Война в зоне Персидского залива продолжалась всего 43 суток, но на изучение и оценку ее военно-политических, экономических, экологических и социальных последствий, а также на выявление поучительных уроков потребуются годы. Она велась в сложной обстановке и высветила устойчивую приверженность ряда политических лидеров решать проблемы межгосударственных отношений силовыми методами.
Несмотря на осознание человечеством взаимозависимости государств и наций, понимание необходимости перехода к политическим способам преодоления противоречий, количество и ожесточенность вооруженных конфликтов вплоть до недавнего времени не снижались. Однако было бы неправильным полностью отрицать начало формирования новых структур обеспечения безопасности. Определенный исторический сдвиг здесь уже произошел, хотя механизмы, способные регулировать международные отношения, еще не получили должного развития. Именно по этой причине агрессия Ирака против Кувейта в августе 1990 г. не только стала возможной, но и поставила под угрозу экономические и политические интересы многих государств как на Западе, так и на Востоке. Она также подтвердила наличие потенциальных источников военных конфликтов в странах «третьего мира».
Нельзя не отметить и тот факт, что миролюбивые силы с удовлетворением отнеслись к решению Организации Объединенных Наций восстановить статус-кво в регионе, ликвидировать результаты агрессии прежде всего мирными средствами, путем политических переговоров. Было предпринято достаточно мирных шагов, которые не привели к положительным результатам.
Уместно обратиться к резолюции Совета Безопасности ООН № 678 от 30 ноября 1990 г., которая, как известно, уполномочила «государства — челны, сотрудничающие с правительством Кувейта, если Ирак на 15 января 1991 г. или до этой даты полностью не выполнит... вышеупомянутой резолюции, использовать все необходимые средства, с тем, чтобы поддержать и выполнить резолюцию № 660 (1990 г.) Совета Безопасности и все последующие соответствующие резолюции и восстановить международный мир и безопасность в этой районе».
Некоторая двусмысленность формулировки этого важнейшего пункта резолюции, содержащего рекомендации об «использовании всех необходимых средств», дала повод проиракским силам расценить ее как предоставление странам антииракской коалиции правовых оснований для вооруженного нападения на Ирак и разрушение того политического влияния, которое оказывал Ирак на некоторые арабские страны, нанося тем самым ущерб интересам западных держав и мирному урегулированию на Ближнем Востоке. Подтверждением такого вывода стало и стремление к силовому решению проблемы в зоне Персидского залива, которое проявилось еще до принятия Советом Безопасности известных резолюций. Так, буквально через несколько часов после нападения Ирака на Кувейт (2 августа 1990 г.) было принято решение о проведении военной операции «Щит пустыни», общее руководство которой взяли на себя Соединенные Штаты.
Разумеется, в рамках одной статьи невозможно раскрыть всю глубину приобретенного международным сообществом опыта и извлечь уроки на будущее. Поэтому остановимся на главных вопросах, которые можно условно разделить на несколько групп: глобальные аспекты, военно-стратегические и оперативно-тактические.
Глобальные аспекты. Война в зоне Залива позволяет утверждать, что на сегодняшний день гонка вооружений — главная угроза выживанию человечества, его безопасности. Именно она обусловила применение таких современных обычных вооружений, которые сравнимы по последствиям со средствами массового поражения, поставила на грань реальности применение ядерного и химического оружия так называемым «пороговым» государством, которое в свое время присоединилось к Договорам о нераспространении оружия 1972 г., а также к Парижской конвенции 1989 г. об уничтожении химического оружия. Факт неуважительного отношения к международным соглашениям, прямого вероломства со стороны саддамовского руководства здесь налицо. Война обострила экономические, экологические и ряд других мировых проблем, создала критическую социальную ситуацию внутри самого Ирака и поставила под сомнение рациональность политической цели, которая могла бы быть достигнута с помощью военных средств. К тому же далеко не все возможности политического решения были использованы для предотвращения войны.
Напрашивается и такой вывод, что нормализация и позитивное развитие советско-американских отношений, переход их на качественно новую основу автоматически не ведут к исчезновению конфликтов на Земле и, в частности, к разрядке военной и политической напряженности в «третьем мире». Наоборот, здесь на первый план выдвигается стремление региональных центров силы добиться собственного господства в том или ином районе мира. Этот факт по своей важности имеет не только региональное, но и глобальное значение. Он оказывает дестабилизирующее влияние на мировую экономику и в определенной степени на мировой баланс военных сил.
