год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Военная реформа в России к середине 1998 года набрала определенные темпы, приобрела реальные очертания. Однако августовский финансовый "обвал" существенно по новому расставил акценты реформы, резко сократил ее финансовую и ресурсную базу. С другой стороны, непродуманные и нескоординированные действия НАТО и США в Боснии, Косово и Ираке заставили часть российской политической элиты задуматься о целях военной реформы и о возможностях выделения на оборонный комплекс дополнительных средств.

Еще большую актуальность в этом плане приобрел вопрос: как в крайне сложных условиях, при мощных внутренних и внешних ограничителях и "влияющих факторах" все же осуществить военную реформу, сочетая решение текущих и перспективных задач; как, осуществляя военную реформу, предотвратить и парировать военные и невоенные вызовы национальной безопасности России и в то же время не поплыть по волнам политических эмоций.

При этом важно иметь в виду, что военная реформа в России - это не только и не столько вынужденная мера (в силу известных обстоятельств), сколько необходимое комплексное мероприятие по заблаговременной оптимизации оборонного и оборонно-промышленного комплекса РФ, с учетом имеющихся реальных ресурсов, для парирования угроз ближайшего и более отдаленного будущего.

Поэтому столь актуальной является проблема оценки необходимости (и главное - возможности) снижения нагрузки на военно-силовую компоненту совокупной мощи РФ за счет более полного вовлечения во внешнеполитическую и военную деятельность страны невоенных факторов силы, свойств геополитического маневра и т.д. Важной является проблема повышения качества взаимодействия военных и невоенных факторов совокупной мощи России и их динамики в ходе построения многополюсного мира, принимая в расчет роль и место России в этом процессе. Причем с учетом того, что данная тенденция получит свое дальнейшее серьезное развитие в системе международных отношений XXI века, поэтому подобный подход со стороны России отнюдь не обуславливается только лишь ее ограниченными финансово-экономическими возможностями.

Анализ геополитической ситуации в мире, в различных его регионах, в ближнем и дальнем зарубежье, по разным геостратегическим направлениям, а также перспективный ситуационный анализ различной срочности имеют самое существенное влияние на различные стороны военной реформы. Геополитический анализ во многом помогает выявлять приоритетные военно-стратегические направления и их специфику, способствует определению характера задач, оптимальную структуру вооруженных сил. А следовательно влияет на распределение средств, предназначенных на военное строительство и масштабы финансирования военных приготовлений, развитие российского ВПК и оборонного комплекса.

Кроме того, этот анализ не только обозначает потенциальных оппонентов России на международной арене и степень этого оппонирования с их стороны, но и выявляет возможности партнерских и союзнических отношений, коалиционного взаимодействия. Помимо этого, задается и возможное соотношение военных и невоенных факторов, усилий, с учетом специфики структуры совокупной мощи России, в различной их комбинации, в контексте конкретного геополитического ландшафта, с целью предотвращения или парирования существующих и возможных в будущем угроз и вызовов национальной безопасности России и ее национальным интересам.

Только владея геополитической обстановкой и ее "производными", можно осуществить эффективную военную реформу, принимая во внимание как совокупность функциональных задач (и соответствующих ограничителей извне на осуществление военной деятельности России), так и совокупность внутрироссийских возможностей, с учетом все более серьезных ограничителей по ресурсному обеспечению оборонного сектора, включая аспекты экономики, идеологии и т.д.

При этом особо подчеркнем рост в последнее время влияния в международных отношениях именно невоенных факторов, предполагающих в первую очередь использование качественного геополитического маневра для достижения тех или иных стратегических целей. Особенно это важно для России, весьма ограниченной, по большому счету, в выборе средств ведения политики, в том числе военной политики. Это напрямую связано с падением экономической, военной мощи России, а также с сопровождающими их лимитирующими факторами на проведение самостоятельной политики в условиях роста зависимости от внешних финансово-экономических подпиток со стороны Запада. Тем более важно как можно более полно использовать возможности геополитического маневра, оценить его роль, рамки возможностей и рисков применения.

А это - задача качественного анализа геополитической ситуации, ее динамики, интересов и противоречий, геополитических зазоров между отдельными странами и группировками - то есть всего того, что может быть использовано (причем в очень значительной степени) при ведении геополитических игр, с задействованием тех или иных инструментов и их комбинаций. Среди которых, подчеркнем это, военная сила является лишь одним, пусть и важным компонентом. Наиболее эффективно военная сила работает именно в хорошо отлаженной системе прочих мер и политических приемов. Причем верный учет геополитической ситуации может во многом сделать излишним применение военной силы или свести его к минимуму на том или ином направлении, в том или ином потенциальном конфликте.

