| Военно-политические проблемы |
Обозреватель - Observer
|
|
В.СТАРОДУБОВ,
генерал-лейтенант в отставке Судя по отголоскам дискуссии, состоявшейся на заседании расширенной коллегии Минобороны РФ 12 июля 2000 г., при обсуждении возможных перспектив развития ВС РФ до 2016 г. были высказаны два серьезно отличающихся друг от друга мнения в отношении дальнейшей судьбы Ракетных войск стратегического назначения (РВСН). Начальник Генштаба генерал армии А.Квашнин выступил с предложением реорганизовать РВСН в род войск с его последующим серьезным сокращением и включением в состав Военно-Воздушных Сил (ВВС). Главнокомандующий РВСН генерал армии В.Яковлев высказался против этого предложения. СМИ, еще не отказавшись от заведенной во времена Горбачева-Яковлева практики огульной критики всего, что происходит в военном ведомстве, тут же окрестили эти разногласия "подковерной борьбой генералитета", "войной Алой и Белой розы" и т.д. Им и невдомек, что кроме личных или ведомственных амбиций речь может идти о трудных поисках путей обеспечения военной безопасности страны в условиях скудных материальных ресурсов, которые Россия теперь может выделить на эти цели.
Уважаемым "аналитикам" из некоторых российских СМИ следовало бы чуть поднапрячь свои мозги и сообразить, что военным в такой ситуации не до "подковерной борьбы", им бы изощриться и обеспечить безопасность и выживание России в столь основательно подпорченном для нее военно-стратегическом пространстве, сохранить потенциал "сдерживания" сильных мира сего от попыток решать возникающие разногласия с Россией силовым способом.
Не мудрено, что Президент Путин оценил материальное, военно-техническое и моральное состояние российских Вооруженных Сил как не соответствующее поставленным задачам, и высказывался за увеличение затрат на оборону до 3,5% от ВВП. Хотя и этого было бы маловато, но в бюджете на 2001 г. выделено еще меньше - около 2,8%. Вот генералы и пытаются организационными мерами и перераспределением нищенских денег как-то решить назревшие оборонные проблемы. Конечно, не обходится без эмоций, возможно, кое в чем просматриваются ведомственные интересы, но главная забота - обеспечение должной военной безопасности страны. Начальник Генерального штаба заявил, что "Вооруженные Силы будут отвечать финансово-экономическим возможностям государства и соответствовать стоящим перед ними задачам". Это, безусловно, правильно. Важно только точно поставить задачи и правильно определить пределы финансово-экономических возможностей для решения каждой из них. После утверждения бюджета страны на 2001 г. с его 2,8% от ВВП поезд, как говорится, уже ушел. Но график его движения и загрузку на будущие годы можно скорректировать, в том числе и по статьям расходов средств, выделяемых на оборону. Что же касается "стоящих задач" и способов их решения, то по всему видно, что поиск их еще не завершен.