Идеи нового политического мышления, которые были провозглашены советским руководством в период разрядки напряженности в международных отношениях, подтвердили свою самоценность. Вместе с тем стало ясно, что без материальной основы, в роли которой могут выступать только глобальные структуры всеобъемлющей безопасности, сами по себе они сработать не смогут. Более того, серьезной опасностью является то, что неуклонное снижение вероятности конфликта по линии «Восток — Запад» может быть заменено конфликтом по линии «Юг — Юг» и «Север — Юг», т.е. не исключено возникновение новой глобальной линии противостояния, новой оси конфронтации.
Сложность ситуации усугубляется тем, что на нынешнем этапе мирового развития все еще отсутствуют механизмы, которые позволили бы совершить упорядоченный переход от «двухполярной» системы международных отношений к «многополярной». Поиск их внешнеполитическими ведомствами ведущих держав мира ведется медленно, так постоянно приходится отвлекаться для решения вопросов, не терпящих отлагательства.
Нельзя не учитывать и возрастание роли таких центров силы в Европе и Азии, как Германия и Япония, которые по экономическим показателям являются сверхдержавами, хотя по мощи вооруженных сил еще уступают Советскому Союзу и Соединенным Штатам Америки. Вопрос о том, как долго удастся сохранить такой разрыв между экономической и военной мощью. Правда, по заявлению канцлера ФРГ Г.Коля, он может быть и увеличен, что имеет ключевое значение для новой структуры международных отношений, основанных на доверии и сотрудничестве. На протяжении многих лет Бонн удачно избегал участия в конфликтах на Ближнем Востоке. Но в ходе событий в зоне Персидского залива эта традиция была нарушена. Правительство Германии без колебаний оказывало Соединенным Штатам и их союзникам по антииракской коалиции военную и экономическую помощь: направило в Израиль принадлежащие ФРГ ракеты «Пэтриот», предложило финансовую помощь Египту, Иордании и Сирии. Прямому участию германских войск в войне с Ираком помешало лишь обязательство не использовать вооруженные силы за пределами территории НАТО, даже по мандату ООН. Но такое положение может измениться.
Что касается Японии, то она, видимо, имела основания считать экспансию Ирака угрозой ее экономическому росту: последний мог получить возможность оказывать влияние на поставки ей нефти с Ближнего Востока. Поэтому она закономерно явилась одним из основных плательщиков за расходы на войну. Ее доля составила 13 млрд. долл. (Саудовская Аравия — порядка 20 млрд. долл., Кувейт — 8,5 млрд., Германия 10,5 млрд.).
Отсюда возникает проблема — как стимулировать в дальнейшем развитие установившейся по-литической направленности мировых отношений, в том числе стран «третьего мира» в глобальном масштабе, не нарушая при этом, а даже укрепляя военную стабильность?
Необходимо совместно вырабатывать видение новой системы международной безопасности и практические меры по ее осуществлению. Такая система, видимо, должна строиться на трех уровнях. Первый уровень — механизм координации интересов военной и экономической безопасности Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. Это объясняется той ролью, которую они играют в военно-стратегической области, особенно в сфере стратегических наступательных вооружений. Несомненно, особые отношения между ними должны развиваться. Второй уровень — выработка системы обеспечения безопасности в региональных масштабах. Здесь значительные сдвиги наметились только в Европе; в других же регионах, кроме Ближнего Востока, серьезных попыток по ее созданию еще не предпринималось. Сохранение же нового баланса сил, возникшего в ходе конфликта, останется сложнейшей политической проблемой на долгосрочный период. Наконец, третий уровень — механизм обеспечения глобальной безопасности, создание которого, видимо, потребует тесного взаимодействия на всех уровнях и максимального учета интересов всех сторон во имя поддержания надежной безопасности и мира.
Такая система может быть создана путем: использования накопленного опыта в советско-американских отношениях, европейского опыта по снижению военной напряженности; изучения методов и способов сотрудничества в рамках ООН по ликвидации последствий агрессии против Кувейта, формирования многонациональных сил и руководства мим в ходе военных действия. Представляется целесообразным восстановить глобальный механизм безопасности ООН, который создавался ранее, но в силу «холодной войны» был парализован.
