За неполное десятилетие российский парламентаризм прошел путь, сравнимый по интенсивности с 50—100-летним этапом развития многих западноевропейских обществ.

Но практически без внимания остается поколенческий разрез в исследовании проблемы, особенно — восприятия ведущих парламентских лидеров, по сути олицетворяющих основные общественно-политические силы российского общества. А это исключительно важно для межпоколенческого согласия по краеугольной проблеме стратегии развития общества (достойный уровень жизни отцов и стимулы активной деятельности детей).

Однако простое вычленение возрастных «когорт» не обеспечивает полного понимания сути межпоколенческих различий. Общеизвестны, например, принципальные различия в мировосприятии поколения фронтовиков и так называемых детей войны — их не воевавших сверстников, хотя возрастная разница между ними может быть минимальной, а сами они нередко входят в одну и ту же формальную возрастную группу при социологическом исследовании. В данном случае поколенческий разрез в восприятии парламентских лидеров — это прежде всего «политические поколения». М.Блок это понятие определяет следующим образом: «Люди, родившиеся в одной социальной среде и примерно в одни годы, неизбежно подвергаются, особенно в период своего формирования, аналогичным влияниям... Этот общий отпечаток, порожденный возрастной общностью, образует поколение»¹.

Специально предпринятые социологические исследования подтверждают, что даже в массовом менталитете довольно прочно укоренилось понимание значимости поколенческого фактора для формирования «политического класса» страны.

Так, по данным Центра исследований политической культуры России (ЦИПКР)² более двух пятых опрошенных россиян полагают, что именно поколенческие различия предопределяют «непохожесть» лидеров страны — депутатов, руководителей партий, деятелей правительства. Причем такие, стоящие на втором-третьем месте по выделенной значимости, факторы, как «воздействие родительской семьи», «воспитание», «общий культурный уровень», признаются типообразующими для политиков в два раза реже, чем поколенческая доминанта (табл.1).
 
Неожиданным среди влияющих факторов на взгляды, поведение, воспитание политических лидеров можно назвать только 4-й ранг значимости такого фактора, как воздействие собственной партии. Не очень влиятельными признаются россиянами материальное положение лидера и его профессия (5—6 ранги).
Восьмое место, отводимое влиянию национальных традиций, также из разряда неожиданностей.
Вопреки преподносимой  в прессе информации об особом влиянии лично-семейного фактора на различия в политическом поведении лидеров, большинство россиян все же полагают, что воздействие жен, детей и друзей, по большому счету, его не предопределяют. Ранг этих факторов, включая место рождения лидера, в общей иерархии незначителен.

Какие же основные политические поколения можно выделить в нынешнем российском обществе?
Традиционным стало упоминание в различных источниках поколений фронтовиков, «шестидесятников», а также молодежи, т.е. перестроечно-реформаторского поколения. В то же время практически вне анализа остается поколение сорокалетних, сформированное в доперестроечный, последний «советско-имперский» период и несущее сегодня главную производственную, социальную, культурную и общественную нагрузку.

В настоящем анализе полученных социологических материалов для определения поколенческой принадлежности выделялись группы 18—25-летних («перестроечно-реформаторское» поколение), 36—45 (последнее «советско-имперское» поколение), 55—65 («шестидесятники») и свыше 75 лет («поколение победителей»).

Проведенный опрос позволил выделить основные характеристики, доминирующие в общественном сознании при оценке тех или иных политических поколений.

Так, «поколение победителей», т.е. фронтовиков Великой Отечественной войны, большинством россиян воспринимается как в чем-то старомодное, так и как люди очень достойные, честные, желающие добра своей стране — более четверти респондентов, видят в поколении фронтовиков совесть России (табл.2).

Негативные оценки этого политического поколения долгое время навязывались (особенно в начале 90-х) общественному мнению, и это отметил каждый четвертый опрошенный. А каждый десятый еще заподозрил их в неспособности адекватно воспринимать общественные проблемы.

Каких-либо существенных отличий фронтовиков от других групп не видит лишь один из двенадцати опрошенных.

В целом соотношение позитивных и негативных оценок поколения фронтовиков составляет 2:1 в пользу положительного восприятия. Причем если проанализировать еще и возрастной срез, самое уважительное отношение к фронтовикам высказывают граждане в возрасте 66—75 лет, чье детство и отрочество пришлись на военное лихолетье. Более половины (56%) этих граждан считают фронтовиков «совестью страны, носителями лучших традиций нашего народа, самыми последовательными борцами за интересы России». Это в два раза превышает среднее значение данного показателя по всем возрастным группам.

