В.Павленко,
кандидат политических наук, директор Центра
прикладных социально-политических и экономических исследований «Спектр»

     Президентская кампания вступила в завершающий этап. Близится поистине судьбоносное голосование, способное определить исторические перспективы России по крайней мере на ближайшее десятилетие. Внешняя ясность предстоящего выбора несколько убаюкивает общественное сознание и не передает всех нюансов того острейшего противоборства, которым охвачена политизированная часть общества и, особенно, властные структуры. Ведь избрание главы государства — не столько итог публичной предвыборной борьбы, представляющей верхушку российского политического «айсберга», сколько результат сложнейшего компромисса между крупнейшими интересами, группировками и центрами влияния.

     Кроме того, в избирательной кампании, как в зеркале, отражаются важнейшие процессы и тенденции, которые в обычных условиях протекают в недрах общества и скрыты от широкого внимания. В условиях формирования предвыборных «раскладов» и коалиций активно проявляются первые признаки новой политической эпохи. Задача автора — попытаться разобраться во всем этом хитросплетении фактов, людей, событий и мнений, сформулировать основные закономерности и тенденции, очертить хотя бы приблизительные контуры той новой политической реальности, в которую Россия вступает с началом очередного XXI в.

I. Путин в зеркале некоторых новых тенденций общественно-политического развития России

     Парламентские выборы и последующие события коренным образом изменили картину общественно-политического развития, придали ей максимальный динамизм и остроту. Соглашаясь с мнением ряда специалистов (например, Г.Попова) о том, что добровольный уход Ельцина — событие, по своим масштабам сопоставимое с крахом КПСС и распадом коммунистической государственности, отметим, однако, что его последствия могут оказаться далеко не столь однозначными. При всей закономерности событий, подготовивших недавнюю смену власти, ситуация по-прежнему сильно зависит от субъективных факторов, связанных с личностью В.Путина, его политической, экономической и социальной программой, взглядами на настоящее и будущее России, ее место в мировой системе XXI века, роль государства и его институтов в основных сферах жизни общества. Первые его шаги на посту главы государства четких ответов на эти вопросы не дали и дать не могли. Совершенно очевидно, что В.Путин в настоящее время озабочен достаточно узким кругом проблем, связанных с предстоящими президентскими выборами.
Задача его исключительно сложна:

• максимально консолидировать власть;
• доказать свою самостоятельность;
• сохранить завоеванные позиции, не допустив явных ошибок, способных привести к обострению отношений с обществом или влиятельными номенклатурными финансово-политическими группировками, доставшимися в наследство от прежнего режима.

     Для политической элиты В.Путин остается своеобразной «вещью в себе». Процесс ее переориентации на нового лидера протекает сложно и неоднозначно:

     С одной стороны, федеральная и региональная элиты всячески демонстрируют ему свою поддержку.

     С другой — ряд событий, последовавших за вступлением В.Путина в должность главы государства, свидетельствует о том, что борьба еще не окончена.

     Все более очевидно, что и.о. президента находится в эпицентре крайне сложных и противоречивых процессов, обусловленных стремлением различных «придворных» группировок сохранить прежнее политическое влияние. Квинтэссенцией этих настроений можно считать мнение близкой к Б.Березовскому «Независимой газеты», предложившей В.Путину отличать «довыборную поддержку масс» от «поствыборной — элит»¹.

     Что касается беспрецедентно высокого уровня электоральной поддержки, то очевидно, что он обу-словлен не столько объективными, сколько субъективными факторами — характером общественных ожиданий, мощным информационным воздействием, наконец, известным популистским эффектом. В настоящее время действие этих факторов медленно, но уверенно сменяется более критическими оценками. Так, по данным ВЦИОМ с 7 до 34% увеличилось общее количество недовольных деятельностью правительства. Растут претензии к экономическому и социальному курсу, а также к политике нового кремлевского руководства на Северном Кавказе ².

     Все это свидетельствует о появлении у нынешнего и.о. главы государства уязвимых мест. А опыт 1996 г. подсказывает, что динамика быстрого изменения рейтинга может быть не только положительной, но и отрицательной, как это случилось с Б.Ельциным вскоре после выборов 1996 г. В нынешних условиях против В.Путина может сыграть и ухудшение экономической ситуации — резкое падение рубля, обвал недавно принятого бюджета, в том числе из-за непредоставления западных кредитов или введения против России экономических санкций. Не исключен и вариант широкомасштабного экономического кризиса, первые признаки которого усматриваются в предстоящем кредитовании правительства Центробанком.