Военно-стратегические аспекты. Война в Персидском заливе преследовала своеобразные поли-тические цели, которые определили ее характер и способы ведения. Их сущность состояла в следующем: защитить территорию Саудовской Аравии, добиться безоговорочного вывода иракских войск с оккупированной территории Кувейта, восстановить у власти законное правительство. Об этом много и открыто говорилось, чтобы создать у мировой общественности мнение о благородной миротворческой миссии Соединенных Штатов и их союзников. Однако были и другие, не менее масштабные цели: установить полный контроль США над этим стратегически важным районом мира и его нефтяными источниками; создать новую военно-политическую коалицию из арабских стран с участием и под эгидой США. Для достижения этих целей требовалось разрушить военно-экономический потенциал Ирака, разгромить его вооруженные силы, устранить режим Саддама Хусейна и обеспечить безопасность региональных союзников США.
Развитие военно-политической обстановки в регионе все более подтверждало, что всего этого можно добиться только вооруженной борьбой. Чтобы освободить Кувейт, требовалось провести крупномасштабную военную операцию, входе которой окружить и разгромить 545-тысячную группировку иракских войск в Кувейте и в южных районах Ирака.
Одна из главных особенностей подготовки к войне против Ирака, на наш взгляд, заключалась в отходе военно-политического руководства США и их союзников от классических канонов, которых обычно придерживались правительства и генеральные штабы в таких ситуациях. Здесь решение наиболее важных политических проблем, касающихся ведения коалиционной войны, создания многонациональных сил (МНС) и группировок войск на будущем театре военных действий, а также переброски огромного количества материальных средств, осуществлялось параллельно, на основе продуманного общего замысла войны, тщательных расчетов потребного количества разнородных сил и средств для достижения гарантированной победы.
Это обеспечило завершение подготовки к военным операциям в воздухе и на суше в небывало короткий срок, который был обусловлен резолюцией Совета Безопасности ООН. Заметим, что к началу военных действий, помимо США, около 30 государств Европы, Азии и Африки выделили свои войска в состав многонациональных сил. В зоне Персидского залива были сосредоточены более 2,5 млн человек, из них 676 тыс. в войсках антииракской коалиции и 1 млн 840 тыс. в армии Ирака; 2240 боевых самолетов (1740 и 500 соответственно); 7637 танков (3673 и 4000); 162 боевых корабля (147 и 15) и много другой военной техники.
Новым явлением в стратегическом развертывании вооруженных сил на театре военных действий можно считать то, что командирование многонациональных сил не стремилось к достижению общего количественного превосходства по каждому виду оружия и военной техники. Основное внимание было уделено сосредоточению превосходящих по количеству и качеству сил ударной авиации, военно-морских сил, средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ), а также средств сбора, обработки и отображения информации, которые в современных условиях становятся одним из решающих факторов в достижении победы. Это позволило парализовать системы управления и противовоздушной обороны Ирака, без особых усилий завоевать господство в воздухе, захватить инициативу путем проведения воздушной наступательной операции силами стратегической, тактической и палубной авиации. Такой прием в ходе оперативной подготовки войск и органов управления НАТО и США ранее не практиковался.
И еще одна особенность, заслуживающая внимания. В ходе воздушного наступления, кроме систем военного и государственного управления и ПВО, разрушались стартовые позиции ракет, аэродромы, ядерные и химические центры, нефтедобывающие и перерабатывающие предприятия, заводы оборонного комплекса, узлы коммуникаций, а одновременно с этим по четкому графику завершалось создание ударных группировок коалиционных сухопутных сил на избранных направлениях ударов и непосредственно готовилась воздушно-наземная операция.
В оперативное применение группировок сухопутных войск командование многонациональными силами не внесло каких-либо существенно новых приемов и способов. Оно руководствовалось теми стратегическими концепциями НАТО и США, которые отрабатывались в течение 80-х годов на многочисленных совместных крупномасштабных учениях, имевших в то время цель подготовить свои войска и штабы к реальным действиям в возможной войне против стран Варшавского Договора, особенно Советского Союза. В оперативно-тактическом масштабе командиры и штабы при подготовке операции наземных войск проявили высокий профессионализм, применив множество новых методов в организации боевых действий.
Анализируя сообщения прессы о подготовке операций и ходе боевых действий, можно сделать вывод о том, что командование МНС при планировании операции «Буря в пустыне» стремилось максимально учесть те трудности и сложности, которые могут возникнуть на поле боя. Утверждения ряда обозревателей, что операция рассчитывалась на молниеносную победу, видимо, не имеют оснований. Разумеется, предусматривались высокие темпы наступления войск, но это не дает повода считать, что командование надеялось на легкий успех. О недопустимости эйфории от предвкушения быстрой победы предупреждал и президент США Дж. Буш.
