В апреле 1992 г. общественность европейских стран всколыхнула статья ветерана второй мировой войны, генерал-майора авиации Сурикова Б.Т., опубликованная в английском журнале «Санди таймс магазин» «Смертоносные свалки на дне». Еще много лет назад Борис Трофимович близко сошелся с бывшим командующим Балтийским флотом в годы войны и послевоенный период адмиралом Трибуцем. Трудно сказать, чем приглянулся молодой офицер пожилому адмиралу, но степень доверия была столь высока, что незадолго до расставания Трибуц поведал ему то, что долгие годы хранилось лишь в памяти командующего и непосредственных исполнителей акции, да в папках с грифом «совершенно секретно». Впрочем, сам адмирал ответил на этот вопрос просто — старое поколение не вправе уходить, оставив своим потомкам такой «подарок». Это решение, наверняка стоившее Трибуцу не одной бессонной ночи, нашло живой отклик в душе Бориса Трофимовича, но... время для каких-либо действий тогда еще не пришло. Не пришло оно и в период горбачевской гласности и перестройки, и лишь в начале 90-х годов генералу Сурикову с помощью друзей из Генерального штаба удалось снять гриф с части документов и таким образом приподнять завесу секретности, плотно окутывавшую эту историю на протяжении почти полувека. Но и тогда публикация в отечественной прессе была все еще невозможна. Прорыв блокады осуществил английский журналист Филипп Найтли, опубликовавший интервью с Суриковым.
С тех пор прошло более шести лет. Что сделано за эти годы? И много, и слишком мало. Ученые и общественные деятели многих стран приняли участие в обсуждении проблемы (правда, национальные интересы и политические амбиции в основном превалировали над здравым смыслом в подавляющем большинстве случаев), состоялось несколько экспедиций к местам захоронений химоружия, сняты два документальных фильма, прошли встречи российских специалистов и представителей НАТО и ХЕЛКОМА, а воз и ныне там. Так что же скрывают в своих глубинах холодные волны Балтики и чего можно ожидать в ближайшее время?
После окончания второй мировой войны союзникам достались в качестве трофеев запасы химического оружия (ХО), произведенного в Германии в количестве 302 875 т, или (в пересчете на чистый вес) около 60 000 т различных отравляющих веществ (ОВ). Для сравнения стоит напомнить, что Россия по своим международным обязательствам должна уничтожить около 40 000 т ОВ. Сотни тысяч мин, снарядов, авиационных бомб, контейнеров и просто бочек с начинкой из 14 видов отравляющих веществ требовали скорейшего принятия решения по их дальнейшей судьбе, ибо они продолжали представлять серьезную угрозу жизни и здоровью европейцев.
В 1945—1946 гг. тройственная комиссия из представителей СССР, США и Великобритании приняла казавшееся тогда оптимальным решение: уничтожить трофейное химическое оружие и запасы ОВ методом затопления на больших глубинах в Атлантическом океане. Дабы не подвергать лишнему риску людей при погрузке и выгрузке этого смертоносного груза, топить боеприпасы постановили вместе с судами на которых они будут доставлены в район глубоководной впадины в Атлантике. Был установлен и конечный срок выполнения данного решения — 31 декабря 1947 г. Каждая страна обязалась уничтожить то оружие, которое оказалось в ее зоне оккупации. Здесь нам повезло в первый раз: в «советской зоне» находилось «всего» 35 000 т химических боеприпасов и емкостей с ОВ, то есть около 12% от их общего количества. По всем портам Европы собирались корабли и суда для «каравана смерти». Естественно, брались те, которые было не жаль отправить на дно даже в условиях послевоенной разрухи и дефицита. Это обстоятельство в свою очередь сделало невыполнимыми условия тройственного соглашения, так как довести этих доходяг до района захоронения ни своим ходом, ни на буксире не представлялось возможным. Здесь можно лишь процитировать незабвенного В.Черномырдина: «Хотели как лучше, получилось как всегда». Снаряды, бомбы, мины грузились в трюмы навалом, без соблюдения каких-либо требований (за исключением требования сохранения строжайшей секретности).