     Кроме того, критики нового главы государства неизбежно воспользуются (и уже пользуются) противоречивыми последствиями договоренностей с Лондонским клубом. А его сторонники, заинтересованные в продвижении в исполнительные структуры «своих» людей, непременно объяснят, что при заключении этих соглашений М.Касьянов руководствовался не столько государственными, сколько личными интересами, стремясь сохранить за собой пост премьер-министра и после президентских выборов.

     Тем не менее, несмотря на то что пик популярности В.Путина уже пройден, запас прочности у него по-прежнему солидный. Лидерство действующего главы государства в президентской кампании пока сомнению не подвергается. Причины этого кроются не только в определенной инерции массового электорального сознания, но и в более объективных вещах.

     Так, именно с его деятельностью, в частности, связано формирование и укоренение в общественном сознании новой парадигмы развития России, опирающейся прежде всего на традиционные патриотические и духовные ценности. С этой точки зрения особое внимание привлекает благословение на власть, выданное и.о. главы государства Предстоятелем Русской Православной Церкви (РПЦ), Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II. Обращает внимание, что опора на православие обеспечивает и.о. президента растущую поддержку среди патриотов-государственников и, напротив, осложняет его отношения с традиционно поддерживавшими Кремль либералами. Это знаковая тенденция, показывающая, что следование в фарватере доминирующих общественных настроений для В.Путина важней прежних привязанностей, этим настроениям противоречащих. Более того, новый глава государства по-видимому готов к серьезному обновлению стратегических ориентиров. Но не желает превращаться в мишень для критики со стороны либералов и потому не торопится с обнародованием своих воззрений до выборов. В либеральной среде это видят и понимают. Показательно, что один из наиболее видных «реформаторов» Б.Федоров, например, характеризует экономические и политические воззрения В.Путина как «умеренно розовые»³. А более радикально настроенные либералы — Б.Немцов, К.Боровой и др. — вообще отказывают ему в предвыборной поддержке, причем, не только по экономическим мотивам, но и политическим.

     Другим важнейшим приоритетом новой власти становятся силовые структуры и военно-промышленный комплекс. С точки зрения социологии, это глубоко продуманный и перспективный ход. Большинство исследований последних лет показывало неизменное доверие граждан к таким общественно-политическим институтам как Церковь и армия.

     Так, по данным Фонда «Общественное мнение», на середину декабря 1999 г., первые четыре позиции принадлежали РПЦ, доверие которой высказывали около 34% соотечественников, Вооруженным Силам — около 31, СВР — примерно 29, ФСБ — 24%⁴.

     Обращает внимание одно весьма интересное обстоятельство. Внедрение указанной парадигмы во многом осуществлялось сверху, используя эмоциональную встряску, полученную обществом в связи с серией трагических событий августа — сентября 1999 г. Тем не менее, укоренение патриотических настроений произошло настолько быстро, что сами инициаторы вскоре оказались своего рода заложниками поднятой ими волны. Понятно, что причиной этого стали не события на Северном Кавказе — они в данном случае оказались лишь внешним проявлением и одновременно катализатором другого, более глубокого, можно сказать, глубинного процесса. Речь идет о постепенном вызревании и становлении нового национального мировоззрения взамен заимствованной и не оправдавшей себя системы ценностных ориентиров, свойственных западному либеральному капитализму. Мощнейшее ускорение этому процессу было придано балканской авантюрой НАТО, вызвавшей решительное осуждение во всех слоях российского общества. Именно по этой причине открыто поддержать действия США и Запада в канун выборов не решилась ни одна из основных политических сил.

     О том, в каком направлении развиваются указанные процессы, наглядно свидетельствуют данные, приведенные специалистами Российского независимого института социальных и национальных проблем (руководитель М.Горшков) и Фондом Эберта (Германия). Проведенные ими исследования предпочтений российского «среднего класса» показали, что даже в этой наиболее благополучной в социальном отношении части общества только 37% опрошенных придерживаются западных, либеральных ценностей. При том, что почти столько же — 33% — твердо высказались за собственный российский путь⁵.