Речь идет в первую очередь о масштабах использования военной силы, но отнюдь не вообще о возможном ее отсутствии. И дело не в словах Монро, что "нужно говорить ласково и держать за спиной большую дубинку". Во многих случаях силовое давление, избыток силы даже затрудняют геополитический маневр (и наоборот, "слабость", видимость слабости повышают возможности вхождения в контакт, "принятия в игру", восприятия аргументов оппонентами). Это, кстати, именно случай сегодняшней России, резко ограниченной в применении силы даже при ее наличии, как по отмеченным выше причинам отсутствия достаточных внутренних ресурсов, так и с учетом внешних ограничителей для этого на международной арене (и даже внутри России) со стороны мирового сообщества. Однако наличие силы, готовность ее решительно применять, представление об этом у оппонента в ряде случаев действует весьма отрезвляюще. Повторяем, все зависит от конкретной ситуации: военная сила является эффективным инструментом политики только в комплексе с другими средствами и компонентами, что, кстати, подтверждает опыт США. Если этого нет, то мы наблюдаем ситуацию, которая складывалась во времена "позднего СССР" или в которой Россия очутилась в ходе чеченской кампании.

В своем анализе мы исходим из достаточной стабильности и предсказуемости международной обстановки, ее относительной благоприятности для России (в том числе для осуществления комплексных, не только военных реформ), а также из того, что весьма ограниченный набор средств ведения политики у России и в ближайшем будущем вряд ли расширится, в первую очередь по причине экономической и идеологической несостоятельности. Отсюда и основополагающие принципы этой политики - умеренность, выверенность, осмотрительность, "будь хорошим - или осторожным".

Мы также исходим из того, что глобальной ракетно-ядерной войны в современном и грядущем мире, скорее всего, удастся избежать. По крайней мере в обозримой перспективе, пока не примут крайние формы экономические и цивилизационные противоречия по линии Север-Юг, а Юг не станет самодостаточным полюсом (набором полюсов) глобальной структуры, с соответствующим экономическим, идеологическим, военным оснащением. Главными для России военными средствами предотвращения ракетно-ядерного конфликта, сдерживания возможной экспансии военного и невоенного характера в отношении России (имея в виду и худший сценарий - "мир сходит с ума") являются и будут таковыми в дальнейшем СЯС, даже в их значительно сокращенном формате.

Однако СЯС - это не универсальный аргумент, точнее это аргумент в первую очередь для Запада, которому "есть что терять" (и с которым нам предстоит плотно взаимодействовать в будущем). Для многих в третьем мире фактор сдерживания с помощью СЯС может быть не столь актуальным, бедным всегда ближе идеология "бумажного тигра" в отношении ядерного оружия, тем более что в качестве встречных угроз третьим миром могут выдвигаться совсем другие, асимметричные, но очень чувствительные аргументы. Поэтому роль СЯС как универсального средства сдерживания, способного заменить обычные вооружения, не стоит преувеличивать.

В геополитике целостного мира действует принцип "возлюби дальнего своего". Например, не исключен вариант того, что мир стоит на пороге серьезного экономического и политического кризиса, который, по сценарию "домино", затронет, вслед за Россией, другие страны, в том числе страны евроатлантического региона. Однако в силу взаимозависимости мира, глобальности экономики, урон от возможного кризиса в развитых странах Запада скажется и на других странах и регионах, в том числе и в немалой степени на России. По крайней мере, какого-либо серьезного перераспределения весов и амбиций в мировой геополитической иерархии даже в этом случае ожидать не стоит.

Как уже говорилось, в целом международная обстановка достаточно благоприятна для осуществления реформ в России. И не "вина" мирового сообщества в том, что Россия из всех вариантов действий, например, в экономике, государственном строительстве, в выборе идеологии, зачастую выбирала все эти годы не самые приемлемые - для себя и для мирового сообщества.

Так, изначально ошибочным было решение всецело ориентироваться на Запад в осуществлении реформ и следовать всем его политическим, экономическим рекомендациям, а во внешней политике идти в фарватере Запада. Внезапное, немотивированное "бегство" России с некоторых важных "передовых позиций" оказало дестабилизирующее влияние на международную обстановку, резко сломало устоявшиеся структуры безопасности, создало зоны геополитического и силового вакуума, спровоцировало резкие геополитические подвижки и неадекватное восприятие ситуации некоторыми даже ведущими странами и политическими силами. И теперь все равно, был это "позыв души", корысть или заблуждения (взаимные - России и мирового сообщества). Для нас важно то, что во-первых очень трудно менять набравший инерцию курс, а во-вторых самому Западу трудно менять стереотип представлений о сегодняшней России как о "не оправдавшем доверия" партнере, не всегда предсказуемом в своем поведении и действующем вне солидарной шеренги стран первого мира. Бомбардировки Ирака, события в Косово вполне показали, в каком качестве сегодня Россию рассматривают на Западе, ее в лучшем случае не принимают в расчет, в худшем - опасаются и стараются изолировать, а в большинстве случаев списывают ее "неадекватное" поведение на публичную политику для внутреннего пользования. По крайней мере, для Запада сегодня Россия в большей степени "нежелательный свидетель", чем союзник, что, впрочем, не мешает развитию в конкретных ситуациях и обстоятельствах партнерских отношений, России не нужно отвергать их с порога, не делает этого и Запад.

