год 2010-й - более 30.000.000 обращений

В КАНУН годовщины утверждения Североатлантическим союзом новой стратегической концепции Кремль наконец-то принимает долгожданную собственную военную доктрину. (Вопрос об ее утверждении исчисляется всего несколькими днями.) Таким образом он все же сдерживает свое слово, обещав год назад ввести в действие главный военный документ страны сразу же после того, как блок НАТО провозгласит свои военные ценности. Прошедший год, затраченный на согласование главного оборонного документа страны, лишь подчеркивает, что борьба между российскими министерствами и ведомствами была довольно острой. В результате отечественное Минобороны так и осталось недовольным содержанием доктрины, воспринимая ее как компромиссный вариант, что выражается в емкой формуле "документ переходного периода".

Тем не менее первый заместитель начальника Генерального штаба Валерий Манилов признается, что и в том и другом документе "четко прописана ориентация на предотвращение войны как сверхзадачу", на фактор сдерживания и реализацию потенциала сдерживания именно в политических целях "недопущения развязывания войны". Здесь полное совпадение, но при этом оговаривается "на словах": и там и там жестко продекларирован принцип партнерства в военно-политических отношениях с другими государствами. Однако он понимается по-разному, вновь оговаривается генерал Манилов: в НАТО всех партнеров делят на два сорта - первого, то есть тех, кто является членами НАТО, и второго, то есть тех, кто участвует в программах "Партнерство ради мира" и им подобным, а для России все партнеры равны.

С точки зрения применения ядерного оружия - полное совпадение взглядов, признают в российском Генеральном штабе. Только в российской доктрине записано более рельефно и честно: "Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и/или ее союзников ядерного или других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических ситуациях для национальной безопасности Российской Федерации" (критической ситуацией признается та, когда ребром встает вопрос: быть или не быть России). В Минобороны РФ уверены, что все ядерные державы исходят из этого принципа и какой-то новизны или российского радикализма в подобных формулировках нет.

В отношении кризисов и конфликтов, как декларируется стратегической концепцией НАТО и военной доктриной России, надо исходить не из силовых методов. К сожалению, отношение к этим принципам одинаково проявили страны НАТО в Югославии, а Россия в Чечне. Как видно, не только декларации идентичны, но методы их военно-политической трактовки также полностью совпадают. "Объективно, - заключает генерал-полковник Валерий Манилов, - у нас есть все предпосылки, чтобы восстановить отношения с блоком НАТО в военно-политической и военно-технической сферах".

Невозможно отделаться от впечатления, что, судя по всему, следующая военная доктрина будет совместной с НАТО эдак лет через 8-10, то есть к концу "переходного периода". Словом, не тот стал Генштаб, исчезла ярая приверженность геополитическим ценностям, непримиримая позиция по отношению к вызовам с Запада явно поколеблена. Год согласования не прошел для мировоззрения арбатских генералов даром. В общем-то подобные метаморфозы закономерны - иначе Россия так и оставалась бы в глазах демократического мира все той же угрозой-фантомом, как ее представляла первая военная доктрина образца 1993 года. Можно поздравить авторов доктрины-2000, в том числе одного из них генерала Валерия Манилова, с тем, что наши военно-политические и военно-стратегические концепции все же начинают вписываться в стандарты трансатлантической цивилизации.

Структура военной доктрины практически не претерпела изменений по сравнению с ее проектом, опубликованным в начале октября минувшего года. В введении изложена вся новизна подходов военной доктрины в целом. Первую часть составляют военно-политические основы, вторую - военно-стратегические, а третью - военно-экономические. Так же, как и в проекте, заключительный раздел получился сравнительно небольшим по объему. Оборонно-промышленный комплекс, в отличие от армии и других силовых структур, практически ничего нового для своей дальнейшей судьбы не приобретает, влияние военной доктрины окажется чрезвычайно опосредованным, что подвергалось критике в процессе обсуждения проекта этого документа, но она так и оказалась не принятой во внимание.

Военно-политические подходы доктрины базируются на недавно утвержденной Концепции национальной безопасности, которая определяет главное противоречие современного мира как борьбу однополярного мира с идеологией и политикой многополюсного сообщества. Однополярный мир понимается как стремление к господству одного государства или группы стран над всем другим человечеством. А многополярный мир исповедует равные права на этой планете для всех и вся, и Россия готова их отстаивать. Что-то до боли знакомое в таком противопоставлении, особенно если заменить "однополярный" на "империализм", а "многополярный" на "коммунизм" - и круг замкнется. (Нет, оказывается, геополитика не изжита полностью в нашем сознании.)