     Очевидно, что в среде менее обеспеченных, а тем более обездоленных граждан доминируют намного более радикальные настроения.

     В рамках «патриотической парадигмы» происходит активное формирование ряда тенденций, способных оказаться долговременными и даже составить фундамент нового политического режима. Первой и, на мой взгляд, главной из них выступает наметившаяся консолидация российского общества вокруг специфически понимаемой доктрины национальных интересов. В общественном сознании эта доктрина прежде всего связывается с восстановлением территориальной целостности Российской Федерации, возрождением ее державного могущества, формированием основ для проведения полностью самостоятельной внешней и внутренней политики. На деле власть рассматривает ее намного шире, включая не только пресловутое «наведение порядка» на части или да-же на всей российской территории, но и формирование новой национальной идеологии, о необходимости которой и.о. президента высказывался уже неоднократно.

     Готовность общества к восприятию традиционалистской системы ценностей тесно связана и с другой важной тенденцией, проявившейся в ходе выборов, — общим усилением автократических настроений. С началом активной фазы боевых действий на Северном Кавказе происходит быстрое смещение точек опоры правящего режима — от общественных структур к государственным, прежде всего силовым. Эта тенденция наметилась еще при Б.Ельцине и с приходом В.Путина получила дополнительный импульс. Анализируя итоги парламентских выборов, причем, еще до смены власти, ряд видных представителей российской политической элиты (М.Горбачев, И.Малашенко и др.) сделали вывод, что общество движется в сторону жесткой автократии, что это его осознанный выбор, что общество хочет единомы-слия, что в нем отсутствует воля противостояния авторитаризму. Данную точку зрения также поддерживает известный специалист по России, итальянский журналист Дж. Кьеза, утверждающий, что власть не только не стремится к «политическому развитию общества», но и всячески ему препятствует⁶.

     Обвинения в автократии и нарушении сформировавшихся демократических традиций предъявляют нынешним кремлевским властям и ряд представителей «новой оппозиции», например Г.Явлинский, С.Говорухин, а также лидеры Союза правых сил (СПС). Анализируя первые шаги В.Путина и его администрации на внутриполитическом фронте, они указывают на попытку разрешения конфликтных во-просов наиболее быстрым и прямолинейным путем — конфронтационным, через энергичное силовое давление на оппонентов.

     Однако более подробный анализ показывает, что ситуация отнюдь не столь однозначна, как это поначалу представлялось указанным деятелям демократического движения.

     Прежде всего отметим, что усиление автократических настроений происходит на фоне продолжающегося укоренения экономических свобод и приоритетов, связанных с частной собственностью и частной инициативой.

     Сравнительный анализ экономических платформ ведущих партий на прошлых и нынешних выборах, проведенный специалистами еженедельного журнала «Эксперт», показал, что все они стали более рыночными. Ни одна из парламентских партий, включая КПРФ и ЛДПР, не выдвигала требований «сплошной» национализации. Большинство предложенных в них антикризисных мер носило экономический, а не политический или административный характер⁷.

     Углубление прорыночной направленности общественного сознания подтверждается и исследованиями, проведенными в молодежной среде.

     Изучив экономические и политические приоритеты подрастающего поколения, социологи из ВЦИОМ сделали вывод: они стали, прежде всего, более рыночными, а также национально ориентированными. Молодежь активно поддерживает свободу частной инициативы, однако, в отличие от первых лет реформ, уже не воспринимает Запад средоточием благ и добродетелей, а оценивает его более адекватно, с учетом всех присущих ему противоречий⁸. В центре приоритетов указанного возрастного слоя оказались российские национальные интересы, которые в ряде случаев отделяются от интересов остального, прежде всего западного мира.

     Такой, несколько неожиданный результат, на мой взгляд, объясняется довольно просто. Новое поколение внутренне свободно не только от идеологических догм коммунистической эпохи (на это обратили внимание практически все специалисты), но и от «кухонного» преклонения перед Западом и западными ценностями, что, к сожалению, осталось за рамками внимания многочисленных исследователей и вообще усиленно замалчивается.

     Иначе говоря, за авторитаризм наша интеллектуальная и, в особенности, гуманитарная элита нередко принимает усиление в российском обществе антизападных настроений и его консолидацию вокруг идеи сильной власти и сильной государственности. Собственно автократические взгляды в этих условиях скорее отражают национальную властную традицию, которую тот же И.Малашенко формулирует как «восприятие любой власти от Бога»⁹.

