1. Общие итоги избирательной кампании

Результаты прошедших парламентских выборов, выявивших ряд новых (хотя и противоречивых) тенденций и черт современного общественно-политического развития, играют важную роль в определении содержания политического процесса и на перспективу.

Особый интерес представляет будущая расстановка сил в Государственной Думе и ее возможное влияние на решение ключевых политических вопросов: становление и укрепление российской государственности и гражданского общества; определение приоритетных направлений федеративной и региональной политики; отношение к социально-экономическому и международному курсу нынешней правящей элиты, к военному строительству и т.д. Это, на мой взгляд, тем более актуально в условиях, когда "промежуточный" характер думских выборов, их подчиненность общей для всех участников стратегической "сверхзадаче" - участие в президентской кампании никем из победителей или аутсайдеров, собственно, и не отрицается.

Главный итог прошедших выборов как нового и важного этапа становления российской государственности заключается прежде всего в самом факте их успешного проведения, причем при строгом соблюдении всеми участниками политической игры ее сроков и правил. Это, в свою очередь, активно способствует укреплению действенности демократических институтов и процедур, а также создает исключительный по своей важности прецедент (и механизм) цивилизованной легитимизации власти и стабилизации политического процесса в рамках действующей Конституции и общественного компромисса.

Немаловажным следует признать некоторое укрепление традиций российского парламентаризма, достигнутое в условиях беспрецедентного со времен начального этапа демократических реформ роста гражданской и политической активности населения (по данным Центризбиркома, в выборах приняло участие более 64% избирателей, т.е. примерно на 10% больше, чем в 1993 г.), что опровергает сложившееся в последние годы мнение о пассивности электората, его разочарованности в политике и политиках и абсентеизме как чуть ли не основной форме политического участия большинства граждан.

Наконец, принципиальным по своей значимости является долгожданное упорядочение российской партийной системы и отчетливое формирование тенденции по значительному сокращению числа субъектов политического процесса, которое в случае дальнейшего развития обещает достаточно быстрый переход от начальной, во многом стихийной и раздробленной, многопартийности (или "квазипартийности") к более развитым, приемлемым и цивилизованным формам, основанным на лидерстве четырех-пяти крупных, организованных и отражающих определенные группы социальных интересов партий.

Не последнюю роль в качественных изменениях самого института думского партийного представительства сыграл более чем трехкратный рост числа субъектов выборов (43 против 13-ти в 1993 г.), приведший, как и следовало ожидать, к чрезмерному "распылению" их электоральных результатов и усилению позиций прежде всего крупных, обладающих разветвленной региональной инфраструктурой и прочной социальной базой партийно-блоковых образований.

В то же время необходимо подчеркнуть, что указанные изменения пока не приобрели необратимого характера и существуют скорее лишь на уровне именно тенденций и перспектив, но никак не устоявшихся закономерностей, что в полной мере соответствует сложности и масштабности задач перехода к демократическим формам правления в стране с деформированной социальной структурой, "особым" влиянием чиновничества, преобладанием корпоративных факторов общественно-политической и экономической дифференциации, неразвитым гражданским обществом, специфическим и национальным менталитетом, социально-психологическими и духовными традициями.

Очевидно, что новая Государственная Дума, несмотря на ее более четко выраженную (в сравнении со всеми предыдущими парламентами) организационную, идейно-политическую и партийную структуризацию, по-прежнему сохраняет отпечаток излишней раздробленности, что, в частности, проявляется в известной разнородности представленных в ней политических сил, недостаточности позиций умеренных, центристских партий и блоков, а также отсутствии исключительного по своей важности института устойчивого (т.е. квалифицированного или хотя бы абсолютного) парламентского большинства.

Окончательные итоги выборов в Государственную Думу (с учетом смешанной, пропорционально-мажоритарной системы голосования) позволяют сформировать в ней собственное фракционное представительство четырем заручившимся необходимой электоральной поддержкой объединениям и блокам (или т.н. "большой четверке"). Распределение депутатских мандатов при этом выглядит следующим образом:

1. КПРФ как признанный победитель избирательной кампании получила в пределах 158 мест в Государственной Думе (в т.ч. 99 по федеральному округу и 59 по одномандатным округам).

2. "Партия власти" - НДР, вышедшая по электоральным показателям на второе место за счет относительного (по сравнению с партией В.Жириновского) успеха в мажоритарных округах, сформирует фракцию численностью 54 депутата (из них 45 мандатов получены по партийным спискам).

