год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Ядерные испытания, проведенные Индией и Пакистаном, стали самым важным событием мировой истории со времени окончания холодной войны. Вероятно, приход в ядерный клуб этих государств стал уже событием XXI в., которое позволяет получить первое представление о конфигурации мировой политики и конфликтах будущего. Попытки США играть роль единственной сверхдержавы и установить "пакс-американа" не в состоянии предотвратить формирование многополярного мира. На протяжении мировой истории международные отношения, за редким исключением (Рим и Карфаген, СССР и США), практически всегда носили полицентричный характер. Изменение соотношения мощи крупнейших государств и коалиций регулярно приводило к нарушениям геополитического равновесия и военным конфликтам, переделу мира в соответствии с новым балансом сил. Очевидно, что после развала биполярной системы не удалось создать соответствующей структуры международной безопасности на глобальном и региональных уровнях. В результате процесс диффузии силы принял неуправляемый характер. Изменение баланса экономической мощи начинает все более явно отражаться на соотношении сил в военной сфере. Складывающаяся геополитическая реальность может вызвать новые попытки передела мира. Поддержание стабильности в многополярном мире, где вместо двух сверхдержав активно защищает свои интересы десяток центров силы, является намного более сложной задачей (см. таблицу).

Огромная разрушительная мощь ядерного оружия и его относительная дешевизна позволяют резко ускорить аккумуляцию военной силы и в значительной степени нивелировать последствия дисбаланса в экономической сфере. 50 лет назад это доказал Советский Союз, создав "равновесие страха" с Соединенными Штатами, несмотря на неравенство между двумя сверхдержавами в невоенных сферах.

* ППС - по покупательной способности.

** Расходы центральных правительств без учета расходов региональных и местных органов власти.

*** Данные по расходам России завышены в несколько раз.

Россия в меняющемся мире 1997. Институт экономического анализа. М., 1997; Nuclear Weapons Databook. National Resources Defense Council. Wash., 1998.

СССР и США немало балансировали на грани ядерной войны: прежде чем, после Карибского кризиса, пришли к выводу о необходимости выработки правил ядерного соперничества. Американо-советская гонка ядерных вооружений стабилизировалась лишь тогда, когда стороны достигли таких количественных и качественных показателей в этой области, при которых ядерная эскалация ни по горизонтали, ни по вертикали не могла дать каких-либо рациональных выгод. Таким образом, ядерное оружие приобрело функцию сдерживания, предотвращения использования самого этого оружия и военной силы вообще друг против друга. Способность к взаимному уничтожению обеспечивалась не только гарантией возмездия агрессору в результате ответного удара, но и поддержанием высокого уровня боеготовности ядерных сил и системы космического и наземного предупреждения о ракетном нападении, которая позволяет нанести удар по противнику при обнаружении запуска его ракет (способность к ответно-встречному удару).

Однако даже после создания модели взаимного ядерного сдерживания советско-американский стратегический баланс оставался динамичным, реагируя на дестабилизирующее влияние развития противосиловых наступательных и оборонительных систем. Для регулирования этого соперничества Советский Союз и Соединенные Штаты вынуждены были пойти на заключение серии договоров о контроле над ядерными вооружениями и ограничении противоракетной обороны, что позволило не только избежать ядерной войны, но и сделать гонку вооружений более предсказуемой и менее дорогостоящей.

Механизм взаимного ядерного сдерживания составлял в период холодной войны основу стратегической стабильности между США и СССР. Собственный потенциал ядерного сдерживания создали также Англия, Франция и Китай. При этом они не пытались сравниться с Советским Союзом и Соединенными Штатами по количеству и номенклатуре вооружений, но с помощью собственных моделей ядерного сдерживания обеспечивали относительную автономию в рамках биполярной системы международных отношений.

Иерархия мировой политики обеспечивала особые привилегии пяти ядерным державам - постоянным членам Совета Безопасности ООН, по сравнению со всеми другими участниками международных отношений. Созданная в годы холодной войны система договоров о контроле над вооружениями не только поддерживала устойчивость военного баланса между сверхдержавами и их союзниками, но и гарантировала колоссальный разрыв между главными действующими субъектами на международной арене и всеми иными государствами. Юридически этот разрыв был закреплен Договором о нераспространении ядерного оружия, который был призван обеспечить неядерный статус всех остальных членов мирового сообщества.

Дисциплина биполярного мира жестко закрепляла неравенство и неравноправие участников международных отношений - им было запрещено делать то, что позволяли себе сверхдержавы. Открыто выступать против этих правил было бессмысленно (кто мог соревноваться в гонке вооружений с СССР и США?) и опасно (сверхдержавы могли нанести превентивный удар). К тому же региональные конфликты немедленно превращались в арену политической конфронтации сверхдержав, поддерживавших противоборствующие стороны, но при этом гарантировавших предотвращение перерастания обычной войны в ядерную.

Хотя полтора десятка средних и малых государств начали проводить собственные ядерные программы, ни одно из них не решилось открыто переступить ядерный "порог" - двери в ядерный клуб для них были наглухо закрыты. Режим нераспространения ядерного оружия юридически закрепил двойную мораль сверхдержав и сделал невозможным повышение статуса всех других стран, включая Японию и Германию, которые восстановили былую экономическую мощь, однако были лишены возможности нарастить адекватные ей военные мускулы.

Таким образом, система стратегической стабильности, унаследованная от предыдущего периода, имеет три уровня. Верхний уровень - взаимное ядерное сдерживание России и США, которые все еще имеют по 10 с лишним тысяч стратегических и тактических ядерных боезарядов; средний уровень - самостоятельные ядерные силы Китая, Англии и Франции (по 400-500 боеголовок); третий уровень - все другие страны, которым владение ядерным оружием запрещено.

