Торговое эмбарго, введенное США в мае 1995 г., коснулось прежде всего собственно американских компаний. В августе 1996 г. администрация президента Б. Клинтона пошла на новый шаг в том же направлении: был принят закон, внесенный сенатором-республиканцем от штата Нью-Йорк, председателем сенатского комитета по делам банков, жилищного строитель ства и проблемам городов Альфонсом д^,Амато о нефтяных санкциях против Ирана, направлен ный уже прежде всего против деятельности фирм других стран. Этот акт предусматривал введение санкций против тех компаний, которые будут инвестировать более 40 млн. долл. в течение года в нефтяную и газовую добычу Ирана. Однако этот акт, как и многие другие действия администрации США, затрагивающие финансово-экономические интересы других стран и их компаний, вызвал недовольство в мире. Следует добавить, что по сообщениям радио Израиля, во все годы после исламской революции в Иране, даже в самый разгар антиамериканской компании, 25% иранской нефти на внешнем рынке реализовывалось так или иначе при помощи... американских фирм. Обозреватель иранской газеты «Кейхан Хаваи» Акбар Дареини язвительно подметил, что американс кий экспорт в 1996 г. в «цитадель терроризма» составил 438 млн. долл. — на 119 млн. долл. больше, чем в прошлом году, несмотря на объявленное эмбарго. В Европе же достаточно стран, выступающих за более взвешенные отношения с Тегераном. Когда американская компания «Коноко» разорвала соглашение о разработке месторождения нефти в Персидском заливе, уже через два месяца ее место заняла французская «Тоталь». В европейских странах сегодня четвертая часть импортируемой ими нефти — иранская. Здесь, разумеется, осуждают такие акции, как призывы иранских духовных лидеров к физическому устранению писателя Салмана Рушди, теракты в отеле «Миконос» в Германии против курдской оппозиции. Но европейцы, лишенные великодержавных амбиций Вашингтона, реально смотрят на Иран и его геополитическое и экономическое положение. 

Подобной линией в отношении Ирана, когда создан фактически откровенно негативный, «демонический» образ этой страны, руководство Соединенных Штатов пытается мобилизовать общественное мнение внутри США и в других странах для оправдания собственных действий и в частности военного присутствия в ряде регионов мира. По большому счету, Соединенные Штаты сами в своей политике руководствуются таким же мессианизмом, разумеется, с либеральным, западническим, демократическим окрасом, в котором обвиняют Иран, делая ссылки на доктрину исламского фундаментализма и экспорта исламской революции. 

Попытки экономически удушить тегеранский режим фактически провалились, полноценной международной блокады, несмотря на все усилия Вашингтона, тоже создать не удалось. По нашему мнению, США избрали неверную линию: усиление давления на Иран приводит на практике только к консолидации населения вокруг правящего режима, а следовательно, происходит не уменьшение, а наоборот, увеличение числа сторонников решительного отпора давлению извне с позиций исламской религии в иранском обществе. 

Внутриполитическая обстановка 

Несомненно, что с момента победы исламской революции и прихода к власти шиитского духовенства страна вовсе не «провалилась в глубокое средневековье». Иран все эти непростые для него годы жил не в изоляции от всего остального мира, государство, политичес кий режим и общество в целом эволюционизи ровали. Это отмечают и на Западе, предпочитая однако интерпретировать как кризис исламского государства. 

От значительной части реформ, основанных на попытках воплотить в жизнь отдельные теологические заповеди, в Иране отказались уже в первые годы после революции. Со временем поугас и революционный пафос, касающийся проблематики экспорта исламской революции в другие страны. При нынешнем руководстве страны, в котором ведущую роль продолжают играть духовные лица — представители высшего слоя шиитского духовенства, идет настоятельный и трудный поиск нового места Ирана в мировом сообществе. Образ Ирана, как страны, которой руководят оголтелые религиозные фанатики, глубоко ошибочен и откровенно вреден для регулирования международных отношений. 