     Что касается властных институтов, где влияние авторитарных настроений действительно усиливается, то здесь, по-видимому, речь идет прежде всего о консолидации и централизации власти. Это еще одна важная тенденция, действие которой выходит за рамки анализа итогов парламентских выборов и имеет прямое отношение к упомянутой новой парадигме общественно-политического развития. Важнейшим признаком новых веяний во власти выступает активизация обновления политической элиты. Начало ей бы-ло положено парламентскими выборами, в результате которых депутатский корпус обновился практически на три четверти. Интенсивность недавних кадровых перестановок в исполнительных структурах наглядно показывает, что углубление этого процесса в целом является делом ближайшего времени.

     Другим признаком можно считать переход политической инициативы от региональных элит к федеральной. Показательно, что, выстраиваясь за В.Путиным, лидеры того же движения «Вся Россия», например, уже не вспоминают об одном из важнейших программных тезисов, сформулированных в мае 1999 г. санкт-петербургским учредительным съездом, — о самостоятельном формировании федеральной власти путем добровольного делегирования регионами части властных полномочий Центру. Весьма показательна, например, эволюция одного из главных «суверенов» М.Шаймиева, еще недавно жестко оппонировавшего идее укрепления федеральной власти, а сегодня фактически соглашающегося на пересмотр базового договора о разграничении полномочий и предметов ведения своей республики с Центром.

     На фоне консолидации власти особенно заметным становится существенное ослабление влияния партий. В отличие от прежнего руководства, не допускавшего партии к рычагам исполнительной власти, но и не препятствовавшего их деятельности, администрация В.Путина взяла курс на последовательное вытеснение большинства партийных субъектов, прежде всего аутсайдеров, из занимаемого ими поля. Именно это соображение, на мой взгляд, стало одним из главных мотивов поствыборного альянса «партии власти» и КПРФ. Обществу тем самым был подан своеобразный сигнал: новая власть не заинтересована в становлении разветвленной многопартийности и в рамках доминирующей двухпартийной концепции готова опираться только на сформировавшиеся мощные структуры (при этом максимально сблизив их идеологически).

     Показательно, что с приходом В.Путина резко снизилась интенсивность партийных предложений по конституционной реформе, особенно в части, касающейся перераспределения властных полномочий от главы государства к парламенту и правительству. Многие из инициаторов несостоявшихся поправок к Конституции (например, В.Рыжков) теперь прямо заявляют о том, что последние события убедили их в «несвоевременности» коррекции действующего Основного Закона.

     Дальнейшее углубление указанной тенденции по-видимому скоро (возможно уже к следующим выборам) приведет к отмене или, по крайней мере, к резкому ограничению влияния партийных списков на электоральный процесс. Приоритет скорее всего будет отдан мажоритарной системе абсолютного большинства (то есть выборам в два тура) как наиболее благоприятной для формирования искомой двухпартийной модели. Равные с партиями права по выдвижению кандидатов при этом могут получить как структуры корпоративного толка, так и различные неполитические объединения и организации. На высокую вероятность подобного развития событий, в частности, указывает уже упоминавшееся при рассмотрении первого вопроса стремление основных кандидатов в президенты, включая партийных лидеров, выдвинуться не от партий, а от групп избирателей.

     Но главным инструментом консолидации общест-ва при В.Путине скорее всего станет не публичный (в том числе партийный), а административный ресурс. Данное обстоятельство объясняется не только соответствующими традициями и господствующими в обществе представлениями о власти, но и сложившейся политической реальностью — прежде всего отсутствием устоявшейся социальной инфраструктуры и элементов гражданского общества, необходимых для прочного укоренения демократических институтов, в том числе и многопартийности.

     Концентрация политических ресурсов «партии власти» просматривается и на примере постепенного «размывания» «красного пояса» при одновременном росте консервативных настроений в потенциально «реформаторских» регионах, например, в Москве. Суть этого малоизученного пока прикладной политической наукой феномена, на мой взгляд, заключается в определенном изменении мотивов политического поведения населения.

