год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Наблюдения за характером общественной атмосферы во внутренней жизни России создают впечатление о некоторой отвлеченности нашего общества от внешних противоречий и законов мирового силового противостояния. Атмосфера беспечности и легкомысленного подхода к обороне государства сквозит буквально во всем, начиная от идеи о необходимости и целесообразности армии и кончая издевательствами по отношению к людям в военной форме.

Игнорируется не только военно-исторический опыт других стран, но и собственный, российский.

Естественно, интерес к проблемам военного строительства России не угасал и раньше и тем более не ослабевает в обществе сейчас. Это понятно. Сознательному налогоплательщику любого государства не безразлично, в какой степени обеспечена военная безопасность его страны и насколько обоснованы затраты на оборону. Заветная мечта каждого гражданина о самой "дешевой и малочисленной" армии не покидает сознание в спокойные годы обеспеченного пребывания в условиях стабильного общества. Но ситуация в корне меняется, когда наступает полоса "смутного времени" и начинаются азартные политические игры, где армейская карта тянет если не на "короля", то, во всяком случае, на "туза" в политике.

В свою очередь, экономическая нужда, социальные проблемы, вынуждающие беречь каждый рубль, остро ставят вопрос о государственной пользе и необходимости всего предприятия под названием "военное строительство". Для нашего общества, после того как ему длительное время внушалась идея об отсутствии врагов, а средства массовой информации гипнотизировали обывателя заклинаниями о том, что "на нас никто не собирается нападать", вопрос о пользе армии, с ее проблемами "дедовщины", офицерской нищеты и обилия генералов превратился в стержневой в отношении решения сложных проблем общественного развития.

Экономика в застое - виноват военно-промышленный комплекс; социальная сфера хромает - велики затраты на армию; наука не работает на человека - ищи причины в милитаризации научно-технического прогресса; запущена культура - ответ один: все средства перемолол ненасытный ВПК. Наблюдается падение нравов среди молодежи, особенно среди юношей: опостылевшая казарма сделала свое дело в деформации морали...

Вот краткий перечень наиболее обсуждаемых в обществе проблем военного характера последних лет: нужна ли армия теперь (врагов нет и нам никто не угрожает); какой должна быть военная доктрина, какая нужна армия (даешь профессиональную армию!); численность армии (небольшая, мобильная, не более 1,5 миллиона); гражданский контроль (даешь гражданского Министра обороны!); внутренние функции армии (армия вне политики); разделение функций Министерства обороны и Генштаба и т.д.

Как тут не вспомнить поучительные примеры военной истории самой России. Исследователи единодушно отмечают, что Россия очень часто не была готова к войнам. Это запоздалое реагирование на смертельную опасность нашло выражение в таких поговорках как "гром не грянет - мужик не перекреститься", "не пошевелимся - пока жареный петух не клюнет"1 (1).

Причем закономерностью являлось то, что почти во всех случаях правящие круги легкомысленно относились к источникам военной опасности и не верили в возможность войны, а в обществе царило пренебрежение к воинскому труду и профессии военных.

Интересны в данной связи исторические свидетельства. Так, в 1900 году знаменитый русский философ Владимир Соловьев в произведении "Три разговора" вложил в уста одного из героев такое рассуждение, характеризующее отношение общества того периода к армейской службе: "Спокон веков и до вчерашнего дня всякий военный человек - солдат или фельдмаршал, все равно - знал и чувствовал, что он служит делу важному... в высоком смысле хорошему, благородному, почетному делу, которому всегда служили самые лучшие, первейшие люди, вожди народов, герои. Это наше дело всегда освещалось и возвеличивалось в церквях, прославлялось всеобщею молвою.

И вот в одно прекрасное утро мы вдруг узнаем, что все это нам нужно забывать и что мы должны понимать себя и свое место на свете Божием в обратном смысле. Дело, которому мы служили и гордились, ... объявлено делом дурным и пагубным; оно противно, оказывается, Божьим заповедям и человеческим чувствам, оно есть ужаснейшее зло и бедствие" (2).2

В 1906 году вышла книга Е.И.Мартынова, Генерального штаба генерал-майора, под названием "Из печального опыта русско-японской войны" (3).3 В нее вошли и статьи, которые были написаны за несколько дней до русско-японской войны. В них автор сравнивает отношение к армии накануне войны в российском обществе и в "Стране восходящего солнца".

