Каспийское море:

непоследовательность России наносит ущерб национальным интересам

А.Куртов,
ведущий эксперт аналитического центра «Слава России»

Нефтегазоносные структуры Каспия.Чьи они?

Позиция России, занятая ею по вопросам освоения неф-тяных ресурсов Каспийского моря, в течение длительного времени была схожей с позицией Ирана. Азербайджан и Казахстан, под несомненным нажимом западных компаний и политических сил, вскоре после обретения независимости стали на путь самостоятельного, расходящегося с нормами международного права освоения шельфа Каспия. Не дожидаясь урегулирования вопроса о правовом статусе Каспия, были приняты по сути сепаратные правовые нормы. Азербайджан зафиксировал свое исключительное право на «национальный сектор» в принятой Конституции 1995 г., а Казахстан также внес в свой новый Уголовный кодекс статью, преду-сматривающую уголовную ответственность за исследование, разведку и разработку естественных богатств континентального шельфа или исключительной экономической зоны без соответствующего разрешения.

Разорвав прежние хозяйственные связи, приведя собственную промышленность в упадок в каспийской нефти увидели «волшебную палочку-выручалочку», при помощи которой надеялись поправить свои серьезно расстроенные бюджеты, продолжить явный дрейф в сторону финансово-экономической независимости от России, а также избежать надвигающегося социального взрыва в своих странах. Особую позицию до поры, до времени занимала Туркмения, формально солидаризирующаяся с мнением России и Ирана, но на практике выжидавшая выгодный момент для заявления своих претензий. Запад же не только стремился оттеснить нашу страну при переделе ресурсов территории СССР, но и рассчитывал со временем наложить руку на российские ресурсы.

Стоит специально отметить, что Азербайджан, Казахстан, Туркменистан, как и Россия, в качестве государств — членов СНГ, подписали Алма-Атинскую декларацию от 21 декабря 1991 г. и тем самым обязались признавать и выполнять все за-ключенные международные договоры и соглашения СССР. Прекращение действия Договора 1922 г. о Союзе ССР и появление новых независимых государств — Азербайджана, Туркменистана и Казахстана — не ведет самое по себе к изменению правового статуса Каспийского моря. Здечь действует общеправовой принцип «Pacta sunt servanda» — заключенные договоры должны соблюдаться. Поэтому правомерно суждение о том, что Азербайджан и Казахстан обязаны добросовестно соблюдать принятые на себя международные обязательства.

Отход исполнительной власти России от юридически выигрышной позиции по Каспию, выразившейся в появлении 23 января 1998 г. заявления о намерении согласиться с позицией некоторых прикаспийских государств — членов СНГ о разделе всего дна моря на национальные сектора по «срединной линии», можно признать ошибкой. Ошибкой, усугубленной подписанным в июле 1998 г. соглашением между Россией и Казахстаном о разграничении дна северной части Каспия.

Иранская позиция по Каспию связана не только с тем обстоятельством, что Тегеран не хотел конфликтовать в этом вопросе с Москвой. Во многом она объясняется и экономическими соображениями.

Ирану нет большой необходимости в разработке новых месторождений — он итак фактически «захлебывается неф-тью» из месторождений Персидского залива, которые к тому же удачно расположены поблизости к освоенным путям их транспортировки во внешний мир и обеспечены надлежащий инфраструктурой. У Ирана нет также больших свободных валютных резервов, которые он мог бы вложить в освоение каспийских месторождений, а видеть вблизи своих границ западные нефтяные кампании, Тегерану явно не хотелось.

Безусловно, Иран не может безучастно наблюдать, как возникшие на берегах Каспия новые суверенные государства затеяли дележ Каспия на сектора, щедро спонсируемые в этом «благородном» деле западными компаниями. Дело не только в том, что такой подход не соответствует ни историческим реалиям, ни современным нормам международного права. Ведь Тегеран вполне способен понять, что из Баку призывают его фактически смириться с явным экономическим ущербом, который последует при разделении Каспия на национальные сектора. Из табл. 1 видно, как предлагают ущемить интересы Ирана и России две прикаспийские страны.

Табл. 1 фиксирует далеко не единственно возможный вариант раздела Каспия. Таких вариантов достаточно много. Некоторые из них приведены в табл. 2, которая составлена по сведениям Министерства природных ресурсов РФ.

