При этом первый и третий перевороты (в их рамках были более мелкие и менее значимые повороты и зигзаги, связанные прежде всего с субъективными качествами первых лиц страны) были настолько сильными и радикальными, что означали, по существу, полное отрицание предыдущего состояния и начало принципиально нового. И хотя второй переворот был не столь радикален, он также повлек за собой большие изменения в системе международных отношений.

Особенно примечательным и сложным является нынешний, третий переворот. Не успев завершиться в период существования СССР, он продолжается при новой России.

Какие же цели и черты характеризуют все три переворота? Чем они отличаются друг от друга? Каковы были последствия всех трех для страны и мира? Наконец, какую роль на каждом из них играла идеология и можно ли обойтись без нее? Вот те непростые вопросы, которые имеют не столько теоретическое, сколько практическое значение, в том числе для сегодняшнего времени.

Но прежде чем остановиться на освещении этих вопросов, сделаю ряд принципиальных замечаний:

1. Резкое отрицание необходимости и целесообразности идеологической основы внешней политики связано по времени с 1991 г. и было направлено не только против устаревших догм, в соответствии с которыми строилась советская внешняя политика на всех ее главных направлениях, но и против повседневного контроля ЦК КПСС и его Политбюро за деятельностью внешнеполитических органов и организаций.

Когда цель деидеологизации внешней политики была достигнута и на месте идеологического всевластия возник идеологический вакуум, а вслед за ним серьезные просчеты и неудачи, многие российские политики поняли, что такая страна, как Россия, не сможет обойтись без собственной национально-государственной идеи или, иначе говоря, без собственного мировоззрения.

Стало понятным также, что в той степени, в какой нельзя вести речь о восстановлении идеологического диктата, нельзя допускать и идеологического вакуума. И то и другое для нас одинаково опасно. Каков же выход? Он заключается в том, чтобы выработать современное мировоззрение, удовлетворяющее и объединяющее основную часть общества и выполняющее роль одной из основных опор внутренней и внешней политики страны.

Осознание важности современной идеологии для России привело к активному ее поиску, в который включились самые разнообразные силы.

2. Поиск современной национально-государственной идеи связан прежде всего с деятельностью российских политических партий и движений. Победа той или иной силы в борьбе за политическую власть будет в немалой степени зависеть от привлекательности разработанной ими новой идеологии и программы действий. На внешнюю политику они будут иметь такое же воздействие, как на внутреннюю.

3. Роль идеологии во внешней политике страны напрямую связана с национальными и государственными интересами, с их пониманием и трактовкой правящими силами в конкретный исторический момент. Важно также определение этими силами соотношения между идеологией и национально-государственными интересами.

Первый переворот во внешней политике России в XX веке неразрывно связан с Октябрьской революцией 1917 г. В этот исторический момент внешняя политика страны обрела принципиально новые цели и задачи, новые отличительные черты по сравнению с внешней политикой се предшественницы - царской России. Столь радикальные перемены были обусловлены главным образом новой идеологической основой внешнеполитической деятельности государства. Традиционная для России триада графа С.С.Уварова "самодержавие, православие, народность" была заменена в октябре 1917 г. классовой революционной идеологией.

Вскоре после революции классовый характер внешней политики Советского государства был закреплен законодательно. Уже в первой советской Конституции 1918 г. в главе второй (ст. 30) говорилось: "Ставя своей основной задачей уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, беспощадное подавление эксплуататоров, установление социалистической организации общества и победы социализма во всех странах...^*

Идеями антагонистической классовой борьбы были пронизаны и все последующие Основные Законы нашей страны: 1924, 1936 и 1977гг. А в последней Конституции СССР 1977 г. внешней политике была отведена даже отдельная, 4-я, глава. В ней прежде всего закреплялись хорошо известные нам цели этой политики, а также принципы отношений СССР с другими государствами. Наряду с государственными и национальными интересами они включали и чисто классовые, вытекавшие из существа марксистско-ленинской идеологии.

В отличие от всех предыдущих Основных Законов в Конституции 1993 г. отсутствует всякая идеологическая основа и направленность как у внутренней, так и у внешней политики. Признавая идеологическое многообразие (ст. 13, п.1), эта Конституция предписывает далее: "Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной" (ст. 13, п.2).

Важно отметить и то, что мир, который до октября 1917 г. разделяли противоречивые государственные и национальные интересы, в том году раскололся на антагонистические общественные системы, каждая из которых стремилась доказать остальному миру превосходство своего образа жизни и своей идеологии. Эта конфронтация имела в целом негативный и очень опасный характер. Хотя бы потому, что не однократно ставила мир на грань ядерного апокалипсиса.