Сохранится ли такая система в следующем веке? Сегодня она подвергается давлению и сверху, и снизу. Россия и США больше не участвуют в идеологическом противоборстве и глобальном политическом соперничестве, что обусловило в свое время необходимость взаимного ядерного сдерживания. Сегодня и в обозримом будущем у них нет причин для ядерной конфронтации. Вместе с тем между ними возникла гигантская асимметрия в экономической области, многократно превышающая отрыв Соединенных Штатов от Советского Союза в годы холодной войны.

Однако новые центры силы вряд ли готовы навсегда смириться с второстепенным статусом на международной арене. Прекращение блокового противостояния подорвало жесткую дисциплину, которую биполярная система навязывала всем другим странам. Первым попытался сломать сложившуюся международную иерархию Ирак в 1991 г. Но его попытка показала, что ставка на обычную военную мощь недостаточна для решения этой задачи. Багдад не успел подкрепить свои претензии ядерным оружием и средствами его доставки и потерпел сокрушительное поражение. Жесткие санкции против Ирака вынудили его принять навязанный ему режим международного контроля.

Казалось, что война в Персидском заливе доказала возможность сохранения прежней формулы стратегической стабильности в новой системе международных отношений. Была вынуждена пойти на серьезные уступки КНДР. Ряд "пороговых" государств, включая ЮАР, Бразилию и Аргентину, объявили о прекращении своих военных ядерных программ. В 1995 г. был бессрочно продлен Договор о нераспространении ядерного оружия, а затем удалось добиться полного запрета ядерных испытаний.

И все же режим нераспространения ядерного оружия не стал универсальным. Израиль, Пакистан и Индия, еще в годы холодной войны создавшие самостоятельный ядерный потенциал, сохранили "бомбу в подвале". В этих условиях под вопросом оказалась устойчивость режима нераспространения ядерного оружия. Индо-пакистанский прецедент показывает, что "пороговые" ядерные государства в любой момент могут попытаться изменить свой статус, не считаясь с последствиями. Такие страны, как Индия и Пакистан, ранее игравшие второстепенную роль в международных делах, предъявляют претензии на куда более важные позиции. Острота этнических, религиозных, территориальных конфликтов между ними уже трижды приводила к кровопролитным войнам в Южной Азии. Но если в прошлом эти страны прибегали к решению проблем с помощью силы, не имея ядерного оружия. то теперь после проведения ядерных испытаний их противостояние приобретает ядерное измерение. Угроза ядерной войны из-за неспособности решить затянувшийся в этом регионе клубок противоречий, похоже, может оказаться весьма серьезной.

Нельзя гарантировать, что Индия и Пакистан будут рассматривать ядерное оружие лишь в качестве средства сдерживания. Столкновение территориальных и экономических интересов, острые этнические и религиозные конфликты могут привести к его применению. Нет никаких гарантий того, что наличие ядерного оружия у Индии и Пакистана приведет к созданию относительно стабильной модели взаимного ядерного сдерживания этих двух стран по аналогии с советско-американской. Для Индии неприемлема сама идея паритета с Пакистаном в чем бы то ни было, тем более - в ядерной сфере. Похоже, что острота противоречий между Дели и Исламабадом куда больше, чем была между Москвой и Вашингтоном в самый разгар холодной войны. Индию и Пакистан не разделяют ни океаны, ни сателлитные режимы. Военное противоборство в Кашмире в любой момент может привести к эскалации конфликта.

Стимулы к превентивному нападению есть и у той, и у другой стороны. Испытание ядерного устройства еще не означает создания ядерного оружия, готового к боевому применению, хотя некоторые лидеры в Исламабаде и утверждают, что ядерные боеголовки уже развернуты на пакистанских ракетах. Сторона, которая первой сможет установить ядерные боезаряды на ракеты и самолеты, получит стимул обезопасить себя, уничтожив ядерный потенциал противника до того, как он получит аналогичный потенциал.

Индия, например, могла бы попытаться использовать свое подавляющее превосходство в обычных вооружениях и вооруженных силах, чтобы не только снова разгромить пакистанскую армию, но и уничтожить ядерные объекты Пакистана прежде, чем Исламабад будет готов нанести упреждающий удар по индийским ядерным объектам.

В печати уже появились сообщения о том, что в апреле с.г. пакистанское руководство, опасаясь превентивного нападения Индии, при содействии Израиля, стремящегося не допустить создания "исламской бомбы", якобы приняло решение о нанесении упреждающего ракетно-ядерного удара по индийской столице и другим объектам.

Кроме того, модели взаимного ядерного сдерживания препятствуют и некоторые технические моменты. Полетное время ракет до целей противника будет составлять всего несколько минут (бомбардировщиков - не намного больше). У Индии и Пакистана нет и систем раннего предупреждения о ядерном нападении. При ограниченном количестве ядерных средств упреждающий удар дает надежду обезоружить и обезглавить противника. Любые меры по повышению боеготовности ядерных сил другой стороны могут быть истолкованы как подготовка к нападению и вызовут немедленную реакцию.

