случайно еще в октябре 1994 г. 71-я сессия Юридического комитета Международной морской организации (ИМО) сделала вывод, что введенные Турцией правила не соответствуют правилам и рекомендациям ИМО, международному праву и Конвенции Монтре. В ноябре 1995 г. 19-я сессия Ассамблеи ИМО подтвердила тот же подход вопреки ультиматив ной позиции Турции и утвердила соответствую щую резолюцию, подтверждающую необходимость следования нормам Конвенции Монтре. 

Следует видеть за позицией, занятой Турцией по проблеме проливов, также и явную военно-стратегическую заинтересованность США. Вопрос проливов, вкупе с известной позицией руководства Украины, имеет ключевое значение для установления контроля за обстановкой в зоне Черного моря. Торгово-экономические связи России в регионе пытаются поставить в явную зависимость от ряда внешних факторов, серьезно подорвав ее влияние в регионе. Очевидно, что одной из стратегических целей Вашингтона является контроль за выходами России в открытый океан. Запереть российский торговый и военно-морской флот в Черном море и заставить его потерять тем самым свою ценность как средства полноценной государственной политики — такие цели просматрива ются сегодня со стороны стран Запада. 

О том, что подобные выводы — не плод воспаленного ума, указывает еще одно нарушение Турцией Конвенции Монтре, нарушение, о котором знают гораздо меньше, чем о вопросе свободы судоходства. Дело в том, что Конвенция Монтре определяет прежде всего проход военных кораблей через проливы. В мирное время (имеется в виду неучастие Турции в войне) только черноморским странам разрешалось проводить военные суда, следуя определенным правилам (ст. 11—14 Конвенции). Нечерноморским державам разрешается проводить через проливы только легкие надводные корабли, водоизмещением до 10 тыс. т и имеющим калибр орудий до 8 дюймов. При этом общий тоннаж всех кораблей нечерноморских государств в Черном море не должен превышать 45 тыс. т, а кораблей одного из таких государств — 30 тыс. т. Проход через проливы военных кораблей воюющих государств вообще воспрещался.( ст. 10, 13—20 Конвенции). 

С учетом этих норм проход через проливы в Черное море современных военных кораблей ВМФ США, для участия, в частности в маневрах «Си Бриз-97» является несомненным нарушением Конвенции Монтре. Но это нарушение, очевидно, вполне устраивает те силы в мире, которые откровенно демонстрируют России свою политику «сдерживания». 

Директор Института США и Канады Рогов С.М. правильно отмечает, что по большинству вопросов, являющихся предметом противоре чий между Россией и Турцией, США склонны занимать протурецкую позицию. 

Все это происходит, как мы отмечали, на фоне усиления ВМФ Турции, особенно так называемой Северной военно-морской зоны, в театр которой входят проливы Босфор, Дарданеллы и Черное море. 

Любопытно, что сегодня на мировое общест-венное мнение усиленно воздействуют, обычно, информацией об иранском терроризме. Террористический же акт в Турции, когда 16 января 1996 г. был захвачен теплоход «Аврасия» с 211 пассажирами, преимущественно россиянами, группой турок во главе с Мухаммедом Токчаном, предпочли вскоре забыть. Примечательно, что турецкие власти передали уголовные дела на этих террористов из юрисдикции суда государственной безопасности в гражданскую судебную инстанцию, что, безусловно , показывает либеральное отношение Турции к подобным террористи ческим актам, направленным против России. 

Такая политика Турции стала возможной лишь потому, что слава и гордость России — ее Черноморский флот утратил былую мощь, которая была фактором сдерживания любых антироссийских планов. В этой связи невольно вспоминается наша история. Великому Петру I достаточно было лишь продемонстрировать новый военный корабль России в бухте «Золотой рог», чтобы добиться желаемого — остудить боевой пыл янычар и освободить себе руки для успешного проведения политики на Балтике. 

Не только в отношениях с Россией, но даже с другим своим соседом — Грецией, Анкара не прочь использовать свою растущую военную мощь. Обеспокоенность Афин перед лицом возможной угрозы со стороны Турции вполне обоснована. 

Отношения Турции с Грецией в очередной раз резко обострились в январе 1996 г. в связи с конфликтом вокруг двух небольших островов Кардак (греческое название — Имия) в Эгейском море. Наряду с вопросами принадлежнос ти островов в Эгейском море наиболее спорными в отношениях Анкары и Афин являются проблемы территориальных вод, воздушного пространства, Кипра и национального турецкого меньшинства на острове. Анкара обвиняет также Афины в поддержке Курдской рабочей партии и утверждает, что боевики этой партии проходят подготовку на специальных базах на греческой территории. 

После вынесения в феврале 1996 г. Европарламентом решения о принадлежности островов Кардак-Имия в Эгейском море Греции, Анкара выступила с резким заявлением. В нем отмечалось: «Турция не намерена принимать во внимание не имеющее юридического и политическо го значения одностороннее решение Европарла мента по вопросу спорных с Грецией островов Кардак-Имия в Эгейском море». 

Два небольших каменистых острова Кардак-Имия общей площадью около 1 кв. км едва не привели Турцию и Грецию к вооруженному конфликту в январе 1996 г. после водружения на одном из них греческого флага. После заявления греческого парламента летом 1995 г. о намерении расширить до 12 миль границу территориальных вод в Эгейском море, турецкий меджлис наделил правительство своей страны всеми полномочиями, в том числе на ведение боевых действий. Некоторыми турецкими экспертами допускается вероятность начала войны между конфликтующими сторонами. 

Острова находятся на расстоянии 4 миль от турецкого побережья и на таком же расстоянии от греческих островов. Греция добивается расширения территориальных вод до 12 миль, что вполне соответствует международному праву. Турция же настаивает на том, что территориальные воды не должны превышать 6 миль, так как в противном случае Эгейское море целиком превращается в греческое. Не последнюю роль играют при этом и природные ресурсы, предположительно сокрытые на дне Эгейского моря. 

Бывшая в то время премьер-министром Турции Тансу Чиллер заявила: «Ни один шаг Греции против Турции не останется без ответа. Даже если Турция останется в одиночестве, у нее хватит сил и решимости противостоять враждебной политике Греции». В том же духе было выдержано и заявление министра иностранных дел Турции Дениса Байкала: «Греция заплатит цену за каждый шаг, который она сделает против Турции». 

Подобное противостояние двух стран уже возникало в 1987 г. Тогда конфликт возник после начала Грецией поисковых работ в составе международного консорциума на нефть в этом районе. 

Обращает на себя внимание решимость Турции прибегать в достижении своих внешнеполи тических целей не столько к посредничеству и нормам международного права, сколько к грубой силе и демонстрации военных мускулов. Отпор подобным попыткам может быть эффективным для российской внешней политики, если она будет использовать при этом потенциальных союзников. История с продажей Кипру российских зенитных комплексов С-300 — пробный шар, показавший не только довольно резкую реакцию Анкары, но и благосклонное отношение Афин.