3. Откровенно "провалившаяся" (как и в 1993 г.) в мажоритарных округах ЛДПР получила 51 место (из них 50 по федеральному округу).

4. "Яблоко", уменьшившее (как и "жириновцы") свои процентные показатели по сравнению с выборами 1993 г. по меньшей мере на четверть, будет располагать фракцией в 45 депутатов (в т.ч. 31 за счет партийных списков).

Остальные места в нижней палате Федерального Собрания будут принадлежать как независимым депутатам-мажоритарникам, число которых составляет 77, так и представителям объединений и блоков, не преодолевших пятипроцентный барьер, но добившихся личного успеха в одномандатных округах.

Партийцев-одномандатников, представляющих не прошедшие в Думу блоки (включая добившихся наибольшего мажоритарного успеха аграриев) объединяет одно: отсутствие у них права на регистрацию в Государственной Думе собственной партийной фракции или группы (в соответствии с Законом "О статусе депутата", для этого необходима численность не менее чем в 35 парламентариев). Перспективы решения вопроса об их возможном фракционном участии предполагают два варианта действий: постановку вопроса о законодательном пересмотре этой нормы (что маловероятно из-за неизбежности солидарного противодействия "большой четверки") или присоединение их (вместе или по отдельности) к одной из действующих партийных фракций. Опыт структурирования прежней Думы позволяет предположить развитие событий именно по последнему сценарию, что сулит немалые преимущества прежде всего обладающей и без того солидным представительством КПРФ, во фракцию которой неизбежно вольются практически все аграрии, а также часть депутатов от КРО и "рыжковского" блока "Власть - народу!".

Что касается независимых депутатов, то они неизбежно разобьются (в той или иной пропорции) на две достаточно многочисленные группы: часть из них, подобно "партийцам", примкнет к нескольким крупным фракциям (прежде всего КПРФ, НДР и "Яблоку"), а другие либо сохранят самостоятельность, либо образуют собственную, построенную по корпоративно-региональному признаку депутатскую группу по типу существовавшей в прежней Государственной Думе "Новой региональной политики".

Подобная консолидация независимых депутатов (вплоть до перехода в их ряды части партийцев) возможна и на принципиально иной основе, в т.ч. вокруг идеи поддержки кандидатуры нынешнего главы государства Б.Ельцина в случае выдвижения им собственной кандидатуры на второй президентский срок. Такую позицию, кстати, уже занял ряд народных избранников, прежде всего из числа присоединившихся к вновь образованному в ноябре-декабре 1995 г. "движению Шумейко" ("Реформы - новый курс").

2. Причины и слагаемые успеха
левых сил

Главным политическим итогом завершившейся избирательной кампании, как и следовало ожидать, явилась убедительная и предсказанная всеми социологическими службами победа умеренно левых сил в лице КПРФ как наиболее влиятельной и многочисленной из всех ныне действующих на российской политической арене партий и движений.

Причины этого успеха, на мой взгляд, неоднозначны и объясняются совокупностью различных как объективных, так и субъективных факторов, к основным из которых принадлежат:

очевидное недовольство большинства населения ходом реформ, резким падением жизненного уровня при переходе к рыночной экономике, социальным расслоением и утратой мировоззренческих ориентиров, приведшими к разочарованию и резкому отторжению результатов деятельности либеральных реформаторов, а также значительный рост на этой почве ностальгических настроений, связанных с воспоминаниями о прежней стабильности и предсказуемости общественного развития. Данная мотивация электорального выбора, на мой взгляд, обусловливается совокупностью как внутренних, так и внешнеполитических факторов - ущемленностью национального самосознания в связи с распадом СССР и утратой статуса "сверхдержавы", прогрессирующим развитием на этой почве антикапиталистических, антизападных и прежде всего антиамериканских настроений;

значительное "полевение" российского общества, отражающее естественную и многократно подтвержденную международной (прежде всего восточноевропейской) практикой тенденцию к усилению социальной доминанты реформ и активизации в этих условиях непосредственного политического (и электорального) участия большинства граждан. Наиболее характерным в этой связи выглядит электоральный выбор шахтерских регионов, еще недавно составлявших одну из наиболее надежных опор нынешней правящей элиты, а в настоящее время активно поддерживающих партии коммунистической (Кузбасс) и национально-патриотической (Воркутинский регион) ориентации;

