Приступив к крупномасштабному сокращению своих ядерных арсеналов, Россия и США положили начало реальному уменьшению ядерной опасности. Однако нет оснований утверждать, что мир становится безопаснее лишь при снижении уровня паритета силовых лидеров. Сегодня с уверенностью можно говорить только о начавшейся трансформации «ядерной философии», перспективы и выводы которой не более определены, чем предполагаемые исходы противостояния ядерных гигантов в годы «холодной войны».

Этапы

В более чем полувековой истории существования ядерного оружия могут быть выделены четыре этапа.

Первый этап завершился в середине 60-х годов достижением примерного равенства в ядерной вооруженности СССР и США. Несмотря на борьбу, уже на этом этапе, различных точек зрения на ядерное оружие, и даже первые попытки научно обосновать верхний предел вооруженности, установившийся паритет не мог быть результатом глубокого научного анализа. В приближении к нему проявлялось лишь стремление сравняться, не отстать, обогнать, а какой ценой — это определялось сложившимися в СССР и США общественными отношениями, экономическими системами, политическим устройством, историческим опытом. В США уровень вооружений обеспечивался, кроме военно-технических, и внутриполитическими усилиями. Можно утверждать, что СССР им в этом помогал, облегчая аргументацию необходимости их наращивания. В СССР же — в основном усилиями экономическими, и США мешали ему, постоянно поднимая «планку». В США наращивание вооружений сопровождалось постоянным опасением — «избиратели не поймут», в СССР — всетерпимым «лишь бы не было войны».

Примечательными событиями второго этапа являются первые попытки ограничить наращивание СНВ (ОСВ-1 и ОСВ-2). Продолжался этот этап до начала 80-х годов, когда появились первые математические модели ядерной войны, с помощью которых удалось оценить ее возможные последствия, в том числе и глобальные долгосрочные эффекты. Результаты этих исследований существенным образом повлияли на общественное сознание и отношение ученых к ядерному оружию.

Подписание руководителями Советского Союза и Соединенных Штатов в декабре 1987 г., а затем и исполнение Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности положило начало принципиально новому (третьему) этапу в развитии стратегических наступательных вооружений. Впервые за всю историю существования ядерного оружия приращение его количества сменило знак. Определяющую роль в развитии СНВ на этом этапе сыграла начавшаяся перестройка в СССР и вызванная ею смена руководством внешнеполитического курса, реализация так называемого «нового политического мышления». Эйфория, вызванная резкими изменениями во взаимоотношениях с прежними противниками, ускорила подписание за короткий срок одного за другим еще двух договоров о сокращении вооружений, условно называемых СНВ-1 и СНВ-2.

Четвертый этап наиболее интересен для исследователей, работающих в различных областях знания. Проходит он на фоне полной неясности в перспективах дальнейшего развития Государства Российского, многоцветия внутриполитической жизни, острой борьбы между приверженцами различных идеологических позиций. В такой ситуации чрезвычайно сложно найти абсолютно верный подход к решению дальнейшей судьбы СНВ, а плата за ошибку может оказаться очень высокой. Дать текущему этапу более полную и бесспорную характеристику пока не представляется возможным.

Нет сомнения в том, что на смену четвертому придет пятый этап, на котором, возможно, будет широко признана необходимость комплексного изучения ядерной проблематики, и в этом случае сегодняшний этап приобретет название, близкое по смыслу к понятию «смута».

Чем сложнее и значительнее вопрос, тем более конкретного ответа на него требуют — подтверждений этому можно отыскать множество. Чаще всего в начале четвертого этапа исследователей и политиков спрашивали: сколько нам надо иметь ракет? От них ожидали точного численного выражения количества, однако все попытки его назвать оказывались неубедительными. Складывалась ситуация, похожая на описанную Л.Н.Толстым в романе «Воскресение»: князь Нехлюдов, оказавшись перед необходимостью пересмотра жизненной позиции, не смог найти ответа на мучавшие его вопросы в достижениях науки. «С ним случилось то, что всегда случается с людьми, обращающимися к науке не для того, чтобы играть роль в науке: писать, спорить, учить, а обращаются к науке с прямыми, простыми, жизненными вопросами; наука отвечала ему на тысячи разных очень хитрых и мудреных вопросов... но только не на тот, на который он искал ответа».

Только Россия...

Задаваясь лишь конкретными, частными, узкими вопросами, без рассмотрения вопросов глобального характера, проблему достаточности СНВ добросовестно и ответственно решить невозможно.