• Во-первых, консервативно настроенная «глубинка» все менее отождествляет свой консерватизм с левой (коммунистической) традицией, которая уже не выглядит столь актуальной, как прежде. Сторонники охранительных ценностей теперь скорее голосуют за консервацию не прошлого, а нынешнего режима, который рассматривается ими как наименьшее из возможных зол.
• Во-вторых, всплеск патриотизма вокруг событий на Северном Кавказе выявил еще одну важную закономерность. Протестно настроенному избирателю не просто надоели действующие политические силы — он больше не хочет голосовать за тех, кто в его представлении неразрывно связан с поражениями и провалами последнего десятилетия. В них он обвиняет не только «партию власти», но и «народно-патриотическую» оппозицию, оказавшуюся неспособной ни отстоять популярное правительство Е.Примакова, ни завершить эпопею с импичментом, ни провести через Государственную Думу какое-то иное решение, способное хоть как-то ослабить ельцинский режим.

     И избиратель обратил внимание на те силы, которые в тот момент показались ему победителями, — прежде всего, на В.Путина и поддержанный им блок «Единство».

     Подводя итог отметим, что изложенные в нем суждения и выводы базируются на достаточно узком фактическом материале и носят сугубо предварительный, а потому дискуссионный характер.

II. Другие кандидаты

     Сложившаяся предвыборная ситуация предрасполагает большинство аналитиков к признанию предстоящих президентских выборов «безальтернативными». В связи с этим главным противником В.Путина объявляется чуть ли не его собственный рейтинг, способный отвратить от явки на избирательные участки львиную долю избирателей. Принимая в целом данную точку зрения, следует оговориться, что подобная «безальтернативность» прежде всего является зеркальным отражением продолжающегося процесса консолидации элит, добровольно или вынужденно соглашающихся с лидерством В.Путина (именно этим, на мой взгляд, объясняется отказ от вступления в предвыборную борьбу Е.Примакова — наиболее серьезного из потенциальных конкурентов нынешнего и.о. главы государства).

     Вместе с тем, нельзя не видеть, что консолидация правящего класса вокруг нынешней власти осуществляется не сама по себе, а в достаточно жестких рамках доминирующей патриотической парадигмы. А вот это уже создает определенные возможности для контригры тем ее соперникам, которые смогут выразить патриотическую идею более концентрированно, чем В.Путин, и при этом убедить общество в серьезности намерений и собственной независимости от властной и политической конъюнктуры. Задача, безусловно, архисложная, но при определенных условиях выполнимая. Тем более, что отсутствие таких условий и фигур в нынешнем предвыборном спектре отнюдь не означает, что им неоткуда появиться в будущем.

     Если говорить конкретнее, то речь идет о появлении общенационального лидера, способного не только сформулировать новый общенациональный патрио-тический идеал, но и успешно завершить на его основе консолидацию российского общества и его политической элиты (или замену этой элиты в случае ее несоответствия уровню решаемых общенациональных проблем).

     Выполнит эту задачу В.Путин, объективно находящийся ближе всех к ее решению, — именно он и возглавит страну, превратится в мощный центр притяжения как политических, так и общественных сил. Если нет, выдвинутся иные претенденты, среди которых, как показывает опыт самого нынешнего и.о. президента, могут оказаться не только известные политики, но и неожиданно быстро «раскрученные» «темные лошадки». Очевидно, однако, что данный подход потребует принципиально нового взгляда на настоящее и будущее России и, в частности, выхода за исторические и политические рамки предстоящих мартовских выборов. Суть проблемы, по большому счету, сводится к трем ключевым вопросам:
1. Удержит ли В.Путин контроль за политической ситуацией в случае победы на выборах?
2. Сможет ли он, «переступив» через собственные амбиции, признать поражение и легитимно передать власть вновь избранному главе государства в случае проигрыша? и если нет, то;
3. Имеются ли у него ресурсы «внесистемного» удержания власти и какая из моделей последующей стабилизации будет в этом случае избрана?

     Ответ на первый из вопросов скорее всего находится в плоскости той степени самостоятельности, которой новый глава государства будет обладать после выборов. Он также зависит от его способности в кратчайшие сроки предложить привлекательную общенациональную стратегию, публично возглавить ее реализацию, взяв ответственность за возможные социально-политические и экономические последст-вия, а также сформировать дееспособную и эффективную команду, ведущие члены которой не станут априори отторгаться обществом.