К тому же не стоит забывать, что сама логика, рационально обосновывающая стабильность взаимного ядерного сдерживания, может оказаться совершенно чуждой для иной цивилизационной парадигмы. Настораживает уже тот факт, что оба государства, решивших ценой немалых затрат переступить ядерный ІпорогІ, относятся к числу стран с самым низким доходом на душу населения и отнюдь не торопятся сделать приоритетом обеспечение хотя бы минимального уровня благосостояния для многих миллионов своих граждан. Руководителей Индии и Пакистана не смущает и высокая цена неизбежной теперь гонки ядерных вооружений между ними в условиях болезненных экономических санкций со стороны США, Японии, международных финансовых организаций. Риторические угрозы, которыми обмениваются Дели и Исламабад, свидетельствуют, что их лидеры плохо представляют себе, какую гигантскую ответственность налагает на них обладание ядерным потенциалом.

К сожалению, возможны и другие опасные варианты. Индийские руководители не скрывают, что рассматривают свое ядерное оружие, прежде всего как противовес КНР, якобы разместившей тактическое ядерное оружие на Тибете, где у двух стран есть взаимные территориальные претензии. Китай также является де-факто стратегическим союзником Пакистана и, как известно, оказал ему большую техническую помощь в создании ядерного оружия. Западные санкции против Исламабада, видимо, еще больше укрепят сотрудничество между КНР и Пакистаном.

Таким образом, нельзя исключать вступление индийско-китайских отношений в фазу противоборства, что привело бы к катастрофическим последствиям для всего мира, а именно к развязыванию гонки вооружений не только между Индией и Пакистаном, но и между Индией и Китаем.

Кроме того, это может отразиться и на ядерной программе Ирана: США и Израиль уже давно обвиняют его в секретных попытках создать собственную атомную бомбу. Если это так, то проведенные Индией и Пакистаном ядерные испытания вряд ли приведут к отказу Тегерана от его амбиций. Появление ядерного оружия у Ирана (так же как и у Израиля) несомненно вызовет реакцию в арабском мире. Наверное, трудно ожидать, что режим санкций против Ирака будет продолжаться вечно. Известно и тесное сотрудничество Саудовской Аравии в военной сфере с Пакистаном. Во всяком случае, крах режима нераспространения в Южной Азии будет иметь прямые последствия и на Ближнем Востоке.

Более того, при наихудшем сценарии развития событий, возможно, что ядерная цепная реакция может прокатиться и по другим странам исламского мира - от Турции до Малайзии и Индонезии. Показательно, что исламские страны на Конференции по разоружению в Женеве отказались выступить с осуждением Исламабада.

Наконец, проведение Индией и Пакистаном ядерных испытаний может вызвать далеко идущие последствия в иерархии международных отношений. Две сегодняшние экономические сверхдержавы - Япония и Германия - остаются на второстепенных ролях в мировом военном балансе сил, хотя вполне могли бы за короткий срок стать серьезными ядерными величинами. Их выбор в годы холодной войны в пользу отказа от ядерного оружия в значительной степени был навязан Соединенными Штатами и Советским Союзом. Правда, Япония и Германия пользуются выгодами так называемого расширенного ядерного сдерживания со стороны американцев, но очевидно, что под ядерным ІзонтикомІ Вашингтона они могут находиться лишь в качестве его лояльных союзников, беспрекословно признающих американское лидерство.

Сегодня Япония и Германия не меньше Индии хотят повысить свой политический статус и привести его в соответствие со своей экономической мощью. Эти государства претендуют на места постоянных членов Совета Безопасности ООН и после окончания холодной войны начали потихоньку ослаблять ограничения на использование своих войск за пределами национальной территории. Особенно существенно ядерный статус Индии и Пакистана может отразиться на эволюции подхода Японии, которая до введения санкций была фактически главным кредитором этих стран. Если Германия довольно успешно решает свои внешнеполитические задачи в качестве локомотива Европейского Союза, то Япония все еще не может трансформировать свою экономическую мощь в политическое влияние. Показательно, что экономические санкции Токио против Индии и Пакистана, входивших в число крупнейших получателей японской помощи, не привели к отказу Исламабада и Дели от своих ядерных программ. Безответными оказались и новые предложения Японии относительно ядерного разоружения, которые были представлены на рассмотрение "большой восьмерки".

Между тем Япония все больше сталкивается с растущим могуществом Китая в условиях, когда США предпочитают искать возможности для геополитического компромисса с Пекином. Может ли Токио рассчитывать, что Вашингтон будет всегда считаться с интересами Японии? Сегодня американо-японский альянс кажется монолитным, но не может ли ситуация измениться, особенно в силу расширяющегося спектра расхождений экономических интересов двух стран? Болезненная смена поколений в японском руководстве сопровождается поиском новых подходов к решению не только проблемы экономического роста, но и новой военно-политической роли страны. Во всяком случае, нельзя считать, что ни при каких условиях Япония не пойдет на пересмотр своей ядерной политики. Показательно, что японские официальные лица, подтверждая сохранение неядерного статуса Токио, в то же время дают понять, что это решение носит политический характер, а, следовательно - может быть пересмотрено. Учитывая, что для своих энергетических нужд Япония накопила свыше половины мировых запасов плутония, такой пересмотр имел бы далеко идущие глобальные последствия.

Нет полной уверенности и в сохранении второстепенного военного статуса Германии. Дело не только в том, что обе великие державы, разгромленные Советским Союзом и Соединенными Штатами во второй мировой войне, оказались победителями в холодной войне. Стабильность системы международных отношений в XXI веке невозможна, если не будет закреплен новый статус Японии и Германии в списке главных центров силы в многополярном мире. Превращение ядерного оружия во "входной билет" в клуб великих держав вызовет, на мой взгляд, сходную реакцию и у Японии, и у Германии.

