год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Многие проблемы военной реформы лежат за пределами собственно военной сферы в ее узком понимании. Так, без комплексного реформирования общества не может быть и полноценной военной реформы. Причем это касается не только уже упомянутой сферы экономики, но и сферы идеологии. Сегодня достаточно распространено мнение, что нынешний системный кризис в России, охватывающий и военную сферу, - это не в последнюю (если не в первую) очередь кризис духа, кризис морали. Деидеологизация (как ее понимали либерал-радикальные реформаторы) очень больно прошлась по армии. Есть обидные мнения, в том числе и на Западе, что нынешнее поколение военных в России потеряно для армии и государства, и дай Бог уберечь его от каких-либо деструктивных шагов, направленных вовне и вовнутрь страны.

Сегодня крайне остро стоит вопрос качественного совершенствования "морального фактора" как одного из ключевых компонентов военной реформы, впрочем, как и военной мощи, и военного потенциала страны.Моральный компонент является важнейшей составляющей подлинного профессионализма, особенно в оборонной сфере. Причем он практически некомпенсируем даже сверхусилиями в других компонентах военной деятельности. Тем более возрастает роль морального фактора в нынешних жесточайших условиях функционирования военной машины и проведения в России военной реформы. Увы, но многое сегодня в России делается и может быть сделано только на чувстве морального долга, на энтузиазме, "на зубах".

Еще в конце 70-х - начале 80-х годов во всех аналитических подсчетах, которые делались в СССР (и за рубежом) при оценке соотношения "морального потенциала" вероятных противников значок "больше" всегда ставился в пользу СССР. Сегодня можно так же единодушно и однозначно утверждать, что нынешнее моральное состояние ВС РФ (да и других силовых структур, причем не в меньшей степени) - это угроза как для самой российской армии, так и для России как государства-нации-общества, и по-прежнему, только совсем в другой ипостаси - для наших партнеров-соперников по мировому сообществу.

Более того, повернись сегодня-завтра все вспять, приди прежний, советский уровень финансирования военных и военно-экономических приготовлений, вернись почтительное отношение к армии и ратному труду - армия и ВПК не смогут восстановиться по причине прежде всего морального свойства. Командир, директор предприятия, руководитель, про которого все, в том числе и его подчиненные, знают, что он слабый профессионал, а тем более казнокрад, не имеет права отдавать приказы и требовать их выполнения, тем более посылать людей на смерть в горячих точках.

Для многих неизгладимыми рубцами на душу лег шок от демонизации и развенчивания в конце 80-х - начале 90-х годов в то время еще вполне боеспособной, управляемой и морально куда более здоровой армии. Воздействие оказалось примерно таким же, как это имело место в конце 30-х - начале 40-х годов. Армия тогда оказалась не готовой к войне, в том числе и в первую очередь не оправившись от шока репрессий и чисток. Ситуация изменилась коренным образом только к середине войны. Армии потребовались серьезные встряска, крупные кадровые перемены, испытание "последней чертой", потребовался значительный авторитет, моральный и профессиональный, таких военоначальников как Жуков, Рокоссовский и др. К сожалению, сегодня ни в профессиональном, ни в человеческом плане таких лидеров, способных повести за собой, в российской армии, да и в целом в российском обществе НЕТ.

Кто-то ушел в политику (в том числе и надеясь на то, что политика - более уважаемое занятие, чем ратный труд), кого-то туда "ушли" , посчитав их авторитет в армии и в силовых структурах слишком значительным и опасным, в том числе и на случай нового передела власти. Кто-то в армии не выдержал резкого понижения статусности армейской службы и очевидного сокращения возможностей для самореализации, усугубленного огромными материальными лишениями - для себя и своих близких. В 1993-1998 гг. отношение доходов на человека в семье российского военнослужащего к уровню прожиточного минимума сократилось почти на 40% и составляет только 1,1:1. И этот кто-то уже никогда не сможет доказать себе обратное, изжить в себе комплекс неполноценности, не сможет привить своим подчиненным и воспитанникам чувство Великого Защитника Великой Державы, делающего праведное, "богоугодное" дело.

Наконец, определенная часть армии деградирует, поддавшись идеологии "Большого хапка", призыву "обогащайтесь", причем данной идеологией пропитаны как армейские верхи, так и низы. Этим людям не нужна боеспособная, управляемая армия, транспарентная для контроля со стороны общества и государства, в том числе финансового контроля. Нынешнее состояние "мутной воды", беспредела дельцов в погонах более чем устраивает. Не оттого ли коридоры некоторых армейских учреждений, судя по многим расследованиям и саморазоблачениям последнего времени, напоминают атмосферу товарной биржи? Впрочем, об этом не говорит сегодня только ленивый, имеется достаточно материалов и в прессе, и у самих военных, в том числе в структурах, ответственных за данную проблему.