Сегодня даже в отношении ближайшего будущего России сложно сделать обоснованный прогноз. Мнения футурологов и пророков расходятся в чрезвычайно широком диапазоне. Быть ли нам сырьевым придатком технологически развитых государств, полигоном для захоронения всяческих отходов, поставщиком дешевой рабочей силы и потребителем самой низкосортной продукции, или все-таки удастся воссоздать мощное современное стабильно развивающееся государство, выступающее одним из лидеров мирового масштаба, с устойчивым политическим устройством, развитой экономикой, высоким уровнем жизни? Какая роль в наступающем тысячелетии уготована России не наставниками-мародерами, опекунами-разорителями, а судьбой, историей? По геополитическим, демографическим, культурно-историческим основаниям можно утверждать, что все-таки великое. Желательность этого для россиян несомненна, но и для человечества в целом скорейшее разрешение наших проблем и бесспорный возврат статуса одного из мировых лидеров не менее необходим. Любые искусственные, а тем более насильственные попытки принижения роли России в мировых делах могут обернуться бедами для миллионов людей, изменить направление развития человеческой цивилизации.

О необходимости сохранения, сосуществования и взаимодействия различных культур говорится давно и много. Еще в конце XIX в. В.С.Соловьев писал, что «истинное единство народов есть не однородность, а всенародность, т.е. взаимодействие и солидарность всех их для самостоятельной и полной жизни каждого». Сегодня тема полицентризма звучит не только в философских и политологических трактатах, она, как очевидная необходимость, все чаще поднимается практическими политиками.

События последнего десятилетия показали, насколько руководство Соединенных Штатов жаждет единоличного мирового лидерства и чем это может обернуться для человечества. При безраздельном господстве США могли бы претендовать лишь на роль мирового позвоночного столба.

Все американские мыслители, по утверждению одного из них — Дж.Сантаямы, являются прагматиками. Нельзя ни в коем случае, конечно, умалять научные и философские за-слуги Уильяма Джемса, Джона Дьюи и других основоположников и сторонников прагматизма, они выступили как естествоиспытатели, описавшие существующий в жизни феномен. Но их вклад в развитие науки не меняет сути прагматизма, являющегося философией спинного мозга, который, как известно, участвует в осуществлении низших инстинктов.

При всем уважении к американскому народу — Америка живет спинным мозгом и склонна навязывать свое миропонимание всему человечеству. И кровеносная система мировой экономики в большой степени заполнена генерируемыми США зелеными тельцами.

Кто бы мог противостоять Соединенным Штатам, сдерживать их амбиции? По интересам и потенциальным возможностям —весь мир, активность каждого народа даже в решении внутренних проблем при гегемонии США ограничена рамками, при выходе за которые последствия могут оказаться любыми, вплоть до бомбардировок. Практически же объединение всего человечества против лидерства США невозможно, отчасти из-за национальных эгоизмов и международного штрейкбрехерства.

Россия, несмотря на все свалившиеся на нее беды, продолжает оставаться единственным государством, способным в широкомасштабном конфликте противостоять США. Только этот фактор ограничивает абсолютное лидерство Соединенных Штатов в мире и только благодаря ему мы сегодня можем надеяться на самостоятельное, без вмешательства извне решение внутренних российских проблем. Поэтому необходимость сохранения паритета с США по стратегическим наступательным вооружениям большинству исследователей представляется бесспорной.

Уровень паритета

Более жаркие споры вызывает требуемый уровень паритета. Для их разрешения можно принять в качестве отправного утверждение, что паритет должен быть на уровне, достаточном для сдерживания. Но даже в том случае, если бы мы только еще собирались создавать ядерное оружие, этой посылки было бы недостаточно для установления пределов роста вооруженности, отталкиваясь от нее мы неизбежно зайдем в тупик.

С осознанием роли ядерных вооружений как мощного, практически абсолютного фактора сдерживания из-за возможности нанесения с его помощью ущерба, который ни при каких условиях, ни при каких приобретениях и выгодах нельзя допустить, решение проблемы достаточности начали связывать с определением уровня неприемлемых потерь.

Так более тридцати лет назад появился критерий, предложенный бывшим министром обороны США Р.Макнамарой. По этому критерию для нанесения неприемлемого ущерба современному государству требуется поразить до 30% населения и до 70% промышленного потенциала. Для этого, показывают расчеты, требуется гарантированно доставить на территорию СССР и США 400—500 одномегатонных ядерных зарядов. Примерно к таким же выводам пришел академик А.Сахаров.

Длительное существование приведенного критерия свидетельствует лишь о невозможности его убедительно опровергнуть и предложить иной, более точный. Однако не вызывать недоверие он не может, ведь трудно отыскать доказательство утверждению, что для кого-то воздействие по своей территории меньшим количеством ядерных зарядов приемлемо и лишь начиная с четырехсот следует обеспокоиться. Уничтожение приведенных выше частей населения и промышленного потенциала приводит лишь к практически необратимому уничтожению страны, как современного развитого государства. Но почему именно такая угроза является рубежом приемлемости? Каким тут следует быть накалу страстей? Может быть в каких-то случаях вполне неприемлемой будет необходимость отказа от ежедневной утренней чашки кофе? Назывались впоследствии и другие цифры, и большие, чем предлагал Макнамара, чаще — меньшие, но во всех случаях фактически происходило следующее:
1. Требуется определить необходимый уровень вооруженности.
2. Разработанные формальные методы позволяют вычислить этот уровень, исходя из требования нанесения конкретного ущерба.
3. Следует установить ущерб, т.е. фактически «с потолка» взять исходные данные, а потом с применением вычислительной техники и передовых методик «с блеском» решить задачу.

