Словом, сегодня именно партии, наряду со свободой слова и выборностью органов власти, прежде и более всего ассоциируются с политическим переустройством последних лет. 

Итак, самое время определиться, что же такое партии. 

Известный немецкий ученый Макс Вебер называл их союзами единомышленников, создаваемыми с целью приведения своих лидеров к политической власти и получения тем самым определенных материальных и иных выгод ¹. 

Из этого следует, что целью и смыслом существования партий является ВЛАСТЬ. Достижение ее неизменно, почти ритуально провозглашает ся большинством партийных программ. И российские здесь не исключение. 

Другой вопрос — насколько реальны эти претензии. И вот тут-то обнаруживается, что до равноправного УЧАСТИЯ ВО ВЛАСТИ большинство россий-ских партий пока не дотягивает. 

В самом деле, партий много, но они в основном малочисленны и не распространяют свое влияние за пределы Садового кольца. Притчей во языцех стали шумные внутрипар тийные разборки, не интересующие никого, кроме делящих власть и деньги лидеров. Не является секретом ограничен ность политической и социальной базы большинства партий. На местах дело нередко доходит до того, что различные, но идеологически близкие организации представлены одними и теми же людьми (именно поэтому местные партийные структуры общий язык находят быстрее своих столичных вождей). 

Ряд специалистов, например известный политолог В.Комаровский, объясняют этот феномен тем, что важнейшим признаком политичес кой системы в России является исполнительная власть, а не гражданское общество и, следовательно, не партии. 

Свою долю «вины» за положение, в котором оказались партии, несет и Государствен ная Дума — единственный отданный им «на откуп» институт власти. Отсутствие у какой-либо из партийных фракций устойчивого парламентского большинства позволяет исполнительным структурам уверенно проводить свою линию, играя на межфракци онных противоречиях. 

Отсюда вывод: говорить о партиях, как и о других политических институтах, в России можно лишь с поправкой на отечественную специфику, суть которой — в особых условиях и традициях взаимоотношений власти и общества. 

Причина очевидна: в государствах Западной Европы и Северной Америки партии обычно формируются снизу вверх, как инструменты влияния и давления на власть, а также представления на политическо м уровне определенных групповых интересов. (В той же Америке, например, любая совместная деятельность граждан начинается с избрания представителей для отстаивания своих прав и интересов перед властями.) То есть на Западе партии — это своеобразные каналы связи и взаимного влияния гражданского общества и власти. 

В России — и здесь В.Комаровский абсолютно прав — гражданского общества как системы независимых от государства общественных связей и инициатив, действительно, не сложилось. Поэтому здесь партии вытесняются более приспособленными для действий в этих условиях и к тому же постоянно разрастающи мися бюрократическими структурами. Получается, что роль партий в России фактически играет чиновничество, которое объединяется отнюдь не идейно-политическими, а корпоративными интересами. 

Взаимодействие власти и общества при этом становится «улицей с односторонним движением»: власть управляет, а граждане выполняют ее предписания. Возможность обратных импульсов — от общества к власти — при этом весьма ограничена. В зачаточном состоянии остается и местное самоуправ ление — исторически наиболее распространенная форма российской «низовой» демократии. На Западе все это относят к признакам авторитаризма. 

Обращает внимание и другое. В отличие от советской эпохи, когда все противоречия внутри государственного и политического руководства были надежно скрыты от общества, сегодня все иначе. Шумные публичные «разборки» свидетель ствуют: далеко не едина и сама «партия власти». То есть и самой бюрократии порой непонятно — какую из двух, а то и нескольких «генеральных линий» сегодня поддерживать. А это усугубляет раздирающее власть межклановое соперничество. 

Конечно, противоречия несколько сглаживаются институтом президентства: ученые, например, подсчитали, что ему у нас принадлежит примерно 85% конституционных полномочий. Но и это не панацея — для поддержания равновесия сил Б.Ельцину все же приходится непрерывно балансировать между различными групповыми интересами. На Западе это именуется «бонапартизмом». Но в России такое балансиро вание позволяет постоянно расширять опору президентс кой власти, вплоть до включения в нее части умеренной парламентской оппозиции. Именно этим, как уже отмечалось, объясняется недавнее и столь неожиданное «потепление» взаимоотношений Кремля и Охотного ряда. 

То есть не исключено, что предстоящий отчет Правительства, инициатор ство которого приписывают оппонентам «молодых реформаторов» во главе с А.Лившицем, превратится в своего рода презентацию нового социально-экономического курса, в центре которого окажутся наиболее популярные сегодня идеи социальной справедли вости, равноправия и патриотизма. 

А это весьма примечатель но: в гражданском обществе, где властвуют партии, такие повороты, как правило, осущест-вляются при смене власти, путем ее перехода от «правых» — либералов и консерваторов к «левым» — социалистам и социал-демократам. И наоборот. 

У нас — собственная специфика. И весьма вероятная смена «руководящих» знамен, скорее, всего будет осуществлена за счет передачи власти из одной президентской руки в другую. 