Вооруженные силы России традиционно обременены различными видами несвойственной им деятельности (например, выполнением строительных, сельскохозяйственных и других работ), что дает простор деятельности нечистым на руку начальникам. Отнюдь не всегда по назначению и эффективно используются даже скудные выделяемые ресурсы на содержание и эксплуатацию вооружений и военной техники, на боевую подготовку и т.д. В армейской среде, к сожалению, получили распространение такие явления, как коррупция и злоупотребление служебным положением, казнокрадство, разбазаривание средств. Принимаемые руководством министерства обороны РФ в рамках проводимой ныне военной реформы шаги по улучшению положения дел в этой области вряд ли можно считать до конца последовательными. Например, приняв в начале 1998 г. решение о ликвидации ряда несвойственных вооруженным силам видов деятельности, в том числе военной торговли, военное руководство уже через несколько месяцев ставит вопрос о допущении "коммерческой деятельности" в войсках по китайскому образцу, хотя в самом Китае, где такая практика существовала и ранее, она признана, без соответствующего самого жесткого контроля, неэффективной и разлагающей армию.

Хотя вполне понятно, что надежда на "коммерциализацию" - это прежде всего реакция на бедственное положение с оборонным бюджетом, попытки хоть как-нибудь заткнуть все увеличивающиеся "дыры" в финансировании войск. Например, в ВТА ВС РФ примерно 1/3 всей деятельности связана с осуществлением коммерческих полетов, что дало поступления в государственную казну в 1998 г. в сумме более 60 млрд. рублей. Однако, скорее всего, в целом наращивание коммерческой деятельности в войсках будет не слишком результативным, по крайней мере при нынешнем подходе к ее осуществлению. Это не магистральный путь финансирования армии, к тому же весьма скользкий. "Вертолетное дело" на Дальнем Востоке, в котором, по данным предварительного расследования, были задействованы в одной связке теневые структуры, спецслужбы зарубежных стран, высокие чины авиации ДВО, "заинтересованные лица" в Москве, включая ответработников в руководящих организациях - лакмусовая бумага царящих в российской армии негативных явлений, ее сращивания с криминалом и коррумпированными чиновниками. А это, в определенных обстоятельствах, - крайне взрывоопасная смесь.

Показательно, что из двадцати российских генералов, попавших в 1996-97 гг. под следствие за мошенничество и воровство, ни один не был осужден. Достаточно "грязи" и в ВПК, подверженном тем же болячкам, что и экономика, общество в целом, при явном дефиците подвижничества. Чего стоит хотя бы широко комментировавшаяся попытка давления на администрацию Ярославской области со стороны "неизвестных", но очень информированных "заинтересованных лиц". Выразившаяся в ультимативном по сути требовании расторжения четырехстороннего соглашения властей Москвы, Ярославской области, Минобороны РФ и объединения "Рыбинские моторы" относительно комплексной программы по созданию, производству, маркетингу и эксплуатации семейства перспективных двигателей серии АЛ-41Ф.

Заостряем внимание на том, что подобного рода "деятельность" наносит не только огромный моральный ущерб оборонному комплексу России, сеет апатию и безверие, но и несет очень серьезные, даже невосполнимые материальные потери. Так, суетливое головотяпство и прямое (пусть и тщательно скрываемое) воровство в ходе ликвидации ЗГВ и других группировок ВС СССР/России в Европе и некоторых странах СНГ и их вывода из стран бывшей ОВД, прежде всего из Германии, по некоторым оценкам, нанесли России и ее ВС прямой и косвенный ущерб на многие миллиарды долларов, что не в состоянии были компенсировать никакие подачки Г.Коля.

Для того, чтобы взять ситуацию под контроль, уже в скором времени не обойтись без жестких показательных процессов, в результате которых не только будет наказано зло, пусть и в локальных масштабах, но и будут сделаны серьезные предостережения многим коррупционерам в погонах, в том числе и с "большими звездами". Что касается "несвойственных функций", то российская армия, скорее всего, в случае дальнейших неурядиц и потрясений в экономике и в политике, будет вынуждена не только не снять с себя, но и взвалить на свои плечи все новые функции в сфере хозяйственной деятельности, несении правоохранительных функций и т. д. В этих условиях морально-правовой фактор военной деятельности и военной реформы будет играть особую, приоритетную роль.