Что военно-стратегический паритет, как он понимался в советское время, в котором РВСН играли решающую роль, - устаревшее понятие. К тому же стратегические ядерные силы (СЯС) все равно не защитят Россию и ее союзников от неядерных угроз, которые возросли в настоящее время. Поэтому нет смысла и содержать РВСН как вид Вооруженных Сил. "Ядерный щит Родины, - утверждают они, - вполне комфортно чувствовал бы себя и в рамках командования рода войск в составе ВВС", которым будет принадлежать "ведущая роль в войнах будущего". К тому же реорганизации РВСН в род войск и передача МБР в ВВС привела бы к существенной экономии: отпала бы необходимость содержать главное командование этого вида Вооруженных Сил, "которое, по своей сути, ничем не командует, главный штаб и штабы оперативных объединений, которые не проводят никаких операций". Эта экономия помогла бы разрешить проблемы с финансированием сил общего назначения (СОН), состояние боеготовности которых давно оставляет желать лучшего, и т.д. Нельзя сказать, что здесь абсолютно все неправильно, тем более что авторы явно не относят себя к людям, "далеким от деталей военного строительства". Но в целом картина рисуется явно тенденциозно. Видимо, руководствуясь чем-то похожим, в Генштабе и выработали свои негативные по отношению к РВСН предложения, которые, по заявлению представителей Генштаба, заключаются в следующем: после реорганизации и сокращений к 2005 г. Вооруженные Силы должны состоять из трех видов (Сухопутных войск, ВВС и ВМФ) и трех родов войск (ВДВ, РВСН и нечто, образованное из военно-космических сил и войск ракетно-космической обороны). Планируемое сокращение СЯС должно произойти в первую очередь за счет их наземной составляющей, то есть РВСН, которые ориентировочно к 2006 г. должны войти в состав ВВС. Что ж, программа ясна. Только все ли в ней так хорошо продумано? Генштаб можно понять. Сейчас он находится под впечатлением событий последних лет: Ирак, Югославия, Афганистан - везде война обычными силами. Причем ясно просматривается возрастание роли современных высокоточных образцов оружия. Российские Вооруженные Силы начинают терять лицо современной армии. То, что осталось от советского наследства, устаревает, задел истощается, оружие новых типов поступает на вооружение буквально штучно. Возросли проблемы с комплектованием личным составом. А еще чеченская проблема... Все на поверхности. Отсюда и акцент: внимание сместилось в область создания хорошо оснащенных современным оружием крупных группировок сил общего назначения. В этом, как им кажется, помогла бы предлагаемая реорганизация РВСН, в результате которой можно высвободить около 2% бюджета МО. Между тем, приступая к решению "стоящих задач", обычно все же ориентируются на главную. Поскольку в России еще только обозначилось начало выхода из экономической комы и она оказалась в неуютном для нее военно-стратегическом пространстве, в Военной доктрине РФ, утвержденной в 2000 г., подчеркивается, что "главными целями" обеспечения военной безопасности страны являются "предотвращение, локализация и нейтрализация военных угроз Российской Федерации". При этом ядерное оружие рассматривается "как фактор сдерживания агрессии". Эти положения лишь по форме отличаются от соответствующих положений советской военной доктрины. Однако далее следует фраза, которая появилась как следствие сложившихся после распада СССР военно-стратегических реалий: "Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических для национальной безопасности Российской Федерации ситуациях". Выделенные автором слова свидетельствуют о том, что Россия больше не может содержать "обычные" вооруженные силы, равноценные силам бывшего СССР, которые в свое время надежно сдерживали любых потенциальных противников от развязывания неядерных крупномасштабных агрессивных акций, и больше не надеется отразить такую агрессию только силами общего назначения. Это, конечно, вовсе не умаляет роль СОН в решении задач военной безопасности государства в любых военных конфликтах - здесь аргументы излишни. Но роль главного компонента сил "сдерживания" ядерной или иной крупномасштабной агрессии "в критических для национальной безопасности России ситуациях" сейчас и, видимо, в обозримом будущем будет принадлежать стратегическим ядерным силам. К счастью, Россия все еще располагает мощным ядерным зонтиком, оставшимся в наследство от СССР, пока еще способным "гарантированно обеспечить нанесение заданного ущерба любому агрессору (государству либо коалиции государств) в любых условиях". Находясь под ним, Россия может надеяться, что на ее просторах не разразится нечто вроде "бури в пустыне" или "югославского варианта". Поэтому она может, не торопясь, спланировать и осуществить назревшие реально достижимые и целесообразные преобразования Вооруженных Сил. Но для этого логично не только не делать в "зонтике" дырки, но стараться залатать те, которые появляются в результате его естественного старения. и структура СЯС РФ Еще раз вернемся к тезису Военной доктрины, в котором говорится о ядерном сдерживании. Оно функционально связано с упомянутым там же "заданным ущербом". Нет нужды пояснять, что "заданный ущерб" непременно должен быть "неприемлемым" для потенциального противника, поскольку, если ущерб для него был бы приемлемым, он не обеспечил бы "сдерживание" этого противника от развязывания агрессии.