успешное внедрение лидерами КПРФ в общественное сознание тезиса о принципиальном обновлении компартии, ее разрыве со свойственными советской партийно-политической элите идеологическим догматизмом и бюрократическими традициями, послужившими источником "буржуазного перерождения" КПСС и предательства ее руководством народных интересов (по мнению Г.Зюганова, КПСС в последние годы своего существования представляла собой конгломерат принципиально несовместимых позиций и включала две основные, противоположные по своим устремлениям группировки - "партию патриотов", к которой относилось большинство рядовых партийцев, и "партию национальной измены" в лице значительной части партийного "истеблишмента"^*);

подчеркнутая умеренность и тактическая гибкость коммунистических лидеров вплоть до откровенной ревизии ими основных постулатов марксистско-ленинского учения (теории классовой борьбы, социалистической революции и диктатуры пролетариата), признание безальтернативности парламентаризма и эволюционных форм общественного развития, многоукладности экономики, свободы совести и т.д., а также жесткая полемика в этих вопросах с представителями радикального фланга комдвижения (т.н. "урок здравого смысла"^**) и готовность использовать в своих целях практически любые из сформированных нынешней властью государственных и политических институтов, включая пост Президента РФ^***;

настойчивая и выдержанная исключительно в спокойных тонах апелляция к руководству, деловым кругам и общественности западных стран, призванная смягчить вызванный победой коммунистов на парламентских выборах международный резонанс и обеспечить им необходимый уровень международной поддержки и преемственности взаимоотношений России с внешним миром.

Следует особо отметить, что столь же подчеркнутой гибкостью и прагматическим расчетом отличается стратегия и тактика КПРФ при планировании и проведении президентской избирательной кампании.

По предварительным оценкам, эффективность избирательной кампании КПРФ, наряду с недовольством нынешней властью, во многом обусловливается уверенностью электората в невозможности повторения наиболее одиозных форм и последствий правления ее предшественников из КПСС, а также, в немалой степени, разочарованием в результатах деятельности триумфаторов прошлых выборов в лице В.Жириновского и ЛДПР, продемонстрировавших неспособность к реализации хотя бы части щедро раздававшихся ими в 1993 г. предвыборных обещаний. Налицо некий синдром "тройного отрицания" предшествующего политического (и электорального) опыта, побудивший значительную часть граждан к поддержке наиболее понятных и одновременно умеренных представителей оппозиционного спектра (характерно в этой связи, что, по сравнению с предыдущими выборами, коммунисты и ЛДПР как бы поменялись местами: в то время как первые увеличили свое партийное представительство более чем вдвое, вторые примерно столько же голосов потеряли).

Нынешняя избирательная кампания, как и следовало ожидать, не обошлась без сюрпризов, к которым, на наш взгляд, необходимо отнести абсолютный провал трех явных ее потенциальных фаворитов - АПР, КРО и "Женщины России".

Причины этого кроются в разных сферах: если аграриев подвела излишняя политизация программных установок, разрушившая прежнее внутриотраслевое корпоративное единство, а также самоуверенность и очевидное "пересечение" их с электоратом КПРФ, монополизировавшей все предвыборное "левое" пространство, то в случае с КРО повинен выраженный коалиционный характер этого блока и наличие внутри него целого комплекса идеологических, организационных, политических и персональных разногласий (от взгляда многих наблюдателей, в частности, не ускользнула противоречивость позиций его лидеров, обусловленная объективной принадлежностью Ю.Скокова, А.Лебедя и С.Глазьева к различным платформам и течениям). В этой связи правомерно говорить о появлении новой формы электоральной недееспособности широких коалиционно-блоковых образований, ранее проявлявшейся не иначе как в их быстром организационном распаде в процессе совместной деятельности (история российской многопартийности на всем ее протяжении примерами подобного рода прямо-таки изобилует).

Другим фактором неудачи КРО, разделившего, на мой взгляд, судьбу "Гражданского союза" образца 1992-1993 гг., следует считать не вполне обоснованное стремление к занятию некоей промежуточной ниши между коммунистическим (КПРФ) и националистическим (ЛДПР) флангами оппозиции. Очевидно, что лидеры Конгресса попытались выступить в роли умеренного аналога бывшего Фронта национального спасения, совмещая наиболее привлекательные и внешне выигрышные моменты обеих оппозиционных платформ, что на деле обернулось дистанцированием от них значительной части потенциального электората в силу его объективной приверженности более выраженным носителям указанных мировоззренческих позиций.