Общественное воззрение на «шестидесятников» отличается мозаичностью. Здесь нет доминирования одной характеристики (табл.3).

Почти каждый третий респондент видит в «шестидесятниках» романтиков, свято веривших в демократические идеалы, но не учитывающих реальные общественные обстоятельства. Каждый четвертый считает судьбу этого поколения трагической, так как ему не удалось воплотить свои идеалы в жизнь.

В то же время практически две пятых в общей структуре оценок составляют негативно окрашенные мнения. «Шестидесятников» трактует как западнически ориентированное поколение каждый пятый россиянин. Каждый десятый видит в них лишь людей, стремившихся к власти под лозунгами «общечеловеческих ценностей».

Примерно равный удельный вес имеют как крайне негативные, так и абсолютно позитивные характеристики. Практически 7% опрошенных видят в них вообще неумелых фанатиков, все в стране разрушивших, но не сумевших ничего построить. В то же время восторженно позитивные оценки «шестидесятников» собирают чуть более 9% сторонников.

Между прочим, самое большое неприятие «шестидесятников» наблюдается у представителей фронтовиков: каждый пятый из них полагает, что время активных действий этого «поколения разрушителей»,  «к счастью, кончается, и в этом — один из шансов для спасения России».
 
Весьма неожиданным оказалось общественное восприятие последнего «советско-имперского» поколения — так называемых сорокалетних — людей, сформировавшихся в доперестроечный период (т.е. до 1985 г.). Здесь доминирует такая точка зрения: «Эти люди — костяк той лучшей части российского народа, который сегодня стремятся сломать всякими разрушительными для страны «реформами». Именно они — на самом пике своей жизненной карьеры — потеряли если не все, то многое. И если их добьют, то с ними окончательно рухнет и Россия» (табл. 4). Данного мнения придерживаются почти две пятых россиян. Близко к этому и суждение более трети наших сограждан: «Воспитанные в условиях в общем-то нормального общества, сорокалетние являются главными защитниками лучших наших традиций: трудолюбивы, любят страну, воспитанны, чтут нормы морали».

Обвинения в антирыночности и антидемократичности данного поколения вообще собирают минимальное число сторонников (от 2 до 4% опрошенных). Это свидетельствует о высокой степени позитивного общественного согласия по данному вопросу. Причем самое позитивное отношение к сорокалетним высказали представители поколения фронтовиков. Здесь три из четырех опрошенных считают нынешних сорокалетних «костяком лучшей части российского народа».

И наконец, об общественном восприятии «реформаторско-перестроечного» поколения (табл. 5).
Следует отметить, что о «потерянности» перестроечно-реформаторского поколения заявляют и в средних возрастных группах, и 26—35-летние. А каждый второй представитель «поколения победителей» (что в два раза выше среднего показателя) отмечает, что молодые успели «привыкнуть к легким деньгам, нынешнему беззаконию и безответственности перед обществом».

Из данных исследования можно вывести следующие основные характеристики политических поколений, сформировавшиеся в массовом сознании россиян.

Фронтовики — это хотя и старомодные, но очень достойные, честные и желающие добра стране люди.

«Шестидесятники» — романтики, не учитывающие реалий жизни, не сумевшие воплоить в жизнь свои идеи.

Последнее «советско-имперское» поколение (сорокалетние) — это костяк лучшей части нашего народа, главные защитники традиций трудолюбия, патриотизма, морали.

«Перестроечно-реформаторское» поколение — люди, которым еще предстоит приспосабливаться к нормальной жизни после завершения эпохи «реформ»; они в значительной степени — «потерянное поколение».

Почти каждый десятый полагает, что он справится с любым сложным делом, включая президентство. Этот показатель, понятно, не может способствовать формированию президентских амбиций у председателя парламента. Но в то же время говорит о наличии потенциала политического роста, так как верхний предел популярности Г.Селезнева потенциально приближается к рейтинговым показателям основных претендентов на президентский пост и сопоставим с максимально возможным числом голосов, которые могут получить на президентских выборах такие политики, как Жириновский, Черномырдин, Тулеев, Немцов.