Состоявшиеся 23 мая 1997 г. пятые по счету после исламской революции президентские выборы в Иране принесли победу бывшему министру исламской ориентации Мохаммаду Хатами, а не спикеру иранского парламента Али Акбару Натек-Нури, хотя шансы последнего многие считали более предпочтительными в частности из за его крепких связей с высшим иранским духовенством. Ходжат-оль-эслам Хатами набрал 20,5 млн. голосов (69%), значитель но опередив своего главного соперника Натек-Нури, за которого проголосовали лишь 7,25 млн. иранцев ( два других претендента — Завареи и Рейшахри набрали соответственно 770 и 740 тыс. голосов). Кстати, в Иране, не в пример европейским странам, в голосовании приняли участие 90% электората. Как отмечают специалисты по Ирану, иранцы, голосуя, предпочли застою пусть незначительные, но преобразова ния. Учитывая, что в Иране 70% населения составляют люди моложе 25 лет, это свидетель ствует о том, что потенциально активное население страны смотрит в будущее, а не в прошлое. 

Новый президент Ирана имеет великолепное по иранским стандартам образование, полученное им в семинарии Кума и на философском факультете Исфаганского университета. Он свободно владеет тремя иностранными языками, имеет много научных трудов по проблемам теологии. Ранее он занимал должности директора Иранской национальной библиотеки и был также советником президента по вопросам культуры. Хатами обладает также рангом муджтахида, дающим право на дачу заключений по вопросам вероучения (иджтихада). Хатами носит также почетный титул сейида, то есть он относится к семье пророка Мухаммеда. 

Считается, что новый президент Ирана обладает более либеральными взглядами ( за что и был уволен в прошлом с поста министра). Правда, в парламенте его сторонников не так уж много. На состоявшихся в 1996 г. выборах коалиция, к которой принадлежит Хатеми, заняла второе место, уступив большинство мест традиционалистам. Вероятно, новый президент продолжит курс, проводимый прежним президентом Ирана Хашеми Рафсанджани, который также слыл «либералом». 

Реформы в экономике 

Тлавным направлением реформ Рафсанджани был решительный отказ от ряда идеологических стереотипов, выдвинутых иранским духовенством в первые годы после исламской революции и связанных с попытками на практике воплотить особые исламские подходы к организации хозяйственной жизни. Эти методы сводились к замене рыночной экономики административно-командно й. Они работали, пока шла война с Ираком, но по существу они вели страну в тупик, и президент Ирана нашел в себе решимость от них отказаться. 

Либеральные подходы зримо видны в первом и втором пятилетних планах Ирана. В первой пятилетке не все удалось — сказалось давление консервативной оппозиции курсу реформ. Тогда правительство пошло на прекращение свободного хождения валюты в стране, были введены ограничения на импорт, прекращена линия на постепенный отказ от прямых и косвенных государственных субсидий. В парламенте Ирана в тот период (и сейчас тоже) большинство депутатов принадлежало к консервативному «Обществу борющегося духовенства» (ОБД). Это большинство под руководством спикера меджлиса Али Акбара Натек-Нури исповедовало традиционные для Ирана так называемые «базаристские» ценности. Эта группа была поддержана духовным лидером Ирана — аятоллой Хаменеи. На парламентских выборах в 1996 г. сторонники либеральных реформ потерпели поражение — большинство депутатов было избрано от ОБД, что неудивительно при существующем в стране конституционном законодательстве, позволяющем духовенству проводить своеобразную «селекцию» кандидатов на «лояльность». Однако, как показала жизнь, эти политические пертурбации не затронули и не прекратили либеральных реформ. 

Второй пятилетний план действует в настоящее время (до 2000 г.). Сердцевиной его является стремление добиться высоких темпов экономического роста. В годы первой пятилетки (1989\1990 — 1994\1995 гг.) в среднем рост исчислялся 7,1% в год. Правда в прошедшем году рост составил меньшую величину, чем ожидалось — примерно 5,5%. Второй пятилетний план рассчитан также на стимулирование хозяйственной самостоятельности фирм и ставит цель уменьшить зависимость страны от продажи нефти и природного газа, доходы от которых должны обеспечить примерно 41% поступлений в государственный бюджет 1997 г. На протяжении последних двадцати лет прослеживается данная тенденция. Если в 1976 г. нефтяная отрасль Ирана обеспечивала 35,4% всего валового внутреннего продукта, то уже в 1994 г. — лишь 18,5%. (Остальной ВВП распределялся следующим образом: сельское хозяйство — 27,4%, промышленность — 23%, сфера услуг — 44,44%.) Вообще второй пятилетний план отличает стремление диверсифицировать источники доходов. В частности, большее, чем это было раньше, внимание будет уделяться промышленнос ти (с сожалением здесь стоит отметить, что модернизация построенного в прошлом при непосредственном участии Советского Союза Исфаханского металлургического комбината будет теперь осуществлена в основном итальянски ми фирмами), сельскому хозяйству и туризму. 