Так, в статье "В чем сила Японии и слабость России?" отмечается, что "японский народ, во всем своем составе от первого ученого до последнего рабочего, проникнут патриотическим воодушевлением. Величие и благосостояние родины есть заветный идеал каждого японца, перед которым отходят на второй план его личные интересы... армия как представительница государственной идеи, как главное орудие для достижения национальных целей пользуется чрезвычайной популярностью.

...С кафедры высших учебных заведений, вместо космополитических утопий, молодежь слышит проповедь здорового национального эгоизма... Призыв в солдаты - не огорчение, а радость (4).4

...Эта атмосфера всеобщей любви и доверия, которые еще во время мира окружают японскую армию, должна чрезвычайно возвышать ее дух в тяжелые дни войны" (напомним, что это сказано за несколько дней до начала войны).

"Что же мы видим в России?" - спрашивает автор. - " В то время как политика самых культурных государств все более и более проникается идеей беспощадного эгоизма, а западные университеты (например, германские) являются очагами национального духа - в это время в полуобразованной России с кафедры, в литературе и в прессе систематически проводятся взгляды, что национализм есть понятие отжившее, что патриотизм не достоин современного "интеллигента", который должен в равной мере любить все человечество, что война есть остаток варварства, армия - тормоз прогресса и т.п" (5).5

"Из университетской среды, из литературных кругов, из кабинетов редакций эти идеи, разрушительные для всякого государственного строя (безразлично, самодержавного или республиканского), распространяются в широких кругах русского общества, причем каждый тупица, присоединившись к ним, тем самым приобретает как бы патент на звание "передового интеллигента" (6).6

"...настроение общества подрывает в офицерах желание серьезно заниматься своей специальностью, насколько оно ослабляет в них боевой дух, готовность жертвовать собою ради общих интересов... Невольно приходишь к выводу, что для своего радикального излечения Россия нуждается в новой тяжелой године, роде двенадцатого года, дабы наши космополиты на собственных боках испытали практическую приложимость проповедуемых утопий.

Итак, когда пробьется час решительной борьбы, то японская армия выступит в бой, сопровождаемая восторженными симпатиями всего народа, за спиной же русской армии будет безучастие, если не прямое враждебное отношение "передовой интеллигенции" и всего того, что ей подражает..." (7).7

Итог известен. Россия потерпела крупное поражение в войне с Японией. Крайними как всегда оказались военные и отношение к армии не улучшилось. Напротив, шквал критики и явных оскорблений усилился. Это не прошло незаметно мимо просвещенных умов России.

В частности, в 1907 году А.Волгин настойчиво предостерегает пишущую братию и советует следующее: "Пусть те, кто берется за перо с целью быть полезным армии, пишут о ней бережно; надо немало знаний, чтобы сказать о ней полезное слово; огульное порицание верхов или беспричинные похвалы - это лишь легкий способ снискать себе уличный успех, но не полезное дело. А тем, кто говорит об армии, чтобы сеять ненависть к ней, чтобы толкать на измену, я скажу: "Воздержитесь от этого дела, если не из любви к родине, так хоть из чувства самосохранения: без дисциплины и присяги армия не армия, а дикий зверь, который все уничтожит, уничтожит и вас" (8).8

Через семь лет Россия вступила в Первую мировую войну, где ее ожидали отнюдь не победы, а в 1918 году армия поменяла окопы войны с "чужеземцами" на окопы гражданской войны.

За годы перестройки накопилось немало критического материала в отношении Вооруженных Сил и, естественно, это количественное приращение не могло не повлиять на качественные параметры военного строительства. Видно было невооруженным взглядом, что многоцветие плюралистического отношения к армии пышно расцвело главным образом на древе всесокрушающей критики. Ураган обличений попросту задавил рациональное зерно позитивной критики. Именно той критики, которая нужна для лечения тяжелых армейских болезней.