Вариант 1. Ресурсы нефти и газа Каспия распределяются между прикаспийскими государствами на основе секторального разграничения морских пространств с использованием принципа срединной линии. При этом в условном российско-казахстанском секторе такое деление выполняется исходя из трех значений уровня Каспия.

Вариант 2. Ресурсы нефти и газа Каспия распределяются между прикаспийскими государствами на основе принципа десятимильной зоны национальной юрисдикции при равном доступе к международной части каспийского дна.

Вариант 3. Ресурсы нефти и газа Каспия распределяются между прикаспийскими государствами на условии равных долей.

Вариант 4. Ресурсы нефти и газа Каспия распределяются между прикаспийскими государствами на условии линии разграничения дна. В условном российско-казахстанском секторе Каспия ресурсы разделены между Казахстаном и Россией на основе положений, зафиксированных в постановлении Кабинета министров Республики Казахстан от 10 декабря 1996 г.

Вариант 5. Ресурсы нефти и газа между прикаспийскими государствами распределяются на основе проведения «прагматической линии». В условном российско-казахстанском секторе «прагматическая линия» определена таким образом, чтобы избежать пересечения уже выделенных структур, закрепить за Россией участок, тендер на право разработки которого был проведен осенью 1997 г.

Все эти данные, приведенные в табл. 1 и 2, впрочем, весьма условны, так как прогнозные запасы углеводородов сделаны по методикам подсчета, допу-скающим весьма значительные погрешности. Однако все они показывают, что доля Ирана чаще всего оказывается наименьшей.

Правовые аспекты Каспийского моря

Другое дело, что Иран не отказывался от участия в проектах по совместному освоению нефтяных месторождений. Правда, в переговорах с Азербайджаном у Ирана были разные периоды, случалась и острая конфронтация, когда Баку, под нажимом Вашингтона, неожиданно менял свои решения и отказывал Тегерану в его доле по участию в освоении отдельных месторождений. При этом Иран не забывал заявлять, что его позиция по освоению Каспия совпадает с российской.

Проблема Каспия и в масштабах СНГ, и в масштабах региона имеет весьма важное значение.

По этой проблеме за последние годы выпущена масса публикаций, причем многие авторы из «заинтересованных» государств СНГ часто сознательно вводят общественность в заблуждение своими теоретическими выкладками. Следует отметить, что основной правовой документ из арсенала современного морского международного права — Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. Эта Конвенция содержит определения открытого, полузакрытого и замкнутого моря. Каспий под эти определения не подходит и естественно, что он относится к озерам — закрытым водоемам, не имеющим сообщения с мировым океаном ни непосредственно, ни через другие моря и проливы, хотя с глубокой древности за ним и закрепилось название «море». Иногда различные эксперты приводят в качестве доказательств своих суждений о том, что Каспий — море, а не озеро, критерии, которыми оперирует ряд естественных наук. Среди таких критериев используются такие показатели, как размеры, содержание солей в воде, возраст и т. д. Если брать эти критерии — то Каспий, скорее, является морем, а не озером. Так, его площадь — 380 тыс. кв. км, то есть намного превосходит все известные крупные озера мира. Вода в Каспии — соленая, тогда как озера, как правило, пресноводные. Однако эти критерии применительно к стоящей на повестке дня проблеме не имеют никакого отношения, так как они — не юридические, а естественнонаучные. Впрочем, признание Каспия озером еще не означает, что тогда отсутствуют юридические основания для его раздела на сектора. Даже наоборот, международное право знает понятие международного пограничного озера, при котором раздел на сектора такого водоема вполне возможен.

Однако в случае с Каспием важны не только и не столько ссылки на Конвенцию ООН по морскому праву 1982 г. и на Женевскую Конвенцию по континентальному шельфу 1958 г., сколько апелляция к договорам России (СССР) и Ирана, в которых определялся статус Каспия. С точки зрения международного права именно эти договора в первую очередь являются источниками международного статуса Каспия (выделено нами. — Авт.).

Со времени заключения Петербургского трактата 23 сентября 1723 г., а затем Рештского (январь 1732 г.), Гюлистанского (12 октября 1813 г.) и особенно Турк-манчайского мирного договора (10 февраля 1828 г.), положения которого Иран соблюдал в течение более полутора столетий, во внешней политике Ирана стремления получить односторонние преимущества по проблеме Каспия не были практически реализованы.