     Ответа на второй и третий вопросы, мы, к сожалению, не знаем и вряд ли узнаем, по крайней мере до возникновения соответствующих прецедентов. Очевидно одно: проблема подлинного общенационального лидерства (в том числе и прежде всего неформального) в этом случае становится ключевой, способной либо объединить, либо окончательно расколоть общество, столкнув его в пучину тяжелейшего кризиса, угрожающего основам российской государственности.

     С этих позиций вопрос о потенциальном общенациональном лидерстве приобретает особое значение. Список претендентов на него по упомянутым причинам может расходиться с перечнем лиц, зарегистрированных Центризбиркомом.

     С одной стороны, в него, очевидно, не входит большинство «второстепенных» фигурантов избирательных бюллетеней.

     С другой — вне рамок этого списка также вполне могут найтись авторитетные силы и лидеры, способные успокоить и стабилизировать страну и общество в случае возникновения «нештатных» ситуаций. Представляется, что на роль общенационального лидера априори не могут претендовать ни Г.Явлинский, ни В. Жириновский (первый, как «генетический» западник, даже с натяжкой не укладывается в рамки формирующейся патриотической парадигмы, а второй вообще не имеет идеологического «лица» и действует ситуативно и в высшей степени конъюнктурно).

     Их главные предвыборные «ставки», особенно в свете итогов недавних парламентских выборов, очевидны — прежде всего не дать забыть о себе и своих партиях, укрепить собственные позиции в Государственной Думе.

     Не менее прозрачен и следующий мотив: выиграть «очный» спор за «почетное» третье место, а затем, если повезет со вторым туром, подороже «продать» свои голоса его участникам — В.Путину и Г.Зюганову. Но самое главное — никто из них не является признанным авторитетом в широких слоях общества, не обладает ни «харизмой», ни иными инструментами неформального политического влияния.

     Совершенно очевидно также, что лидеры «Яблока» и ЛДПР пользуются поддержкой весьма ограниченной части электората, социологический портрет которой существенно отличается от реального среза доминирующих общественных настроений. Серьезные сомнения вызывает их способность генерировать принципиально новые идеи. А старые хорошо известны избирателям и порядком им надоели. Все это предопределяет локальный характер политических амбиций обоих лидеров, которые ограничены — и во времени, и в пространстве — спокойным, «штатным» развитием политического процесса, без серьезных «обвалов» и прочих неожиданностей.

     Сказанное в полной мере относится и к другим представителям «второго эшелона» кандидатов, не способных претендовать на электоральную «бронзу», — от А.Тулеева и К.Титова до А.Подберезкина, С.Говорухина, а также иных, откровенно экзотических кандидатур, большинство которых так и не смогло преодолеть первый предвыборный рубеж — сбора подписей и официальной регистрации в Центризбиркоме. Выраженными харизматическими качествами среди них обладает лишь кузбасский губернатор, но его эффективной самостоятельной «раскрутке» препятствуют отсутствие серьезной опоры за пределами относительно малочисленного сибирского региона, а также недостаток влияния во властных и финансово-политических структурах федерального и межрегионального уровней.

     Особый разговор о лидере КПРФ Г.Зюганове. В нынешних условиях он небезосновательно считается наиболее удобным и предсказуемым спарринг-партнером «партии власти», обеспечивающим эффективную консолидацию и управляемость оппозиционного электората. Тем самым не только надежно блокируются потенциально опасные конкуренты Кремля, но и уменьшается вероятность возникновения крайне нежелательных для него «нештатных» ситуаций.

     О правильности расчета, основанного на «двухполюсной» стратегии, в частности, свидетельствует раскол избирательного блока «Отечество — Вся Россия» и досрочный выход из предвыборной борьбы его лидеров, включая таких политиков федерального уровня, как Е.Примаков и Ю.Лужков.

     С другой стороны, демонстративная лояльность Г.Зюганова может иметь и скорее всего имеет определенные пределы. Любое предвыборное ослабление «партии власти» объективно играет на руку лидеру КПРФ. К более активной позиции его подталкивает и наметившаяся радикализация внутрипартийных настроений.

     Анализ предвыборной тактики Г.Зюганова показывает, что осуществляется сложное и тонкое лавирование между различными, порой, разнонаправленными групповыми интересами. То есть, лидер КПРФ фактически ведет себя также как и В.Путин, играет на том же идеологическом поле, используя в своих целях любые противоречия между властными и «олигархическими» кланами.