М.Тимофеев утверждает, что задача сдерживания "состоит не в том, чтобы при любом варианте развития событий довести до американской территории заданное количество боеголовок, а в том, чтобы США не смогли разработать сценарий войны, при котором до цели в их стране не дошел бы ни один боевой блок с ядерным зарядом"1 . Другими словами, автор полагает, что для сдерживания США от развязывания агрессии достаточно, чтобы до них дошел хотя бы один "блок с ядерным зарядом". Весьма сомнительное утверждение! Тем более что сами американцы далеки от такой трактовки "сдерживания". Например, в свое время Р.Макнамара, бывший министром обороны США, в качестве критерия "неприемлемого ущерба" называл уничтожение от 1/5 до 1/4 населения страны-противника и до 1/2 ее промышленного потенциала. Он, конечно, говорил об ущербе от ядерного удара, который был бы неприемлем для Советского Союза, но примерял-то он его на себя. Так что тут "одним боевым блоком с ядерным зарядом" не обойдешься. Несмотря на то что статья написана явно в целях поддержки идеи Генштаба, все же нет оснований утверждать, что закавыченная фраза выражает его точку зрения. Выражает или нет, но заложенный в ней смысл наводит на размышление: не очень ли Генштаб умаляет важность сохранения должного стратегического ядерного потенциала сдерживания для безопасности страны? В военно-стратегическом взаимоотношении с Соединенными Штатами в качестве средств сдерживания Россия может положиться только на свои СЯС. В 80-е годы советские СЯС структурно состояли (по носителям) из 56% МБР, 37% БРПЛ и 7% ТБ, на которых было размещено соответственно 60, 25 и 15% ядерных зарядов. В этом соотношении был заложен глубокий смысл. Предпочтение МБР отдавалось по ряду соображений: во-первых, учитывалось геостратегическое положение страны; во-вторых, принимались во внимание ее экономические возможности - их у нас всегда было меньше, чем у США, а МБР наиболее дешевый вид СЯС и в производстве, и в эксплуатации; в-третьих, группировки МБР весьма надежны в управлении, и их применение не зависит ни от погодных, ни от климатических условий, причем благодаря своей постоянной высокой боевой готовности они обладают наибольшей способностью нанести агрессору так называемый "ответно-встречный удар"; в-четвертых, наши крупногабаритные МБР позволяли не только разместить на них нужное число мощных боеголовок, но и обеспечить преодоление ПРО противника. Наконец, в этот перечень внесли свою лепту появившиеся в составе сил МБР мобильно-грунтовые ракеты, которые, обладая всеми выше названными достоинствами, отличаются повышенной выживаемостью в случае нанесения противником первого (разоружающего) удара, следовательно, особенно ценны для ответного удара возмездия. Все это делает МБР самым приоритетным для России оружием сдерживания. Американцы это прекрасно понимали и понимают. И если проследить за их позициями на всех переговорах об ОСВ, они настойчиво и последовательно добивались сокращения в первую очередь именно МБР, а из них - наших тяжелых и мобильных ракет. Американцы "тянули российские СЯС в море" и в сторону большей опоры на тяжелые бомбардировщики, где США в силу геостратегических и экономических причин имели превосходство. Это особенно ярко видно на примере Договора СНВ-2. При его выработке российские высокие переговорщики, пренебрегая высказываемыми в то время соображениями специалистов Генштаба, согласились ликвидировать к 2003 г. все МБР с РГЧ ИН, соблюдая выработанные Вашингтоном хитроумные условия. В результате российская сторона оказалась обязанной ликвидировать более 416 своих самых современных МБР, оснащенных 2850 боеголовками, в то время как американцы