Вряд ли можно согласиться с теми, кто считает, что при правильной, не переходящей допустимую грань "фронде" перед Западом ситуация может оказаться вполне выигрышной для России. С учетом слабости российской экономики, высокой зависимости от того же Запада, эта игра может носить рискованный характер. Надо ли говорить, что после вышеупомянутых событий на международной арене последнего времени отношения Россия-НАТО, Россия-Запад, прежде всего в военной области, в осуществлении миротворческих операций будут, скорее всего, сведены к весьма низкому уровню. Однако России вряд ли стоит чрезмерно демонстрировать свои обиды. И там, где ее присутствие действительно необходимо, например, на Балканах, она должна продолжать миротворческие усилия. Иными словами, пытаться везде, где это можно, набирать политические очки, трансформировать их в нечто иное и распространять на другие сферы, собирая "по крохам" свой геополитический капитал.

В целом отношения Запада, США с Россией вполне прогнозируемы и предсказуемы. Итак, мы не союзники, мы - партнеры. Запад и США не будут слишком помогать России в осуществлении реформ и в преодолении кризиса, не имея под это соответствующие политические гарантии - в виде ратификации СНВ-2, поддержки каких-либо действий и инициатив и т.д. Не будут и потому, что им не нужна Россия - сверхдержава. Хотя вряд ли на Западе найдется много трезвомыслящих политиков, рассуждающих категориями В.Гавела: больная и слабая Россия представляла бы для нее самой, для мирового сообщества куда большую угрозу, чем в качестве мощного геополитического полюса. Впрочем, те же США не будут и излишне "напрягать" Россию, особенно в преддверии будущих выборов - российских и собственных. Для предотвращения возможной внутренней дестабилизации, способной перепрыгнуть через границы России, будут осуществляться соответствующие мероприятия, включая на первых порах предоставление гуманитарной помощи.

У США имеется целый набор инструментов и механизмов по регулированию российской внутренней и внешней политики, не прибегая к военной силе. Что касается новых кредитов, выплат по долгам, то Запад будет вести себя жестко, но с пониманием, держа Россию на коротком поводке и лимитируя ее возможные "нестандартные" шаги. Короче, пол-Сибири за долги не отберут, в полон брать не будут, но будут жестко, до мелочей регулировать "коридор" нашего поведения на международной арене. Выскажем, однако, "крамольную мысль": стоит ли России сегодня, в ее нынешнем состоянии, по сути не выработав концепцию национальной безопасности и не осознав своих интересов в окружающем мире, так уж рваться с этого "поводка", по крайней мере при осуществлении публичной политики? Если, конечно, он не превратится в полную удавку. Особо подчеркнем, что со стороны Запада напрашивается "смена ставок" в российской политической колоде - с радикал-либералов на более умеренных политиков, более полно выражающих коренные интересы России и россиян, а потому более предсказуемых, "безопасных" и эффективных в качестве партнеров.

В общем же западное, европейское (евроатлантическое) геостратегическое направление будет для России достаточно стабильным и предсказуемым, новых "нашествий" с него на Россию не предвидится. Здесь для России не ожидается ни новых друзей, ни открытых врагов, здесь все достаточно прозрачно. Европа будет в целом лояльно относиться к России как к важному партнеру на Востоке для создаваемого Европейского центра силы, в котором ведущую роль будет играть Германия. Объединенной Европе Россия нужна и как геополитический буфер, и как сырьевой резервуар, и как одна из опор нарождающегося многополюсного мира. Для России это дает серьезные геополитические шансы. Ее, скорее всего, в ближайшем будущем, пока не устоится "евро", не будут особо подставлять и провоцировать, в частности, с дальнейшим расширением НАТО.

Только не надо питать излишних иллюзий по поводу возможности использовать "противоречия" между странами Запада, особенно в евроатлантическом раскладе. Они безусловно есть, но в отношении России все же, скорее всего, будет проводится достаточно скоординированная политика, а вот использовать ее нюансы в своих интересах Россия сможет.

Мы умышленно не останавливаемся на анализе слишком размытых структур безопасности в организационных рамках СНГ. Ряд стран, в том числе и Украина, не подписали ни Ташкентских протоколов 1992 г. по коллективной безопасности, ни даже Устава СНГ. Пока отношения стран СНГ в военной области более успешно строятся на двусторонней основе, эта ситуация сохранится в будущем. Однако, на наш взгляд, сама идея СНГ как единого (и естественного) североевразийского геополитического пространства со своими интересами, взаимным тяготением населяющих его народов, общими если не для всех, то для большинства стран СНГ внешними угрозами и вызовами может быть реализована уже в обозримой перспективе.