Безусловно, не все, отнюдь не все в военной реформе сводится к проблеме "кормежки", проблеме ее экономического обеспечения. Однако сегодня в России известная формула "если страна не хочет кормить свою армию, то она будет кормить чужую" может постепенно, а то и весьма быстро, обвально трансформироваться в другую, не менее страшную формулу: "если страна не хочет (и не может) кормить свою армию, то эту армию будет кормить мафия". Повторяем, возможность смычки части армии и криминальных структур - сегодня более чем серьезная проблема.

Дело, однако, в том, что определенным политикам такое состояние армии, видимо, даже представляется меньшим злом (лучше это, чем "политика"), ну и кроме этого наверняка сегодня просто небезопасно ворошить армейский муравейник, дабы не вызвать непредвиденной реакции со стороны разъедаемого немощью, коррупцией и бесправием армейского организма. Кто-то в коридорах власти сам присосался к армейским финансовым и материальным потокам, кто-то копит "чемоданы компромата" на армейских чинов, дабы использовать их, при необходимости, для решения своих политических задач или предотвратить их использование в данных целях другими.

И не будем об этом больше. Нам из всего вышесказанного важно то, что ТАКАЯ армия (если она такая) НЕ РЕФОРМИРУЕМА. Для этого нужен или действительно ШОК, способный вызвать самоочищение, прозрение (а последствия такого шока сегодня непредсказуемо опасны - не для политиков и армейской верхушки - для государства). Или нужны время и кропотливая работа, "вождение по пустыне" (еще бы найти Поводыря), надеемся, не сорок лет - России просто не отпущен на "поиски" такой срок. Нужна соответствующая идеология, отличная от нынешних доминирующих в обществе установок полукриминального и немощного государства. Короче, армия может выздороветь только вместе со страной, вот уж действительно - народ и армия едины. Без этого армии не помогут никакие новейшие вооружения, они так и останутся бесполезными (а то и просто опасными) "цацками" - объектом возможного криминального гешефта и расползания по ближним и дальним весям и конфликтам.

Есть еще одна очень серьезная опасность, связанная с армией и проблемами ее реформирования. В конце 80-х - начале 90-х годов советская армия оказалась одной из самых устойчивых структур, противодействовавших распаду СССР, в силу своего высочайшего государствообразующего самосознания. Сегодня, на наш взгляд, ситуация коренным образом изменилась. Армия, отдельные ее представители, в том числе выдвинутые из армейских кругов в большую политику, могут достаточно легко "купиться" (или выступать в роли таких "покупателей" сами) на инициативы регионал- и национал-сепаратистов. А это уже вопрос дальнейшего развала страны и государства, "приватизации" армии, в том числе и самых ее боеспособных (и взрывоопасных, дестабилизирующих) элементов.

И дело здесь, подчеркнем это, не только в слабостях армейской управляемости, главная проблема - в глубочайших экономических и никак не менее значимых идеологических провалах современной России. Более того, в своем нынешнем состоянии армия не способна, в случае необходимости, играть и роль гаранта внутренней стабильности страны. Тем более гаранта жестких и сверхжестких реформ, если такой вариант все же будет признан безальтернативным, при определенном стечении обстоятельств (пока эта проблема на повестке дня не стоит). Для такого сценария в ВС нет соответствующего сознания "правого дела", кастовости, управляемости, наконец, в нынешней российской армейской среде просто нет лидера соответствующего калибра - ответственного, политически вменяемого, авторитетного.

Вообще вопрос руководства в ВС самым тесным образом сопряжен с "моральным фактором". В армии всегда приветствовались состязательность, здоровая конкуренция - должностная, концептуальная, это один из стимулов совершенствования. Однако в определенные (точнее, не слишком определенные) моменты нашей истории это принимало извращенные, губительные формы. Вспомним хотя бы ситуацию 30-х годов, когда в условиях "охоты на ведьм" были выбиты, обескровлены целые направления деятельности Наркомата обороны. Причем не только решением "руководящих органов", но и благодаря наветам и "стукачеству" коллег по службе, в том числе в целях расчистки места для собственной служебной карьеры. Будем надеяться, что эта ситуация никогда не повторится.