Особенно наглядно это видно, если обратиться к час-тной проблеме из области международного морского права. Уже согласно Петербургскому трактату 1723 г., заключенному между Россией и Персией, право иметь флот на Каспии предоставлялось только России.

Ст. V Гюлистанского договора предоставляла равное право российским и персидским торговым судам в плавании по Каспию. Часть вторая этой же статьи устанавливала: «В рассуждении же военных судов: то как и прежде войны, так равно во время мира и всегда Российский военный флаг один существовал на Каспийском море; то... и теперь предоставляется ему одному прежнее право с тем, что кроме Российской державы, никакая другая Держава не может иметь на Каспийском море военного флага».

Такие же нормы содержала и ст. VIII Туркманчайского договора: «Российские купеческие суда, по прежнему обычаю, имеют право плавать свободно по Каспийскому морю... Таким же образом предоставляется и персидским купеческим судам право плавать на прежнем положении по Каспийскому морю... Относительно же военных судов... кроме России, никакая другая Держава не может иметь на Каспийском море судов военных».

Такое положение было зафиксировано и в результате подписания 26 февраля 1921 г. Договора между РСФСР и Ираном. Ст. XI этого международного акта предусматривала, что «обе Высокие договаривающиеся Стороны согласны, что, с момента подписания настоящего Договора, они будут в равной степени пользоваться правом свободного плавания по Каспийскому морю под своим флагом».

Но ст. VII этого договора вводила ограничение для Ирана: Иран обязывался не допускать службы на иранском флоте граждан третьих стран. Эта оговорка была вызвана имевшими место во время военной интервенции 1918—1920 гг. прецедентами военных действий в регионе третьих стран против Советской России.

Иранцы отмечают, что Иран пошел на заключение договора с РСФС для того, чтобы стать независимым субъектом международных отношений и что договор 1921 г. был первым равноправным договором Ирана с крупной зарубежной державой. Следующей крупной вехой стал Договор 1940 г., по которому Каспий рассматривался лишь как море советское и иранское.

На основании Договоров 1921 и 1940 гг. вопросы мореплавания на Каспии были решены СССР и Ираном полюбовно. И не только вопросы мореплавания. Уже в первой половине 20-х годов между двумя странами были подписаны торговый договор и соглашение о совместной эксплуатации рыбных промыслов иранского побережья Каспийского моря, а 20 февраля 1926 г. — соглашение о взаимном пользовании пограничными водами. Морской границы в том виде, который считается «цивилизованным» с западной точки зрения и применяется на ряде других водоемов проведено на Каспии не было (хотя параметры этой границы в российско-иранских договорах были). Однако в 1934 г. фактически СССР, в полном соответствии с принятыми международными соглашениями между Россией и Ираном, установил такую разграничительную линию Астара — Гасан-кули, за которую суда Ирана не могли переплывать, так как эта линия охранялась пограничными кораблями Союза ССР. Если принять эту линию за разграничитель, определяющий национальные сектора, то получалось, что сектор СССР составлял 80%, а иранский — всего 12%. Некоторые эксперты высказывают мнение, что именно эти обстоятельства привели к тому, что каспийский флот Ирана остался неразвитым. Вероятно есть значительная доля правоты и в том, что, ссылаясь на то, что договорами была запрещена деятельность третьих стран на Каспии, более экономически развитый Советский Союз еще в 1949 г. начал морскую добычу на Каспии, а значительно менее развитой Иран в одиночку не мог это сделать.

Таким образом, правовая база по Каспию была не такой уж маленькой, хотя азербайджанские юристы, вопреки объективной реальности, пытаются утверждать, что в этих договорах якобы «международно-правовой статус Каспийского моря юридически не оформлялся».

Иран вполне мог бы вспомнить прежние обиды, нанесенные его государственности со стороны России.