Совершенно по-другому был реализован принцип массирования сил и средств в операции наземных многонациональных сил. Замыслом было предусмотрено создать на направлениях ударов трех-пятикратное превосходство над противником, при этом был избран наиболее решительный, сложный и эффективный способ его разгрома: надежное огневое поражение, затем нанесение трех рассекающих ударов с последующим полным окружением и разгромом иракских войск в Кувейте.
Нельзя не отметить тщательное согласование действий многонациональных сил в ходе наступления, целеустремленную подготовку личного состава, а также детальную организацию огневого поражения, мероприятий боевого обеспечения, особенно маскировки, разведки, инженерного и химического обеспечения и радиоэлектронной борьбы.
Задолго до начала наступления были введены в действие специальные войсковые средства химического контроля, а личный состав в том числе противохимическими препаратами, были созданы дополнительные их запасы в частях и подразделениях. В тактическом звене была организована система обнаружения и оповещения в случае применения противником химического оружия.
В интересах достижения тактической внезапности запрещалась передача любой официальной информации из района боевых действий. Особенно жесткие ограничения вводились с целью воспрепятствовать разглашению содержания оперативных планов и положения группировок войск. Широко использовалась дезинформация иракских войск путем вхождения в их радиосети и передачи по ним ложных команд и распоряжений, отдаваемых конкретным частям и подразделениям, выполняя которые они выдвигались в районы, где подвергались заранее подготовленным огневым ударам МНС.
Для создания видимости превосходства в силах над противником в Кувейте американцы и их союзники на ряде участков границы организовали ложные районы сосредоточения войск и одновременно провели ряд эффективных мероприятий для скрытия места и времени высадки морского десанта.
Поучителен и опыт применения командованием МНС подразделений сил специальных операций. Они во многом определили исход войны. По многочисленным сообщениям зарубежных и советских средств информации, без специальных войск США, участвовавших в войне, даже первый массированный авианалет был бы невозможным. Разведывательные спутники в течение нескольких месяцев собирали информацию о ПВО Ирака, но так и не определили уязвимых или слабых мест. За несколько дней до начала боевых действий было принято решение на проведение секретной операции для уничтожения главных радарных пунктов Ирака. В 2 часа 20 мин 17 января две вертолетные группы многонациональных сил незаметно пересекли границу Ирака и ракетными ударами уничтожили два тщательно охранявшихся объекта ПВО. В образовавшийся разрыв радиолокационного поля и вторглись безнаказанно группы бомбардировщиков.
Успешные действия спецвойск имели место в проведении «психологической войны», имитации высадки крупного морского десанта на побережье Кувейта, вынудившей иракцев перебросить в этот район большие силы, тогда как главный удар был нанесен союзниками совсем в другом месте. Высаженные в сотне километров от Багдада группы «зеленых беретов» с помощью спутниковой связи передавали данные о перегруппировках иракских войск. Другие группы нанесли удары по командным пунктам, хранилищам ракетного топлива, сообщали о передвижениях ракетных установок, наводили ударную авиацию на объекты. На них также возлагались задачи по ведению разведки, поиску и эвакуации с территории противника летчиков, катапультировавшихся со сбитых самолетов, досмотру торговых судов, проведению спецпропаганды на территории Ирака.
Перед наступлением в течение 5—8 суток был осуществлен мощный радиоэлектронный удар, под прикрытием которого проводилось выдвижение и развертывание войск в исходных районах.
Заслуживает внимания и управление сухопутными войсками. Командование многонациональных сил последовательно реализовывало на практике современные принципы, согласно которым мобильность и живучесть систем управления должны быть не ниже, чем у руководимых ими боевых формирований. Это достигалось комплексным применением пунктов управления различных видов базирования: стационарных, подвижных наземных, воздушных, корабельных; использованием всех видов связи, преимущественно спутниковой (как самой устойчивой, фактически глобальной и оперативной) в сочетании с радиоэлектронной борьбой.
Использовали союзники и возможности национальных систем управления, применяя, в частности, для руководства войсками не только военные системы связи, но и коммерческие. Так, для обеспечения работы автоматизированной системы телефонной связи в звене Комитет начальника штабов — вооруженные силы США в Саудовской Аравии были задействованы каналы коммерческой связи через ИСЗ «Интелсат-5».
Воздушная наступательная операция коалиционных ВВС. За сутки до начала первого массированного авиационно-ракетного удара был введен круглосуточный режим разведки стратегическими самолетами-разведчиками.
Одновременно началась постановка помех сетям управления войсками, а за 6—8 часов до массового взлета авиации была осуществлена постановка радиоэлектронных помех средствами предупреждения и РЛС наведения истребителей Ирака. В результате этого системы разведки и управления ПВО были парализованы.