     Сказанное позволяет сделать вывод, что Г.Зюганов, внешне на многое не претендуя, тем не менее, внутренне готов заменить В.Путина, если тот по каким-либо причинам перестанет устраивать правящий класс. Иначе говоря, второй номер в нынешней предвыборной иерархии при определенных обстоятельствах может превратиться в первый. Но лишь в случае консолидированного «согласия» на это основных финансово-политических группировок. Последние же могут пойти на такую рокировку лишь в том случае, если оформится абсолютно неприемлемый и потенциально опасный для них предвыборный альянс действующего и.о. президента с Е.Примаковым.

     С этой точки зрения набирающая обороты избирательная кампания не утратила своей интриги. Однако эта интрига по-прежнему не выходит за рамки сложившегося еще перед парламентскими выборами треугольника «Путин — Зюганов — Примаков» (несмотря на заявленное последним неучастие в выборах).

III. Выводы и сценарии

     Прогнозные оценки дальнейшего развития общественно-политической ситуации предполагают рассмотрение ряда основных сценариев, связанных с возможными вариантами хода президентской кампании и исхода выборов.

     Согласно первому, наиболее часто упоминаемому большинством аналитиков, В.Путин побеждает в первом туре и с большим отрывом от конкурентов. Вероятность данной ситуации достаточно высока, особенно в связи с отказом от участия в выборах Е.Примакова, а также в условиях достаточно пассивного ведения избирательной кампании лидером левых Г.Зюгановым.

     Остальные конкуренты при этих условиях просто не успевают «раскрутиться», а потому их участие в выборах окажется формальным.

     Для В.Путина это оптимальный вариант. Он обеспечивает высокий уровень его легитимности и способствует решительным действиям по консолидации власти и обновлению кадровой политики. Однако по этим же причинам в нем не слишком заинтересованы ключевые фигуры из окружения бывшего Президента Б.Ельцина, многие из которых стремятся сохранить прежнее влияние и опасаются непропорционального усиления В.Путина. Наиболее желательный результат для них — победа действующего и.о. президента во втором туре, ибо это усилит его зависимость от различных групповых интересов.

     Кроме того, в случае убедительной победы в первом туре возрастает вероятность роспуска нынешней Государственной Думы и проведения досрочных парламентских выборов (возможно, по новым правилам).

     Расстановка сил в только что избранном парламенте максимально способствует «двухполюсному» варианту президентской кампании, но не обеспечивает его дальнейшей эффективной законотворческой деятельности.

     С другой стороны, при явной победе В.Путина может уменьшиться заинтересованность правящего режима в дальнейшем формировании двухпартийной системы и, стало быть, в сохранении «системной» оппозиции в лице КПРФ и возглавляемого ею «народно-патриотического» блока.

     Фактором, способствующим подобному развитию событий, являются и предстоящие осенние выборы в единый законодательный орган Союза России и Белоруссии (СРБ), которые в целях дезориентации и дезорганизации политической элиты вполне могут быть совмещены с новыми выборами в Государственную Думу. Это распылит и ограничит ресурсы основных конкурентов, предоставив значительные преимущества наиболее организованной силе — «партии власти».

     Вместе с тем, роспуск Государственной Думы сопряжен с определенными организационными и политическими издержками, в частности, с необходимостью мощной «раскрутки» новой «партии власти» с соответствующим идеологическим наполнением. Использование в этих целях движения «Единство» по ряду вышеупомянутых причин представляется проблематичным. Поэтому не исключено, что в ближайшие месяцы Кремлем и Старой площадью будут предприняты новые энергичные усилия по формированию единого и мощного движения, идеологией которого стал бы «просвещенный» вариант «почвенного», державного патриотизма.

     Второй из наиболее упоминаемых сценариев предполагает перевод предвыборной борьбы во второй тур. В сложившихся условиях соперником В.Путина неизбежно становится Г. Зюганов.

     Настоящая интрига здесь появляется лишь в случае крайне нежелательного для В.Путина развития событий, а именно — если его кандидатура перестанет рассматриваться с точки зрения пресловутой «преемственности власти» основными финансово-политическими группировками, которые в этом случае могут сделать ставку на Г.Зюганова, как «наименьшее из зол». Но это, как уже отмечалось, произойдет только при открытом предвыборном союзе В.Путина с Е.Примаковым.