Что касается непосредственных соседей России, то Прибалтика и Финляндия время от времени будут пробовать Россию "на зубок", выдвигая территориальные вопросы. Белоруссию все чаще Россия будет называть "стратегическим партнером", за отсутствием других. Впрочем, Запад до определенной поры оставил в покое Лукашенко, уже продемонстрировав ему на улицах Минска возможности и совсем другого сценария по "свисточному варианту" Софии и Белграда. Лукашенко будет продолжать разыгрывать внутрироссийскую карту, попутно внося сумятицу во внутрироссийский политический баланс, что также может быть в интересах Запада. Белорусское статус-кво сохранится, скорее всего, до очередных решений по расширению НАТО и в зависимости от того пути, по которому пойдет Россия после выборов 1999-го и 2000-го гг.

Украина находится в состоянии геополитического поиска. В силу ее размеров, сложной внутренней композиции, очень серьезных экономических проблем, пророссийских настроений у значительной части населения, определенной разочарованности в Западе как в спонсоре быстрого экономического возрождения - именно это, а не "противодействие" России препятствует быстрому дрейфу Украины на Запад и возможному вступлению в НАТО в перспективе. К тому же крымско-татарский "пробный шар" весьма насторожил Киев в плане возможной "мягкой" экспансии с юга. И в перспективе движение Украины - в экономике, геополитике, в сфере безопасности - может быть попутным с российским. Скорее всего, со временем - и не надо его торопить - жизнь заставит Украину, как и 350 лет назад, сделать верный, единственно верный геополитический выбор по принципу меньшего из зол - в пользу тесного партнерства с Россией. Не стоит переоценивать возможное влияние России на внутриполитическую ситуацию на Украине. Однако здесь должна проводиться очень тщательно выверенная политика, дабы не наломать дров и не играть в поддавки.

Если и будут какие-либо геополитические поползновения в северном направлении со стороны Турции, то сначала она "уткнется" в северное Причерноморье (реакция Грузии, скорее всего, может быть схожей с украинской - "такой-то царь в такой-то год вручал России свой народ"), то есть здесь у России есть достаточная на данное время геополитическая прокладка. На Балканах Россия, по большому счету, не слишком многое может сделать. Однако разыгрывать славяно-провославную карту, с переменным успехом, больше во внутриполитических целях, она будет продолжать и дальше, будут это делать и ее партнеры на Балканах.

В отношении расширения НАТО нужно сказать, что России не следует самим себя загонять в геополитический угол, из которого потом будет очень трудно вылезти, причем за соответствующую плату. Дальнейшее расширение НАТО будет зависеть от многих факторов, но если оно все же в перспективе состоится - Запад лишит себя нужного геополитического зазора между собой и Россией, приблизится к зонам геополитического контакта, для него пока нежелательного, где его военная мощь не сможет достаточно эффективно функционировать, а военно-политические проблемы возрастут многократно. Наконец нарастает "рыхлость" в самой структуре НАТО, растет обращенность различных членов блока к разным приоритетным проблемам, под влиянием различающихся, в том числе и географически, для разных стран угроз и вызовов. Прием новой группы стран в НАТО еще более "взрыхлит" ее структуру.

Сегодня для России строить всякого рода балансы с НАТО - по военным расходам, соотношению военной мощи, тем более с включением партнеров по возможному коалиционному взаимодействию - пустая трата времени. Не только и не столько потому, что нынешнюю геополитическую игру в Европе мы проиграли, сколько в силу необходимости уже сегодня готовиться к следующим играм, которые, вполне вероятно, пойдут уже по измененным правилам. Ну а пока у России, как уже говорилось выше, есть пресловутый ядерный щит - этот асимметричный ответ на возможные угрозы со стороны Запада. И Запад не может не понимать, что, даже если Россия не продекларирует расширение функциональной применимости СЯС, то жизнь, при нынешнем состоянии российских обычных сил, все равно де-факто заставит ее это сделать. Особенно, если внутренняя ситуация в России будет стремительно ухудшаться, а прессинг извне, в явной и неявной формах, резко усилится. Но это - крайний случай, а его ни Россия, ни Запад друг другу не станут, находясь в здравом уме, предоставлять.

Возможно ли подлинное партнерство Запада и России, а не "братание" на саммитах и подписание ни к чему не обязывающих "эпохальных" соглашений? Да, возможно, но для этого должна измениться Россия, скорее выйти из своего возбужденного "революционного" состояния. Должен меняться и Запад - и не проводить столь "неоптимальную", суетную политику, которая мало что несправедлива - она неумна. И уж по крайней мере не способствует формированию нового мирового порядка, даже в его промежуточном варианте.

На восточном направлении у России ситуация достаточно стабильная и может оставаться таковой еще по крайней мере два десятилетия. США осуществляют дирижирование общей ситуацией в АТР - и для России это представляет определенные выгоды, может рассматриваться как стабилизирующий фактор. По крайней мере, США для России - важный элемент баланса отношений с Китаем, и не в интересах США усиливать в регионе роль Китая за счет России.