Все это свидетельствует о необходимости изыскивать принципиально иные подходы.

Представляется очевидным, что безошибочно решить проблему достаточности СНВ для России, ориентируясь только на вооруженность США, невозможно. Вооруженность других членов ядерной пятерки, скрытых обладателей, позиции околоядерных стран — это тот минимум, который непременно должен учитываться при подготовке дальнейших сокращений СНВ.

Можно предположить, что Договор СНВ-2 был подписан преждевременно. Был момент, когда о нем так много говорилось и писалось, что его реализация казалась почти свершившимся фактом, к нему «привыкли», теперь же становится все более ясно, что с его подписанием не просто поторопились, а вообще подошли принципиально неправильно, следовало его подготовку проводить с участием Великобритании, Франции и Китая.

Снижение уровня паритета между Россией и США делает реальнее его для достижения не только ядерных, но и околоядерных и даже неядерных стран. Можно ли утверждать, что их ядерная политика не подвергнется изменениям, что они никак не отреагируют на снижение вооруженности ядерных сверхгигантов, можно ли быть уверенными в том, что резкое приближение «ядерных небожителей» не простимулирует желание сравняться с ними? Эти вопросы пока остаются без ответа, однако нежелание остальных ядерных стран хотя бы символически, формально присоединиться к России и США очевидно.

Расширение арсенала своих политических средств подключением к ним ядерного фактора, обретение некой избранности в глазах соучастников мировых процессов, порождающей настороженность, вынуждающую считаться, не сбрасывать со счетов при защите их «жизненно важных интересов» даже на чужих землях — чем все это не основание для все меньшего, при снижении ядерных арсеналов РФ и США, экономического, научного, технологического напряжения, итогом которого станет обладание скипетром одного из мировых лидеров? Стремление к повышению своего статуса путем обретения ядерного оружия можно ожидать не только от государств с развитой экономикой, которым чисто технически легче построить свои ядерные силы, но даже от тех, в которых рост рождаемости превышает рост производства, в которых голодных больше, чем образованных, которым иным образом никак и никогда не распрощаться с эпитетом «отсталые». Если даже аргументировать невозможность создания ими своих ядерных сил экономическими причинами, то психологические причины как раз-то объективно подталкивают их к отысканию таких возможностей и где гарантия, что хотя бы малой их доли это не удастся? Экономически развитые страны, напротив, психологически не столь нуждаются в приобретении ядерного оружия. Обладание сильной экономикой дает им иные возможности влиять на мировые процессы желаемым для них образом. Однако и в этом случае, то ли при осознании ограниченности, пусть даже на очень высоком уровне, возможностей экономического роста, то ли при возникновении «головокружения от успехов», когда владение большими богатствами дает ощущение права на обладание всем диапазоном рычагов влияния на общемировой процесс, то ли исторические обиды или иные основания могут стимулировать стремление обзавестись собственным ядерным оружием.

В настоящее время, по оценкам экспертов, от двадцати до тридцати государств Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии, Африки и Латинской Америки, де-юре оставаясь безъядерными, имеют ракетно-ядерное оружие или близки к его приобретению. В мае 1995 г., после двадцатипятилетнего срока действия, был бессрочно продлен Договор о нераспространении ядерного оружия. В его подписании участвовали и многие «подпольные» ядерные государства, которые фактическим нарушением этого договора подтверждают привлекательность вхождения в «ядерный клуб», несмотря на расходы, несмотря на опасность подвергнуться политическим и экономическим санкциям, несмотря на те побочные потери, которые неизбежны при падении доверия к государствам, уличенным в двуличии и обмане.

Кроме приведенного, существуют и другие негативные последствия дальнейших и резких сокращений СНВ. К ним относятся: возможность удвоения, утроения и любого кратного увеличения арсеналов ядерных вооружений в случае кризиса меньшими затратами; возрастание роли «обычных вооружений», в отношении задействования которых отсутствуют столь же серьезные психологические барьеры; стимулирование развития концепции «ограниченной ядерной войны»; облегчение создания противоракетной обороны, что может лишить ядерное оружие его «абсолютности» и облегчить процесс принятия решения на его использование.

Даже названных отрицательных последствий сокращений СНВ лишь ради пребывания в процессе сокращений должно быть достаточно для пробуждения большей ответственности исследователей и политиков в скорейшем завершении «смуты».