Для завоевания господства в воздухе основные усилия были сосредоточены на огневом подавлении средств ПВО, поражении самолетов Ирака до их взлета, разрушении аэродромов, подавлении пунктов управления ПВО.
Результативности способствовала и тщательная разведка системы ПВО с помощью космических, морских, воздушных и наземных средств.
В первом массированном ударе (продолжительностью два с половиной часа) было задействовано до 100 крылатых ракет морского базирования «Томагавк» и около 600 боевых самолетов, построенных в четыре эшелона: ударный эшелон КРМБ «Томагавк», запущенный двумя волнами с кораблей ВМС США, которые находились в Персидском заливе и Красном море; эшелон подавления си-стемы ПВО и дезинформации системы государственного и военного управления Ирака (175 боевых самолетов); два ударных эшелона (с участием соответственно 303 и 122 боевых самолетов). За первые 48 часов боевых действий совершено 2107 самолето-вылетов. Ежесуточно только на Багдад сбрасывалось 5000 тонн бомб.
Примерно через сутки (после того как система ПВО Ирака была надежно подавлена, а господство союзников в воздухе стало бесспорным) «в дело были пущены» стратегические бомбардировщики В-52, которые осуществили «ковровые» бомбардировки четырех бронетанковых и механизированных дивизий республиканской гвардии Ирака, развернутых к северу от Кувейта, а также проводили систематические удары по авиабазам.
К числу нового в ведении воздушной наступательной операции относятся: массированное использование крылатых ракет «Томагавк» с обычным зарядом для ударов по точечным целям, прикрытым сильной ПВО, а также самолетов дальнего радиолокационного обнаружения (ДРО) для контроля воздушной обстановки и наведения истребительной авиации; применение стратегических бомбардировщиков В-52 для ударов обычными средствами, самолетов F-117А «Стелт» и противоракетных средств, основанных на новых принципах действия.
Характерными чертами воздушного наступления являются значительное повышение точности бомбовых ударов благодаря широкому использованию управляемых боеприпасов и массированное применение новейших авиационных средств.
США впервые в истории практически использовали против одной из стран «третьего мира» весь диапазон своего авиационного арсенала, что позволило им в реальных условиях выявить сильные и слабые стороны каждого вида авиатехники и наметить рациональные пути ее дальнейшего совершенствования и развития.
В предыдущих конфликтах американцы не решались использовать свои новейшие системы оружия, опасаясь, что они смогут попасть «в руки» Советского Союза. Только по этой причине США отказались от применения в налете на Триполи в 1986 г. малозаметных истребителей F-117А и крылатых ракет «Томагавк». В то время их основное предназначение заключалось в прорыве советской системы ПВО в случае третьей мировой войны.
По оценкам военных и гражданских специалистов США, ПВО Ирака, и в частности Багдада, отличалась невиданной мощью. Однако в результате комбинированных действий КР «Томагавк», малозаметных самолетов F-117А, вооруженных авиабомбами с лазерной системой наведения, самолетов РЭБ различных типов, истребителей-бомбардировщиков F-4G «Уайлд Уизл» силы ПВО Ирака, и в частности его зенитные ракеты, в первые же часы боевых действий оказались подавленными настолько, что уже 18 января американцы сочли возможным ввести в действие легкоуязвимые бомбардировщики В-52, а от зенитного ракетного огня пострадал только один американский самолет.
Отмечается хорошая организация управления разнородными многонациональными силами авиации. Все воздушные налеты были точно расписаны по времени. Первые авиационные удары наносились через несколько минут после ударов крылатых ракет «Томагавк». Тщательно координировались действия самолетов РЭБ, истребителей их сопровождения, истребителей-бомбардировщиков, штурмовиков и самолетов-заправщиков.
Большую роль в решении этой задачи сыграли самолеты дальнего радиолокационного обнаружения и управления ВВс (Е-3А «АВАКС») и ВМС (Е-2С «ХОКАЙ»). Один самолет Е-3А в состоянии обеспечить одновременную проводку 2000 самолетов, отличать свои самолеты от самолетов противника, передавать данные о местонахождении обнаруженных самолетов непосредственно на борт своих истребителей. Он может также растранслировать истребителям-бомбардировщикам данные, собранные разведсамолетами и искусственными спутниками Земли о наземных целях противника. Именно ими обеспечивалась борьба с иракскими подвижными пусковыми установками ракет «Скад».