Япония слишком мала географически, не забыта еще трагедия Хиросимы, возможности авантюрного поведения Токио (и неотвратимое в этом случае возмездие) маловероятны. К тому же Япония будет впредь разыгрывать российскую карту перед Китаем и в первую очередь перед обеими Кореями, которые рано или поздно достигнут объединения (не исключено, под антияпонскими лозунгами). Япония попытается все получить от России мягкими пассами, за беседами без галстуков, но если и это не выйдет, то она не очень расстроится. Проблемы Курил (и Сахалина) рано или поздно решатся сами собой. Будет Россия в состоянии их контролировать и эффективно использовать - они будут российскими, если нет (то есть если сегодняшняя динамика сохранится) - со временем, с учетом близости к Японии, без единого выстрела они уйдут к терпеливому южному соседу.

Отношения России с Китаем носят сложный, многокомпонентный характер. С одной стороны, Россия для Китая - не только резервуар современных военных технологий, а в будущем и энергоносителей, Россия его естественный партнер по созданию многополюсной геополитической системы в АТР, в которой Китай попытается использовать свои несомненные козыри. Правда, с восстановлением отношений с Западом Китай будет меньше зависеть от Москвы в технологическом и военно-техническом отношении.

С другой стороны, над 8-миллионным населением Восточной Сибири и Дальнего Востока нависают четыре приграничные провинции Китая с 200-миллионным населением. Уже сейчас в России на постоянной основе обитает до 5 млн. китайцев, этот процесс фактический стимулируется властями КНР, включая поощрение смешанных браков с русским населением и его ассимиляцию. Вряд ли в любом случае в отношениях России и Китая дело дойдет до крупного конфликта, при этом его военное решение будет невозможно из-за неизбежной серьезной эскалации. Как и в отношениях России с Японией, встает вопрос об эффективном контроле со стороны России за своими восточными территориями, на которые, при определенных обстоятельствах, мог бы претендовать Китай, но военная мощь несет здесь лишь дополнительные, страхующие функции.

К тому же стабильный и мощный Китай, которому будет что терять, много раз подумает, прежде чем "по-серьезному" провоцировать Россию или самому вставать на тропу экспансии. Гораздо хуже, непредсказуемее может быть ситуация со слабым, раздираемым противоречиями, разуверившимся в реформах Китаем (уже сегодня фактические темпы роста экономики Китая - 2-4% в год, а не вдвое более высокие, согласно официальной статистике).

Индия - важный партнер России, но она вряд ли захочет сдерживать Китай (и в первую очередь - вряд ли сможет) в случае его "неверного" поведения в отношении России, она и сегодня для России - отнюдь не "второй фронт". Стратегическое значение Дели для Москвы может быть гораздо большим не на восточном, а на южном стратегическом направлении, а также в качестве одного из важнейших центров силы многополюсного мира будущего. Предложения Примакова относительно треугольника Москва-Пекин-Дели - это не блеф, не "большая инициатива большого визита", это трезвый взгляд в завтра.

Что касается российских ВС на востоке, то, на наш взгляд, их там вполне достаточно для полноценного выполнения функций присутствия и сдерживания. Правда, необходимо резко повысить их управляемость, осуществить инвентаризацию, обеспечить более тесное взаимодействие различных видов и родов ВС и других силовых структур, а также избежать криминализации в ходе частичной конверсии, в первую очередь инфраструктуры. Серьезная проблема - ВПК восточной России, многие предприятия которого подлежат "увольнению в запас", являясь при этом градообразующими.

Южное стратегическое направление для России - потенциально наиболее неспокойное, поскольку крайне нестабильна - в экономическом, военном, социально-психологическом отношении - вся геополитическая "дуга" российского южного подбрюшья - от северного Причерноморья и Кавказа до Алтая. Причем ситуация на данной "дуге" серьезно влияет и на отдельные регионы во внутренней России, в первую очередь в Поволжье. Распад СССР, рост противоречий по линии Север-Юг, нарастание экономических трудностей, рост активности исламских сил как "защитников слабых" в борьбе с "мировым Севером" создали для России очень серьезную и труднорешаемую ситуацию - этот глобальный "разлом" проходит по ее телу.

Запад, получивший доступ к ресурсам постсоветских республик на южных рубежах России, не будет пока в состоянии контролировать, даже при росте нестабильности, ситуацию военными средствами, тем более предоставлять делать это кому-либо "по доверенности": опыт контактов с талибами научил многих. Даже Турция явно играет в регионе в первую очередь свою игру, причем не всегда в интересах Запада, что показала война в Чечне, развитие ситуации в Азербайджане.