В нынешней российской армии очевиден рост "субъективного фактора" в принятии решений, в том числе и очень важных, в осуществлении кадровой политики. Причем пример такого подхода дают самые что ни на есть "верхи". Так, вряд ли стоит преувеличивать роль этого фактора в принятии решения о формировании Объединенного главного командования стратегических сил сдерживания и все к нему сводить, как это делают некоторые СМИ. Однако, скорее всего, не без оснований муссируются слухи о том, что данное решение может быть принято в первую очередь не с учетом экономической и функциональной целесообразности, а под влиянием расстановки сил в высших эшелонах ВС (и соответствующих личных интересов в осуществлении властных полномочий) и лоббирования того или другого решения "наверху". А данный вопрос - первостепенный для обеспечения национальной безопасности страны (и заметим, бюджета Минобороны). Причем дилемма - "кто и чем будет командовать" или "для решения каких задач командовать" относится ко многим другим сферам военной деятельности, не только в ВС, но и в ВПК.

Есть, впрочем, и отрадные моменты. Так, пришла мода на патриотизм, пока пусть мода, как средство решения своих политических и иных задач, а не как убежденность. Как еще вчера все были "демократами" - так сегодня все "патриоты". Но если патриотизм, как демократия раньше, будет только инструментом решения собственных сиюминутных политических задач, средством публичной политики, то уже не за горами время, когда слово "патриот" будет столь же ругательным. Право называться патриотом нужно доказывать повседневной работой на своем "рабочем месте", это и есть высшее проявление патриотизма. Не может быть патриотом вор и коррупционер, тем более вор в погонах, не может по определению. "Я не могу думать и делать плохо и нечестно, ибо я русский" - эти слова из клятвы питомцев русских кадетских корпусов начала века как никогда актуальны и теперь.

Разумеется, "моральный" компонент реформы не заработает в отрыве от других компонентов реформирования, а также без серьезных идеологических подвижек в обществе в целом (армия, ВПК - это не "травоядный" заповедник в хищных джунглях). Но, возможно, работа по "моральному фактору" военной реформы - это действительно то, что сегодня реально можно делать в условиях жесточайших финансовых ограничителей, с чего можно реально начать. Ведь в России всегда Сначала Было Слово.

Кроме того, мы живем в "виртуальном мире", в котором подчас более важной является категория "казаться", чем "быть" (точнее "казаться" - это и есть "рыночное" воплощение "быть"). И умно организованная информационно-пропагандистская сфера может внести очень серьезный вклад в восприятие проблем оборонного комплекса РФ, хода и промежуточных результатов военной реформы как российским обществом, так и нашими партнерами-оппонентами за рубежом.

Очевидно, что сегодня российская оборонная сфера вчистую проигрывает в информационно-пропагандистской деятельности всем своим вероятным и невероятным противникам, она так пока и не нашла правильный тон и нужный подход в разговоре с российским обществом. Между тем анализ итогов кампаний 1990-91 гг. "Буря в пустыне" и 1998 г. "Лиса в пустыне" показал, насколько важны пропагандистские, виртуальные представления о военной сфере, в различных ее проявлениях, в плане обеспечения поддержки со стороны общества - если такая работа ведется квалифицированно. В войне на дисплее "хорошие парни" наголову разбивали "плохих парней", с минимальными потерями у мирного населения, при поразительной точности собственного оружия (что на деле было не совсем так, а в чем-то - и совсем не так). Для сравнения: хотя бы какое-то подобие информационной поддержки Федеральному Центру в ходе чеченской кампании (при всех известных издержках и пороках этой кампании), в том числе со стороны органов СМИ, считающих себя государственными и "жрущих" государственные деньги, было начато (в каком виде - не будем вспоминать) лишь к середине 1995 года.

Мы готовы утверждать, что потери российской оборонной сферы за десятилетие перестройки и реформ, в том числе в ходе чеченской кампании, вызванные некачественной информационно-пропагандистской работой, были колоссальными. Понятны объективные трудности информационно-пропагандистской деятельности в условиях резко отрицательного отношения в обществе к политике Центра в Чечне, однако хватало и очевидной глупости, и присущего слугам "четвертой власти" цинизма. И без серьезного усиления работы в данной сфере военная реформа в России будет буксовать. Разумеется, дело речь не идет о "затыкании ртов", противодействии серьезным дискуссиям о ходе реформы и путях реформирования - подобные мероприятия как раз приносят большую пользу, если не задействуются в качестве трибуны для "некрофилов" и разрушителей.

В свете вышесказанного вопрос идеологического и пропагандистского обеспечения военной реформы выходит на первый план. Подчеркнем, что идеологическая работа в войсках, воссоздание оборонного сознания общества на качественно новой основе могут быть эффективными только на благоприятном моральном фоне. А то ведь получается, что только "желтая пресса" виновата во всех проблемах оборонного комплекса, вытягивая на всеобщее обозрение его не только мнимые, но многочисленные реальные проблемы.