Треть россиян полагают, что Генадий Николаевич как глава Госдумы на своем месте. Чуть более трети высказывают нейтрально-индифферентное отношение к спикеру нижней палаты. Резко отрицательные характеристики находятся на периферии общественного восприятия (от 5 до 9% мнений).

Как же оценивают Г.Селезнева политические поколения. Для анализа возьмем три главные оценки: президентский потенциал, состоятельность как главы Думы и безвредность как политика (рис. 1).
Итак, «перестроечно-реформаторское» (молодое) поколение практически не видит в Селезневе потенциального президента, да и восприятие его как достойного главы парламента ниже, чем у представителей других поколений. Для молодежи спикер Думы  прежде всего — безвредный политик, от которого нет ни большой пользы, ни большого вреда.

Сорокалетние (последнее «советско-имперское» поколение) по своему восприятию председателя Государственной Думы близки к молодежи. Однако здесь  более весомо оценивается президентский и спикерский потенциал Г.Селезнева.

Наиболее позитивно воспринимается образ Г.Селезнева «поколением победителей». Здесь больше всего сторонников его президентства (18%); а также наибольшая доля тех, кто считает его состоявшимся главой парламента (45%).

Примечательно, что лица одного возраста с Селезневым (пятидесятилетние) воспринимают главу парламента точно так же, как и в целом все россияне, без каких— либо заметных отклонений, характерных для уже приведенных данных по политическим поколениям.

Лидер парламентского большинства. Г.Зюганов является лидером крупнейшей думской фракции, главой парламентского блока, контролирующего почти половину депутатских мандатов. Кроме того, Зюганов — один из лидеров президентской гонки.

В качестве кандидата на пост президента РФ Г.Зюганов и воспринимается обычно россиянами, в связи с чем и замерялся лидерский потенциал председателя фракции КПРФ. Причем технология опроса, проведенного в ноябре—декабре 1998 г. ЦИПКР через рассылку анкет корпусу постоянных респондентов, позволила вычленить (помимо поколенческого измерения образа Зюганова) и влияние так называемого «казуса Макашова» — всплеска общественных страстей вокруг заявлений депутата-генерала по проблемам национальной политики.

Напомним, что после публичного обвинения члена депутатской фракции КПРФ генерала Макашова в «разжигании межнациональной розни» появилось множество публикаций о падении электоральной популярности председателя компартии, как несущего политическую ответственность за действия членов партруководства.

Однако антикоммунистическая пропаганда не нанесла существенного ущерба электоральной популярности Зюганова. Наоборот, после «казуса Макашова» за счет сокращения доли неопределившихся несколько возросло число тех граждан, которые в перспективе не исключают возможности отдать свой голос за лидера коммунистов (табл. 7).

В целом о категорическом неприятии лидера думской фракции КПРФ  заявили два из пяти россиян. Каждый пятый декларирует свою безоговорочную электоральную поддержку. Примерно каждый четвертый не исключает возможность голосования за его кандидатуру. В любом случае председатель КПРФ вправе рассчитывать больше на поддержку избирателей, чем на категорическое неприятие (43:40).

Однако если рассматривать твердую поддержку и твердое неприятие, все-таки отрицательное отношение в два раза превышает позитивное.

Поколенческий срез сторонников и активных оппонентов лидера КПРФ представлен на рис. 2. При анализе использовались следующие характеристики: категорическое неприятие («Никогда и ни за что за Зюганова не проголосую»), потенциальная поддержка («Не исключено, что отдам за Зюганова свой голос»; «Сейчас, видимо, нет, а в будущем — посмотрю»), твердая поддержка («Лично обязательно поддержу его кандидатуру»).

 В то же время «шестидесятники» (в настоящее время многие из них являются пенсионерами) демонстрируют разительное неприятие лидера коммунистов. Эти данные опровергают бытующие в средствах массовой информации суждения об опоре Г.Зюганова на пенсионеров. Среди представителей поколения пенсионеров- «шестидесятников» и минимальный уровень потенциальной поддержки лидера КПРФ.

Среди сорокалетних отмечаются примерно в  равной степени как категорическое неприятие, так и потенциальная поддержка Г.Зюганова. При этом число твердых сторонников здесь не выше, чем в среднем по всему электорату.

Наконец, молодое «перестроечно-реформаторское» поколение отказывает председателю дум-ской фракции КПРФ в твердой поддержке. Хотя потенция позитивного голосования здесь выше, чем у «шестидесятников», и находится на уровне последнего «советско-имперского» поколения.