согласились уничтожить только 50 ракет с 500 боеголовками. При этом они выторговали себе право оставить на вооружении все 500 МБР типа "Минитмен-3", превратив их из ракет, оснащенных РГЧ ИН, в "моноблочные" путем простой отстыковки из головной части каждой ракеты по две боеголовки. Нам таким путем разрешено поступить только со 105 МБР типа УР-100Н. В результате оказалось, что в составе определенного Договором СНВ-2 суммарного уровня 3000 - 3500 единиц к 1 января 2003 г. в РВСН остались бы только однозарядные МБР "Тополь" и "Тополь-М", да право на переоснащение 105 МБР УР-100Н в моноблочные МБР. С учетом состояния нашей экономики к названному сроку число боеголовок на российских МБР сократилось бы примерно до 500 ед., то есть до 14 - 17% от общего суммарного уровня, разрешенного Договором СНВ-2. При этом структура российских СЯС (по зарядам) выглядела бы примерно следующим образом: Вот эта картинка и иллюстрировала результат Договора СНВ-2, который специалисты характеризовали как "разрушение структуры российских СЯС" в ущерб интересам России, в угоду США. Хорошо, что впоследствии все же удалось согласовать с американской стороной новые сроки реализации этапов сокращения СНВ, в частности срок 1 января 2003 г. продлевался практически на пять лет - до 31 декабря 2007 г. (правда, этому продлению еще предстоит утверждение Конгрессом США). С учетом проведенных исследований, показавших, что гарантийные сроки российских ракет также могут быть продлены, это создало для России определенную отдушину. Дополнительные 5 лет позволяли надеяться, во-первых, на то, что российская экономика выйдет наконец из системного кризиса, что позволит поддержать потенциал сдерживания СЯС на более приемлемом уровне, в том числе путем постепенной замены снимаемых с вооружения ракет с РГЧ ИН на новые мобильные МБР "Тополь-М", а во-вторых, не торопясь, сбалансировать структуру СЯС на основе принципа "эффективность-стоимость", снизить путем переговоров СНВ-3 уровень российско-американского военно-стратегического противостояния и тем самым сократить расходы на обеспечение потенциала сдерживания, иметь лучшие условия для воссоздания СОН. К сожалению, этим небольшим, но важным достижением, которое еще не стало законом для России и США, по каким-то непонятным причинам Генштаб воспользоваться не желает. Наоборот, он предлагает ускорить с трудом согласованные с американцами новые сроки реализации Договора СНВ-2 - сократить российские МБР до уровня 1500 уже в 2003 г. Защитники позиции Генштаба аргументируют это тем, что 1500 ядерных боезарядов на МБР, плюс определенное количество зарядов на БРПЛ, да плюс боезаряды крылатых ракет большой дальности тяжелых бомбардировщиков в 2003 г., дескать, вполне обеспечат нужный уровень сдерживания. Но разве сдерживание зависит только от количества боезарядов? Вовсе нет. Сдерживание - функция многих факторов, в частности его эффективность зависит:
(В скобках заметим, что не в последнюю очередь надо учитывать и то, что к 2003 г. две трети БРПЛ и многие тяжелые бомбардировщики также достигнут 20-25-летнего возраста, и тот факт, что для стратегической авиации все еще остаются праздниками дни, когда ей выделяют горючее для полетов по плану боевой подготовки, не говоря уже о боевом патрулировании.) В этом смысле находящиеся на приколе ракетные подводные лодки и стратегические бомбардировщики представляют собой привлекательные групповые цели для первого разоружающего удара. Поэтому реальная надежда на сдерживание может возлагаться на МБР (особенно грунтово-мобильные) и единицы подводных крейсеров с БРПЛ, находящиеся на боевом патрулировании в отрыве от средств ПЛО агрессора.