В истории отношений двух стран было многое... Был договор между Российской Империей и Велико-британией 1907 г. о разделе Ирана на сферы влияния. На основании Конвенции 18 (31) августа 1907 г. между Россией и Великобританией по делам Персии, Афганистана и Тибета, подписанной министром иностранных дел России А.Извольским и послом Великобритании в России Никольсоном (ст. I) все провинции Ирана, расположенные к северу от «линии идущей от Касри-Ширина через Исфаган, Йезд, Хакк и оканчивающейся в точке на Персидской границе при пересечении границ Русской и Афганской» были включены в сферу влияния России. Южнее — Великобритании.

Было секретное соглашение о пересмотре границ сфер влияния в Персии между теми же странами 1915 г. Был военный десант в иранский г. Энзели на Каспии в мае 1920 г. Эта акция была направлена не столько против Ирана, сколько против враждебных России сил, превративших Каспийское побережье Персии в плацдарм агрессии против Советской России. Была попытка «советизации» иранского Хорасана, чтобы обеспечить плацдарм для распространения мировой революции в Индию. Была, наконец, оккупация северного Ирана в годы второй мировой войны (юридически это допускалось в соответствии с заключенным Москвой и Тегераном Договором 1921 г., по которому за Москвой признавалось право ввести в Иран войска в случае отказа Ирана принять меры против третьей страны, угрожающей СССР через свою территорию (ст. VI)

Можно по-разному оценивать все эти события, но важно, что Иран не встал на позицию односторонней антироссийской их интерпретации и вообще не будирует эти проблемы. Выходит, что в оценке прошлого нынешнее иранское руководство проявляет прагматизм.

Впрочем, некоторые эксперты не без основания указывают на то, что прагматичный Иран, с одной стороны, заявляет о нелегитимности каспийских проектов, а, с другой стороны, активно предлагает свою территорию для транзита «нелегитимно» добытой нефти.

Главное, что статус Каспия однозначно уже был определен нормами международного права, в том числе была определена и граница по морю — ст. 4 Туркманчайского трактата 1828 г., ст. 1, 13 «Особого акта, заключенного между Россией и Персиейв Туркменистане, 10 февраля 1828 г.» и «Конвенцией о разграничении к востоку от Каспийского моря», подписанной в Тегеране 9 декабря 1881 г.

Иранские эксперты и МИД правильно отмечают, что имеющиеся юридические документы по Каспию свидетельствуют, что на этот внутриконтинентальный водоем не распространяются положения Конвенции по морскому праву 1982 г.

Позиции по Каспию: Россия, Иран, Азербайджан, Казахстан и Туркменистан

В начале 1992 г. Иран впервые выступил с инициативой создания Организации регионального сотрудничества прикаспийских государств. Был даже разработан проект договора, который был представлен на обсуждение на совещании заместителей министров иностранных дел прикаспийских государств (октябрь 1994 г., Москва).

Характерно, что Иран в вопросах Каспия старался не предпринимать односторонних шагов. Например, по его инициативе в апреле 1997 г. была создана буровая компания ОЭС, которая должна была осущест-влять разведку нефти, в том числе на Каспийском море. Российская сторона долгое время исходила из нежелательности секторального раздела Каспия, и в этом с ней солидаризировался Иран. Относительно близкой позиции иногда придерживался Туркменистан.

Азербайджан и в несколько меньшей степени, Казахстан выступали за секторальное деление Каспия. Однако Баку предлагал раздел на национальные сектора, включая всю поверхность и толщу воды. Причем вопреки международной практике и букве международного права Азербайджан в одностороннем порядке закрепил собственную юрисдикцию над «сво-им» сектором в своей Конституции, абсолютно при этом игнорируя интересы соседей.

Россия постепенно стала сдавать свои в общем-то юридически безупречные позиции. Эксперты отмечают, что государственная позиция России в отношении Каспия менялась и не была последовательной, более того, у России не было синтезированной, ориентированной на будущее общенациональной позиции. В переговорах по Каспию возобладала «партизанщина представителей нефтяного бизнеса». Так был выдвинут план об установлении на Каспии 45-мильной прибрежной зоны, в которой каждое из прикаспийских государств обладало бы исключительным правом на углеводородные ресурсы морского дна. В Баку такой подход отвергли, стремясь получить максимум возможного от Каспия.