Военно-морские силы коалиции. К началу войны группировка ВМС стран антииракской коалиции в зоне конфликта включала более 170 тыс. человек (свыше 30% численности всех многонациональных сил), около 150 боевых кораблей и более 40 вспомогательных судов (из них свыше 90 кораблей ВМС США), в том числе 6 американских многоцелевых авианосцев, 2 линкора, 7 крупных десантных кораблей и более 20 боевых кораблей-носителей КР «Томагавк». Учитывая высокую вероятность применения мин со стороны Ирака в ходе боевых действий в Персидском заливе, США их союзники развернули к началу войны в указанном районе 16 морских тральщиков (США — 4, Великобритания — 5, Бельгия — 2, ФРГ — 5).
Морская пехота насчитывала в своем составе свыше 90 тыс. человек, около 240 танков и до 1,5 тыс. орудий, минометов, ПУ ПТУР и зенитных огневых средств.
Имея полное господство на море и в воздухе, ВМС действовали, как в полигонных условиях. Палубная авиация с четырех авианосцев во взаимодействии с линейными кораблями наносила удары по опорным пунктам противодесантной обороны и объектам ПВО побережья. Осуществлялись пуски КР «Томагавк» по Багдаду. Для корректировки огня линкоров по береговым целям применялись беспилотные летательные аппараты. Интенсивно проводились действия по разминированию прибрежных вод Кувейта. Корабли амфибийно-десантного соединения маневрировали в центральной и южной частях Персидского залива в готовности высадить крупный морской десант (40 тыс. морских пехотинцев на 31 десантном судне). Однако из-за минной угрозы высадка десантов морской пехоты осуществлялась вертолетами в меньшей численности. Части двух дивизий морской пехоты действовали на сухопутном фронте, наступая на Эль-Кувейт, на соединение с морским и воздушным десантами.
Применение космических средств (КС). Для повышения эффективности управления многонациональными силами и обеспечения боевых действия, связью, разведкой, топогеодезическими и метеорологическими данными была заблаговременно развернута орбитальная группировка космических аппаратов. Впервые в практике военного дела создавалось специальное подразделение применения на театре военных действий космических средств, в задачу которого входили координация действий КС, обобщение получаемой от них информации и доведение ее до органов управления.
Группировка искусственных спутников Земли обеспечивала периодический просмотр района конфликта в течение суток: оптико-электронными средствами — до 14 пролетов с интервалами от 20 минут до 6 часов; радиолокационными средствами — 4—5 пролетов с такими же интервалами; радиотехническими средствами — 12 пролетов. Сеть мобильных пунктов приема разведывательной информации, широкое применение космических каналов связи для ее передачи обеспечили доведение данных спутниковой разведки до соединений, частей и подразделений за 1,5—3,5 часа.
Космические аппараты обнаруживали, например, иракские ракеты «Скад», начиная с высоты 15 км и более, примерно через 30 секунд после старта. Согласно оценкам американских специалистов, время предупреждения о ракетном ударе возрастало от 1 до 5 минут, что, видимо, нельзя считать удовлетворяющим для принятия мер по защите от него.
В целом использование космических средств позволило повысить эффективность действий многонациональных сил.
Командование США превратило Ирак в своеобразный испытательный полигон, где отрабатывались новые способы управления войсками и оружием противоракетной обороны в масштабах всего театра военных действий, в том числе в ночное время и в сложных метеоусловиях. Проявилась устойчивая тенденция возрастания масштабов использования данных космической разведки в интересах обеспечения боевых действий вплоть до тактических подразделений.
Значительную обеспокоенность мировой общественности вызвала реальная опасность эскалации ракетной войны. Ракетными системами класса «земля — земля», кроме Ирака, обладают на Ближнем Востоке Египет, Сирия, Саудовская Аравия и Израиль. Ракетное оружие все больше распространяется среди развивающихся стран, которые не участвуют в Договоре о нераспространении ядерного оружия, что вызывает дополнительную опасность. Не имя технических возможностей для оснащения точными системами наведения ракет с обычными зарядами, они могут использовать их для применения химического, биологического, а также и ядерного оружия. Поэтому перед мировым сообществом возникает необходимость решения проблемы контроля за нераспространением не только ядерного, но и ракетного оружия.
