Нельзя сказать, что такого рода жизненная философия в корне неверна. Прав А.И. Солженицын, замечая: "Политическая жизнь - совсем не главный вид жизни человека, политика - совсем не желанное занятие для большинства. Чем размашистей вдет в стране политическая жизнь, тем больше утрачивается душевная".

Но весь вопрос в том: что это за политика и о каком обществе идет речь? Одно дело общество "нормальное", с устоявшейся стабильной демократической политической системой, которая надежно обеспечивает основные права и свободы .человека, его автономию и суверенитет как полноценной, творческой самореализующейся личности. В таком обществе политика - удел ответственных перед народом и им же контролируемых государства и правительства. Большинство же людей, не замечая политики, вспоминают о ней лишь в период предвыборных кампаний, референдумов и т.д. или тогда, когда политика проявляет себя как институционализированное насилие по отношению к отдельным согражданам (в том числе и из разряда политиков) , совершающим преступления против добра.

Но совсем другое дело - общество "ненормальное" (если не "аномальное"), где такой "очеловеченной" (т.е. достойной человека как высшего творения природы) среды обитания практически нет. И более того, под все большую угрозу ставится его исходное естественное право - право на жизнь. Имеется в виду не только разгул преступности и насилия, но и все более неблагоприятная экология, недоброкачественные ("болезнетворные") продукты питания, массовая алкоголизация и рост наркомании и т.д.

Насколько в этих условиях, когда многое (если не все) упирается в политику и зависит именно от нее, можно себе позволить сознательно, по свободному выбору (а не по принуждению "сверху") быть вне политики? Думается, что ответ на этот вопрос может быть только один - однозначно отрицательный. ПОЛИТИКА - ДЕЛО СЛИШКОМ СЕРЬЕЗНОЕ, ЧТОБЫ ОТДАВАТЬ ЕЕ ТОЛЬКО ПОЛИТИКАМ. Особенно в ситуации, когда общество совершает крутой поворот в своей истории и на повестке дня стоит острейший вопрос: куда и зачем мы идем, какое будущее ожидает нас и наших детей и внуков. И с учетом того, что власть имущие в России всегда правили страной, лишая народ реальных возможностей выбирать себе "вождей" и смещать тех из них, которые не оправдали доверия.

А многое ли изменилось и изменилось ли вообще в России "постсоциалистической"?

Могла бы, например, спикеру американского конгресса прийти в голову идея продлить срок полномочий конгрессменов без проведения очередных выборов? Если и пришла бы, то только в кошмарном сне. Ведь реализовать такую идею - это значит попрать народный суверенитет и нарушить "святая святых" - конституцию, которая его олицетворяет.

Между тем такой "свободы" от конституции и закона у политика в западных цивилизациях нет. Господствующий там (с точки зрения допустимого и запретного в политике) принцип: "все, что не запрещено законом, - разрешено" распространяется только на уровень рядовых граждан, тогда как политику "разрешено только то, что разрешено законом, все остальное - запрещено", т.е. его свобода ограничена строгими рамками закона, за которыми начинается его несвобода как политика.

При этом в систему этой несвободы (или нормированной свободы) вмонтирован не только закон (одновременно "табуирующий" и обязывающий) , но и реальное разделение властей, ког-да, говоря словами Ш.-Л. Монтескье, "власть останавливает власть". Весьма существенную сдерживающую роль здесь играет и развитое общественное мнение, выразителями которого выступают независимые средства массовой информации и научные центры, специализирующиеся в области политического маркетинга, а также достаточно высокая гражданская активность обывателя, который, несмотря на абсентеизм (неучастие в голосовании на выборах), проявляет его всякий раз, когда обнаруживает хотя бы малейшие признаки дискомфорта в привычном укладе жизни.

Как это ни прискорбно, но подобного рода факторы в "демократической" России не действуют. По-прежнему сохраняется традиция всемогущества и вседозволенности власти, которая на фоне удручающей пассивности "низов" приводит политиков к поведению по принципу: "если очень хочется, то можно". В конце концов закон для того и существует, чтобы его обходить, или, что в принципе одно и то же, мы всегда можем его поправить - ведь ничто и никто нам в этом помешать не сможет.