Хорошо это или плохо? На наш взгляд, в условиях отсутствия укорененных традиций передачи власти, это оптимально. В отличие от большинства государств Запада, где стабильность политических систем обеспечивается конституциями и многовековыми политическими традициями, у нас она в большей степени определяется субъективными факторами — определенными корпоратив ными интересами и выражающими их персоналиями. 

Это и понятно: так называемый «средний класс», на который ориентируется большинство западных публичных политиков, в России до сих пор не сложился. А в его отсутствие вакуум социального представительства, как мы уже убедились, заполняется чиновниче ством, организующимся строго по иерархиче скому признаку. В этом лишний раз убедили итоги ноябрьско-декабрьской серии выборов в региональные парламенты: большинство победителей представляют местные номенклатурные и хозяйствен ные элиты, никак не связанные с московской партийной «тусовкой». Те же из них, кто выдвигался каким-либо из избирательных объединений и блоков — КПРФ —НПСР, НДР или кем-то из мест-ных «центристов» — свою пар-тийную принадлежность , как правило, не афишировали. 

Все это говорит о том, что перспективы российской многопартийности на исходе первого десятилетия ее существования по-прежнему не вполне ясны. Не стихает и полемика. Так, некоторые политологи (Ю.Корчунюк) полагают, что партии в России вообще не сложатся, апеллируя при этом к опыту переживающих кризис многопартийности «цивилизо ванных» демократий. Другие (А.Рябов) убеждены, что многопартийность все-таки укрепится, но не в настоящее время, а по завершении процесса кристаллизации социальной структуры. А до этого роль партий будут выполнять представлен ные во власти корпоративные группировки. Третьи же (А.Салуцкий) считают, что политическая система Российской Федерации уже сейчас движется в направлении долгожданной двухпартийности, породняющей ее с передовыми достижениями западной политичес кой теории и практики. 

Обращает внимание и еще одна закономерность: условием политического выживания партий все чаще становится их включение в орбиту влияния того или иного претендента на властный Олимп. И хотя политики подобного масштаба, как правило, не склонны «складывать все яйца в одну корзину», вокруг них постепенно все же образуются группы политической и партийной поддержки, влияющие на общественное мнение. 

Последние недели ушедшего года были отмечены новым всплеском партийного строительства. И хотя главные события на этом фронте еще впереди, определенные выводы можно сделать уже сегодня. 

Прежде всего необходимо отметить, что в движение пришли все без исключения сектора и ниши политического спектра. В большинстве из них углубилось размежевание приверженцев различных идейно-политических течений. Так, с образованием новых «анпиловских» структур — «объединенной» КПСС и «национал- большевистского» блока «Союз радикалов» (В.Анпилов — С.Терехов — Э.Лимонов) фактически завершено оформление тройствен ного раскола в коммунисти ческом движении. Новые объединения жестко противостоят другим левым группировкам — несколько более «респектабельным» радикалам из РКРП, а также народно-пат риотической «системной» оппозиции в лице КПРФ и НПСР. Отношения между ними по-прежнему отличаются бескомпро миссным идейным и политическим противоборством. 

Аналогичная картина сохраняется и у либералов, где в настоящее время продолжается спор извечных оппонентов — ДВР и «Яблока». И, судя по последним событиям, Е.Гайдар и его сторонники, по-прежнему ориентирующиеся на А.Чубайса, намерены всерьез оспорить у Г.Явлинского имидж «демо-кратических оппозиционе ров». Об этом, в частности, говорит отказ депутатов от ДВР голосовать за бюджет, являющийся, по их мнению, плодом беспринципного сговора «номенклатурной» части Правительства и поддерживающего их левооппозиционного думского большинства. В этом «гайдаровцы» непосредствен но пересекаются с «Яблоком», чья фракция по-прежнему и практически в полном составе раз за разом голосует против бюджета. 

Сохраняет свою актуальность тенденция к некоторому упорядочению партстрои тельства, впервые проявивша яся на парламентских выборах 1995 г. Кроме того, под влиянием возобновившейся дискуссии вокруг реформы избирательного законодатель ства происходит перегруппи ровка сил, в результате которой, похоже, начинает уходить в прошлое привычный «мелкопартийный» изоляционизм: отдельные партии начинают — как открыто, так и неявно — объединяться вокруг потенциальных претендентов на президентское кресло, образуя политические движения и блоки. 

По сведениям из НДР, его руководством практически уже принято решение о выдвижении собственного претендента на президентское кресло. Мало кто сомневается в том, что им станет лидер движения В.Черномырдин. Но с одной, весьма существенной оговоркой: в случае, если на этот пост не станет в третий раз претендовать Б.Ельцин. А это, в условиях нынешнего раскола «партии власти», не только возможно, но и достаточно вероятно. 

Обращает внимание и то, что в НДР активизировалась внутренняя структуризация: создана ассоциация депутатов всех уровней, функционирует неформальный Координаци онный совет коллективных членов, значительное внимание уделяется созданию фракций в парламентах субъектов Федерации, количество которых в ближайшее время планируется довести до 25—30. 