Специалистам известно, что одной из традиционных и в то же время наиболее актуальных проблем в странах Востока является проблема обеспечения собственного населения продовольствием. Стоит отметить, что одной из причин исламской революции было недостаточное обеспечение продовольствием жителей Ирана. За период реформ «белой революции» шаху удалось многое реформировать в сельском хозяйстве страны, особенно в отношении крупных латифундий. Производство зерновых культур возросло, но еще в большей степени за тот же период увеличилась численность населения Ирана. 

В соответствии с объявленной министерством сельского хозяйства Исламской Республики Иран программой здесь в 1996 г. добились того, что потребность страны в обеспечении продовольствием на 82% осуществлялась за счет внутреннего производства. Это количество включает в себя 11,320 млн. т пшеницы, 860 тыс. т сахара, 2,540 млн. т риса и более 10 млн. т разных фруктов. 

Однако и традиционные отрасли — нефте- и газодобыча и их переработка не будут забыты.  

По запасам нефти Иран занимает третье место в мире (около 17 млрд. т, по другим данным — четвертое место — около 12 млрд. т), а по газу — второе после России место в мире (13,3 трлн. куб. м из 39,3 трлн. куб. м всех мировых запасов). Сегодня добыча нефти в Иране составляет 4 млн. баррелей в день, а к концу пятилетки она может возрасти до 5 млн. баррелей в день. Учитывая рост цен на нефть в 1996 г., когда средняя годовая цена на иранскую нефть составила 19 долл. за баррель (против 15 долл. до этого), у Ирана имеются определен ные надежды на поступление значительных дополнитель ных финансовых средств в бюджет. 

Есть планы по проведению приватизации государственных компаний, увеличению роли в экономической жизни таких субъектов хозяйственной деятельности, как фондовые биржи, частные банки, при одновременном сокращении сферы полномочий различных фондов, появившихся в большом количестве после победы исламской революции, но слабо вписывающихся в современную рыночную экономику. Эти фонды представляли собой по сути дела крупные государственные корпорации, созданные путем изъятия из частного сектора большого числа фирм и предприятий и получивших монопольное право на импорт и экспорт товаров. Как это часто бывало во многих странах мира, такие государственные экономические структуры были неповоротливыми и одновременно порождали в своей работе массу злоупотреблений. 

Однако одна из основных причин прошлых экономических неурядиц Ирана кроется в последствиях ирано-иракской войны, выражавшихся в разрухе и резком падении валового внутреннего продукта в расчете на душу населения — со 114 тыс. риалов до 96 тыс. риалов. По словам президента Ирана Али Акбара Хашеми Рафсанджани, Иран понес в результате войны ущерб, исчисляемый суммой в триллион долларов(!), хотя ООН определила сумму прямых и косвенных убытков Ирана в 150 млрд. долл. 

Война с Ираком обходилась Ирану примерно в 250 млн. долл. в месяц. Накануне первой пятилетки дефицит бюджета Ирана составлял 51%. Иран импортировал до 95% основных потребительских товаров. Производство нефти тогда сократилось с 14 млн. баррелей в день до 3 млн. Но это уже — пройденный этап для Ирана. 

Сегодня надо сказать, что определенные успехи у Ирана есть — он смог увеличить выплаты по своим внешним долгам, чему способство вало увеличение активного сальдо по статьям текущих операций. Иран полностью выполнил свои обязательства по внешнему долгу в 1996 г., выплатив, как сообщил управляющий Центральным банком Ирана Мохсен Нурбахш, 5,8 млрд. долл. 