Поэтому идеологический раскол и противоборство, как показала практика, был и по-прежнему продолжает быть самым опасным видом раскола и противоборства, особенно в век мощнейшего ракетно-ядерного потенциала. В борьбе за превосходство своей идеологии стороны готовы идти очень далеко и не брезгуют, как свидетельствует история, даже самыми опасными для мира средствами.

Сказанное в равной мере справедливо в отношении всех противоборствующих сторон, а не только СССР или США.

Но перемещение после 1917 г. идеологического фактора на первые роли вовсе не означало, что другие обстоятельства, в частности государственные интересы, перестали иметь значение. Они продолжали оставаться одной из основ внешней политики страны. Именно это делало ее в целом прагматичной и на определенных направлениях даже эффективной.

С превращением марксистско-ленинской идеологии в государственную новое звучание, статус и масштаб получили и такие традиционные для внешней политики России последних трех столетий принципы, как великодержавность и мессианство. Убежденные в близости и неизбежности мировой социалистической революции, большевики сделали помощь революционным силам и процессам одной из основных целей своей международной миссии.

В силу особого статуса и положения царской России, а затем СССР и современной России на карте мира и в ряду цивилизаций, то, что происходило в этой стране, особенно в последние три столетия, начиная с Петра I, глубоко затрагивало мир и не менее глубоко воздействовало на него. Поэтому чрезмерная идеологизация внешней политики страны не могла не отразиться на мировой политике в целом, которая также стала более идеологизированной, чем прежде.

Но тот уровень идеологазации международной жизни, который существовал до второй мировой войны, никак не может быть сравним с тем, который царил после нее вплоть до середины 80-х годов, или на 2-м этапе советской истории.

Во внешней политике СССР и в международных отношениях в целом появилось определенное отличие, обусловленное возникновением на карте мира социалистической системы и новой расстановкой сил на нашей планете.

Новые реалии, связанные с победой над германским фашизмом и японским милитаризмом во второй мировой войне и решающим вкладом в нее Советского Союза, явились благоприятной средой для заметного возрастания роли идеологического фактора и идеологического противоборства в международной жизни.

Изменение соотношения сил в пользу социализма было воспринято капиталистическим миром как серьезная угроза своему существованию и стало для него мощным стимулом для консолидации своих сил и резервов. Сигналом явилась, безусловно, и "Фултонская речь" У.Черчилля, произнесенная 5 марта 1946 г. в присутствии Президента США Г.Трумэна и послужившая отправной точкой в "холодной войне". Был разработан и осуществлен американский "план Маршалла", нацеленный на быстрое экономическое возрождение Западной Европы, было создано НАТО и т.д. Одним словом, почувствовав угрозу. Запад напрягся, занял позу борца, готового "сдерживать и отбрасывать".

Ответная реакция СССР не заставила себя долго ждать. Консолидация затронула, по существу, весь социалистический мир. На создание западных военно-политических и экономических блоков он ответил созданием подобных же. В результате раскол двух миров стал всеобъемлющим и очень глубоким,

Усиливающееся идейно-политическое противоборство, нашедшее вполне адекватное выражение в термине "холодная война", провоцировало все новые и новые витки гонки вооружений, поглощало колоссальные ресурсы.

Рано или поздно это противоборство должно было вылиться в победу одной стороны и поражение другой. Побежденным оказался блок социалистических государств.

Тот мир, который в тяжелейших муках нарождался и складывался несколько послевоенных десятилетий серьезно изменился. На наших глазах строится новый миропорядок, которому, как и предыдущим, потребуется новая система сохранения статус-кво и предотвращения войны, прежде всего глобальной, сохранения мира, решения противоречий, согласования интересов и т.д. В условиях высокой концентрации и широкого распространения оружия массового поражения нет задачи более сложной и трудной, но и более актуальной, чем создание такой системы.

Закончится 3-й переворот тогда, когда сложится новая система сдержек и противовесов, установится новый мировой баланс сил. Судя по всему, это произойдет не скоро. Хотя бы потому, что нынешний переворот намного глубже, чем какой-либо из предыдущих, прямо затрагивает все страны мира, пусть и в разной степени. Радикальность и глобальность - вот, пожалуй, наиболее важные черты нынешнего, третьего по счету в XX веке, переворота.

Однако отличия нынешнего переворота от предшествующих состоят не только в этом. Если два предшествующих заканчивались возникновением, а затем консолидацией двухполюсного мира, то современный открывает путь к многополярному. Это обстоятельство также ведет к заметному, если не к значительному усложнению системы международных отношений.

На будущую систему международных отношений и расстановку сил в мире заметное воздействие окажут процессы на постсоциалистическом пространстве и в странах третьего мира. Направленность этих процессов до конца еще не ясна. Поэтому нет оснований строить гипотезы, к чему приведет развитие событий.