Возможности для России эффективного коалиционного взаимодействия с постсоветскими странами южного направления пока слабо просматриваются, в отношениях между ними скорее имеет место ситуация взаимной геополитической притирки намерений и возможностей, и пока такое положение вещей - меньшее из зол для России. Ситуация "в дуге" может развиваться по самым разным сценариям, способности у России влиять на нее - дипломатическим, экономическим, военным путем в целом имеются, но они должны быть очень хорошо увязаны и с развитием геополитической обстановки в регионе и вокруг него, должны учитывать планы других "игроков".

На наш взгляд, достаточно динамичной может оказаться ситуация как на кавказском, так и на среднеазиатском участках южного направления, однако и здесь, и там вряд ли могут произойти серьезные для России геополитические подвижки. На Северном Кавказе плотность славяноязычного населения, характеристики естественного ландшафта способны служить преградой для быстрых и непредсказуемых изменений, но сами процессы могут иметь достаточно высокую разрушительную силу в определенных локализованных зонах, в первую очередь прилегающих к Чечне.

На среднеазиатском направлении также имеются "естественные рубежи" в виде пустынных пространств, этнической чересполосицы. Именно на этом направлении России необходимо в первую очередь иметь ресурсы, при соответствующем развитии ситуации, для создания многоэшелонированной геополитической прокладки, с использованием целого набора разнообразных средств, от экономических и силовых до информационно-пропагандистских.

Ситуация на кавказском направлении очень запутана, ее не распутать вмиг, на это, особенно после событий в Чечне, нужно значительное время. Запад имеет определенное и растущее влияние в данном регионе, однако он может здесь столкнуться с интересами стран Ближнего Востока, в том числе и своих партнеров и союзников по альянсам. К тому же идет сильная конкуренция между самими странами Запада и представляющими их фирмами. С одной стороны, Запад не должен способствовать дальнейшей "конфликтизации" кавказского региона именно по причине своей общей заинтересованности в нем и хрупкости геополитической ситуации в регионе. Однако именно через конфликты (балканский вариант) и попытки "миротворчества" он может более плотно "прописаться" в регионе. По крайней мере, Запад будет совсем не прочь постараться тем или иным способом отсечь Россию от кавказского региона.

Азербайджан, на наш взгляд, может играть очень важную роль в регионе не только как главный узел экономического развития, но и как фактор геополитических "возмущений". Слишком велика ставка в борьбе за ресурсы региона (до 20-25% всех мировых нефтегазовых ресурсов будущего сосредоточены, как считается, в Прикаспийском регионе и прилегающих зонах). Кстати, пока, в условиях нынешней ценовой политики ресурсы региона не востребованы на мировых рынках. Слишком серьезное значение имеют существующие и перспективные инфраструктурные коридоры из региона, их пространственное пролегание. На слишком бойком геополитическом перекрестке находится Азербайджан. Слишком недоступен он пока для Запада в геополитическом, военно-политическом отношении, в том числе в целях проведения здесь комплексной политики. Наконец, ощущается новый всплеск межэлитной борьбы, при очевидной подпитке извне, за власть в Баку, и в этой борьбе слишком много связано с личностным фактором Г.Алиева. Каковы роль и место России во всех этих "слишком"? Опять-таки, нужно умно оценивать геополитическую ситуацию и попытаться играть свою игру, не воспаляя воображение других игроков.

Например, абхазский и карабахский конфликты будут и дальше использоваться Западом в качестве инструмента влияния на Закавказские республики. В то же время Запад не заинтересован в их сиюминутном разрешении, тем более по балканской схеме с участием НАТО (в том числе с учетом вышесказанного: каспийская нефть пока не слишком нужна на рынках). И это несмотря на то, что правящие круги Грузии и Азербайджана регулярно "приглашают" НАТО в регион.

Кавказ - как раз тот регион, который Россия должна использовать в качестве полигона для оттачивания приемов геополитического маневра на постсоветском пространстве (а их множество - вплоть до сложного геополитического "покера"). А самая верная позиция - это терпеливо ждать, пока веками наработанные механизмы, сдвинутые с места десятилетием перестройки, не сделают свое дело и Кавказ вновь не обратит свои взоры на Россию как на естественного партнера в этом неспокойном и амбициозном регионе, тем более находясь в весьма непростом окружении.

ВС России и другим силовым структурам на Кавказе необходимо прийти к пониманию того, что демонстрация своей мощи (или немощи) и поддержание в регионе геополитических интересов России - это разные задачи. И во многом разные модели поведения, разные сочетания военных и невоенных методов работы и уж это по крайней мере не "одним десантным полком за два часа". И если уж продолжать заочную полемику с автором данного изречения, то армия нужна не для того, "чтобы воевать" - она, наоборот, нужна для того, чтобы НЕ ВОЕВАТЬ. - и не "умирать с улыбкой на устах". А это - различные акценты, различные подходы, разная армия с разными поставленными задачами и мотивацией.