Следует отметить, что внешний долг Ирана образовался в основном в период ирано-иракской войны и ныне он не столь уж велик — чуть более 19 млрд. долл. Ожидается, что к концу 1997 г. внешний долг составит не более 11 млрд. долл. Валютные же резервы Ирана увеличились с 921 млн. долл. в 1994 г. до 8,8 млрд. долл. в 1996 г., то есть в десять раз за два года. 

При этом нельзя упускать из виду, что после исламской революции значительные денежные активы Ирана были заморожены на его счетах в зарубежных банках в результате санкций США. Примечательно, что в июне 1995 г. комиссия по иностранным делам меджлиса Ирана обсудила вопрос о перспективах возврата долга Израиля Ирану. Сообщалось, что еще шахским правительством в израильскую экономику были сделаны инвестиции на 8 млрд. долл. Ирану должны Сирия, Судан, Никарагуа, Танзания. По сообщениям иранского информационного агентства (ИРНА), замороженные средства Ирана в американских банках составляют 14,7 млрд. долл. 

Иранское руководство разрешило международным банкам открыть свои оффшорные отделения в так называемых зонах свободной торговли в Иране (в настоящее время действуют три таких зоны). Возможность иностранных банков действовать на территории Ирана лишний раз показывает открытость в стремлении нынешнего иранского руководства к сотрудничеству, а не к конфронтации с мировым сообществом. В период нахождения у власти имама Хомейни о таком шаге не могло быть и речи. Если дело пойдет без сбоев, то в будущем Иран может ожидать рост частных инвестиций. При этом экономика страны будет несомненно приобретать те черты, которые свойственны нормальному рыночному хозяйству. 

Как видим, планы весьма внушительные и для их выполнения Ирану несомненно нужны спокойствие и стабильность, так как только они смогут обеспечить экономический рост страны. Полагаем, что прагматики в руководстве современного Ирана это вполне понимают и вряд ли уступят соблазнам отдаться во власть амбициозным проектам. Собственно реальная политика Тегерана явно свидетельствует о реализации именно таких подходов. 

Российско-иранские отношения 

Затрагивая политику современного Ирана в связи с дебатированием возможности тесного блока Россия — Иран, нельзя обойти проблему, связанную с военными аспектами. Для ее уяснения полезно обратиться прежде всего к данным табл. 1. 
 

«Война в Заливе» отчетливо показала, что превосходство в сухопутных войсках (применительно к Ирану здесь речь идет только о численном превосходстве, потому что если сравнивать оснащение боевой техникой, то оно будет также не в пользу Ирана) одной из сторон может быть быстро сведено на нет качественным превосходством противника в ВВС. Значитель ную же часть парка ВВС Ирана составляют боевые машины, приобретенные еще при шахском режиме, безнадежно морально устаревшие, со значительным износом и нехваткой запасных частей. Имеющиеся в строю иранские истребители МиГ-29 и штурмовики Су-24 ( по три десятка каждого типа) и 60 дальних морских перехватчиков F-14 ранних модификаций по своим совокупным боевым параметрам, и особенно по возможностям ведения боевых действий в глубине территории противника (а именно этот показатель косвенно бы свидетельство вал в пользу агрессивных планов), несомненно значительно уступают парку боевых самолетов Саудовской Аравии (78 машин F-15С, 20 машин F-15Д, 24 машины Торнадо АDV, 42 машины Торнадо IDS) и Турции ( F-16). 

Без надежного воздушного прикрытия смешно говорить о какой-то возможности полноценного использования ВМС Ирана. Тем более что сами военно-морские силы этой страны не столь внушительны. Иран располагает 5 крупными надводными кораблями: двумя эсминцами американского производства и тремя английскими фрегатами. Все они приобретены при шахе и сегодня морально и физически устарели. Определенные преимущества Ирана в десантных кораблях, в том числе в судах на воздушной подушке, сводятся на нет, как мы уже говорили из-за отсутствия должной поддержки ВВС. Иран располагает тремя патрульны ми подводными лодками российского производства типа 887 ЕКМ — Кило ( по принятой на Западе классификации) и это безусловно может повлиять на ситуацию в Персидском заливе и в Ормузском проливе, так как ни Саудовская Аравия, ни ОАЭ в составе своих ВМС подводных лодок не имеют. Но эти страны (прежде всего Саудовская Аравия) располагают 8 современными надводными фрегатами американской и французской постройки. Ожидается поступление новых французских фрегатов класса La Fayettе, что делает превосходство ВМС араб-ских государств бесспорным. Рассуждения о сравнении ВМС будут неполными без учета того фактора, что в случае конфликта, как это было не раз в самой новейшей истории, в Персидском заливе могут оказаться корабли стран Запада и даже той же Турции, флоты которых многократно превосходят ВМС Ирана. 