Обобщая сказанное об уже сложившихся факторах и элементах новой системы международных отношений, следует признать, что вкупе они образуют очень сложный комплекс, заметно сложнее, чем когда-либо в истории. Адекватный их учет позволил бы не только выработать внешнеполитическую доктрину, отвечающую требованиям времени, но и эффективно проводить ее в жизнь, обеспечивая тем самым благоприятные внешние условия для решения внутренних проблем страны с учетом ее национальных и государственных интересов, или национально-государственной идеи.

Поиск этой идеи особенно активизировался в последние год-два, что прежде всего связано с бурным партийным строительством, программным творчеством многочисленных партий и движений, с выборами органов власти и другими обстоятельствами. Основные усилия сосредоточились на выработке новой идеи. Диапазон поиска очень широк: от самых крайних правых взглядов до крайних левых и крайних националистических. Для иллюстрации приведу лишь некоторые, наиболее примечательные, с моей точки зрения, взгляды.

Академик Л.Абалкин, один из активных участников дискуссии, развернувшейся вокруг поиска новой национальной идеи, считает, в частности, что исходным пунктом для нее должно стать представление о том, "какой мы хотели бы видеть Россию в отношениях между поколениями". Л.Абалкин видит смысл новой идеи в справедливости, уважении к предкам, гордости за страну и историю; применительно к политике - в честности и неподкупности; к культуре - в сохранении традиций, открытости к мировой культуре, борьбе с пошлостью; к экономике - в авторитете труда, многообразии форм собственности, свободном выборе форм деятельности и способов хозяйствования; к внешней политике - в безопасности, самостоятельности, твердости^**.

Другой участник дискуссии, Н.Шмелев, полагает, что в нынешних условиях и на предвидимое будущее нам ближе всего социал-демократическая идея в ее наиболее либеральном варианте, однако окрашенная в сугубо российские тона. Как показывает анализ, эту позицию разделяют очень многие ученые и политики.

К поиску новых идей и идеологических концепций подключаются все новые научные и политические силы. И хотя диапазон поиска, как уже было сказано, весьма широк, основная борьба идет, как мне представляется, между либерально-демократическим идейным направлением западного типа и социал-демократическим течением с российской спецификой. Если судить о состоянии этой борьбы на конец 1994 г., верх постепенно одерживает социал-демократическое направление.

Достаточно распространено, однако, и другое мнение, согласно которому "надо по-настоящему обратиться к ценностям православия, наследию великих мыслителей XX века". Сторонники этой точки зрения исходят из того, что первичным является "духовный подъем, сотворение новой духовной реальности", и приходят к выводу, что "для российского пути развития гораздо важнее такие качества, как соборность, взаимопомощь, отказ от сиюминутных интересов и вместе с тем активизация личностного начала". "Пробудить дух, который сам преодолеет все хвори", - вот та цель, которую ставят многие исследователи нынешнего состояния российского общества, имея в виду пробуждение традиционного для России духа православия, соборности, взаимопомощи.

Отрицание или признание какой-либо роли идеологии в политике нередко сочетается с интенсивным поиском смысла и содержания российских национальных и государственных интересов.

Разброс мнений по поводу того, как понимать и трактовать национальный и государственный интерес, чрезвычайно велик, в том числе в российском МИДе. Известный российский ученый и теоретик политики Э.Поздняков видит этот интерес прежде всего в том, "чтобы организовать все свои внутренние ресурсы в целях обеспечения своей независимости и безопасности, в предотвращении ее распада на многие псевдосуверенные образования, в сохранении единого народа, его культуры, его нравственных ценностей"^***.

Достаточно распространено и такое мнение, что национально-государственные интересы России необходимо согласовывать с той ролью, которую она традиционно, на протяжении не одной сотни лет, играла на Евразийском континенте - ролью стабилизатора и защитника европейской цивилизации, надежного щита против крупнейших в истории агрессий. Немало и других точек зрения.

Попытаюсь сформулировать национально-государственные интересы новой России, как они лично мне представляются безотносительно к определенной идеологии.

1. Сохранение целостности государства при одновременном кардинальном реформировании взаимоотношений между его Центром и регионами в пользу последних. Такое реформирование - безусловный императив нашего времени. Без него распад России на суверенные образования неминуем, что имело бы трагические последствия не только для нас самих, но и для остального мира.

2. Восстановление дружественного России окружения. Прежде всего посредством активного содействия созданию жизнеспособного Союза евразийских государств. Не возрождение прежнего Союза ССР, а формирование на принципиально новой основе евразийской конфедерации, которая поначалу могла бы включать, к примеру, лишь Россию, Казахстан и Белоруссию. Без дружественного окружения Россия не решит проблемы своего внутреннего развития.