В декабре 1997 г. в противостояние «традиционных» либералов — ДВР и «Яблока» — вмешался бывший руководитель думской фракции НДР С.Беляев, объявивший о создании оргкомитета нового движения (условное название «Наша Россия»). В идейно-политическом плане сторонники С.Беляева претендуют на нишу «умеренного либерального патриотизма» ². Однако то обстоятельство, что идеологическая платформа движения формируется при активном участии Фонда региональных программ, известного своей жесткой «прочубайсовской» ориентацией, наводит на мысль, что «беляевское» движение ставит перед собой цель, с одной стороны, «оттенить» своеобразный «космополитизм» ДВР, придав сторонникам А.Чубайса имидж сторонников умеренного, респектабельного патриотиз ма. А с другой — делает ставку на привлечение в свои ряды части членов «Яблока» и, безусловно, НДР, которое сам лидер «Нашей России» покинул в конце августа. 

Создаваемое движение уже сейчас поддерживается рядом структур, ранее находившихся в орбите НДР и умеренной патриотической оппозиции (движение «Стабильная Россия» и Народно-патриотичес кая партия, представляющая собой политическое крыло Российского союза ветеранов Афганистана). 

Само «афганское» движение, объединившись с ветеранами необъявленных войн и локальных конфликтов, сформировало союз «Боевое братство», лидер которого — генерал Б.Громов — не скрывает своих политических амбиций. Тот факт, что сам Б.Громов, по имеющимся данным, входит в команду Ю.Лужкова, подтверждается присутствием на «афганском» съезде наблюдателей от Российского движения за новый социализм (РДНС) Ю.Петрова, второй съезд которого, состоявшийся 6 декабря, был удостоен програм-мной и уникальной в своем роде речью московского мэра. 

Декабрь вообще можно смело называть «месяцем Лужкова», которому впервые удалось не только обозначить основные программные приоритеты — «социализм» и «патриотизм», но и сформировать «под них» некую не особо афишируемую политическую конструкцию. Очевидно, что роль «левой», социалисти ческой руки московского мэра в ней должен сыграть РДНС, а «правой», патриотической — Б.Громов с «Боевым братством». 

С другой стороны, из числа основных политических «протеже» Ю.Лужкова можно смело исключить Л.Рохлина и его ДПА. Состоявшийся 25 декабря второй съезд этого движения был ознаменован выходом из него одной из ключевых, «знаковых» фигур — бывшего министра обороны И.Родионова, который, по имеющейся информации, также вскоре войдет в команду московского мэра. 

На роль главного «публичного» конкурента Ю.Лужкова в социалистической части спектра активно претендует Б.Березовский. Об этом свидетельствуют решения, принятые состоявшимся 27 декабря расширенным заседанием политсовета руководимой И.Рыбкиным Соцпартии России (СПР). Окончательное оформление структур политической поддержки, секретаря Совета Безопасности намечено на конец февраля. 

Декабрьская картина событий партийной жизни будет неполной без упоминания о прошедшем в Санкт-Петербур ге четвертом съезде русских националистов. Главной его сенсацией стал окончательный разрыв лидера Российского общенародного союза (РОС) с прежними соратниками из КПРФ и НПСР. Отныне вице-спикер Государственной Думы является без пяти минут «официальным» кандидатом в Президенты РФ от группы мелких радикально-националистичес ких организаций, среди которых особо выделяются сторонники идеологии «русизма» из Народно-национальной партии (ННП). По всей видимости , переход С.Бабурина, прежде сторонника стихийного, полусоциа листического коллективизма, в лагерь национал-радикалов не обошелся без влияния его «нового-старого» соратника по бывшему Верховному Совету Н.Павлова, известного своими жесткими националистически ми взглядами. 

Таким образом, последние изменения в партийной системе являются следствием начавшейся подготовки различных партий и движений к новому избирательному циклу 1999—2000 гг. Особенности поведения партий, выражающие ся в их консолидации вокруг потенциальных участников президентских выборов, являются главным отличием от кампании 1995 г., в которой прохождение в Думу большинством партийных лидеров рассматривалось отдельно от выборов главы государства. 

Ряд ведущих политиков — В.Черномырдин, Ю.Лужков, а также, по некоторым сведениям, А.Чубайс — от отдельных групп партийной поддержки перешли к созданию систем, включающих различные, внешне не связанные между собой политические объединения, которые при ближайшем рассмотрении оказываются тесно консолидированными вокруг единого кандидата. 

Не лучшие времена переживают сегодня «старожилы» Государственной Думы в лице КПРФ и ЛДПР. В последние месяцы они столкнулись с жесткой конкуренцией в собственных сферах электорального влияния. И если коммунистам, несмотря на усиливающиеся внутренние разногласия, в целом удается сохранять имидж одной из ведущих оппозицион ных сил, то сторонники В.Жириновского, как показали недавние многопартийные выборы в Красноярском крае, все более уступают свою нишу партии генерала А.Лебедя — РНРП. 

Конечно, изменения в пар-тийном спектре пока носят промежуточный характер. Основные события впереди. Тем не менее некоторые выводы сделать уже можно. С ними мы вас и познакомили.