Этот азербайджанский максимализм имел и любопытную экономическую подоплеку. На конец 1997 г. из недр Азербайджана было извлечено «огромное» количество нефти — 1355 млн. т, из них 930 млн. т было получено из скважин на суше и 425 млн. т пришлось на морскую добычу. Совершенно очевидно, что эти данные свидетельствуют об оскудении нефтяных пластов Азербайджана, прежде всего на суше. По данным ГНКАР на 1 января 1998 г. остаточные запасы нефти на 38 сухопутных месторождениях Азербайджана составили 155 млн. т. Средняя степень их выработанности оценивается в 87%.

В то время как остаточный потенциал разрабатываемых в то время 17 морских месторождений равнялся 135 млн. т, а степень их выработанности составляла 59%, средняя производительность каждой из более чем 5400 эксплуатационных скважин ГНКАР на суше составляла 0,7 т нефти в сутки, тогда как более чем 1730 морских скважин производили в среднем 14,4 т нефти в сутки каждая. С одной стороны, эти данные свидетельствуют об очевидной заинтересованности Баку в экс-плуатации именно морских месторождений углеводородов. С другой стороны, эти же данные говорят о том, что даже при таких скромных объемах морской нефтедобычи оставшихся 135 млн. т «морской» нефти хватит в лучшем случае лет на 15—18. Именно эти обстоятельства толкали Азербайджан к освоению все новых и новых месторождений на шельфе Каспия.

С другой стороны, руководство Азербайджана, пытаясь заполучить благосклонность Запада, усиленно раздувало «ресурсный миф», уверив всех, в том числе, вероятно, и самих себя, что Азербайджан представляет собой гигантский «нефтяной Клондайк». Эта нефтяная мания величия совсем не способствовала налаживанию отношений Азербайджана со всеми без исключения ближайшими соседями на подлинно продуктивных, а не мифологических конъюнктурных основах

Иран не может забыть ту пощечину, которую он получил от руководства Азербайджана в 1994 г. Тогда президент Алиев передал 12 ноября Ирану 5 из 20% акций, принадлежащих компании SOCP. Однако через некоторое время под давлением США это решение было пересмотрено, что вызвало в Тегеране справедливый гнев. Год спустя Иран все же был включен в консорциум по месторождению «Шах Дениз» с 10% акций.

В ноябре 1997 г., когда в Азербайджане пышно отмечали торжества по случаю добычи первой нефти, в которых демонстративно не приняли участие делегации Ирана и Туркменистана, Иран направил письмо Генеральному секретарю ООН К.Аннану, в котором в жесткой форме выразил протест против «единоличного использования Азербайджаном ресурсов Каспия» и предупредил, что для защиты интересов Исламской Республики Иран (ИРИ) сохраняет право на «определенные действия». «Мы категорически против этого шага правительства Азербайджана и считаем, что он противоречит документам о дружбе, подписанным в 1921 г. между Ираном и бывшим Советским Союзом, и торговому соглашению, подписанному в 1940 г.», — говорится в письме. Посол ИРИ в Азербайджане А.Бикдели заявил в этой связи: «Уже ни для кого не секрет, что в позициях Азербайджана и Ирана по вопросу о правовом статусе Каспия есть некоторые различия... Неопределенность в этом вопросе и является основной причиной конфликта». Посол отметил, что Иран продолжает настаивать на разделе Каспия по принципу территориальных вод.

В апреле 1998 г. министр иностранных дел Ирана К.Харрази заявил, что прокладка газо- и нефтепроводов по дну Каспийского моря является прямым нарушением законных прав прикаспийских государств. «Иран не раз выражал несогласие с подобными планами, принимая во внимание, прежде всего, их экологическую опасность», — указал он. Это заявление глава иранского МИД сделал после появления сообщений о том, что Туркменистан и США собираются заключить контракт на прокладку трубопровода по дну Каспия в Азербайджан.

После подписания в середине 1998 г. соглашения между Россией и Казахстаном о секторальном делении дна северного участка Каспия, официальный Тегеран в очередной раз заявил о своем несогласии с сепаратными попытками изменить статус Каспийского моря.

Секретарь пресс-службы МИД Ирана М.Мохаммеди отметил: «Все прикаспийские государства, в том числе и Россия, хорошо знают, что Соглашение о сотрудничестве и дружбе между Ираном и Россией, подписанное 26 февраля 1921 г., и Договор о торговле и мореходстве между Ираном и Советским Союзом, подписанный 25 марта 1940 г., — единственные правовые документы, регулирующие статус Каспийского моря».