Предмет военной доктрины определяется в отличие от прошлых лет вполне однозначно - это военная безопасность. Она является наиболее общей частью защиты национальных интересов. А частью военной безопасности является оборонная сфера, которая предполагает защиту государства от агрессии. В свою очередь, оборонная безопасность предполагает систему мер, сил и средств, которые предназначены для реализации задач обороны. Таким образом, военная сфера предстает более широким понятием, включающим не только собственно оборону, но и выявление, нейтрализацию, пресечение и парирование угроз с применением вооруженной силы.

Ключевой вывод российской военной доктрины - предотвращение войн. Сообщается, что в ныне разрабатываемой внешнеполитической доктрине России этот тезис и все другие сопутствующие ему будут воспроизведены слово в слово. Красная нить, сотканная МИДом, пронизывает всю военную доктрину, во внешнеполитической же, надо полагать, ею прошьют дипломатические основы работы. Но, может быть, эта генеральная линия хороша для дипломатов, для военных же смотрится явным диссонансом. На то и военные, чтобы реализовать свое предназначение с помощью оружия, а не только бряцать им. Должно быть, в этом и выражается один из компромиссов Генштаба и других министерств по согласованию текста военной доктрины, но воспринимается он как нелогичный или как-то неуклюже переписанный из стратегической концепции НАТО.

Новая военная доктрина наконец-то принципиально по-другому выстроила приоритетные угрозы. На первый план вынесены сепаратизм, религиозный и национальный экстремизм, которые все больше сращиваются с терроризмом. Последний же все активнее стремится к достижению политических целей. Выявлена нарастающая угроза локальных войн и военных конфликтов, несущих в себе угрозу перерастания в крупномасштабные войны.

В таком подходе полностью проявляется влияние стратегической концепции НАТО, поскольку еще год назад российское военное руководство не могло понять, как с терроризмом может бороться неподготовленная к этому виду деятельности армия. Сейчас усвоили, и Чечня пособила.

В трактовке представителей Генерального штаба подобная ситуация означает, что в структуре обороны уменьшается удельный вес задач, связанных с обороной, и, напротив, возрастает объем задач по безопасности. Отсюда делается вывод, что приоритет получает развитие силы общего назначения, отрицая тем самым предшествующую практику, когда создавался перекос в сторону ракетно-ядерных сил.

Еще один конек новой доктрины - сдерживание. Причем речь идет не только о ядерном сдерживании, но и сдерживании от эскалации напряженности, региональной и глобальной гонки вооружений, необоснованного применения силы и так далее. Трудно удержаться от замечания, что еще один доктринальный постулат больше сочетается с дипломатической практикой.

Третий конек доктрины - партнерство. Москва выдвигает три принципа в этой сфере: во-первых, равноправное участие в оценке военно-политической ситуации, во-вторых, равноправное участие в принятии решений по локализации и пресечении кризисной ситуации, в-третьих, равноправное участие в реализации совместно принятых решений.

Классификация войн и военных конфликтов также дается в новой редакции и также образует триаду. По военно-политическим целям - войны могут быть справедливые (то есть ведущиеся в защиту суверенитета и территориальной целостности, а также в защиту прав человека, но в рамках Устава ООН) и несправедливые (войны агрессивные, захватнические, ведущиеся вопреки принципам, провозглашенным Уставом ООН). По применяемым силам и средствам - ядерные и обычные. По масштабу - локальные, региональные и крупномасштабные.

Исходя из классификации войн, военная доктрина определяет структуру единой военной организации государства в сфере управления, комплектования, оперативного планирования, всех видов обеспечения. Заложена единая платформа для функционирования всех элементов военной организации, в том числе пограничных войск, внутренних войск, войск ФАПСИ и других компонентов военной организации государства. Прописана единая система от президента - Верховного главнокомандующего до тоже единых региональных командований при выполнении общих и специальных задач. Все бразды правления в свои руки получает Генеральный штаб.

Таким образом все судьбоносные споры о путях военной реформы завершены. Документ становится обязательным для исполнения всеми министерствами и ведомствами Российской Федерации.

Также абсолютно ясно, что не оговорился Владимир Путин, заявив недавно о тесном союзе с НАТО. Глава государства еще не ошибался.