Что касается противоракетной обороны, то новая администрация США не устает повторять, что развертывание национальной ПРО является ее важнейшим приоритетом. Следовательно, спустя несколько лет, судя по планам МО США, возможно, уже в 2004 - 2005 гг. России придется принимать решение о выходе из системы Договоров СНВ-1 и СНВ-2. В этом случае поспешное сокращение российских СЯС сыграет с безопасностью страны злую шутку - сомнительная экономия приведет к необходимости привлечения крупных затрат на форсированное восстановление реального потенциала сдерживания. Невыход же из Договоров в этом случае вообще означал бы отказ от концепции "сдерживания", лежащей в основе стратегической стабильности, привел бы к резкому наращиванию опасности ядерной угрозы - ведь Соединенные Штаты нацелены если и не на полную безнаказанность, то на приемлемый ущерб от ответного удара остатков российских СЯС. Таким образом, достижение уровня 1500 ядерных боезарядов для МБР разумно только в результате переговоров на основе взаимности сокращений. На этой основе можно идти и дальше, естественно, оглядываясь на третьи ядерные державы. Поэтому ни у кого не вызвало озабоченность высказанное в прошлом году на Окинаве предложение Президента России сократить в результате переговоров СНВ-3 боезаряды всех видов СЯС до равного для обеих сторон уровня в 1500 единиц. Понятно, что для реализации этого далеко идущего предложения, если оно будет принято американцами, придется хорошо поработать, в том числе не допустить автоматического переноса некоторых положений Договоров СНВ-1 и СНВ-2, которые при столь глубоких сокращениях становятся еще более неприемлемыми (исключить "возвратный потенциал", неучет КРМБ и ядерных средств передового базирования, а главное - отказаться от ограничений на базирование и свободу передвижения наших мобильных МБР наземного базирования). К сожалению, занятая Генштабом позиция оставляет мало надежды не только на такие результаты переговоров по СНВ-3, но даже на их начало. Более того, создается ситуация, когда США теряют интерес и к СНВ-2: зачем им беспокоиться о взаимном сокращении СНВ, когда Россия намерена сделать это в одностороннем порядке, причем так, как в Вашингтоне только мечтали. Ведь их главный интерес всегда заключался в ограничении и сокращении основы советских (российских) СЯС - МБР наземного мобильного и шахтного базирования. Тем более зачем им Договор по ПРО? Сторонники позиции Генштаба обращают внимание на то, что приведенные выше соображения были бы правильны, если бы не то обстоятельство, что наши самые мощные ракеты производились на Украине, и от них во всех случаях придется отказаться. Это так. Но с учетом продления их гарантийных сроков эксплуатации до 20-25 лет (а возможно, как говорит главком РВСН, и больше) они еще могут послужить стране до конца 2007 г., как определено Протоколом к Договору СНВ-2. Если же США откажутся от ратификации Протокола и тем более выйдут из Договора по ПРО, то эти ракеты могут послужить и до более поздних лет, продолжая вносить весомый вклад в российский потенциал стратегического сдерживания. Поддержанию этого потенциала способствовала бы также возможность оснащения наших ракет типа "Тополь" разделяющимися головными частями, а также реализация так называемых "несимметричных мер" нейтрализации ПРО, разработка которых была достаточно далеко продвинута еще при существовании СССР. Такие перспективные планы (а тем более сведения о их реализации) не только стимулировали бы интерес США к возобновлению процесса ОСВ, но и позволили бы наилучшим образом, без излишней спешки и суеты, спланировать и осуществить модернизацию всех видов СЯС и сил общего назначения. Конечно, надо принять как неизбежный факт, что при всех вариантах развития событий количество МБР в РВСН в ближайшие годы будет сокращаться. Возможно, есть веские основания в отношении вывода из состава РВСН войск ракетно-космической обороны и военно-космических сил (хотя убедительных аргументов в пользу этого решения высказано не было). Поэтому вряд ли были бы полезны рассуждения о нецелесообразности преобразования РВСН в род войск (или род Вооруженных Сил). Таким путем что-то сэкономить можно.