Мохаммеди указал, что и в совместной Ашхабад-ской декларации, принятой пятью прикаспийскими государствами, говорится, что определение нового статуса Каспийского моря возможно только по единогласному решению пяти прибрежных государств. Он подчеркнул, что любое двустороннее соглашение, противоречащее нынешнему статусу Каспия, недейст-вительно и Иран официально не признает его. Мохаммеди высказался также за равные доли стран при достижении совместного согласия на деление Каспия.

Попыткой смягчить негативный резонанс от этого соглашения были переговоры, состоявшиеся в Тегеране, заместителей министров иностранных дел Ирана М.Сармади и Российской Федерации Б.Пастухова в середине июля 1998 г. По их итогам обе стороны категорически высказались против планов прокладки по дну Каспийского моря нефте- и газопроводов и предложили подписать пятистороннее соглашение по охране биоресурсов Каспия. Были сделаны также заявления о стремлении к демилитаризации Каспия. Именно после отхода России от прежде занимаемых позиций в вопросах, связанных с Каспием.

Прибыв из Тегерана в Баку Б.Пастухов 29 июля провел переговоры с Г.Алиевым. При этом он сказал по поводу иранской реакции на соглашения России с Казахстаном, что «мы не ожидали столь острой реакции» со стороны Ирана. «Мы рассказали о том, что ни в коей мере не посягали на те договоренности, которые действовали и продолжают, как мы считаем, действовать по соглашениям 1921 г. и 1940 г. с Ираном в области судоходства, мореплавания, рыболовства», — отметил Пастухов. «Но в этих документах темы дна, минеральных ресурсов не было, потому как тогда эта тема и не стояла в повестке дня жизни прикаспийских государств, как это имеет место сегодня». Он отметил также, что «мы убедили иранскую сторону в том, что следовало бы отойти от принципа «или делим все, или не делим ничего». Пастухов признал, что Иран предпринял после этого «атаку» по поводу того, что, по мнению иранской стороны, встав на такую позицию, следовало бы договариваться, чтобы у всех было все поровну. Российская делегация, по словам Пастухова,убедила иранцев, что разделить прогнозные запасы невозможно, и это путь в никуда. Иранцы все же отметили, что никогда не ратифицируют соглашения о неравном разделе Каспия. Пастухов отметил также, что раздел Каспия на национальные сектора фактически приведет к созданию «пяти небольших морей» и неизбежно вызовет массу трений и даже территориальных споров.

Азербайджан на переговорах подтвердил свою позицию, состоящую в том, чтобы полностью разделить морские просторы Каспия и не спрашивать ничьих разрешений при реализации каких-либо собственных замыслов и проектов на Каспии.

Стоит отметить, что высланный из Азербайджана оппозиционер — бывший спикер парламента Р.Гулиев в Турции в июле 1998 г. заявил, что Азербайджан обманывает Турцию по проекту Баку-Джейхан, так как с экономической точки зрения более выгоден не турецкий вариант нефтетрубопровода, а проект, предполагающий прохождение через Иран.

После появления осенью 1998 г. многочисленного потока сообщений о нецелесообразности по финансовым причинам прокладки нефтетрубопровода Баку — Джейхан, советник Министерства торговли США по вопросам международной торговли и инвестициям в странах бывшего СССР Ян Калицки рьяно стал отстаивать заведомо проигрышный с финансовой точки зрения проект с целью не допустить реализации никаких альтернативных вариантов. Посольство Ирана в Азербайджане выступило с заявлением, в котором, в частности, говорилось: «В то время, когда специалисты нефтяных компаний мира, в том числе европейских стран и Америки, говорят об экономичности, безопасности и оперативности иранского маршрута, подобные высказывания государственных деятелей США показывают их политическую незрелость». Дипломаты Ирана считают, что создание препятствий для иранского маршрута является вмешательством в дела стран региона и расценивают это «как проявление равнодушия к их интересам».

В декабре 1998 г. Иран выдвинул новые предложения Азербайджану об экспорте каспийской неф-ти, заключавшиеся в «более эффективном пути» прокладки основного экспортного трубопровода в направлении Азии. Иранский проект предполагал строительство ветки от Баку до туркменского порта Туркменбаши, далее экспорт нефти до Тегерана и затем к Побережью Персидского залива. По расчетам иранцев, этот проект мог бы осуществиться после того, как в 2001 г. будет введен в эксплуатацию нефтепровод Тегеран — Нека, протяженностью 390 км.