Будет ли НАТО оставаться механизмом координации политики Запада, где господствуют США, или же баланс сил внутри Североатлантического альянса изменится и его европейская опора сравняется с американской? Намерены ли немцы всегда сохранять на своей земле американские войска и ядерные бомбы? Растворятся ли национальные интересы Германии в надгосударственных институтах Европейского Союза или наоборот - Берлин будет доминировать не только в экономических, но и в политических и военных органах объединенной Европы? Какие конкретные формы примет "самостоятельная европейская идентичность в сфере внешней политики и обороны", провозглашенная одной из целей Европейского Союза, после того, как будут решены задачи его экономической консолидации? Сегодня в Европе доминирует тенденция к формированию многонациональных воинских соединений и конвергенции военно-промышленных комплексов. Попытается ли объединенная Европа опереться на ядерную мощь? Станут ли основой этой мощи ядерные силы Англии и Франции, или возможен возврат к идее многонациональных ядерных сил? Получит ли Германия в будущем доступ к ядерной кнопке в той или иной форме?

Крах режима нераспространения мог бы привести к повороту вспять начавшегося в 80-90-е годы процесса ядерного разоружения. При наихудшем сценарии в первой четверти следующего века обладателями ядерного оружия и средств его доставки могут стать десяток государств, а еще несколько стран будут иметь ограниченный ядерный потенциал или еще более дешевые виды оружия массового поражения - химическое и биологическое.

Но даже в том случае, если распространение оружия массового поражения не приведет к его прямому применению, Россия может оказаться в проигрыше. Ведь пока не будет восстановлена экономическая мощь страны и обеспечена политическая и социальная стабильность в общества, ее ядерный статус остается чуть ли ни единственным аргументом в пользу поддержания статуса Российской Федерации как одного из центров силы в многополярном мире. Крах режима нераспространения и резкое изменение военного баланса сил между Россией и другими странами существенно ослабит эту позицию.

Поэтому пассивная линия в отношении режима нераспространения вряд ли отвечает интересам России. Видимо, нельзя сводить позицию Москвы по этому вопросу к декларациям, пуская на самотек реальный контроль над передачей технологий двойного назначения в страны, которые потенциально могут стремиться к созданию оружия массового поражения и средств его доставки. Краткосрочная коммерческая выгода от такого легкомысленного отношения к этим вопросам способна нанести тяжелейший удар по жизненно важным интересам России в долгосрочном плане.

Уже после проведения Индией ядерных испытаний Россия дала добро на строительство в этой стране двух новых ядерных реакторов. Согласно информации газеты "Вашингтон пост", Дели начинает строительство первой ядерной подводной лодки, вооруженной баллистическими ракетами с ядерными боеголовками. Появились сообщения и о возможной закупке индийским правительством российских ракетных комплексов ПРО. Похоже, что российско-индийское военно-техническое сотрудничество вступает в еще более активную фазу.

Только самая примитивная интерпретация российских интересов может подвести к ложному выводу о том, что Москва окажется в выигрыше от такого развития события из-за тесных военно-технических связей и с той и с другой стороной. Опыт свидетельствует, что Советский Союз не смог предотвратить военный конфликт между КНР и Индией в 1962 г., неудачными оказались и советские попытки посредничества между Индией и Пакистаном.

Ясно, что необходим совершенно новый подход к решению проблемы предотвращения неуправляемой диффузии силы, прежде всего - к вопросу о распространении ядерного оружия. Очевидно, что восстановить статус-кво не удастся. Нельзя ожидать, что экономические санкции приведут к денуклеаризации Индии или Пакистана (тем более что сама Россия отказывается применять санкции). Трудно рассчитывать на то, что и Израиль (против которого Соединенные Штаты никогда не применят санкции) откажется от своей "бомбы в подвале". Видимо, бессмысленно притворяться, что ничего не произошло. Пора признать реальность - в мире сегодня есть не пять, а восемь ядерных государств. Следовательно, задача заключается в том, чтобы минимизировать последствия расширения ядерного клуба.

Безусловно, необходимо заставить Индию и Пакистан принять на себя общепринятые международные обязательства и присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия. Сегодня они могут сделать это только в качестве ядерных держав, что требует пересмотра текста Договора. Такой шаг связан с немалым риском, поскольку будет очень сложно обеспечить необходимый консенсус мирового сообщества. Но еще хуже будет, если сохранится нынешняя ситуация.

Чтобы компенсировать негативные последствия расширения ядерного клуба, Индия и Пакистан должны незамедлительно подписать Договор о запрещении ядерных испытаний. В этом случае были бы созданы серьезные ограничения для наращивания их ядерных вооружений, поскольку проведенные ими серии испытаний вряд ли дали достаточно технической информации, чтобы приступать к массовому развертыванию не очень надежных ядерных боеголовок.

Прежде всего, следует сконцентрировать усилия на том, чтобы не допустить возникновения индо-пакистанского вооруженного конфликта с применением ядерного оружия. Целесообразно остановить необъявленную войну в Кашмире, которая в любой момент может привести к эскалации с непредсказуемыми последствиями, и попытаться найти способы политического решения кашмирской проблемы, дополнить их мерами доверия и контроля над вооружениями (например, разъединение войск и предотвращение террористических акций в "буферной" зоне) вдоль всей линии противостояния индийских и пакистанских войск.

Можно ли предотвратить гонку ядерных вооружений между двумя странами, добиться того, чтобы их арсеналы не превысили нескольких десятков боеголовок? Необходимо найти политические и экономические стимулы, которые оказались бы достаточно весомыми аргументами в пользу ограничения ядерных арсеналов Дели и Исламабада. Видимо, здесь также могут быть задействованы меры по ограничению обычных вооруженных сил и вооружений, которые позволили бы снять пакистанскую озабоченность в отношении индийского превосходства и индийскую озабоченность относительно превосходства Китая.