В зоне Персидского залива нашло также применение разнообразное так называемое «интеллектуальное» оружие, обладающее высокой точностью: крылатые ракеты морского базирования BMG-109C; управляемые авиационные ракеты класса «воздух — земля» AGM-3L, AGM-84 и AGM-84E SLAM; управляемые авиационные бомбы BGL, GBU-27, GBU-24 «Пэйвуэй-3» и GBU—16 «Пэвуэй-2» с лазерными и телевизионными системами наведения; противолокационные ракеты новейшего образца ALARM и ракеты AGM-88 «HARM» с усовершенствованной логикой системы наведения; средства постановки радиопомех ALQ-99, генерирующие «умные шумы»; разведывательные беспилотные летательные аппараты.
В печати и по телевидению многих стран мира демонстрировались эпизоды, показывающие высокую эффективность ударов ракетами SLAM по иракской ГЭС: с самолетов А-7Е запущены две ракеты, первая пробила отверстие в стене корпуса энергоблока, а вторая подошла к цели через две минуты, была направлена в образовавшийся пролом и взорвалась внутри здания.
По результатам использования этих видов оружия в США разработаны и осуществляются планы по их дальнейшему совершенствованию и созданию новых модификаций, позволяющих значительно сократить время на расчеты и подготовку боевых программ. Разрабатываются новые приемы и способы применения этого оружия. По замыслам американских специалистов в перспективе должно создаваться оружие с высокой степенью автоматизации и элементами искусственного интеллекта с тем, чтобы устранить человека из опасной боевой зоны.
Опыт массированного применения перечисленных высокоточных систем оружия подтверждает его огромную эффективность. В условиях серийного производства его стоимость будет снижаться. Следовательно, в обозримом будущем военно-техническая политика, направленная на дальнейшую интеллектуализацию средств вооруженной борьбы с переходом к созданию роботов, будет определять характер будущей войны. Исходя из этого, можно с определенной степенью достоверности прогнозировать направленность программ военного строительства.
Видимо, в перспективе следует ожидать постепенное уменьшение численности в частях и соединениях тяжелого, дорогостоящего и по современным критериям недостаточно эффективного вооружения: танков, полевых орудий, а также зенитных артиллерийских систем, применяющих неуправляемые боеприпасы. Данная тенденция повлечет за собой коренные изменения в организационно-штатной структуре войсковых организмов, особенно тактического звена.
Увеличение дальности стрельбы (пуска) огневых средств наряду с достижением абсолютной точности попадания боеприпаса в цель позволит избирательно поражать войска и объекты противника, расположенные на большом удалении от линии боевого соприкосновения. Это обстоятельство повышает роль и значение органов управления войсками оперативного звена в планировании и осуществлении огневого поражения противника.
Некоторые оперативно-тактические выводы. Командование многонациональных сил, используя только обычное, но в том числе и высокоточное оружие (ВТО), решило ряд сложных боевых задач, имеющих оперативное значение (подавление систем боевого управления, разгром бронетанковых и механизированных соединений иракской армии, уничтожение важных пунктов государ-ственного управления и др.), которые по традиционным воззрениям, можно было решить только с помощью ядерного оружия. Более широко проявилась тенденция размывания грани между современным обычным оружием и тактическим ядерным.
Возрастание эффективности огневого поражения в современных операциях обусловлено его сочетанием с массированным подавлением систем разведки противника, управления войсками и оружием. Радиоэлектронная борьба (РЭБ) из вида оперативного обеспечения теоретически уже давно стала неотъемлемым содержанием боевых действий, а в данной войне средства РЭБ на практике сыграли роль одной из разновидностей оружия. В перспективе выполнение боевых задач средствами РЭБ должно планироваться в оперативных звеньях органов управления, а с учетом этого уже проводить непосредственную организацию боя в тактическом масштабе. Иными словами, организация РЭБ и защита от нее становится также и функцией командиров и штабов соединений и частей.
Война показала изменяющееся соотношение в решении боевых задач между ударными системами и видами оружия такими, как танки, артиллерия, боевые самолеты и вертолеты, ракеты, с одной стороны, и системами боевого управления и информационного обеспечения, с другой. Победа многонациональных сил достигнута не только в силу количественного и качественного превосходства в средствах поражения, но и благодаря подавляющему превосходству в системах боевого и информационного обеспечения, а также и за счет превосходства в материально-техническом снабжении.
Подтвердилось возрастание роли человеческого фактора в современном военном деле. Свое технологическое преимущество США смогли реализовать только благодаря качественному превосходству личного состава американских вооруженных сил. Армия, укомплектованная по добровольному принципу, впервые в XX веке принимавшая участие в войне такого масштаба, доказала свою высокую боеспособность, а с точки зрения критерия «стоимость — эффективность» — и дешевизну.