Первые неприятности у американцев и англичан начались еще в процессе погрузки — некоторые емкости дали течь, и, чтобы избежать жертв, пришлось заливать трюмы пострадавших судов на метр-полтора цементом. При этом несколько грузчиков из числа военнопленных немцев получили отравления и химические ожоги. Суда были отбуксированы и затоплены в проливах Скагеррак и Каттегат, связывающих Балтийское и Северное моря, на глубинах от 200 до 680 м. Кроме того, имеется неподтвержденная документально информация, что 5 или 6 судов были затоплены вблизи острова Борнхольм на глубине всего в несколько десятков метров. Общее количество затопленных судов по разным источникам колеблется от 42 до 60. Координаты мест затопления также варьируются в пределах десятков миль.
Любопытная подробность — суда топили не просто открытием кингстонов, но в ряде случаев пробивали днище зарядом взрывчатки для их скорейшего погружения. Увы, невежество было присуще людям не только во второй половине сороковых — спустя 35 лет после описываемых событий контейнеры с радиоактивными отходами в наших северных морях с той же целью расстреливали из крупнокалиберных пулеметов...
Но это уже совсем другая история.
Мы, как обычно, пошли своим путем (правда, уведомив союзников о своих намерениях и получив их «добро» на эти действия):
- во-первых, терять суда, даже находившиеся в ужасающем состоянии, при нашей бедности сочли непозволительной роскошью;
- во-вторых, тащить ОВ и ХО куда-то в Атлантику, когда под боком есть родное, закрытое, мелководное Балтийское море, также посчитали излишней перестраховкой.
И тут нам крупно повезло во второй раз, но об этом несколько позже.
Что будет дальше?
Прежде чем продолжить изложение фактов, необходимо сделать ряд оговорок, чтобы было понятно как отдельными личностями, мнящими себя самыми большими патриотами России, так и зарубежными политиками различных рангов.
Итак:
- Виновных в сложившейся ситуации нет. Люди, принимавшие решения, исходили из уровня знаний середины сороковых годов и требовать от них научной прозорливости на десятки лет вперед было бы по меньшей мере неразумно.
- В ближайшие несколько лет может произойти массовый (так называемый «залповый») выброс ОВ в окружающую среду. Процесс коррозии боеприпасов объективен и не зависит от желания политических или общественных деятелей или целых народов.
- Опасность представляют только компактные захоронения ХО. Только ХО, хранящееся в трюмах затопленных судов, может привести к серьезному загрязнению окружающей среды, после того как проржавевшие оболочки нижележащих боеприпасов будут продавлены верхними слоями их собратьев и в воду попадет одновременно большое количество ОВ.
- Даже при одновременной разгерметизации всех боеприпасов опасность будет заключаться не в гипотетической возможности поражения ОВ, а в мутагенных и канцерогенных свойствах их микроскопических доз. Мутагенные свойства ОВ типа иприта и люизита были открыты спустя пару десятков лет после войны английским генетиком Шарлотой Ауэрбах.
- Россия не ищет каких-либо односторонних выгод. Если здравый смысл победит, то работы хватит на всех. Просто мы сегодня дальше всех продвинулись в направлении решения проблем подводной экологии.
Советский Союз выполнил свою часть программы досрочно — последние снаряды легли на дно Балтийского моря 28 декабря 1947 г. Снаряды, бомбы и контейнеры с ОВ были затоплены россыпью в 70 милях юго-западнее Лиепаи (5000 т) и в районе острова Борнхольм (30 000 т) на глубине 100—105 м.
Толщина их оболочек колеблется от 2-х до 6, в редких случаях до 10—12 мм. Скорость коррозии в Балтийском море стальных конструкций составляет от 0,1 до 0,15 мм в год. Но это средние цифры. Все зависит от конкретной ситуации. Ушедший в ил снаряд может пролежать как новенький и сотню лет, другой же, лежащий на поверхности дна, благодаря ведущему пояску из меди или латуни, обеспечивающих высокую электрохимическую коррозию, проржавеет за пару десятилетий. Словом, процесс их разгерметизации будет растянут во времени на десятки и сотни лет. Кроме того, оболочка не разваливается одномоментно, а перфорируется раковинами, и процесс вымывания ОВ идет достаточно медленно, что дает возможность морской воде гидролизовать (разложить) многие из них.
Из этого следует основной вывод:
- Боеприпасы и контейнеры с ОВ, затопленные россыпью, опасности не представляют при соблюдении элементарных мер предосторожности (имеется в виду закрытие районов для рыболовства, проведения взрывных работ и т.д.). Этот вывод был подтвержден военными химиками, специалистами ХЕЛКОМ, РАН и Минприроды России, проверен на практике во время экспедиций отечественных научно-исследовательских судов в рамках международной программы «Морской экологический патруль». Это то самое везение, о котором я упомянул выше. Причем повезло не только нам, жителям России, но и всех прибалтийских стран.
Иприт, составляющий основную массу затопленных ОВ, способен при попадании в живой организм «сбить» генетический код и вызвать мутацию организма начиная уже с 3—4 поколения, или же возникновение злокачественных новообразований. Причем речь идет о ничтожно малых количествах — вплоть до отдельных молекул, проникших в организм через пищевые цепочки или воду. Разумеется, далеко не каждая молекула сможет вызвать мутацию генов или раковую опухоль, но такая потенциальная возможность у нее есть. Страшно попадание в воду одновременно большого количества ОВ, которое не успеет гидролизоваться и может проникнуть в пищевые цепочки. По данным биологов уже отмечены случаи мутации балтийских рыб. К счастью, этот процесс пока не носит массового характера, но и крупные пожары начинаются с маленькой искры...
- Боеприпасы в трюмах затопленных судов представляют в этом плане несравненно большую угрозу, так как они находятся в примерно одинаковых условиях, скорость коррозии практически у всех равна, и при истончении их корпусов до некоторой критической отметки может произойти то самое мгновенное разрушение под действием массы вышележащих снарядов, которое упоминалось выше. Течение, проходящее по дну проливов из Северного моря в Балтийское, имеет скорость до 1,7 узла или до трех км в час, чего вполне достаточно для вымывания и переноса ОВ. Загрязненные ОВ воды опишут практически полную циркуляцию в Балтийском море и уже по поверхности будут вынесены обратно в Северное море. По нашим оценкам до возможного залпового выброса ОВ осталось от 3 до 7, может быть, 10 лет... Фантастика? Увы, нет.
Еще в 1997 г. НИС Атлантического отделения Института океанологии РАН «Профессор Штокман» обнаружило в проливе Скагеррак в двадцати милях от порта Люссекиль, крупнейшего рыбного порта Швеции, группу из 6 затопленных судов (кстати сказать, координаты захоронения дали сами шведы) с ХО. Пробы грунта показали наличие в нем на удалении до полумили от судов мышьяка и бактерий, толерантных иприту, причем превышение над фоном составляло по мышьяку до 60 раз, а по иприту — сотни раз. Это еще не залповый выброс, но, к сожалению, факт протечек ОВ стал реальностью.
Конечно, можно возразить, что иприт плохо растворим в воде, что синильная кислота за полвека разложилась, а табун и зарин состарились и т.п., но иприт и люизит, которые представляют наибольшую опасность как мутогены и канцерогены, полностью сохранили все свои коварные свойства в природном холодильнике, коим является морское дно и температура воды вблизи которого не превышает круглый год 2—4 градусов по Цельсию.
Экспедиция 1998 г. полностью подтвердила результаты прошлогодней и даже принесла новые факты, лишний раз убеждающие в правильности наших прогнозов. Увы, это как раз тот случай, когда остается сожалеть о точности научных предсказаний, зато он же дает право надеяться, что и наши предложения по возможным способам ликвидации подводной экологической «мины» также окажутся состоятельны.
Что делать?
Второй извечный наш национальный вопрос: Что делать? в данной ситуации приобретает интернациональное значение. Сегодня можно с уверенностью сказать, что мы точно знаем ответ на этот вопрос. Волей обстоятельств Россия, пожалуй, одной из первых столкнулась с проблемой подводного экологически опасного объекта, способного загрязнить обширную морскую акваторию и сделать ее недоступной для рыболовства на многие и многие годы. Речь идет об атомной подводной лодке (АПЛ) «Комсомолец», затонувшей в Норвежском море в апреле 1989 г.
Комитет подводных работ особого назначения при Правительстве РФ, совместно с военными, учеными из РАН и промышленности отработал более 300 вариантов подъема АПЛ, ее захоронения на дне, извлечения боеголовок, реактора и т.д. Задача была сходна с той, что рассматривается по ОВ — не допустить залпового выброса радиоактивных веществ в окружающую среду.
Одновременно перед нами была поставлена задача поиска путей решения проблемы с затопленными подводными источниками представляющими экологическую угрозу независимо от их мощности и характера, включая и ХО и ОВ. Многие варианты, не удовлетворявшие по тем или иным обстоятельствам требованиям по захоронению «Комсомольца», тем не менее представляли собой отличные разработки и могут быть использованы в подобных ситуациях в чистом виде или в различных комбинациях. Т.Борисовым совместно с генеральным конструктором ЦКБ МТ «Рубин» академиком РАН И.Спасским, сотрудниками того же ЦКБ Ю.Кормилициным, Н.Носовым и Ю.Синицыным разработан совершенно реальный проект захоронения любого подводного объекта, представляющего экологическую опасность, на глубинах до 6000 м. При этом этот объект (объекты) не извлекается из воды, не приподнимается над дном, не заглубляется в грунт, не облучается какими-либо видами излучений, а просто изолируется от окружающей среды (или среда изолируется от них, если кому-нибудь так больше нравится). Грубо говоря, объект заливается специальным бетоном, препятствующим его разрушению и вымыванию «начинки». Казалось бы, мысль очевидна, но от идеи до ее технической реализации пришлось пройти путь, усеянный отнюдь не розами.
Можно с гордостью за нашу науку констатировать тот факт, что на данный момент мы опережаем ведущие страны мира минимум на несколько лет. Но научные и технические решения имеют свойство быстро стареть, их «заимствуют», покупают, переманивают авторов, просто воруют... Но самое обидное — это когда собственные соотечественники пытаются «топить» авторов непривычной для обывателей работы. При рассмотрении наших предложений на совместном заседании нескольких комитетов в Госдуме РФ произошел любопытный казус: весьма уважаемые депутаты, не имеющие ни малейшего представления об обсуждаемых проблемах, буквально с пеной у рта кричали, что они не допустят никаких работ с нашим участием за пределами России, в каком-то Скагерраке, поскольку это не отвечает нашим национальным интересам. Один из них внес предложение проголосовать и «закрыть эту тему», а всех сторонников защиты Балтики больше не пущать в Госдуму, дабы не отвлекали народных избранников от решения государственных задач. Но для этого было бы целесообразно дополнить проект решения следующими пунктами:
- запретить водообмен между Балтийским и Северным морями;
- запретить рыбе мигрировать между ними и Атлантическим океаном;
- отменить мутагенез и онкологические заболевания.
Многие предпочитают реальным действиям бесконечные споры о том, когда произойдет выброс — через 3, 5, 8 или более лет. Необходимо помнить одно — если предотвратить залповый выброс еще можно попытаться, то ликвидировать его последствия практически невозможно. В каком состоянии находится ХО в настоящий момент никто точно сказать не в состоянии. Что будет дальше? Однозначного ответа на этот вопрос также нет. Как говорят англичане, «it depends», то есть ответ будет зависеть от большого количества различных факторов, полностью учесть которые практически невозможно. Ясно одно — ОВ попадет в пищевые цепочки и далее на стол к человеку.
Проконтролировать этот процесс существующими методами и аппаратурой невозможно. В Балтийском море добывается до 1 000 000 т рыбы и морепродуктов в год, в Северном море — в полтора раза больше. Таким образом, 2 500 000 т потенциально опасных для человека и его потомства продуктов будут попадать на стол европейцев, да и не только их. Важное значение имеет тот факт, что в выловленном косяке рыбы может оказаться всего несколько особей, содержащих следы иприта, нефиксируемых существующей аппаратурой, достаточные, впрочем, для наступления вышеуказанных последствий. Даже если бы и существовала аппаратура, способная выявить присутствие ничтожных примесей ОВ, проконтролировать весь улов нереально.
Вывод: с момента обнаружения залпового выброса ОВ единственный путь решения проблемы — полное прекращение промысла в акваториях Балтийского и Северного морей. Как это отразится на экономике стран региона, понятно и без лишних разъяснений. Хочу только напомнить, что кризис затронет не только рыболовные и рыбообрабатывающие отрасли производства, но и судостроительные, судоремонтные, топливные и ряд других. Серьезно пострадает индустрия туризма и развлечений. Если начнется паника, то последствия ее трудно прогнозируемы. Еще сложнее спрогнозировать долгосрочные последствия попадания ОВ в окружающую среду. Кажется, у юристов есть выражение «преступное бездействие». Лучшего определения для сложившейся ситуации, наверное, не подобрать.
Мы рассматривали до сих пор только возможные последствия человеческой некомпетентности, благих намерений и природных явлений. К сожалению, необходимо принимать во внимание и возможность несчастных случаев, природных катаклизмов и злой воли человека. Прецеденты с рыбаками, затраливавшими своими сетями химбоеприпасы, уже упоминались. 17 октября 1995 г. произошло событие, получившее громкую огласку, но к счастью не получившее роковых последствий: с датского корвета, принимавшего участие в военно-морских маневрах НАТО в Скагерраке, уронили за борт глубинную бомбу со вставленным взрывателем. Взрыва не произошло, найти и обезвредить бомбу не удалось. Сейчас можно только гадать, что случилось бы, если бы предохранитель не сработал. К счастью, история не знает сослагательного наклонения. Но учения НАТО и других стран периодически проводятся в местах захоронений экологически опасных объектов, и кто знает, повезет ли в следующий раз? Но самое неприятное может произойти в случае, если какой-нибудь маньяк или группа террористов захочет войти в историю современными геростратами, избрав для этой цели затаившееся на дне ХО. Если человек с нездоровой психикой или просто малость перебравший свою дозу звонит в милицию и объявляет о предстоящем взрыве в ГУМе, ЦУМе или Госдуме, людей немедленно препровождают на улицу и начинается тщательная проверка здания с использованием собак, саперов и т.д. Если же кто-то попытается шантажировать правительство одной или нескольких стран региона, то послать собачек (или людей) обследовать суда с ХО на предмет поиска установленной «адской машинки» просто нереально.
Итак, резюмируя вышеизложенное, можно считать, что пока еще питаться морепродуктами и рыбой, добытыми в Балтийском и Северном морях можно, равно как и отдыхать на их побережье. Подчеркиваю слово пока.
Сколько лет еще отпустил нам всем Бог или черт, знают только они сами. Что победит в итоге — здравый смысл, международное «авось», некомпетентность, алчность или принцип «после нас — хоть потоп», покажет только время, правда, тогда может быть уже слишком поздно.
|
|
Власть