     Очевидно, что шансы такого альянса, несмотря на его определенную политическую «внесистемность» и противодействие «олигархических» СМИ, будут исключительно высоки.

     В целом шансы В.Путина как действующего главы государства в любом случае рассматриваются как более предпочтительные. Однако победа во втором туре уменьшает степень легитимности и ограничивает пространство дальнейшего маневра, которое приобретет непосредственную зависимость от электорального результата. Затяжной характер, в частности, принимает обновление правящей элиты. Политический процесс — по крайней мере на первом этапе — превращается в совокупность тактических, ситуативных действий, осуществляемых методом лавирования и достижения компромиссов. При проведении второго тура существенно повышается роль наиболее влиятельных финансово-политических и информационных группировок, приобретающих таким образом неформальные каналы отстаивания своих корпоративных интересов:

другим — существенное осложнение общенационального консенсуса в идеологической сфере, превращение новой государственной стратегии в предмет конъюнктурного противоборства самых различных политических сил, в том числе сугубо номенклатурных.

     Подобная тактика, помимо всего прочего, предполагает сохранение нынешней Государственной Думы, которая превращается в важный инструмент системы сдержек и противовесов, причем, не только в социально-экономической, но и в кадровой политике.

     В соответствии с третьим сценарием, не исключено резкое осложнение военно-политической или социально-экономической обстановки и, как следст-вие, падение нынешнего рейтинга В.Путина с по-следующим поражением его на выборах. В этом случае власть скорее всего перейдет к достаточно разношерстной коалиции, во главе которой могут оказаться лидер КПРФ Г.Зюганов или кто-либо из руководителей палат Федерального Собрания — Е.Строев или Г.Селезнев.

     Безусловно, нельзя сбрасывать со счетов вариант с политической «реинкарнацией» Е.Примакова или даже Ю.Лужкова как руководителя столичного региона с сильной и недавно обновленной легитимностью.

     Дальнейшее развитие ситуации в этом случае будет зависеть от толерантности основных политических сил и ветвей власти, их готовности к компромиссам, а также от способности нового лидера быстро сформировать команду, способную жестко и эффективно решить первоочередную проблему политической стабилизации.

     Одной из разновидностей данного варианта является возможная попытка под тем или иным предлогом отменить нежелательные для Кремля результаты выборов и ввести в стране прямое президентское правление.

     Однако с победой на губернаторских выборах в Мос-ковской области Б.Громова и образованием мощного столичного конгломерата, имеющего все признаки своего рода «политического анклава», контролируемого Ю.Лужковым, шансы на реализацию Кремлем этого сценария резко уменьшаются. Скорее, наоборот: в течение определенного времени именно федеральная власть будет наиболее уязвима в этом вопросе со стороны своих московских оппонентов.

     В связи с этим, на мой взгляд, нельзя полностью исключить и четвертый вариант, связанный с возвращением на политический Олимп (в той или иной форме) Б.Ельцина.

     Политические, а также правовые предпосылки для этого создаются как общей нестабильностью, так и пробелами в действующем конституционном законодательстве.

     Наконец, самый сложный и нежелательный из рассматриваемых вариантов предполагает глубокий и окончательный раскол политической элиты, вступление страны в затяжной период нестабильности, чреватый новым всплеском центробежных и дез-интеграционных настроений.

     По какому из представленных сценариев пойдет дальнейшее развитие страны — вскоре увидим.

¹ «Независимая газета», 1999, 24 декабря.
² «Аргументы и Факты», 2000, № 4, 18—24 января.
³ Там же, 2000, № 6, 1—7 февраля.
⁴ «Новые известия», 1999, 26 декабря.
⁵ «Интерфакс-Время», 1999, № 36, 2—8 сентября.
⁶ «Общая газета», 1999, № 51, 23—29 декабря.
⁷ «Эксперт», 1999, № 47, 13 ноября.
⁸ «Итоги», 1999, № 45, 9 ноября.
⁹ «Общая газета», 1999, № 51, 23—29 декабря.

---

 

           

[ СОДЕРЖАНИЕ]     [ СЛЕДУЮЩАЯ СТАТЬЯ ]