В тоже время в Турции, которая располага ет одной из самых современных армий в Азии, обновлению парка боевой техники уделяется колоссальное внимание. Анкара весьма внушительно наращивает свои военные мускулы. Ставится задача уменьшить зависимость страны от поставок вооружений извне, и этим, в частности, гарантировать большую свободу выбора военно-политических решений, не боясь вероятных ограничений на поставки оружия из других стран. 

Для обороны Ирана первостепенное значение имеет и учет возможностей Израиля в нанесении боевых ударов по территории Ирана. В Тегеране полагают, что Израиль располагает более чем сотней ядерных боеголовок, которые могут быть доставлены к цели самолетами или ракетами «Иерихон-2», способными достичь Ирана. В свою очередь американские источники приводят сведения о наличии у Ирана баллистических ракет типа SCUD-B с дальностью действия (по оценкам американцев) в 300 км., SCUD-C с радиусом действия 500 км., CSS-8 (модернизированный вариант SA-2) с дальностью действия 150 км. Как считают американ-ские военные эксперты, ракетный потенциал Ирана позволяет ему наносить удары по целям в соседних странах, включая нефтяные установки и порты в Саудовской Аравии. С ракетами большой дальности действия Иран сможет нанести удар по целям в Израиле и на части Турции. В то же время, имевшие место в 90-е годы на Ближнем Востоке военные конфликты отчетливо показали, что применение рядом государств подобных ракет, в основном, как считают американцы, северокорейского производства, не имело серьезного военного эффекта. Да и говорить о каком-то преимуществе Ирана в ракетах по сравнению со своими потенциаль ными противниками в регионе, о чем любят говорить на Западе, просто несерьезно, учитывая сравнительные данные, приведенные нами в табл. 2, основанной на сведениях Центра стратегических исследований вооруженных сил Египта. 
 

Это отчетливо видно и при обращении к данным о закупках оружия. Так, за период 1992—1995 г., по сведениям Исследовательской службы Конгресса США, Иран получил оружия и боевой техники на сумму 2,6 млрд. долл., тогда как Саудовская Аравия — на 30 млрд. долл., Кувейт — на 3,1 млрд. долл. ОАЭ — на 1,8 млрд. долл. Только в 1995 г. Саудовская Аравия, Кувейт и ОАЭ получили оружия на сумму 8,3; 1,0 и 0,6 млрд. долл. соответственно. При этом Иран вообще в этом году не значился в списке десяти крупнейших импортеров мира, приобретя вооружений на сумму меньше 300 млн. долл. Вообще, по заявлению президента Ирана, затраты Ирана на оборону в 1997 г. составят лишь 2% расходных статей бюджета. 

Россия вполне оправданно в этих условиях сотрудничает с Ираном в поставках этой стране вооружений. Военная техника и комплектное оборудование для иранских предприятий в настоящее время составляют основу российского экспорта в эту страну. За период с 1989 по 1992 г. экспорт вооружения в Иран из России составил 64% объема суммарных военных поставок в эту страну из всех стран. В российских кругах считают, что при благоприятных финансовых условиях планируется увеличить поставки машино-технического оборудова ния, а также некоторых видов военной техники в Иран до 4 млрд. долл. Доля военных поставок России Ирану уже сейчас превышает 85% в общем объеме экспорта и может возрасти. По данным Министерства внешнеэкономических связей РФ, в 1994 г. экспорт военной техники и вооружений в Иран достиг 104 млн. долл., оборудования и услуг — 333 млн. долл. Москва и Тегеран подписали ряд крупных контрактов на строительство в Иране объектов с 80%-ной долей участия российской стороны на сумму около 2 млрд. долл. Планируется, что к 2005 г. общий объем российского экспорта в Иран возрастет до 5 млрд. долл.