Что касается комбинированной северокавказской группировки РФ, то она должна иметь не только специальные задачи, но и специфические организацию и оснащение, теснейшее взаимодействие с территориальными добровольческими формированиями - под жестким централизованным контролем. И еще необходимо первоклассное информационно-пропагандистское обеспечение, без чего на Кавказе делать вообще нечего, весь четырехсотлетний опыт российской деятельности в регионе, в том числе военной (и уж по крайней мере чеченская кампания), этому свидетельствует. Мы выражаем уверенность, что если бы в конце 80-х - начале 90-х годов власти СССР, а затем России не пошли бы на поводу "революционных" идеологов на Северном Кавказе, то за счет качественного геополитического маневра можно было бы существенно скорректировать весь ход событий в регионе, в первую очередь в Чечне. В том числе и резко сократить, сделать излишним использование военно-силовых приемов, по крайней мере в том качестве, в котором они были продемонстрированы в процессе чеченской кампании.

Может ли развитие ситуации для России на среднеазиатском направлении, которую в лучшем случае сегодня можно охарактеризовать как стагнацию, "поменять знак" на противоположный? Да, может, если заработают три фактора. Первое. Рост разочарованности государств региона и их элит итогами развала СССР, "приватизации" своих республик и итогами взаимодействия с Западом. Второе. Естественный "испуг" постсоветских элит перед ростом исламского влияния и его непредсказуемыми, в условиях нарастающей нищеты масс, последствиями. В геополитическом отношении это испуг перед "вектором с юга". Третье. Рост опасности междоусобиц (например, Узбекистан-Таджикистан), опасения в связи с возможным развалом Афганистана и существенной геополитической перекройкой региона. Все это может усилить роль России, способствовать снижению проницаемости внешних южных рубежей бывшего СССР, обеспечить подобие коалиционного, в различных формах, взаимодействия с Россией. И по крайней мере - обеспечить России выигрыш во времени для создания новых стратегических рубежей дальше к северу. "Частичное отступление" России из региона (сокращение или даже ликвидация силового присутствия) все же может стать вероятным, в частности, из Таджикистана, по мере его неизбежной исламизации под видом национального примирения. Хотя в течение какого-то, даже весьма продолжительного времени российское присутствие еще будет нужно обеим сторонам.

Серьезным регулирующим влиянием на ситуацию в среднеазиатском регионе обладает афганский конфликт, его ни в коем случае нельзя недооценивать. Мы решительно не согласны с теми, кто считает для России необходимым сделать ставку во внутриафганском конфликте на талибов. Ситуация в этой стране может развиваться по-разному, однако сегодня наличие в ней относительного силового баланса, поддерживаемого в том числе извне, до прояснения общей ситуации в регионе, видимо, было бы для России не худшим вариантом.

В настоящее время Иран - естественный партнер России, заинтересованный в сдерживании амбиций своих соседей и в консервации имеющейся в его окружении ситуации. Другой вопрос - как долго продлится медовый месяц в отношениях Тегерана и Москвы. Запад все более настороженно наблюдает за новыми технологическими программами Ирана. И Москва вряд ли может сегодня достаточно успешно разыгрывать перед Западом иранскую карту, не нанося при этом ущерба своим двусторонним отношениям с Тегераном. Однако нельзя не отметить, что в нынешнем региональном "море нестабильности" Иран превращается в остров относительного благополучия, в том числе в глазах многих на Западе, со всеми вытекающими последствиями. Это особенно важно в связи с возможным ростом нестабильности в Закавказье и в частности в Азербайджане.

Что касается других стран Ближнего Востока и арабского мира, то они играли очень важную роль для СССР в ходе биполярных игр с США. Сегодня эта роль объективно сокращается, в том числе как фактор российской политики в южном подбрюшье, включая постсоветское пространство. Силовые акции США в регионе будут продолжаться, особенно после фактического провала попыток палестино-израильского замирения, и объективно такая американская политика в регионе имеет для России, как это ни парадоксально звучит, как положительные, так и отрицательные стороны. Ну а публичная политика России как "поборника справедливости" может дать свои дивиденды, причем не только в данном регионе. Россия после своих подобных демаршей все больше воспринимается в качестве геополитического балансира и объективно набирает столь необходимые ей очки на международной арене, повышает свой политический рейтинг.

Геополитическая ситуация в мире достаточно динамична, однако в еще большей степени она инерционна. И поэтому не стоит после любого события, якобы затрагивающего интересы или "честь" России или ее лидеров, пытаться кардинально пересматривать ситуацию, свое отношение к ней и участвующим в ней странам. Это могло бы свидетельствовать не столько о нестабильности постбиполярного мира, сколько об отсутствии у России выверенной системы национальных интересов и отсутствии представлений о приоритетах национальной безопасности и средствах ее обеспечения. Безусловно, время от времени фактор силы, и без того значительный в международных отношениях, дает всплеск, даже зашкаливает, как в случае с иракским кризисом. Это может быть поводом для осуществления резкой публичной политики, но никак не поводом для пересмотра базовых положений военной доктрины, военного бюджета, пересмотра перечня партнеров, друзей и оппонентов, приоритетов во внутренней и внешней политике.