3. Формирование новой экономической базы, основанной на конкуренции различных форм собственности и хозяйственных секторов. Исторические особенности России, нынешнее состояние ее хозяйства побуждают отдать предпочтение в переходный период государственному сектору экономики, регулирующей роли государства, большим и малым формам общественной собственности, не форсируя переход к либерально-демократической экономике западного типа. Развитие событий покажет, насколько наше общество будет склонно и готово к переходу к такой экономике в будущем.

4. Создание правового демократического государства, основанного на плюралистической политической системе, также учитывающей российскую специфику и прежде всего коллективистские и православные настроения значительной части населения нашей страны.

5. Приоритетное развитие науки, образования и культуры, доступ к которым должен быть максимально облегчен для возможно более широкого круга граждан. Оказание этим сферам общественной жизни всесторонней помощи и поддержки со стороны государства.

6. Проведение новой внешней политики, основанной на принципах открытости миру, добрососедства и взаимовыгодного равноправного сотрудничества со всеми странами, стремящимися иметь дружественные и партнерские отношения с Россией. Такая политика более всего отвечала бы внутренним потребностям страны.

7. Активное участие в решении глобальных проблем. Прежде всего тех, которые несут в себе угрозу человечеству, его выживанию.

Формулируя названные интересы, я исходил из того, что национальные и государственные интересы совпадают. Так оно, очевидно, и есть в периоды стабильного, устойчивого состояния и развития общества и государства. Но в переломные моменты истории, в такие, например, как нынешний российский, совпадения может и не быть. Либо государство, призванное обслуживать общество, не вполне адекватно осознает и отстаивает его интересы, либо общество не вполне разделяет интересы государства.

В нынешней России ситуация осложняется необходимостью перехода к демократии, что предполагает радикальную смену ролей государства и общества в пользу последнего. Это крайне неординарная задача для России, и дело вполне может закончиться тем, что традиционно высокая, превалирующая роль государства сохранится у нас и в будущем. Из этого, кроме того, вытекает, что в отношении России правильнее было бы говорить не о национально-государственных интересах, а, наоборот, о государственно-национальных интересах.

Какой же общий вывод можно сделать из вышесказанного?

В XX веке общественные устои России трижды взрывались революциями. Две из них, случившиеся в 1917 г. одна за другой, полностью разрушили старый уклад страны. Сейчас на наших глазах происходит, по существу, четвертая революция. Одна из ее основных особенностей состоит в том, что различные политические силы, претендующие на лидерство, по-разному представляют себе цели и задачи происходящих перемен, а также методы их реализации.

Соотносительно со своими общими представлениями о внутреннем переустройстве общества эти силы выстраивают и внешнеполитические приоритеты. Поэтому неудивительно, что практическая политика и ее конкретные исполнители (МИД, например) заметно колеблются, когда происходит смена доминирующей силы, как это было, скажем, в декабре 1993 г.

Как бы ни развивались события внутри страны, ее внешняя политика находится под их прямым воздействием и является их продолжением.

В XX веке эта политика трижды совершала крутые виражи. Каждому из них были свойственны определенные цели, задачи, методы и средства реализации.

Стержнем, вокруг которого строилась вся политика страны, всегда (за исключением последних трех лет) была идеология. Теперь же наступил идеологический вакуум, а если быть точнее - время острой борьбы различных идеологий за пальму первенства. Пока ситуация не прояснится и какая-либо из соперничающих идеологий не возобладает как доминирующая (и в этом смысле как государственная), нам, как мне кажется, будет трудно выбраться из тупика.

С точки зрения многих, такой идеологией станет социал-демократическая, что, как им кажется, вполне согласуется с сущностью и особенностями России, ее прошлым и нынешним опытом, а также менталитетом народа. Для внешней политики страны из этого вытекает следующее.

Первое и главное то, что она будет призвана защищать прежде всего национально-государственные интересы, а затем уже частные. Важно будет и то, что у нас сохранятся заметные (если не значительные) различия и соответственно идеологическое противоборство со странами Запада не только в области государственных интересов (что естественно), но и в области идеологии. Конфронтационность (на мой взгляд, она не будет носить антагонистический характер) может затронуть не только сферу идеологии, но и другие.

Но как бы дело ни обернулось с выработкой и утверждением у нас доминирующей идеологии, задача, как мне кажется, состоит не в том, чтобы вычеркнуть ее из основ политики, а в том, чтобы идеологический фактор не подавлял другие (национальные и государственными) интересы. Лишь такое сочетание способно сделать внутреннюю и внешнюю политику максимально эффективной.


^* Конституция общенародного государства. М., 1978. С. 197-198.
^** Материалы "круглого стола" "Национальная идея и идеал наций". "Российская газета", 24.08.94 г.
^*** Поздняков Э. Мы сами разорили свой дом, сами должны и поднять его. "Международная жизнь", 1992, № 3-4. С. 149.