Ряд изданий открыто заявил об антиармейской направленности своей деятельности. В частности, главный редактор журнала "Огонек" В.Коротич в начале перестройки на одном из вечеров в Доме кино прямо заявил: "Сегодня для меня есть главная тема, которую ведет наш журнал - это конфликт с армией".

Знаменитые ученые, сделавшие солидный вклад в развитие науки в своей области знаний, продемонстрировали удивительную легковесность в отношении к проблемам военного строительства. Так, профессор Капица поведал о том, что "здравоохранение десятилетиями питалось с того стола, где все пожирали военные, призванные охранять, а не разорять страну" (9).9

Будущие ученые страстно доказывали, как это делал аспирант Ильин, что "армия - это зло", и что военные должны "ненавидеть свой труд, как ненавидит его палач ". Поражает удивительное сходство не только направленности, но и сходство интонации критиков армии начала и конца ХХ века (10).10 Достаточно вспомнить ранее изложенные наблюдения В.Соловьева, Е.Мартынова.

Что же касается самих военных, то их контраргументы чаще всего воспринимаются как способ доказать необходимость своего "паразитического существования на теле народа".

Критический "перебор" не остался без внимания за пределами страны. Так, К.Скофильд на презентации своей книги еще в апреле 1991 года подчеркнула, что Вооруженные Силы оказались "под огнем беспощадной критики. Армию обвиняют едва ли не во всех преступлениях и злоупотреблениях сталинского и брежневского режимов. Поток злобных нападок, основанных на слухах и единичных, непроверенных или неверно истолкованных фактах привел к тому, что неточные, необъективные оценки положения дел... начали допускать и западные обозреватели".

Необходимо заметить, что пик антиармейской критики приходится на 1991-1992 годы. Анализ десяти ведущих периодических изданий Российской Федерации за 1993 год позволил зафиксировать такой расклад: позитивных публикаций - 12 процентов, нейтральных- 36 процентов и негативных- 52 процента (11).11

Образ прожорливой и разоряющей страну армии до сих пор культивируется в печати, об этом говорят, например, статьи такого рода: "Армия разорит Россию" (12).12

Аналогий с давней и не очень давней историей немало в сегодняшнем развитии российского общества и его отношении к армии. Вернемся к описанию состояния российского общества во время русско-японской войны. "Оно пьянствовало, веселилось, в то время как русские солдаты погибали на войне и русские моряки тысячами тонули в Японском море", - вспоминал Е.Мартынов.

Судя по газетам и передачам телевидения, гульбе и веселью не мешали кровавые события в Чечне на пороге 1994-1995 годов.

Снова вернемся к урокам чеченской войны. Армия опять оказалась крайней в распутывании сложных постперестроечных узлов экономических и политических проблем.

Три года попустительства политиков, пассивности экономистов, специалистов по урегулированию национальных отношений и органов внутренних дел России в конечном счете привели к принятию непопулярного решения, не отличающегося особой ясностью для каждого гражданина (иначе бы не поднялась мощная волна протеста на самой широкой социальной основе). Если это война, то почему не проводится соответствующая работа с международной общественностью, с правительствами других стран в интересах разъяснения позиции России, как это делали американцы накануне вторжения на Гренаду и Панаму? Если это война, то почему соответствующие экономические структуры, предприниматели, транспортники не перестроены заблаговременно и соответствующим образом?

Если действительно готовится крупная военная акция, то почему не было соответствующего внушительного информационно-психологического обеспечения этого государственно важного дела, тем более связанного с риском для жизни многих людей, их физическим и моральным перенапряжением, большими экономическими затратами?

Спору нет. Законы борьбы предъявляют свои требования к гласности и доступности информации. Однако опыт подобного рода операций говорит, что в решении стратегических задач государственной политики должна преобладать предельная ясность для всех граждан (они должны знать, ради чего нужно своих сыновей посылать на верную смерть).

В то же время тактика решения проблемы с применением оружия требует определенной скрытности и тайны. Как уже отмечалось, в Чечне все выглядело наоборот, начиная со ввода и кончая затяжным процессом мирного урегулирования.