Немаловажным обстоятельством в этой связи представляется и отсутствие в российском народе укоренившихся традиций фундаментального почвенничества. Следует подчеркнуть, что наиболее эпатированную часть сторонников этого течения (националистов и националрадикалов) в значительной мере оттягивают на себя не столько лидеры КРО, сколько все тот же В.Жириновский. Там же, где условия для массового возрождения русского традиционализма действительно созрели (прежде всего в среде соотечественников в государствах ближнего зарубежья), Конгрессу сопутствовал определенный успех. Справедливость данного вывода косвенно подтверждается неудачей другого "просвещенно-патриотического" электорального образования - движения "Держава" и его лидера А.Руцкого, чье поражение объясняется помимо всего прочего отсутствием имеющейся у КРО опоры на русские общины как стран СНГ, так и российских национальных автономий.

Что касается успешного прохождения в Думу партии В.Жириновского, то сенсацией его назвать трудно: 11-процентный результат ЛДПР, с одной стороны, не выходит за рамки основных предвыборных прогнозных оценок, а с другой - носит весьма относительный характер и, кроме того, значительно уступает ее прежним электоральным показателям (22,7% по партийным спискам в 1993 г.). Причины излишне эмоциональной реакции на "феномен Жириновского" со стороны части СМИ и некоторых представителей властных структур кроются скорее в субъективной сфере, а именно в факте получения ЛДПР второго места по партийным спискам.

Данный вывод со всей очевидностью подтвержден результатами голосования в одномандатных округах, где "жириновцам" также не удалось не только упрочить свои прежние позиции, но хотя бы их повторить.

3. Партийная система и особенности
идейно-политической ориентации политических сил

Важнейшим итогом завершившейся избирательной кампании является закрепление сложившихся еще на прошлых выборах особенностей и характера идейно-политической дифференциации нового парламента и возникшей в его рамках расстановки основных партийно-политических сил.

Успех "большой четверки" далеко не случаен и отражает ряд глубинных тенденций эволюции мировоззренческих ориентации граждан, внешним проявлением которых выступает принадлежность всех без исключения победителей к тем или иным основным частям (секторам) партийного спектра - либеральному ("Яблоко"), консервативному или центристскому (НДР), коммунистическому (КПРФ) и национал-патриотическому (или, в исполнении ЛДПР, национал-популистскому).

Такая градация, в свою очередь, отражает весь комплекс как негативных, так и позитивных черт и тенденций современного политического процесса.

К первым из них необходимо отнести очевидную деформацию и дезориентацию общественного сознания, его во многом стихийное стремление к восстановлению социального статус-кво при явном преобладании ностальгических, эмоциональных в своей сути настроений и мотивов электорального самоопределения над рациональными, а ко вторым - постепенное формирование условий для преодоления этих "переходных" издержек и более выраженное (по сравнению с выборами 1993 г.) стремление избирателей к идентификации своих позиций не столько с просто крупными партиями, блоками, сколько со все яснее осознаваемыми коренными социальными интересами.

Одновременно все рельефнее становятся границы между основными идейно-политическими тенденциями и течениями, дифференциация их платформ и лидеров, приведшие к отторжению электоратом невнятных, аморфных и промежуточных ("пограничных") по своей сути позиций вроде пресловутого "левого" (социал-демократического) центра ("блока Рыбкина", "Социал-демократов" Г.Попова - В.Липицкого, Партии самоуправления трудящихся и даже аграриев) или "просвещенных" патриотов (КРО, "Державы" и блока "Власть - народу!") в пользу присущих практически всем победителям четких идеологических и политических пристрастий.

В аналогичном положении оказались и объединения корпоративного толка ("Кедр", "Женщины России", мусульманское движение "Hyp", Союз работников коммунхоза и др.), а также пограничная с "левым" или "правым" центром часть либералов (ДВВР, ПЭС, "республиканцы" Э.Памфиловой - В-Лысенко и движение Б.Федорова).