Придут ли Индия и Пакистан к разработке своих собственных концепций ядерного сдерживания? Хотя российско-американский опыт не в полной мере применим к ситуации в Южной Азии, две крупнейшие ядерные державы могли бы в какой-то степени способствовать принятию их новыми коллегами правил игры в столь деликатной сфере. Если же Дели и Исламабад сделают выбор в пользу противоценностного планирования использования своих ядерных средств (что намного дешевле противосилового нацеливания), то для них, видимо, мог бы пригодиться опыт Франции и Англии.

Особое значение имеет вопрос о противоракетной обороне. Можно полагать, что сегодняшние российские и американские системы тактического ПРО, способные осуществлять перехват ракет малой и средней дальности, которые есть у Индии и Пакистана, могут привлечь повышенный интерес последних. Нельзя исключать и попыток создания ими собственных аналогов противоракетных комплексов С-300 и "Пэтриот". Будет ли ПРО играть стабилизирующую роль, обеспечивая неуязвимость ядерных сил для ответного удара, гарантируя ядерное возмездие агрессору, или же, как и в случае с СССР и США, противоракетная оборона будет создавать стимул к упреждающему удару по ядерным силам другой стороны в расчете на то, что уцелевшие ракеты противника будут перехвачены системами ПРО?

Еще одна задача - убедить других потенциальных нарушителей режима нераспространения не следовать примеру Дели и Исламабада. По данным МАГАТЭ, в мире имеется 437 ядерных электростанций (еще 36 строится), на долю которых приходится примерно 17% мирового производства электроэнергии. Это гигантский потенциал для производства ядерных вооружений в десятках стран, которые сегодня отнюдь не претендуют на роль центров силы.

Видимо, стоит подумать о "санкциях наоборот", т.е. о положительных экономических стимулах в пользу отказа от военных ядерных программ. Особо это касается тех стран, которые несколько лет назад добровольно отказались от создания ядерного оружия. Если эти государства придут к выводу, что Пакистан и Индия выиграли от вступления в ядерный клуб, то они могут пересмотреть свое решение.

Обращает на себя внимание угроза КНДР возобновить свою ядерную программу, поскольку США и Южная Корея не торопятся выполнять свои обещания экономической компенсации Пхеньяну за закрытие построенных Советским Союзом реакторов. Быть может, в нынешних условиях стоит пересмотреть условия достигнутых ранее договоренностей и решить проблему с помощью России, которая могла бы под контролем МАГАТЭ модернизировать северокорейские ядерные станции, исключая их военное использование. Естественно, такой вариант был бы осуществим только в случае, если Всемирный банк или другие международные финансовые институты оплатили бы этот проект вместо Южной Кореи, которой нанес ощутимый удар финансовый кризис.

Очевидно также, что отказ от санкций против Индии и Пакистана сделает весьма затруднительным применение таких мер против какой-то третьей страны. Как это отразится на международных санкциях против Ирака? Продолжат ли США политику противодействия ядерной программе Тегерана, включая санкции против российских компаний, торгующих с Ираном якобы технологиями двойного назначения?

Нельзя не признать, что огромный ущерб режиму нераспространения наносит израильская "бомба в подвале". Именно Израиль создал прецедент "порогового" государства и благодаря очевидной поддержке США избежал каких-либо санкций. Если Тель-Авив сможет и дальше извлекать выгоды из такой ситуации, дурной пример будет оставаться заразительным. Видимо, Вашингтону пора пересмотреть политику двойных стандартов. Ядерное оружие Израиля должно также стать предметом переговоров, если к ним будут приглашены Индия и Пакистан.

Приоритетное значение имеет и сохранение безъядерного статуса Японии и Германии. Необходимо предоставить им возможность увеличить свою политическую роль, оставаясь неядерными державами. Но можно ли решить эту задачу, например, в Совете Безопасности ООН, игнорируя при этом претензии Индии, подкрепленные теперь собственным ядерным потенциалом?

Два года назад проведенный в Москве ядерный саммит давал возможность поднять статус Японии и Германии в обсуждавшихся вопросах, включая проблемы ограничения и сокращения ядерных вооружений, хотя сами они таковым не обладают. К сожалению, эта возможность не была использована, дело ограничилось вопросами технической, а не военно-политической безопасности. Сегодня можно было бы попытаться вернуться к более широкому подходу, предоставив Токио и Берлину голос и в решении вопросов ограничения и сокращения ядерных вооружений не только новых, но и старых членов ядерного клуба и "пороговых" государств.

Большое значение имеет и реакция таких ядерных держав, как Англия, Франция и, особенно, Китай.

Многие эксперты считают только КНР способной превратиться в новую сверхдержаву в XXI в., полагая, что через несколько десятилетий она обойдет США по объему ВВП. Обладая крупнейшими в мире по численности вооруженными силами, Пекин осуществляет внушительную программу модернизации обычных вооружений, ограничивая свой ядерный арсенал. Пока у Китая меньше 20 МБР и всего одна подводная лодка с ПЛАРБ, а также примерно 100 ракет средней дальности.