Частности и детали тактического свойства стали объектом всеобщего обсуждения и осуждения, а общие, стратегические проблемы, такие как истинные причины принятия непопулярного решения и возможные его последствия не только для Чечни, но и для России в целом, остались за пределами основательной интеллектуальной проработки как на государственном, так и общественном уровнях. Армия объективно была поставлена в такие условия, для которых она, в принципе, не предназначена.

В то же время, критикуя армию за "потерю боеспособности", "отсутствие боевой выучки" и "низкий профессионализм", достаточно влиятельные государственные мужи предлагали сразу по горячим следам очень просто решить проблему финансирования военной операции в Чечне - за счет Министерства обороны. "Придется поменьше учений провести, стрельб и т.д.", - такие ''квалифицированные'' советы давал один из главных финансистов государства Российского. Получается так. Лечитесь тем, от чего заболели... Напряженно не работая, не тратя больших средств, армия должна быть готова выполнить любую задачу! Так можно охарактеризовать подобную рекомендацию.

Сегодня критики армии во многих причинах чеченского кризиса винят военную доктрину. Основные обвинения сводятся к тому, что доктрина не отвечает реалиям сегодняшнего дня. Она не позволяет дать ответы на многие вопросы, выдвигаемые современной жизнью.

С этим можно согласиться, поскольку трудно выработать документ на все случаи жизни, тем более для такой динамичной и непредсказуемой ситуации, которая складывается сегодня в России.

Но, во-первых, данный документ даже в стабильном государстве - это результат труда прежде всего тех, кто определяет цели, ради которых следует использовать военную силу.

Военные в процессе разработки должны представить фактический материал и соответствующую аргументацию для обоснования реалистичности замыслов военной политики, исходя из военно-технических и собственно военных возможностей армии и флота. Политическая часть доктрины, естественно, должна разрабатываться политиками. Словом, мотивы и цели применения Вооруженных Сил - это работа не военных.

Во-вторых, военная доктрина объективно не может быть универсальным правилом на все случаи жизни. Для России это особенно актуально, поскольку резко меняется все, начиная от экономического базиса, непосредственно работающего на военную мощь государства, кончая рыхлой законодательной основой военного строительства. (Вряд ли в процессе обсуждения бюджета на 1995 год кто-то из законодателей предвидел расходы на Чечню). Здесь должны быть общие положения, основные направления военного строительства на длительную перспективу.

Скажем самокритично, что желание четко обозначить некоторые сроки и этапы было явным стремлением выдать желаемое за действительное, неуправляемое за жестко контролируемую организацию процесса военного строительства вообще и военной реформы в частности.

Не обошлось и без последствий мощного нажима популистских идей, возникших на почве "военно-политического страусизма", когда желание мира, добрососедских отношений и активности в укреплении мер доверия вытесняло на периферию сознания и государственной политики "неприятные моменты" в отношениях между государствами.

Нелишне подчеркнуть, что именно политики требовали исключить из лексикона такие понятия, без которых военное дело не живет: "наступление", "враг", "противник", "война" и т.д. И когда грянул военный гром в Европе во время агрессии США и НАТО против Югославии, когда утописты-пацифисты в очередной раз почувствовали очень болезненный удар клюва жареного петуха, в традиционно неподходящее место, интерес к военной проблеме резко возрос.

1. Автор предлагает отечественным ученым написать диссертацию или провести комплексную научно-исследовательскую работу под шифром: "Жареный петух как способ подхода к проблемам военной безопасности России. Опыт, состояние, перспективы"
2. Соловьев В.С. Избранное. - М., 1990.С.246-247.
3. С.- Петербург. Воен.типогр., 1906г.
4. Там же,. С.6.
5. Там же. С.7.
6. Там же. С.8.
7. Там же. С.9.
8. Российский военный сборник, Выпуск № 1 1990.С.121-122.
9. Медицинская газета 1989. 13 января.
10. Век ХХ и мир.1988. № 8.
11. Армейский сборник . 1995.№5. С.21.
12. Куранты. 1994. 2 декабря.