Государство, которое нарушает им же принятый закон, не только подает дурной пример, порождая в массовом масштабе правовой нигилизм со стороны граждан. Оно одновременно лишает себя какого бы то ни было права выступать в роли "смотрителя" этого закона. Еще Платон писал: "Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Теш же, где закон - владыка над правителями, а они его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги'.

Есть в политической науке такое понятие, как "технократическая легитимность". Суть его может быть выражена известной русской пословицей: "Взялся за гуж, не говори, что не дюж", т.е. право на власть надо доказывать профессионализмом, высоким уровнем владения политическим ремеслом.

Власть, даже сформировавшаяся демократическим путем (в результате свободного волеизъявления народа), но оказавшаяся не способной справиться с кризисными явлениями и поддерживать в обществе стабильность и порядок, с этой точки зрения нелегитимна. Напротив, незаконная власть, т.е. установившаяся в результате насилия (через революцию или военный переворот), достигая со временем устойчивости и прогресса в области экономического и социального развития, становится легитимной.

В общем, легитимность власти прямо пропорциональна ее эффективности. Признание Соединенными Штатами Америки СССР спустя 15 лет после Октябрьской революции было ничем иным, как построенной на здравом смысле реакцией на технократическую легитимность большевиков. Поэтому тем из нынешних политиков в России, которые считают, что они пришли "всерьез" и "надолго", следует закрепляться на вершине властной пирамиды не с помощью их "укореняющего", "под себя", нормотворчества, а путем доказательства своей технократической легитимности.

Если мы действительно стремимся к демократии, то должны усвоить раз и навсегда, что при этой форме государственного устройства власть рождается исключительно и только из выборов. Здесь право быть первыми, т.е. правящими, нельзя ни декларировать, ни закрепить законодательно. Его необходимо завоевать в острой конкурентной борьбе, доказав свое превосходство не только на "говорливой" стадии (в искусстве убеждать массы в ходе предвыборной кампании), но и в период реального властвования, т.е. подтвердив его технократически грамотной и эффективной политикой в интересах большинства. В противном случае на очередных выборах облаченное суверенитетом на власть и обманутое в своих ожиданиях большинство скажет: "Все, кончилась ваша власть". Сработает общая для всех демократий закономерность: политики-любители приходят и уходят, а профессионалы-технократы остаются.

И здесь уже не спасет такой почитаемый на российской политической кухне способ удержаться у власти, как взаимное поедание "козлов отпущения". В равной мере рассеются иллюзии по поводу того, что раз оппозиции в годовщину октябрьских (1993 г.) событий не удалось вывести массы на улицу, то они, безусловно, поддерживают реформы в их нынешнем исполнении. Убежден, что круто замешанное на усталости от политической трескотни и изнуряющей борьбы за выживание самоотчуждение большинства россиян от политики - своеобразная форма пассивного социального протеста.

Однако объективно, и это следует подчеркнуть особенно, такого рода протест превращается в свою противоположность - в своеобразную форму поддержки властвующих структур, а посему - неэффективен. Более того, он губителен, ибо рано или поздно возвратит все на "круги своя": на одном полюсе безмолвствующий народ в роли "стада", на другом - всевластная элита в качестве "пастуха". И получится, что прав был Ж.-Ж. Руссо, вынося нам почти два с половиной столетия тому назад ужасный приговор: в России никогда не будет демократии, поскольку это страна рабов. Народ имеет то правительство, которого заслуживает и которое терпит.

Поэтому на вопрос "быть или не быть" простым россиянам в политике я отвечаю однозначно - "быть". Пока "быть". Ибо правд "'не быть/" (именно право, а не обязанность) еще предстоит завоевать, т.е. создать "нормальное" политическое и гражданское общество. Но "быть' не политиками, а социально и политически активными гражданами, способными не поддаваться обману и самообману, свободно самоопределяться в условиях политического выбора, выдвигать и ротировать в сроки, закрепленные конституцией, достойных правителей, которые будут отправлять власть не только от имени народа, но и для народа.