Удержится ли Пекин от соблазна нарастить свой ядерный потенциал, приступив к массированному развертыванию новых стратегических систем, включая твердотопливные мобильные ракеты ДФ-31 и ДФ-41 с разделяющимися головными частями индивидуального наведения, или к производству оперативно-тактических ядерных вооружений (ракеты М-9 и М-11)? Теоретически КНР может в течение ближайшего десятилетия довести количество своих ядерных систем до 1000 единиц и более. Китайско-индийская гонка ядерных вооружений имела бы куда более серьезные глобальные последствия, чем индийско-пакистанское противостояние, поскольку китайские ядерные системы могут поражать цели на территории и России, и США.

В США ядерные перспективы Китая вызывают большие опасения. Согласно опросам общественного мнения, 21% американцев считают, что наибольшую ядерную угрозу представляет КНР (12% - Ирак, 9% - Иран, и только 6% - Россия). Недавно палата представителей конгресса США 364 голосами против 54 запретила экспорт американских спутников в Китай, которые запускались на орбиту на коммерческой ракете "Великий поход", сходной с китайскими МБР. Конгрессмены сочли, что КНР таким образом, отрабатывает свои будущие РГЧ ИН и космические системы боевого управления.

До недавнего времени Китай воздерживался от участия в международных режимах контроля над вооружениями, но в последнее время стал проявлять готовность принимать на себя определенные обязательства. Станет ли Китай после проведения Индией ядерных испытаний активным сторонником контроля над ядерными вооружениями, либо он усилит свое сотрудничество в этой области с Исламабадом? Во всяком случае, сегодня необходимо попытаться привлечь КНР к международным усилиям по нейтрализации последствий индийских и пакистанских ядерных испытаний.

Еще одна проблема связана с союзниками США - ядерными державами. Будут ли пересматривать Париж и Лондон планы частичного сокращения своих ядерных вооружений? Показательно, что не только Франция, но и Англия не стали вводить санкции против Индии и Пакистана, несмотря на американское давление. Сходную позицию, похоже, заняли и другие члены Европейского Союза. Пожалуй, это - самый серьезный вызов безусловному военно-политическому лидерству Вашингтона внутри западного сообщества со времени завершения холодной войны.

В этой ситуации весьма осложняется подключение Китая, Англии и Франции к российско-американским переговорам о сокращении ядерных вооружений, по крайней мере, трудно представить, что они пойдут на более радикальные сокращения своих ядерных сил.

Все это чрезвычайно осложняет стратегическую ситуацию для России, хотя именно она больше всего пострадает в результате краха режима нераспространения и появления новых ядерных государств в Евразии. Поставлены под вопрос два тезиса, на которых сегодня строится стратегия обеспечения безопасности Российской Федерации. Во-первых, это - ставка на ядерное сдерживание как основное средство предотвращения агрессии против России. Причем этот перекос наблюдается скорее не у профессиональных военных, а в политических кругах. Ядерное оружие стало рассматриваться чуть ли не как панацея от всех угроз (включая агрессию с применением обычных вооружений), с которыми может столкнуться Москва на международной арене. Это получило отражение не только в официальных документах, в том числе принятой в 1997 г. "Концепции национальной безопасности", но и в упорном нежелании Государственной Думы ратифицировать Договор СНВ-2 и о всеобщем запрещении ядерных испытаний.

Во-вторых, представление о том, что многополярная система международных отношений позволяет автоматически обеспечить защиту интересов Москвы в мировой политике. При этом зачастую забывается тот факт, что поддержание стабильности в такой системе требует создания весьма сложной модели международной безопасности, отражающей многосторонний баланс сил и интересов различных центров влияния. Более того, полицентричная система, в которой Россия не была бы одним из полюсов, а оказалась бы в окружении многовекторного воздействия более мощных государств и коалиций, сулила бы ей крайне тяжелые испытания. Если же новые центры силы, уже сейчас существенно превосходящие Россию по экономическим показателям, обзаведутся ядерными арсеналами, уравновешивающими российский, то будет в значительной степени подорвана надежность и убедительность российского потенциала ядерного сдерживания.

К сожалению, непродуманные экономические реформы в России не только привели к катастрофическому обвалу ВВП страны, но и подорвали экономическую базу для содержания созданной в период холодной войны ее военной машины. Ядерные силы Советского Союза и США в те годы были дешевыми только в масштабах раздутых военных бюджетов - по 300-350 млрд. долл. в год и выше (в нынешних ценах). Сегодня бюджет Пентагона сократился до 270 млрд. долл., а российские оборонные расходы - до 80 млрд. руб. по закону о бюджете на 1998 г., а с учетом недавно объявленных сокращений - примерно до 60 млрд. руб. По обменному курсу - это около 10 млрд. долл., а по паритету покупательной способности - от 20 до 30 млрд. долл. Таким образом, оборонный бюджет России оказался на порядок меньше американского.

В нынешнем финансовом году Пентагон непосредственно тратит на содержание своих ядерных сил 20 млрд. долл. (в том числе 7,5 млрд. долл. - на стратегические, 1 млрд. - на тактические, 6 млрд. долл. - на системы боевого управления). Еще 5 млрд. долл. на поддержание ядерных боеголовок и реакторов кораблей и подводных лодок ВМС расходует министерство энергетики. Кроме того, примерно 3,8 млрд. долл. выделяется министерством обороны на создание ПРО, около 6 млрд. - на дезактивацию зараженных объектов и территорий. Наконец, около 400 млн. долл. идет на "кооперационное сокращение угрозы" (программа Нанна-Лугара).

Поддержание ядерного комплекса в нынешнем финансовом году обходится Вашингтону в 35 млрд. долл. Россия же расходует на ядерный комплекс примерно 10% своих оборонных расходов. Этих денег (3 млрд. долл.) не хватает ни на содержание, ни на уничтожение ядерных зарядов.