Привлекательность этого варианта, по мнению Ира-на, состоит в том, что при такой реализации нефть можно будет экспортировать из Персидского залива не только на европейские рынки, но и на перспективные рынки государств Азии: Пакистана, Индии, ЮВА и пр. Правительство ИРИ предложило также и способ предотвращения падения цен на нефть в мире посредст-вом установки «критической квоты», больше которой страны-экспортеры не будут продавать нефть. Оставшиеся за пределами квоты «излишки нефти» Азербайджана Иран был готов закупать для собственных нужд. Подобное предложение с экономической точки зрения было для Азербайджана вполне выгодным.

Однако, учитывая, что ранее Иран также выдвигал выгодные предложения Баку, в частности выражая готовность скупать всю контрактную нефть из Азербайджана, на что под давлением США и Турции Азербайджан не шел, приходилось сомневаться в том, что судьба нового предложения Ирана будет положительно рассмотрена. Примечательно в этой связи, что идею иран-ского варианта прокладки нефтепровода в очередной раз поддержали лидеры оппозиционной партии «Мусават».

14 декабря 1998 г. в Тегеране состоялось подписание соглашения между Национальной иранской нефтяной компанией (NIOC) и нефтяными компаниями — англо-голландской «Shell» и голландской «Lasmo» о совместных геологогеофизических исследованиях на иранском шельфе Каспия.

Территория разведки по проекту должна была составить около 10 тыс. кв. км и оценочная стоимость проекта составляла 19,8 млн. долл. Контракт стоимостью 19,8 млн. долл. предусматривает проведение работ в течение 18 месяцев.

Азербайджан заявил, что Иран включил в этот проект территорию азербайджанского сектора Каспия. ГНКАР и МИД Азербайджана выступили с заявлениями. ГНКАР намекнула, что для «Shell» это соглашение может создать трудности с его перспективами сотрудничества с Азербайджаном. В заявлении МИД заключение соглашения квалифицировалось как недопустимое, потому что по мнению Баку претензии иранской стороны на 20% Каспийского моря противоречат нормам и принципам международного права, подрывают позитивные тенденции, которые наметились в вопросе оформления правового статуса Каспия и имеют целью спровоцировать конфликт, аналогичный азербайджано-туркменскому. Баку таким образом получил бумерангом те же самые действия, которые он в течение ряда лет проводил сам в одностороннем порядке на Каспии. Неудивительно, что в ответ на заявления Азербайджана иранская сторона сообщила, что статус Каспия до сих пор не определен и ИРИ действует на основании подписанного между Ираном и СССР в 1921 г. соглашения.

Позиция Исламской Республики Иран по Каспию понятна и, как минимум, заслуживает уважения за свою последовательность и недвусмысленность.

Эту позицию кратко изложил заместитель минист-ра иностранных дел Ирана М.Сармади на заседании специальной рабочей группы по разработке Конвенции о правовом статусе Каспийского моря в Москве (16—17 декабря 1998 г.). Представитель Ирана в частности сказал: «Достижение общего понимания по юридическому режиму Каспийского моря является экономическим и юридическим императивом, а также политической необходимостью и требованием безопасности. То, как мы разрешим эту проблему, окажет решающее влияние на будущее в отношениях между прибрежными государствами.

Каспийское море является крупнейшим замкнутым водоемом в мире и должно иметь свой собственный юридический статус. Его юридический статус был уже определен договорами между прибрежными государствами — Ираном и Советским Союзом. Он не подчиняется международному морскому праву, в международных конвенциях по морскому праву особо оговариваются специальные режимы для некоторых водоемов.

Наша основная позиция была и остается такой: отменить все эксклюзивные деления прибрежного водного пространства с тем, чтобы большая часть моря, являющегося общим достоянием всех прибрежных государств, могла бы использоваться на основе равноправного кондоминиума. Тем не менее, чтобы облегчить путь к согласию, мы готовы пойти на переговоры о юридическом режиме, основанном на разделе моря на сектора. Но для такого деления следует использовать следующие критерии: