“Интеллектуальный прорыв” нужен, конечно, не только в мировоззрении, но и в экономике, финансах и т.д. Но, все-таки прежде всего — в мировоззрении, т.е. в основополагающих взглядах на развитие личности, общества и государства на современном этапе эволюции человеческой цивилизации. Россия сегодня перед выбором своего пути развития, и каждый раз в ее истории перед таким выбором вызревают новые идеи. Как правило, это идеи сильного обновленного государства, сильной власти, сильной внешней политики, сильной Воли и сильной Веры. Готов кто-то соглашаться с идеей цикличности исторического процесса или нет, но каждый раз в России после периода “смуты”, наступало осмысление и бросок вперед в развитии. По сути своей имперский бросок. Так было и при Ярославе Мудром (Киевская Русь — империя), при Иване III (Москва — III Рим), при Петре Великом (Российская империя), при Сталине (СССР). Какая же новая имперская идея ждет нас?

Боязнь высказывать нетрадиционные мысли — свойственная черта наших политиков. Именно поэтому существует огромная пропасть между интеллектуальными потребностями общества и тем, что высказывают публичные политики. Кто-то год за годом талдычит лозунги, призывы, а кто-то — повторяет штампы, выдуманные для него “за бугром”.

Мы живем в мире ложных имен. Неолибералы приватизировали не только общенародную собственность, но и право называться демократами, рыночниками, — хотя в их практике нет ничего демократического и либерального. Захватили верховную власть, так и не предложив ни программы, ни идеологии... Теперь примазываются к государственническим идеям. Иногда у них это получается, ведь мы в России в общем-то забывчивы. А зря. Надо освежить память — хотя бы для того, чтобы знать жуликов и не подпускать их к власти. У остальных — не лучше. Правительство напоминает пожарную команду с дырявой бочкой и украденным насосом. Профсоюзы мечтают остаться государственной структурой, делая вид, что кого-то защищают, кроме себя. Новые партии занимаются партийным строительством, старые — выборами. В общем-то все при своем деле. Но никто — при общегосударственном.

Итак, вот общая и основная черта, свойственная коммунистам в России и на Западе: это люди, утратившие веру в Бога и неспособные к самостоятельному мышлению, исследованию и миросозерцанию. Их мышление авторитарно; полуобразованные или почти необразованные — эти люди раз навсегда заполнили свою умственную пустоту чужими трафаретными формулами.

В этих условиях особенно заметно, что многие трудности общества вызваны отсутствием или невнятным изложением новых идей и подходов, подсознательным тяготением к старым штампам и догмам, которые давно уже не соответствуют сложившимся объективным реалиям современной жизни. И не суть важно, каковы наши оценки этих реалий. Важно, что они объективно существуют, и их необходимо для начала признать, а не делать вид, что они — всего лишь “ошибка природы”. При такой страусиной политике невольно пытаешься не переосмыслить теорию, а приспособить старую схему, лишь косметически модернизировав ее, убрав заведомо одиозные постулаты. Но при такой “модернизации” ничего путного в конечном счете не получается. Скорее выходит как в известной поговорке: сколько ни проси оружейного мастера собрать швейную машинку, все равно у него получится пулемет.

Да если бы хоть пулемет! На деле же еще хуже. “Слегка” модернизированная теория не только не соответствует потребностям общества, но заведомо программирует отставание, потому что теория должна “забегать вперед”, а не плестись в хвосте общественных процессов. Как ни странно, но выборы, на которые обычно партии приходят с новыми идеями, «прорывными» лозунгами (во всяком случае так должно быть), в российских условиях приводят прямо к противоположному: партии пытаются «закрепить» за собой электорат, не дать его растащить соперникам, подмять под себя конкурентов. При такой узкопартийной, эгоистической тактике не до новых идей. Это одна из важнейших причин, объясняющих, почему наше движение решило идти на выборы самостоятельно: принимать устаревшую программу КПРФ, устаревшие и негодные для сегодняшнего дня идеи — значит обрекать себя и общество на отсутствие перспективы.

В целях сохранения единства государственно-патриотических сил России и в соответствии с решением V Съезда ВОПД “Духовное наследие” и II Съезда НПСР, Центральный Совет Движения заявляет:

1. С учетом того, что пленумы ЦК КПРФ и Аграрной партии России приняли решение об участи в выборах депутатов Государственной Думы по своим партийным спискам, а также в связи с решением II Съезда НПСР о необходимости формирования самостоятельной патриотической колонны, Центральный Совет “Духовного наследия” заявляет о том, что приступает к формированию на базе Движения самостоятельного избирательного объединения.
2. Центральный Совет ВОПД “Духовное наследие” предлагает всем членам НПСР — без исключения — рассмотреть возможность участия в избирательной кампании 1999 г. как в региональные законодательные и исполнительные органы власти, так и в Государственную Думу Российской Федерации, в составе данного избирательного объединения.
3. Центральный Совет Движения оставляет за собой право согласовывать в рамках НПСР все кандидатуры на выборах с избирательными объединениями КПРФ и Аграрной партии России и предоставить места в своих списках — федеральных, региональных и по мажоритарным округам — представителям этих избирательных объединений.
4. Мы обращаемся к другим организациям, партиям и общественным движениям с предложением обсудить возможности совместного участия в выборах на базе нашего Движения. Наши приоритеты: национальные интересы, прежде всего, в областях безопасности, культуры, науки, образования, здравоохранения. Мы рассчитываем на поддержку сторонников традиционных религий, профессиональных и творческих союзов, отечественных предпринимателей.
5. Мы планируем до 5 марта 1999 г. — даты внеочередного VI съезда движения “Духовное наследие” — создать на базе Движения мощную коалицию авторитетных сил, способную внести серьезный конструктивный вклад в дело восстановления достоинства и процветания Нации и нашей Великой Державы.

9 декабря 1998 г.

Нежелание уходить от догм, кроме того, вызвано страхом перед идейным хаосом, отученностью думать: гораздо проще повторять заученные истины. Кроме идеологической бесперспективности такая интеллектуальная стагнация “марксистов-ленинцев” вызывает еще более опасную для политиков реакцию — насмешки. Это совсем недопустимо в политике. Как пример приведу рядовую цитату из газеты “Империя”: “В результате всех этих философских изучений диаматов и истматов поголовно все потеряли всякий вкус к познанию религиозных идей и вообще мыслителей. Потеряли вкус к самой мысли. Более того, потеряли всякое желание самим думать и анализировать. Все — напрокат, заштампованное и заезженное.

Да, нас убило убожество навязанной нам идеологии, оставившей нас пустыми, нелюбознательными и без всякого положительного знания в сфере человеческого духа и мысли” (В.Острецов).

При таком устаревшем идеологическом багаже рассчитывать на победу в долгосрочной перспективе — утопия. Да и сам термин «победа» с точки зрения государственника требует, на мой взгляд, серьезного осмысления. Иногда стоит критически переосмыслить казалось бы известные истины. Я считаю политической победой не поражение противника, а достижение искомого результата. И чем меньше будет “поверженных” соотечественников, тем лучше. Чем меньше будет сограждан, считающих, что они проиграли, а тем более повержены, унижены, оскорблены, подвергнуты преследованиям, — тем выше качество победы. В идеале все, или абсолютное большинство соотечественников, должны быть убеждены, что они выиграли. В гражданском противостоянии, войне, как и в драке, победителей по большому счету не бывает.

Не решив задачи интеллектуального скачка, мы, как говорил классик, будем без конца путаться в частных проблемах, которые ежедневно подкидывает нам жизнь. Этот вал проблем навязывает нам проигрышную логику поведения, которая, как правило, выражается в запоздалой и не всегда адекватной реакции. Не мы выстраиваем концепцию и стратегию, а за нас кто-то выстраивает ее, не мы выбираем тактику, а нам навязывают ее, не мы творим формы борьбы, а нам подбрасывают их и т.д. и т.п. Все это сказывается, как свидетельствует недавняя история на эффективности политической работы. Кстати, не зря у общественности складывается мнение, что оппозиция в Думе пассивна, неповоротлива, ленива.

Не вырвавшись из этого заколдованного круга, мы не сможем эффективно противодействовать и политике Большой Лжи, Больших Денег. Дело не только в том, что в отличие от компрадоров у оппозиции нет ни больших денег, ни электронных СМИ, а в том, что у большинства наших граждан нет иммунитета против психологического и пропагандистского воздействия антинациональных сил. А значит, не может быть и достаточной воли для того, чтобы изменить ситуацию, а не идти вслед за теми, кто ее создает. Все это может возникнуть, когда оппозиция предложит обществу качественно новые идеи, соответствующие реалиям XXI века.

Отсутствие такого “идеологического прорыва” у правящей элиты привело к нынешним плачевным итогам, но, что еще страшнее, становится причиной будущих катастроф, которые легко прогнозируются. Но не лучше и у остальных.

Современное общество России только-только начинает выбираться на ощупь из той идеологической трясины, куда оно оказалось втянутым во второй половине 80-х годов. Вспомните, как поднялась так называемая “демократическая волна”, которая будто бы и снесла “тоталитарный режим”. А всего-то у этой “волны” была крошечная площадка в Лужниках да кучка в несколько сот сторонников, многие из которых не только не обладали высокими достоинствами, но и, прямо скажем, были психически неуравновешенны. Вместо интеллектуального рывка была предложена интеллектуальная жвачка.

Но была — и это надо признать — доктрина воздействия на массовое сознание, был набор стереотипов и ложных ценностей, была воля реализовать эту концепцию, не считаясь с нравственными издержками. И была эффективная технология, которой общество не смогло ничего противопоставить. Эффективная технология по внедрению...бреда.

Понятно, что осуществлявшие эту доктрину пользовались поддержкой властей — и властей не только своей страны. Понятно, что в качестве средств психологической войны были использованы средства массовой информации. И все же дело не только в этом. Общество идеологически, мировоззренчески капитулировало, оно не обладало иммунитетом против манипуляторов, ему не было в полной мере предложено новых идей, и не обладало верой в свою правоту. Ведь победили не интеллигенты-шестидесятники и “борцы за права человека”. Костяк, действительно мощную силу, составили две категории: первая — те, кто профессионально, т.е. за немалую зарплату, десятилетиями защищал “чистоту марксизма”, вторая — директора, прочие хозяйственники (В.Черномырдин, Ю.Лужков и т.д.), которым осточертело партийное руководство хозяйством и захотелось избавиться от любого контроля в использовании огромных ресурсов, в том числе в личных целях. И те, и другие с легкостью отказались от того, во что не верили. Но сами-то, как оказалось, не поверили ни во что и, естественно, ничего не смогли предложить обществу.

Приходится с сожалением констатировать, что общественная мысль уже в течение более чем 10 лет бесконечных перестроек и реформ не может сформулировать такую систему (если хотите — идеологию), не может пока предложить ту социальную парадигму, которая была бы адекватна новому тысячелетию и отвечала бы нравственным идеалам и интересам большинства населения России. С моей точки зрения, это связано с тем, что до сих пор не преодолена «монологичность» власти, как это было при партии-государстве и монополии марксизма-ленинизма в советский период нашей истории. «Социалистическая ветвь» российской общественной мысли со времен М.С. Горбачева не может двинуться дальше воспроизведения концепций 60-х годов: «демократического социализма», «социализма с человеческим лицом», «рыночного социализма». Причем все это воспроизводится в основном в «вестернизированном» варианте, без приращения качества на основе синтеза достижений общественной мысли и реального опыта западноевропейских, латиноамериканских и азиатских стран с отечественными ценностями и традициями, с «русским социализмом» и достижениями социального опыта СССР. Современные славянофилы недалеко ушли от идей конца XIX — начала XX века, а неозападники все еще сосредоточены на моделях «общества массового потребления» и на теоретических построениях в духе «чистого рынка». Именно отсутствие мировоззренческой культуры, навыков самостоятельного критического анализа и неглубокие познания в истории, философии и т.п. привели к тому, что характерными чертами нашей политической и околополитической «элиты» стали сегодня хамелеонство во взглядах (об убеждениях и речи не идет) и тяга к неологизмам, к изобретению «Тяни — Толкаев» типа «народного капитализма».

Вот почему сейчас нельзя просто “прокрутить пленку назад”, вернуться к прежним стереотипам, как это советуют некоторые “марксисты”. Нужен поиск нового, причем, качественно нового. Такой поиск ведется, но это поиск не столько партийной идеологии, сколько «интеллектуальный рывок», основывающийся на национальной идентификации. Но поиски эти осложнены тем, что культурная, историческая основа для них вымывалась как в царские, так и в советские времена, но особенно, — во времена «демократические». Полностью подтвердился вывод И.Солоневича о том, что «русская историография за отдельными и почти единичными исключениями есть результат наблюдения русских исторических процессов с нерусской точки зрения... Таким образом в русском понимании русской истории был искусственно, иногда насильственно, введен целый ряд понятий, которые по формулировке В.О.Ключевского, «не соответствовали ни русской, ни иностранной действительности», т. е. не соответствовали никакой действительности в мире: пустой набор праздных слов, заслоняющий собой русскую реальность».

Именно поиск, исследование в интересах создания качественно нового мировоззрения, соответствующего новому этапу развития русского общества, — сегодня не только самая актуальная, но и самая трудная задача. И не только в силу объективных, уже упоминавшихся трудностей, но и в силу весьма субъективных сегодняшних, сиюминутных реалий: современные русские политики не только не интересуются, как правило, мировоззренческими вопросами. Они нередко вообще перестают читать серьезную литературу. Суета, постоянный цейтнот, бесконечные политические кризисы не оставляют для них абсолютно никакой реальной возможности для самообразования. Те, кто уже имеют серьезную мировоззренческую подготовку, те, кто имеет основательную базу, могут в лучшем случае ее поддерживать. Большинство же вынуждены впопыхах скользить по поверхности явлений, успевая в лучшем случае лишь реагировать (адекватно, либо нет) на быстро меняющиеся обстоятельства.

Все сказанное выше имеет самое непосредственное отношение к политической практике. Ни одна, повторяю, политическая сила до сих пор так и не предложила обществу что-либо внятное, новое, отвечающее реальным его потребностям. А, значит, все последние годы партии по сути дела топтались на устаревшей идеологической базе с теми же людьми, с теми же способами решения проблем, что были 20, 30, 50 лет апробированы КПСС. Одним из конкретных примеров может стать записка, подготовленная мною и Е.Сучковым сразу же после президентских выборов 1996 г. Ее смысл был выйти чуть-чуть за рамки КПРФ, избежать того, что в 1997 г. привело эту партию к стагнации.

I. Краткий анализ

В настоящее время СМИ и представители властных структур интерпретируют результаты президентских выборов как поражение блока народно-патриотических сил в целом и КПРФ в частности.

Авторы настоящей записки не разделяют этой точки зрения и считают, что скорее имеет место “ничейный” результат, ибо средства и возможности противоборствующих сторон в проведении президентской кампании были несопоставимы. Авторы также не согласны с теми, кто огульно утверждает, что коммунисты проиграли заведомо выигрышную кампанию, так как подобные утверждения базируются всего лишь на основе январских—мартовских рейтингов Ельцина и также не учитывают всех аспектов прошедшей кампании.

В то же время, принимая во внимание все неравенство возможностей и условий в проведении кампании Ельциным и Зюгановым, нельзя самокритично, честно и откровенно не сказать о грубых стратегических и тактических ошибках, допущенных в организации и планировании избирательной кампании, а именно:

• кампания по выборам Президента РФ планировалась и методологически обеспечивалась, как и прошедшая перед этим кампания выборов в Госдуму, т.е. без учета принципиальнейших технологических различий между указанными видами кампаний. Несмотря на многочисленные устные и письменные рекомендации, направленные аналитиками “Духовного наследия” еще в январе месяце 1996 г. в адрес организаторов начального этапа избирательной кампании, изначально кампания по выборам Президента, т.е. конкретной личности, пошла по пути, в избирательных технологиях предназначенному в основном для выборов парламентских;
• неразборчивость с кандидатурами, поспешность, проявленная в формировании блока народно-патриотических сил, включение в его состав политически легковесных, а зачастую просто никого не представляющих маргинальных личностей, не только отсекли от кандидатуры Г.А.Зюганова значительное число избирателей, но и в дальнейшем позволили противникам нанести эффективный удар и по блоку, и что самое важное, по кандидату;
• зацикленность организаторов кампании, а в дальнейшем и всего штаба на работе с “левыми” избирателями, не позволила расширить, несмотря на все усилия, электоральную базу нашего кандидата, привлечь на его сторону избирателей “центра”, “державников” и “болота”;
• неоправданно длительное формирование штаба избирательной кампании привело к значительной потере времени, не позволило организовать необходимого и крайне важного “перерастания” (“перетекания”) избирательной думской кампании в президентскую, позволило противнику отмобилизоваться и развернуть информационную блокаду;
• штаб избирательной кампании был сформирован чисто по-партийному принципу с присущими партийной бюрократии методами подковерной борьбы и борьбы за доступ к “телу” первого лица, в составе штаба полностью отсутствовали независимые профессионалы, способные дать непредвзятые рекомендации и, как минимум, предупредить о нежелательных последствиях непрофессиональных действий “активистов”;
• перечисленные выше ошибки в значительной степени привели к тому, что в общественном сознании, в сознании подавляющего числа российских избирателей не сложился образ кандидата Г.А. Зюганова как образ выразителя и защитника интересов всего народа, а сложился образ защитника его “левой” части. Образно говоря, в результате всей работы, предшествовавшей выборам, нами была создана армия, которая вступила в сражение, имея мощную группировку в центре — КПРФ, относительно защищенный “левый” фланг — Анпилов, Союз офицеров и др. и практически оголенный “правый” фланг — Говорухин, Подберезкин, Семаго и, пожалуй, все. И именно в этот фланг противник и нанес решающий удар.

II. Задачи нового этапа

Учитывая реальные возможности КПРФ и ее потенциальных союзников, исходя из анализа допущенных ошибок и просчетов и четко представляя возможности, силы и намерения наших политических противников, мы предлагаем следующую политическую модель стратегии развития блока.

• Основными задачами КПРФ и создаваемого блока, на наш взгляд, являются следующие:
• сплочение всех серьезных политических сил вокруг КПРФ;
• привлечение видных представителей народной интеллигенции, культуры и предпринимателей;
• движение в сторону политического “центра” и соответствующей части электората;
• внедрение в массовое сознание государственно-патриотической идеологии;
• оттеснение нынешней “партии власти” и так называемых “демократов” в крайне правую часть политического спектра.

Анализируя поставленные задачи, авторы полагают, что их решение путем чисто “механического” объединения в составе создаваемого блока сил, участвовавших в президентских выборах на стороне КПРФ и потенциальных союзников, не приведет к желаемому результату, а скорее всего в обозримом будущем вызовет в блоке серьезные трения, а возможно, раскол, ибо “в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань”. Существование блока важно не само по себе — а главное, чтобы блок и его задачи вошли бы в массовое общественное сознание, заняли в нем не только “левую”, но и, что самое важное, “центральную” часть политического спектра. Существование же блока в сознании общества как целостного политического организма возможно только в том случае, если он создается не только с учетом менталитета российского избирателя, и особенно той его части, — “державник”, “центр”, “болото”, — за которую блоку предстоит вести основную борьбу.

Беда НПСР, однако, заключается в том, что по сути дела ничего нового в мировоззренческом, а значит и в политическом плане добавить так и не удалось. «Интеллектуального прорыва» не получилось. Надо сказать, к сожалению, что особенно и не старались. Скорее наоборот — превалировали настроения тех, кто прочно (лучше сказать «тупо») стоял на ортодоксано партийных позициях. С ними боялись спорить, их опасались. В результате эти соображения стали доминировать и в целом в оппозиции. Здесь уже не до «прорыва». Вот почему вся деятельность НПСР в 1996—1998 гг. сводилась к организационно-технической, а по сути дела, бюрократической работе “собирания” тех же протестных групп, что и без того были собраны с выборов 1996 г. Все мои попытки показать бесперспективность такой политики натыкались на глухое непонимание: НПСР топтался на той же причудливой смеси КПРФ и монархизма, на том же электорате 1996 г., на тех же людях. Жизнь, казалось, текла мимо, не затрагивая мировоззрение и научный поиск в “структурах” НПСР. Руководство шло проверенным путем — строго наугад. Те немногие исследования, которые были опубликованы от имени НПСР их лидерами в лучшем случае повторяли поиски 1991—1993 гг. Но это в лучшем случае. В большинстве же случаев даже этот уровень оставался недосягаемым.

Внешне, однако, все выглядело замечательно. Раз в две недели проходил президиум НПСР, на котором Г.Зюганов делал политинформацию. Раз в месяц — координационное совещание, на котором повторялось по сути дела то же самое. А в промежутке — все продолжали в меру сил и возможностей делать то, что хотели: КПРФ — укрепляла свои ряды и избавлялась от оппортунистов, аграрии боролись между собой за лидерство и наращивали оргпотенциал, В.Чикин и А.Проханов от своего имени писали воззвания “Патриотического информбюро”, аппарат занимался интригами и текучкой. Показушно-единым, нетворчески-бюрократическим стал и II съезд НПСР. Изначально в его подготовке принимал участие только аппарат, а из членов Президиума — Г.Зюганов, В.Зоркальцев и немного мы. Так все и получилось — много тех же людей, никаких идей, радость от того, что не состоялся раскол. А от него мы были крайне близки, ведь все старались делать вид, что решения КПРФ идти отдельно не означает фактического развала коалиции.

После съезда, в самом конце декабря 1998 г., состоялось очередное заседание Президиума НПСР. Как всегда гладко отлаженная повестка дня, казалось, специально не учитывала динамику, сложность ситуации. Я, что называется, “взорвался”. Смысл моей речи сводился к тому, что время стремительно уходит и что если мы немедленно не примем принципиальных решений, то ситуация выйдет из-под контроля — НПСР “разбежится”. Вместо этого мы заслушиваем нудный отчет о том как, оказывается прекрасно прошел съезд НПСР. Весь мой “выхлоп” остался без ответа.

Позже, 21 января, на следующем заседании Президиума, я сформулировал три угрозы, которые мы упускаем из виду в результате нежелания видеть реальные проблемы:

Первая. Три колонны разойдутся и выйдут из-под контроля, постепенно превратившись в оппонентов. Причем оппонентов жестких, ибо логика избирательной кампании будет заставлять бороться за один и тот же электорат.

Вторая. НПСР стал уже формальностью, а скоро и этой формальности не останется. Кто-то будет приходить на заседания Президиума, а кто-то уже не приходит. А без НПСР о победе на президентских выборах следует вообще забыть.

Третья. Ключевые люди в Президиуме — Зюганов, Зоркальцев и Уваров — являются представителями руководства КПРФ. Первые двое — члены Президиума, а третий — член ЦК. Поэтому на них лично, но и на КПРФ ложится политическая и историческая ответственность за сохранение единого оппозиционного блока.

Г.А.Зюганов в очень спокойном комментарии несколько раз посоветовал “не паниковать”. Я это отнес к себе. Видимо, он имел свой план, о котором не хотел говорить. Любопытна оценка съезда в официальном коммюнике. Она показывает все то казенно-бюрократическое, на что оказался способен аппарат.

Торжественно и по-деловому 21 ноября 1998 г. в Москве, в Колонном зале Дома Союзов, прошел второй съезд Народно-патриотического союза России. Его уникальность заключается в том, что впервые в современной истории в нем участвовали на делегатской основе представители 50-ти различных политических партий и движений России. Они прибыли на съезд не для конкурентной борьбы идеологий и программ, а по велению души и сердца истинно российских патриотов для сплочения сил во имя главного — спасения и возрождения России.

Показателен состав и уровень представительства участников форума народно-патриотических сил. Среди 1007 делегатов съезда более 200 рабочих и аграриев, а также работники народного образования, здравоохранения, деятели науки, в томчисле 17 академиков, 23 профессора и 17 доцентов, 51 доктор и 106 кандидатов наук, 63 работника культуры и искусства, 211 хозяйственных руководителей.

В качестве делегатов и гостей было представлено более 300 депутатов Государственной Думы, глав администраций и представителей законодательных собраний субъектов РФ.

— А что главное в китайском монашестве?
— Человек берет на себя обязательства: своей жизнью,своими деяниями помогать другим людям. Причем не вообще помогать, а конкретно. Кто-то потом становится ученым, кто-то чиновником — неважно, каждый получает свой «сектор работы».
— Вы говорите о монашестве в миру?
— Да. Этим монашество на Востоке отличается от европейского. В Европе монахи обязательно живут в монастыре, и, главное, они должны быть религиозно преданными. Их основа — это вера. А в Китае монахи — это люди, которые идут в служение другим людям. Ты можешь не верить в Будду, это твое дело, но если ты не помогаешь людям — вот главный грех. Кстати, именно поэтому в Китае многие люди отвернулись от чань-буддизма. Очень много требований к самому себе и мало требований к внешнему миру.

Из диалогашаолиньских монахов

В числе делегатов и гостей съезда такие славные сыновья и дочери великой страны, как: дважды Герои Советского Союза Савицкая С.Е., Севастьянов В.И., Аксенов В.В., Горбатко В.В.; Герои Советского Союза и Социалистического труда: Балтин Э.Д., Варенников В.И., Чмуров И.В., Чернавин В.Н., Распутин В.Г., Бакланов.Д., Исаев Е.А., Стародубцев В.А., Романов П.В., Поздеев Б.З., Горлов Г.К., Якушин И., Пухова З.П.; Герой России Акимов А.Ф. и многие другие, отдающие все свои силы и знания делу служения Родине.

Более 600 делегатов — кавалеры орденов и медалей Союза Советских Социалистических Республик.

На съезде в полной мере был представлен актив НПСР: от членов Президиума региональных отделений до активистов движений на предприятиях, учреждениях и организациях.

В нем участвовали представители абсолютного большинства регионов Российской Федерации, а также 40 делегаций патриотических сил из стран СНГ и государств, являвшихся стратегическими союзниками Советского Союза.

Среди гостей съезда было 16 послов стран ближнего и дальнего зарубежья.

Работу съезда освещало 128 российских и иностранных представителей средств массовой информации.

II-й съезд НПСР открыл Председатель Народно-патриотического союза России Геннадий Андреевич Зюганов. Он предложил присутствующим почтить память жертв правящего режима вставанием и минутой молчания. Поручить молодежной делегации от имени съезда возложить корзины цветов к Могиле Неизвестного Солдата.

В докладе предельно ясно и четко сформулирована мысль о том, что в стране, несмотря на непрекращающийся системный кризис, за последние годы сформировалась та политическая сила, которая готова в нынешних тяжелейших условиях взять на себя ответственность за спасение страны. Этой силой является Народно-патриотический союз России, который опирается на доверие широких народных масс и способен противопоставить политическому экстремизму любой окраски ответственную и взвешенную позицию по всем ключевым позициям современности.

Г.А.Зюганов предложил съезду конкретную программу действий НПСР тактического характера на ближайшие два года. (Кстати, если убрать лишний пафос и декларативность, то сама по себе программа неплоха. Жаль вот только, что реальные дела ее никак не подкрепляли. Ну о какой «широкой коалиции на базе НПСР» можно говорить в декабре 1998 г., когда эта самая база разваливается? — А.П.)

Краткая суть этой программы сводится к следующему:

1. На базе НПСР создать широкую коалицию всех здравомыслящих общественных и политических сил, так как именно такой “Союз здравого смысла” сможет стать первым шагом на пути выхода из кризиса;
2. Вытеснить на обочину политики всех экстремистов. В первую очередь — радикалов правого толка, таких, как Чубайс, Жириновский или Баркашов;
3. Предложить экстренные меры по борьбе с углубляющимся кризисом;
4. Сформулировать основы идеологии национального возрождения, на базе которой возможно дальнейшее объединение всех патриотов, всех честных граждан России;
5. Продумать и создать механизм восстановления централизованного управления страной, дееспособной и эффективной вертикали государственной власти;
6. Провести в жизнь широкую конституционную реформу, нацеленную на создание надежной системы государственного управления;
7. Определить пути преодоления геополитической катастрофы, пути нового “собирания земель” и возрождения союзной государственности;
8. Выиграть ближайшие выборы, как парламентские, так и президентские, для того, чтобы получить, наконец, практическую возможность претворить нашу программу в жизнь.

Только выполнение народно-патриотическими силами этой программы — подчеркнул докладчик — создаст предпосылки для реализации широкого комплекса стратегических мероприятий, направленных на всестороннее обеспечение защиты государства, общества и народа России от всех негативных факторов, представляющих угрозу естественному прогрессивному социально-экономическому и политическому развитию страны.

Докладчик сделал также акцент на срочной необходимости выработки пакета первоочередных мер в области социально-экономической политики, призванных остановить сползание России в пропасть. Для этого необходимо добиться первоочередного погашения долгов государства по зарплатам, пенсиям, стипендиям и проведения их индексации. Обеспечить всему населению России прожиточный минимум, снабдить светом и теплом каждый дом.

В среднесрочной перспективе необходимо решить вопросы:

• возвратить под контроль государства ключевые, стратегически важные секторы российской экономики;
• снизить налоговое бремя отечественного товаропроизводителя при одновременном расширении налогооблагаемой базы;
• перейти к государственному ценообразованию на ряд жизненно важных товаров и услуг;
• пересмотреть результаты приватизации и отменить все сделки, совершенные с нарушением закона;
• обеспечить реальное равноправие всех форм собственности;
• пресечь незаконный вывоз капиталов за рубеж;
• провести решительную борьбу с долларизацией экономики;
• немедленно реструктуризовать внешнюю задолженность государства;
• наконец, подготовить и принять целый пакет экономических законов, необходимых для того, чтобы подвести под новый курс прочную правовую, юридическую базу, создать режим наибольшего благоприятствования для всякой разумной инициативы.

В заключении доклада Председатель НПСР сформулировал первоочередные меры в деятельности народно-патриотических сил. Он выразил уверенность в том, что Россия возродится, что она есть и будет главной альтернативой агрессивному вектору мировой деградации. И никто не сможет этому помешать, ибо залогом тому — воля патриотов к жизни, вера в свое историческое призвание, готовность трудиться, мечтать, любить и побеждать.

Высочайший профессионализм и глубина анализа проблем, четкость формулировок в постановке задач, образность выражений, экскурсы в российскую историю, обращение к классикам литературы и великолепный русский язык докладчика неоднократно взрывали зал бурными аплодисментами, предопределили пафос и взыскательный конструктивизм последующих докладов и выступлений участников съезда.

В отчетном докладе Председателя Исполкома НПСР Николая Ивановича Рыжкова было особо подчеркнуто, что вся практическая деятельность Координационного Совета, Президиума и Исполкома НПСР была подчинена решению главной задачи — обеспечению консолидации народно-патриотических сил. И эта задача, в результате настойчивого продвижения к выработке общей идеологии НПСР — идеологии возрождения Отечества, успешно решена. (Это где же она решена? — А.П.)

За два с лишним года в состав НПСР в качестве коллективных участников вошли 22 общероссийские партии и движения, 9 организаций с межрегиональным статусом. В их числе Всероссийский женский союз, Российское добровольное общество любителей книги, Союз социальной защиты детей и многие другие... (Вот как она, оказывается, решена — путем приема новых, чисто символических организаций! — А.П.)

Второй съезд НПСР войдет в отечественную политическую историю как одно из самых значимых событий(!) Он ознаменовал собой начало поворота в судьбе России от безвременья, анархии и беспредела к возрождению народовластия, социальной справедливости, укреплению государственности, осознанию своего исторического предназначения. Вопреки всем злобствующим антироссийским, антинародным силам, он продемонстрировал крепнущую волю всех национально и патриотически ориентированных партий и движений к единству и сплоченности, к достижению победы в борьбе за идеалы великой и процветающей России в тесном союзе с братскими народами республик бывшего СССР и его стратегическими партнерами(!!!).

Вот и все. Этот отчет Исполкома о II съезде НПСР говорит сам за себя. Я специально ничего не правил в тексте. Когда его утверждали на Президиуме НПСР, я выступил с весьма эмоциональной речью. Суть ее была предельно проста: во-первых, прилюдный торжественный ритуал не должен восприниматься нами всерьез, как отражение политической реальности. Во-вторых, основные вопросы, прежде всего, о концепции избирательной кампании 1999—2000 гг., так и не были решены. Но главное — никакого интеллектуального прорыва так и не произошло. Боюсь, и не произойдет. Потому что, скорее всего, не хотят и не могут. А может быть только не могут.

Еще через неделю Президиум движения “Духовное наследие” принял заявление о том, что мы готовы идти на выборы самостоятельно. Вплоть до 5 марта, даты назначенного Пленума ЦС ВОПД “Духовное наследие”, я пытался неоднократно внести ясность в тактику НПСР. Это оказалось невозможным. Даже последняя консультация, назначенная по моей просьбе на 4 марта, не состоялась. Никто из руководства НПСР и КПРФ даже не пришел на пленум, хотя приглашали, и очень настойчиво, всех. Были другие, более важные дела. В этих условиях и состоялся наш Пленум, на котором было подтверждено решение нашего Президиума от декабря 1998 г. Мы были вынуждены взять на себя ответственность за формирование третьей колонны (просвещенных патриотов), подтвердив еще раз готовность идти на выборы вместе в любой форме.

Время шло. Мы втянулись в подготовку избирательной кампании, когда в середине июня Г.Зюганов вновь решил вернуться к идее совместных действий. Не отменив решение пленума ЦК КПРФ, не предложив никакой конкретики, было принято очередное декларативное решение «быть вместе». При этом подразумевалось, что на выборы КПРФ идет все-таки отдельно. Видимо, в КПРФ идут слишком сложные внутренние процессы, которые в рамках политического анализа объяснить трудно. Плохо, однако, что они крайне негативно сказываются на организационной стороне дела народных патриотов. Очевидно, что по-прежнему силен инстинкт интриги, “аппаратной политики”. Приведу один пример, к сожалению, достаточно типичный, который забавно иллюстрирует эту мысль.

24 января 1999 г. со мной произошел примечательный, если не смешной случай, хорошо иллюстрирующий нравы во фракции КПРФ в Госдуме. После заседания Комитета по международным делам меня пригласил к себе В.А.Севастьянов “поговорить”. Войдя, увидел весь “партактив” КМД во главе с бывшим главным идеологом КПРФ А.А.Шабановым, всего 4 человека (мог бы и предупредить “товарищ” В.Севастьянов, что со мной будут серьезно разговаривать, а вдруг у меня, как всегда, и времени на это незапланированное мероприятие не было бы?). Мне по-товарищески предложили чашечку кофе и начали разговор. Лидировал А.Шабанов: говорил о “потере контроля над комитетом” (как будто нас там было большинство, а не 10% во главе с “яблочником” В.Лукиным и им подобранным аппаратом), говорил о “пропусках заседаний” (хотя, как я ему возразил, по протоколу видно было, что я был чаще, чем по меньшей мере трое из них). И все в таком духе.

Меня поразил сам метод разговора, обороты, подходы — все осталось прежним. Как будто и не прошло десяти лет! И каких лет...

Все словесные хитросплетения моих собеседников в конечном счете сводились к тому, чтобы я добровольно освободил место “международнику” Шабанову. До сих пор не могу понять смысла этого замысла — должность заместителя председателя комитета ничем не отличается от депутатской. “Международник” он никакой — всю жизнь занимался химией и партработой. Неужели опять — “партия поручила”? За 4 года во фракции я к этому так и не привык: партийные работники-идеологи искренне считали себя специалистами по всем вопросам — от сельского хозяйства и финансов до международных. Причем одновременно. Причем лучшими специалистами, что давало, на их взгляд, полное право судить безапелляционно обо всем. Достаточно им было закончить на старости лет Дипакадемию, где я, преподавая, и насмотрелся на этих “специалистов” еще в 80-е годы.

Да, еще. “По-товарищески”, “заботясь о моем авторитете” (как будто до этого заочно не требовали в течение всего года моего снятия на Президиуме и заседании фракции), они мне “рекомендовали” “уйти по-хорошему”. На что я им ответил, что если вы решили сменить профессионала, то делайте это публично. “Я-то уж во всяком случае больше беспокоюсь о вашем авторитете. Подумайте, что о вас скажут: коммунисты профессионала, доктора наук заменяют на химика-партработника”. Смешно. Встал и ушел. Прощаться не стал. Вот, ведь, мерзкая партийная привычка — делать подлости и все это называть “товарищеской” заботой!

Мне кажется, что отсутствие «интеллектуального прорыва» объясняется достаточно просто:

Во-первых, не было реального интереса (привлечение дополнительного электората, приход к власти и т.д.), который стимулировал бы такие поиски. Копошились потихоньку среди своих же, «проверенных», «идеологически устойчивых». Боролись также со своими — радикалами, оппортунистами, соглашателями, боясь больше всего потерять власть внутри оппозиции, внутри аппарата, внутри фракции.

Во-вторых, основу оппозиционных «вождей» составили чиновники, сложившиеся и мировоззренчески и «по-жизни» в 70-е и 80-е годы, заведомо не способные к восприятию чего-то нового. Именно эта превалирующая серая масса и задает интеллектуальную тональность (по сравнению с яркими публицистами-большевиками, даже последними вождями КПСС они катастрофически проигрывали), а значит и определяет политику и святая-святых — «оргвопросы». Исключения — В.Зоркальцев, В.Пешков, Ю.Белов — лишь подтверждают чрезвычайно низкий общий уровень «вождей».

В-третьих, паталогический страх обновления, привлечения новых людей и новых идей. И прежде всего отнюдь не по мировоззренческим, а сугубо организационным, даже материальным соображениям. Достаточно сказать, что в руководстве НПСР и КПРФ за 4 года не появилось новых людей не только среди «самых» первых, но и среди «самых» вторых. Инерция — вот ключевое слово, характеризующее состояние дел в оппозиции.

Нужно ли говорить о том, что несмотря на все это жизнь шла своим чередом, а актуальность «интеллектуального прорыва» отнюдь не снижалась. Она стала неизбежной.

Предыдущая

Оглавление

Следующая