В результате Москва была вынуждена согласиться на такой беспрецедентный шаг, как продажа Соединенным Штатам 500 т оружейного плутония и принятие американской помощи для уничтожения ядерных излишков по программе Нанна-Лугара. Пентагон выделил на эти цели в общей сложности более 1 млрд. долл. Это вполне сопоставимо с ассигнованиями федерального бюджета России на сокращение и уничтожение вооружений.

Программа Нанна-Лугара помогает удержать от развала российские ядерные силы, которые находятся на боевом дежурстве и продолжают выполнять функцию сдерживания США. Как это ни парадоксально, такое "противоестественное" сотрудничество вполне соответствует логике модели взаимного ядерного сдерживания, основанного на постоянной готовности к ответно-встречному удару, - ведь для американцев дестабилизация этой системы из-за технических сбоев и неполадок может обернуться катастрофическими последствиями. Не хочет Вашингтон допускать и "расползания" российских ядерных технологий и материалов по всему миру.

У Соединенных Штатов сегодня имеется примерно 12000 боеголовок, из них более 8400 находится в войсках, 2300 - в резерве (складское хранение) и примерно 1300 готовятся к демонтажу на предприятиях министерства энергетики. Стратегические силы США насчитывают 7500 боеголовок, которые размещены на 550 МБР, 408 БРПЛ (18 подводных лодок) и 92 бомбардировщиках. Пентагон может сохранить эти силы, не нарушая Договор СНВ-1, поскольку по его правилам зачета один бомбардировщик, который может нести до 20 бомб и крылатых ракет, засчитывается как одна боеголовка. Кроме того, у американцев имеется примерно 650 тактических ядерных бомб и около 400 складированных боеголовок для крылатых ракет морского базирования.

Поскольку федеральный бюджет США достигает примерно 1,7 трлн. долл., расходы на ядерный комплекс не превышают 2% этой суммы. Учитывая, что с нынешнего года у администрации Клинтона бездефицитный бюджет, нетрудно сделать вывод, что особых хлопот с сохранением и наращиванием этого потенциала у нее не будет.

В случае ратификации Госдумой Договора СНВ-2 Пентагон снимет с вооружения четыре подводные лодки "Трайдент" с БРПЛ С-4 и 50 МБР МХ, чтобы сократить количество ядерных боеголовок до 3500. Это принесет министерству обороны США экономию порядка 800 млн. доллю в год, т.е. примерно на 4%. Сокращение стратегических сил до уровня в 2500 боеголовок приведет к экономии еще 700 млн. долл. в год. Наконец, если по Договору СНВ-3 будут установлены еще более низкие уровни (1000 боеголовок), ежегодные расходы Пентагона сократятся еще на 500 млн. долл.

Иной окажется ситуация у России, поскольку до 70% наших стратегических систем уже превзошли расчетные сроки службы. Согласно американским оценкам, стратегические ядерные силы России к концу следующего десятилетия сократятся в 2-3 раза. Как считают американцы, количество МБР у нас сократится с 750 до 400-500, БРПЛ - с 384 до 176, тяжелых бомбардировщиков - с 70 до 30-40. В общей сложности на этих средствах можно будет разместить максимум 2000 боеголовок. При этом России потребуется пойти на очень крупные затраты - до 50 млрд. долл. только на НИОКР и закупки, чтобы развернуть несколько сотен новых МБР и построить 3-4 новых ПЛАРБ.

При нынешнем уровне финансирования стратегические ядерные силы России сократятся к 2010 г. до уровня примерно в 1000 боеголовок: не более 200-300 МБР, 5-6 подводных лодок и 10-15 бомбардировщиков.

Нельзя назвать иначе, чем крайней политической безответственностью, те игры, которые превратили Договор СНВ-2 в заложника противостояния между исполнительной и законодательной властью. Сегодня выбор стоит не между "хорошим" и "идеальным"; выбор надо сделать между "плохим" и "катастрофическим" вариантами. К сожалению, вопрос о ратификации Договора ОСВ-2 вновь был отложен. Весьма сомнительно, чтобы осенью 1998 г. политическая ситуация в России стала более благоприятной для одобрения Договора Государственной Думой. В следующем же году, с началом предвыборного сезона, вряд ли ситуация изменится в лучшую сторону. Таким образом, возникает реальная перспектива, что режим контроля над стратегическими и ядерными вооружениями, сохраняющий примерное равенство России и США, утратит легитимную основу в условиях, когда российская экономика балансирует на грани полного краха.

Пора честно признать, что Договор СНВ-2 - это единственный способ для России синхронизировать неизбежные односторонние сокращения ее ядерных сил с параллельными сокращениями ядерного потенциала США. Если Дума провалит ратификацию, то в Вашингтоне может возобладать иной подход - сохранить американские ядерные силы на уровне СНВ-1, спокойно наблюдая за тем, как ядерный потенциал России снизится до минимальных параметров.

Если же Договор СНВ-2 будет ратифицирован, то при благоприятном варианте можно рассчитывать договориться о том, чтобы выйти в рамках Договора СНВ-3 на уровень примерно в 1500 боеголовок, т.е. сохранить примерное равенство в стратегических вооружениях с Соединенными Штатами при внушительном отрыве от Китая и других ядерных стран. В рамках 1500 боеголовок каждая сторона может иметь примерно 1000-1200 боеголовок на МБР и БРПЛ и около 500 боезарядов на бомбардировщиках. Кроме того, у нас может остаться 2-3 тыс. тактических ядерных боезарядов. Этого вполне достаточно, чтобы обеспечить надежность российского ядерного сдерживания в обозримом будущем. Такой вариант был бы по плечу бюджету страны, если бы было гарантировано хотя бы минимальное финансирование стратегических ядерных сил России.

Поэтому обязательным условием ратификации Договора СНВ-2 должен стать закон о финансировании стратегических ядерных сил. Более того, вполне возможно включить требования к правительству о выполнении этого закона в список вопросов, по которым исполнительная власть обязана ежегодно информировать законодателей, подтверждая, что выполнение договора отвечает интересам безопасности России. Причем правительство на основе расчетов министерства обороны должно предложить два варианта финансирования стратегических ядерных сил - на уровне Договора СНВ-2 и на более низком уровне (например, 1500 боеголовок).

Другие условия, которые необходимо записать в ратификационный документ, должны включать жесткую увязку сокращений стратегических наступательных вооружений с соблюдением Договора по ПРО, включая подписанные в прошлом году протоколы о разграничении стратегической и тактической ПРО.

Российским интересам отвечают и требования о мерах транспарентности в отношении "резервных" боеголовок. Так называемый возвратный потенциал США (складированные ядерные бомбы для обычных тяжелых бомбардировщиков, а также боеголовки, которые американцы снимают с МБР "Минитмен-3" и БРПЛ D-5, чтобы уложиться в рамки СНВ-2), может достигать 3-4 тыс. ядерных зарядов. Естественно, что чем ниже официально разрешенный уровень развернутых вооружений, тем серьезнее выглядят эти запасы. Поэтому необходимо добиваться согласования с американцами мер, которые сократят возвратный потенциал (например, уничтожение платформ, которые могут нести большее число РГЧ ИН, и самих боеголовок), а также обеспечат обмен информацией и, возможно, инспекции на взаимной основе.

Вместе с тем, учитывая последствия ядерных испытаний Пакистана и Индии, стоит более серьезно задуматься над некоторыми устоявшимися истинами периода советско-американской конфронтации. Если действия Дели и Исламабада вызовут цепную реакцию, спровоцирующую новую гонку ядерных вооружений, то не только США, но и Россия должна будет предпринимать ответные меры. Не потребуется ли и ей возвратный потенциал, чтобы нейтрализовать попытки со стороны третьего государства превратиться в новую ядерную сверхдержаву? И не будет ли вся проблема ПРО выглядеть совершенно в ином свете, если ракетно-ядерное оружие появится по всему периметру наших границ?

Конечно, сейчас такие выводы делать преждевременно. Наоборот, главная задача - не допустить того, чтобы подрыв Договора о нераспространении потянул за собой весь комплекс соглашений о контроле над вооружениями, от которых зависит сегодня безопасность России. В этом, кстати, заинтересована не только Москва, но и Вашингтон. Нынешний вызов дает нам еще одну возможность согласовать с Соединенными Штатами общий подход к проблемам укрепления международной безопасности. Да и американцам следует осознать, что расширение НАТО и прочие шаги, идущие вразрез с интересами России, отнюдь не приведут к ее готовности слепо следовать в фарватере политики США. Если американцам действительно требуется содействие Москвы в решении ключевых проблем, то добиться этого можно только на равноправной основе, а не с помощью нажима.

Что касается проблем транспарентности, то пора понять, что дополнительные меры в этой области России нужны не меньше, чем США. Причем, если будет достигнута российско-американская договоренность об этом, то появится возможность потребовать согласия на транспарентность и других ядерных стран, включая Индию и Пакистан, критика которых в адрес ядерных сверхдержав, не желающих разоружаться, во многом обоснованна.

Только в том случае, если Москва и Вашингтон договорятся о более глубоких сокращениях, остальные ядерные государства могут согласиться на ограничения собственных потенциалов. В этом отношении без ратификации Договора СНВ-2 невозможно нейтрализовать негативные последствия расширения ядерного клуба.

Если до сих пор процесс сокращения наступательных стратегических вооружений носил сугубо двусторонний характер, то теперь появляется надежда втянуть в него, пусть и не сразу, и другие ядерные державы. В этом плане огромное значение имела встреча министров иностранных дел пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН в Женеве, проходившая в конце мая. Возможно, такие встречи официальных членов ядерного клуба следует сделать регулярными. При этом на каком-то этапе к участию в них, очевидно, надо будет пригласить и новые ядерные государства.

Еще один важный международный форум - конференция министров иностранных дел "большой восьмерки" в Лондоне, состоявшаяся в июне и обсуждавшая не только экономические, но и политические и военные вопросы. Полноправное участие Японии и Германии в обсуждении ядерных вопросов крайне необходимо, чтобы не создавать у них ощущения второразрядности из-за отсутствия собственных ядерных арсеналов. Более того, после вступления в этот форум России он может превратиться из эксклюзивного западного клуба в более широкую коалицию. Но для этого к "большой восьмерке" прямо или косвенно присоединится Китай и некоторые другие страны.

Проведенные в мае Индией и Пакистаном ядерные испытания еще раз показали, что без создания надежной системы международной безопасности развитие событий на мировой арене может пойти в крайне опасном направлении. Однако было бы ошибкой делать вывод, что XXI век неизбежно станет эпохой войн и конфликтов с применением самого разрушительного оружия, созданного человечеством. Ситуация опасная, но не безнадежная. Россия, как великая держава, может и должна стать одним из главных инициаторов многополярного формирования нового мирового порядка, в котором интересы различных центров силы не приводили бы к термоядерной катастрофе.