Во-первых, невозможно найти аргумент в пользу того, чтобы у основного вида СЯС - а "видом СЯС" силы МБР, несмотря ни на что, останутся, даже если они и не будут видом Вооруженных Сил России, - появится промежуточное звено управления. Во-вторых, угнетает анализ того, чту стало бы с силами МБР после включения в состав ВВС. Правда, кажется, такой аншлюс смущает не всех. Один из авторов публикаций на этот счет даже находит "противоречие" в том, что РВСН и ВВС до сих пор не объединены. Он утверждает, что "войска и силы, входящие в Военно-воздушные силы и Ракетные войска стратегического назначения, объективно образуют единый воздушно-космический компонент", но при этом почему-то организационно разделены на два вида Вооруженных Сил. Может быть, он думает, что ВВС - это только стратегические бомбардировщики с ядерными крылатыми ракетами большой дальности? Если так, то следует напомнить, что в составе ВВС, кроме стратегических бомбардировщиков, прописаны истребители-бомбардировщики, истребители, штурмовики, самолеты-разведчики, военно-транспортные самолеты и вертолеты различного назначения. Кроме того, в состав ВВС теперь включены войска ПВО со своими зенитно-ракетными войсками, авиацией ПВО и радиотехническими войсками. Следует добавить сюда также сеть аэродромов и полигонов с их специфическими службами, системами обеспечения и т.п. Все эти компоненты ВВС живут своей жизнью. И в эту жизнь РВСН не вписывается. Задачи МБР, их постоянная высокая боевая готовность, характер боевого управления, их приоритетная значимость в потенциале ядерного сдерживания, вопросы новых разработок и совершенствования, строительства и обеспечения резко отличаются от авиационных. Включить РВСН в ВВС равнозначно постановке их во второй эшелон приоритетов, обречению на медленное вымирание, что в нынешней ситуации непозволительно. А то, что у Соединенных Штатов силы МБР не выделены в самостоятельный вид ВС, - это ровным счетом ни о чем не говорит. У них многое выглядит иначе. Нет, например, генерального штаба, есть министры видов ВС и т.д. Как говорится, "к чему же мнения чужие только святы?". Выше уже говорилось, почему СССР, а затем и Россия сделали ставку на МБР, а не на такую дорогостоящую компоненту СЯС, как стратегическая авиация. Даже в советские времена, когда экономические возможности были совсем иные, число тяжелых бомбардировщиков (ТБ) в составе СЯС не превышало 162 самолетов (против 574 американских). О том, что этот тезис верен, свидетельствует хотя бы нынешнее состояние наших ТБ - они не летают по банальной причине: нет денег на ремонт и горючее. А МБР стоят на боевом дежурстве и, однажды заправленные топливом, больше его не просят. К тому же бомбардировщики должны не просто летать, а выполнять планы боевой подготовки, проводить учения с практическими пусками ракет и сбрасыванием бомб, с задействованием многих наземных служб и объектов. И не просто тренироваться, а после этого осуществлять боевое патрулирование с оружием на борту, иначе их роль в ядерном сдерживании приближается к нулю. Что же касается ссылки на Китай, то это скорее плюс, чем минус: Китай по своим экономическим и иным параметрам находится ближе к нам, чем к США. В Пекине пока еще вынуждены считать деньги и извлекать максимальный эффект с меньшими затратами. Сейчас уже не секрет, что в 80-е годы в СССР на развитие и содержание РВСН расходовалось всего 6% военного бюджета2. А противопоставлять СЯС и СОН бессмысленно. Необходимы и те и другие силы. Важно правильно определить стратегию доведения их до количественного и качественного уровня, отвечающего требованиям обеспечения безопасности и защиты национальных интересов России с приемлемой нагрузкой на экономику и социальные программы. Это возможно только в том случае, если Россия будет оставаться под прикрытием ядерного зонтика, в котором основной деталью были и остаются МБР. Можно рассматривать любые приоритеты, но не доводить свой уже существующий стратегический ядерный потенциал до состояния, когда он не будет обеспечивать свою функцию стратегического ядерного сдерживания.
__________________ 1 НВО. 2000. № 27.
|
|
|