Напротив, одним из очевидных феноменов избирательной кампании стал относительный успех крайне идеологизированных радикалов из альтернативно-коммунистического блока ("Коммунисты - Трудовая Россия - За Советский Союз"), вплотную приблизившихся к пятипроцентному барьеру и едва его не преодолевших.

Другой стороной этой проблемы оказались довольно неожиданная дополнительная дифференциация политического спектра и уменьшение количества представленных в Думе партийных фракций по мере роста числа принявших участие в голосовании граждан (по подсчетам специалистов ВЦИОМ, при повышении явки на 10% "проходной бал" возрастает не менее чем на 500 тыс. голосов, или 0,5% от общего избирательного списка^****).

Данный фактор, на наш взгляд, особо повлиял на судьбу по меньшей мере пяти блоков (ДВР-ОД, "Женщины России", КРО, Партия самоуправления трудящихся и "Коммунистов - Трудовой России - За Советский Союз"), перешагнувших в своих показателях четырехпроцентный рубеж.

Таким образом, формированию нынешней четырехпартийной системы способствовал целый ряд самостоятельных, но синхронных по своему воздействию на политический процесс факторов: более осознанное (и социально обусловленное), чем в 1993 г., электоральное самоопределение граждан, значительная партийно-блоковая раздробленность; неожиданно высокий уровень политической активности избирателей в совокупности с сохранением в действующем выборном законодательстве пятипроцентного барьера, оказавшегося непреодолимым для абсолютного большинства субъектов выборов.

4. Особенности и перспективы
коалиционно-блоковой тактики

Переход российского общества и представленных в его политическом спектре группировок в фазу президентской избирательной кампании со всей очевидностью ставит во главу угла вопрос об обновлении основных форм и методов их коалиционного взаимодействия.

Стратегически наиболее важной представляется потенциальная способность партий и блоков (а также различных корпоративных и солидарных групп интересов) к такому уровню "командной" игры, который предполагает предельно скоординированное в организационном и политическом отношении выдвижение "парных" кандидатур - на посты Президента и премьер-министра РФ одновременно. Анализ современной расстановки кандидатов и поддерживающих их политических сил позволяет с известной долей уверенности утверждать, что прийти к подобному компромиссу будет непросто: этому препятствует целый ряд объективных и субъективных факторов и прежде всего сохраняющаяся в этой среде склонность к узкопартийной дифференциации, раздробленности и преобладанию конкурентных личностных устремлений.

Очевидно, что предварительная "обкатка" любых подобных моделей будет прежде всего осуществляться в Государственной Думе, а достигнутые результаты окажутся в той или иной мере экстраполированными на весь политический (и электоральный) процесс в целом.

Особый интерес в связи с итогами парламентских выборов представляет ситуация в оппозиционной части спектра, т.е. среди сил, чьи претензии на получение президентского поста сегодня представляются как никогда значительными.

Перспективы коалиционно-блоковой тактики КПРФ в этой ситуации, на мой взгляд, существенно осложняются целым рядом факторов и прежде всего электоральным провалом

большинства ее потенциальных союзников из числа левых (или право-левых) партий и блоков, в первую очередь всего АПР и "Женщины России", а также КРО.

По меньшей мере неоднозначными выглядят и возможности достижения коммунистами необходимого для успешной материализации своего успеха уровня контроля за ключевыми парламентскими позициями: формирование руководящих органов Думы (по опыту 1993-1994 гг.) будет проходить на компромиссной основе, исключающей господство какой-либо из "больших" фракций и, по всей видимости, станет результатом целой серии разнообразных "пакетных" соглашений. Большинство специалистов сходятся в том, что подобный поствыборный "расклад", с одной стороны, несколько ослабляет позиции КПРФ в Думе, но с другой - обеспечивает ее безусловное лидерство в любой из внесистемных государственно-патриотических коалиций, прежде всего за счет уникальности статуса и институциональных возможностей компартии в преддверии президентских выборов.

В этих условиях главным декабрьским приобретением КПРФ следует считать серьезное повышение общественного престижа и авторитета как самой партии, так и ее лидеров, что создает коммунистам достаточно благоприятные возможности для участия в президентской избирательной кампании и придает им статус организующей и интегрирующей силы в масштабах всей левой и левоцентристской оппозиции.

Не менее сложными и противоречивыми представляются шансы на создание крупных электоральных коалиций и другими политическими силами, хотя предварительные консультации на этот счет проводились (и проводятся) на протяжении всей избирательной кампании.