И если Россию ожидают в ближайшем будущем некоторое снижение темпов вхождения в мировое сообщество, то это произойдет не только по причине разночтений Россией и Западом по поводу того или иного события. Главной причиной будет все же кризисное состояние самой России и оттого слишком обостренное, даже болезненное восприятие с ее стороны того или иного события. Именно поэтому в первую очередь с Россией "не считаются" - а при отсутствии позитивных изменений не будут считаться и впредь.

Должно быть совершенно ясно, что оценка геополитической ситуации в мире, внешнеполитической "среды обитания" России может быть корректна только с учетом состояния самой России и ее экономического, военного, морального и других потенциалов. Соответственно, возможность изменения геополитической среды (и изменения оценки необходимого комплекса мер по обеспечению безопасности России) весьма в значительной степени зависит от тех изменений, позитивных и негативных, которые проходят в России, от степени ее внутренней консолидированности.

Похоже, еще так и не сделан до конца нужный вывод, что у России существенно сократились зона ее геополитических интересов, периметра безопасности. Причем это не только вынужденный момент как результат временной, надеемся, слабости. У России действительно, в плане реализации ее национальных интересов, нет необходимости (а не только возможности) играть свою прежнюю "глобальную" геостратегическую, военно-силовую роль.

Там, откуда Россия ушла, можно ограничиться демонстрацией флага, продуманными дипломатическими ходами и проведением активной информационной политики, "залпами" публичной политики, избирательным геополитическим маневрированием, в том числе с использованием принципа "разделяй и используй", и т.д. То есть, можно обойтись весьма и весьма ограниченными средствами. К сожалению, пока в планировании военной политики, оценке необходимой военной мощи России еще не до конца изжиты старые подходы. А именно, во-первых - "от достигнутого", во-вторых - по принципу "паритетности" с нашими традиционными оппонентами по прошлым геополитическим играм (закончились те игры, быльем поросли уже "площадки", на которых эти игры велись). Новая военная и военно-экономическая достаточность России может быть оценена верно только на основе качественной оценки современной геополитической ситуации и нового места в ней России, ее новых задач и трансформированных интересов.

Что касается использования геополитического маневра как инструмента внешней и военной политики России, то это обоюдоострое оружие. Да, у России для участия в геополитических играх появились дополнительные возможности обеспечения интересов национальной безопасности невоенными средствами, кроме того, это просто стало насущной необходимостью. Но неверные акценты, ошибочные отправные точки, даже неверно понятые отдельные события и прочие "передержки" могут принести эффект, обратный задуманному. И поэтому главное в геополитических играх - максимально объективно и трезво оценивать ситуацию. Это, в частности, относится к политике РФ в отношении Украины и присутствия в Севастополе Черноморского флота.

Например, недостаток нынешней "массы" совокупной мощи России в геополитике можно попытаться компенсировать интенсивностью и качеством взаимодействия (геополитической "валентностью"). Следует всегда помнить аксиому, что отношения носят стабильный, устойчивый во времени характер, развиваются комплексно и эффективно только в том случае, если для этого есть достаточно прочная и естественная геополитическая база ("подкладка"). И эту базу в процессе серьезной работы на поприще геополитики можно существенно нарастить и улучшить, переводя даже "виртуальную надстройку" в реальную основу.

И в заключение. Сегодня все говорят о новом мировом порядке многополюсного мира как о своего рода панацее ото всех бед и призывают его быстрее "формировать". Очевидно, что в условиях многополюсного мира роль геополитического маневра значительно возрастет, возрастут и его возможности, в случае правильного осуществления. В прежние времена, признаем это, у СССР просто не было во многих случаях слишком серьезной необходимости тщательно оттачивать свои геополитические приемы, обладая прежним военным потенциалом. По крайней мере, следует четко понимать, что со старыми принципами осуществления политики, основанными на приоритете грубой, немотивированной силы, на "игре с нулевой суммой" (ошибочность последней уже неоднократно проявлялась в ходе нынешнего пока еще не глобального финансового кризиса), многополюсный мир будет куда более опасным и непредсказуемым, чем его предшественники - мир биполярный и даже нынешний одно-(полутора-)полюсный.

Итожа вышесказанное, сделаем вывод, что современная международная обстановка, при всей ее сложности, все же не является преградой для проведения комплексной и глубокой военной реформы в РФ. Те или иные "неоптимальные" действия стран НАТО, ведущих стран Запада в рамках осуществления ими собственной военной политики не являются для России поводом для шарахания во внешней и военной политике, в ее военной деятельности и проведении военной реформы. Важно только не поддаваться на мелкие (и крупные) провокации - и по возможности без нужды не провоцировать других, чтобы потом не влезать в совсем не обязательные (тем более для сегодняшней России) расходы и конфликтные ситуации.