Что действительно необходимо для успешного осуществления военной реформы, так это достижение в обществе минимально возможной политической стабильности, создание атмосферы нравственности, без чего невозможно, кстати, и воспитание столь необходимого конструктивного, реалистичного оборонного сознания. И что очень важно: для правильного понимания роли силовой сферы, военной деятельности в жизни общества и государства вовсе не обязательна экстремальная ситуация "осажденной крепости" с культивированием образа врага, когда в очередной раз "мы зажаты револьверной клятвой", для этого не нужно ждать очередного иракского кризиса.

Остро встает вопрос о так называемой "национальной (национально-государственной) идее". Одно время она активно разрабатывалась в Совете безопасности РФ. Однако затем данная проблема была отодвинута на второй и третий план как, видимо, не вполне вписывавшаяся в господствовавшие тогда идеологические установки. Между тем, данная проблема самым тесным образом переплетается с проблемой военной реформы, ее целями, средствами их достижения, с задачами и приоритетами военной деятельности России, включая проблему самоидентификации России в мировом сообществе, с соответствующими выводами для военного строительства. Помимо этого, "национальная идея" призвана сыграть важную объединительную роль, что, в частности, должно способствовать воссозданию оборонного сознания нации и рассмотрению реформы в военном секторе как важной составляющей российских реформ в целом, в том числе по преодолению нынешнего кризиса. Армии и оборонному комплексу необходим высокий моральный иммунитет, способный противостоять многим соблазнам и негативным явлениям нашего неспокойного и противоречивого времени.

И вообще, на наш взгляд, глубоко ошибочно на периферию военной деятельности, геополитического процесса была выведена духовная сфера, которая будет во многом направлять развитие мира и определять соотношение сил в нем в XXI веке. Если же этого не произойдет и духовная сфера, наряду с военно-силовой, экономической сферой не займет свое место в качестве важнейшего элемента обеспечения геополитической устойчивости мира, то, с учетом нынешних угрожающих тенденций в эволюции личности и общества, системы международных отношений, в преддверии военно-технической революции - "не будет" и XXI века.

В применении к военной сфере этот вопрос имеет, между тем, архиважное значение: будет ли преобладать тенденция "гуманизации" конфликтов или же возобладает совсем другой подход - ужесточение конфронтации и курс на тотальное противостояние, "киборгизацию" всех сфер деятельности, в том числе военной сферы. То есть, каким образом, в каких целях будет использована многократно возрастающая по возможному эффекту и вариативности использования (в результате военно-технической революции) военная сила? Иными словами, это и вопрос формирования среды, условий применения ВВТ: станет ли оборонный сектор фактором стабильности нового мирового порядка - или же своими действиями и достижениями он довершит разгром цивилизации.

Мы особо останавливаемся на этом вопросе, потому что считаем: именно Россия, с учетом присущих ей свойств, может оказаться "наверху" глобальной геополитической и военно-политической пирамиды. В силу очень развитого творческого начала, "неиспорченности" цивилизацией и склонности к духовным приоритетам, "сказочной", фанатичной обращенности в будущее и готовности к "прорывам" в "Русское Чудо", россияне и Россия могут как раз и оказаться максимально восприимчивыми к поведенческим установкам и технологиям будущего, в том числе в оборонной, оборонно-промышленной, исследовательско-инновационной сферах.

Необычайно важным является то, что присущее россиянам, так и не выбитое из них, генетически обостренное чувство справедливости, способное нейтрализовать или уравновесить кибернетические отрешенность и цинизм, станет одним из главных условий для обеспечения функционирования системы глобальной безопасности будущего - и самого выживания человечества.

Все это должно оказать существенное воздействие на систему ценностей и поведенческие приоритеты, в том числе в экономике, на международной арене, повлияет на глобальную и региональные иерархии стран, народов, региональных центров силы. На первый взгляд, данная проблема лишь по касательной сопрягается с проблемой военной реформы. Однако применительно к России она может по крайней мере резко снизить нагрузку на военную сферу в ее узком понимании, существенно повысить эффективность экономической (и военно-экономической) деятельности, обеспечить высокоэффективное взаимодействие военного и невоенного компонентов совокупной мощи России. Что не только даст возможность обеспечить полноценное и своевременное парирование угроз и вызовов, с которыми Россия столкнется, но и позволит не допустить их - и сохранить за Россией, даже повысить ее статус сверхдержавы в многополюсном мире.