Таким образом, совершенно неожиданно выясняется, что электоральные перспективы главы думской фракции КПРФ связаны отнюдь не с лицами раннего пенсионного возраста («шестидесятниками»), а с последним «советско-имперским» поколением и даже молодежью. И база потенциальной поддержки среди представителей этих поколений довольно велика.

Лидеры парламентских фракций. В силу объективных причин потенциал общественной поддержки руководителей других парламентских фракций гораздо ниже, чем у главы КПРФ. Рассматривая их лидерские шансы, следует отметить, что в общественном мнении большее предпочтение имеет Г.Явлинский (фракция «Яблоко»), за ним следуют В.Жириновский (ЛДПР) и В.Рыжков (фракция «Наш дом — Россия»). В декабре 1998 г. их лидерский потенциал (способность претендовать на президентский пост в России) оценивался таким образом: у Г.Явлинского 15% сторонников его президентства, у В.Жириновского — 2,6 и у В.Рыжкова — 0,4%.

Поколенческий срез лидерского восприятия этих думских политиков весьма разноречив.

На стороне Г.Явлинского наименее электорально активные представители «перестроечно-реформаторского» поколения. Выше, чем в среднем по избирательному корпусу, поддержка главы «Яблока» и  сорокалетними. А вот «шестидесятники» менее восприимчивы к нему. Его поддержка  поколением фронтовиков вообще в четыре раза меньше, чем в среднем по стране.

У лидера фракции ЛДПР наибольшее число сторонников в молодом поколении. Здесь слой поддерживающих его в 2—2,5 раза больше, чем в среднем по электорату. Выше избирательный потенциал главы либерал-демократов и у последнего «советско-имперского» поколения. А вот среди «шестидесятников» и фронтовиков число сторонников В.Жириновского минимально.

Говорить о лидерском потенциале нового руководителя фракции НДР в Государственной Думе В.Рыжкова пока рано.

Опрос выявил в целом позитивное отношение  к тому и другому политикам.

О том, что относится к А.Лебедю «в целом неплохо, но ничего особенного в нем не вижу», заявил примерно каждый третий опрошенный. При этом исключительно высокую оценку председателю НРПР дали 14% опрошенных, а о растущем недоверии и абсолютно отрицательном отношении к нему — почти каждый третий.

Относительно главы «Отечества» Ю.Лужкова доминирующей характеристикой в общественном мнении является оценка: «хозяйственный опыт, умение наладить жизнь в своем регионе» (почти половина опрошенных). У каждого девятого-десятого вызывают одобрение его деятельность по защите интересов русских в ближнем зарубежье, а также позиция в отношении Крыма и Севастополя. В то же время «главную и единственую надежду России» в столичном градоначальнике видит лишь 1% граждан.

И еще: каждый шестой опрошенный при упоминании столичного градоначальника подчеркнул: «Все, что связано сегодня с зажравшейся Москвой, — и ее мэр в особенности, — нам, россиянам, ненавистно». При этом каждый восьмой вспоминает «кровь 1993 г.», за что, по их мнению, надо судить и Ю.Лужкова. И каждый десятый говорит, что не вызывает доверия человек, «с одинаковым энтузиазмом участвующий в службе и в православном храме, и в синагоге».

Анализируя поколенческий срез восприятия глав регионов, следует отметить, что они опираются на различные слои.

Так, «надежду России» в Ю.Лужкове видят преимущественно представители молодого поколения (в два раза больше, чем в среднем по национальному избирательному корпусу). А вот привлечь столичного мэра к суду за события 1993 г. требует каждый второй фронтовик. Сильна база электоральной поддержки Ю.Лужкова у «шестидесятников» (пенсионеров). Более высокая степень его влияния, чем в среднем, отмечается у поколения сорокалетних.

В свою очередь, глава администрации Красноярского края А.Лебедь исключительно высоко оценивается преимущественно представителями последнего «советско-имперского» поколения. А фронтовики видят в нем главную опасность для страны.
 
¹ Блок Марк. Апология истории или ремесло историка. М., 1986. С. 104—105.
² Здесь и далее приводятся данные всероссийского репрезентативного опроса ЦИПКР. Ноябрь-декабрь 1998 г. 1500 респондентов, 76 регионов РФ, 218 населенных пунктов. Выборка «панельная». Погрешность результатов опроса 3—4%. В опросе допускалось несколько вариантов ответа.