В этой связи можно напомнить о советском опыте в Афганистане. Если сравнить «стоимость» и чисто военный результат проведенных операций с учетом их продолжительности, материальных затрат, особенно потерь человеческих жизней и т.д., конечно, вывод будет в пользу так называемой профессиональной армии. Овладеть современными средствами вооруженной борьбы, основанными на новейших достижениях науки и техники, за относительно короткий срок военной службы по призыву невозможно.
В войне получили дальнейшее развитие основные принципы военного искусства, в том числе и тактическая внезапность. Как известно, в силу объективных причин антииракская коалиция не имела возможности использовать стратегическую внезапность. Почти на протяжении полугода группировки войск многонациональных сил развертывались перед глазами иракцев и всего мира. Открыто обсуждались даже стратегические планы военных действий. Однако командование многонациональных сил сумело добиться тактической внезапности, которая фактически предопределила захват стратегической инициативы. Это был пример того, как тактическая внезапность имела стратегические последствия.
По оценкам многих отечественных и зарубежных военных обозревателей и теоретиков, решающий вклад в достижение победы во время войны в зоне Персидского залива якобы внесли военно-воздушные силы: война развивалась почти по канонам «воздушной доктрины» итальянского генерала Д.Дуэ, и роль наземной операции никогда не была столь низка, а воздушной — так велика.
С такими выводами нельзя согласиться в силу множества опровергающих фактов: только разгром основной группировки иракских вооруженных сил в результате наземной операции многонациональных войск вынудил саддамовское руководство принять решение о безусловном прекращении огня.
Кроме того, несмотря на высокую эффективность воздушной наступательной операции, полного уничтожения военного потенциала Ирака достичь не удалось. Не был ликвидирован и его ядерный потенциал, что явилось причиной продолжительной политической борьбы в мировом сообществе и даже вызвало угрозы новой военной акции против Ирака. Воздушные бомбардировки не привели к разгрому армии Ирака. Нетрудно представить, насколько затянулась бы война при условии сохранения миллионной армии в боеспособном состоянии.
Война показала возрастание роли стратегической мобильности вооруженных сил. Ныне США без особого риска в состоянии сконцентрировать необходимые силы и средства в любом регионе мира. Это единственное государство, обладающее мобильными вооруженными силами, способными действовать в глобальном масштабе. Это фактор, способный оказать решающее влияние на будущую структуру международных отношений. В ходе военных действий имело место острое противоборство обороны и наступления. Стратегическая оборона статичного, сугубо позиционного характера, которую создали вооруженные силы Ирака, показала свою полную несостоятельность. Обороняющаяся сторона превратилась в удобную мишень для современных огневых средств, особенно высокоточных. Лишь те средства борьбы и элементы оборонительных группировок войск, которые применяли маневренные способы действий, показали относительную живучесть и эффективность.
Нельзя также не отметить положительную роль инженерного оборудования местности в обороне и в условиях пустыни. Оно во многом способствовало повышению живучести войск и техники, потребовало от наступающих войск больших затрат сил, средств и времени для преодоления заграждений, снижало темпы наступления. Созданные ложные районы обороны с применением макетов огневых средств вынудили многонациональные силы израсходовать огромное количество боеприпасов. Командование МНС не смогло уничтожить большую часть мобильных самоходных ПУ «Скад», а также авиацию Ирака, размещенную в защищенных укрытиях, подготовленных в горах. Не привели к успеху попытки уничтожить многие пункты управления, например, даже те, которые использовались самим С.Хусейном.
С другой стороны, войска антииракской коалиции применили некоторые новые способы активной обороны. Впервые испытали в боевых условиях средства тактической ПРО. Несмотря на то что ракеты «Скад» относятся к устаревшим образцам и их перехват и уничтожение были несложной задачей, но факт достаточно эффективного использования тактической ПРО заслуживает внимания, и по всей вероятности эта система получит дальнейшее совершенствование и развитие.
В целом же война показала, что при современном технологическом уровне обычные средства нападения превосходят средства обороны. Этот вывод требует от военных специалистов тщательного учета соотношения боевых потенциалов при определении количества сил и средств, достаточного для обороны в стратегическом масштабе. Он должен учитываться и при доработке основных положений обсуждаемой новой военной доктрины нашего государства, имеющей, как это неоднократно провозглашалось, строго оборонительную направленность. Разумеется, основные положения проекта этой доктрины разумны и обоснованы, но ее требования в части, касающейся ведения только контрнаступательных операций и не более того, нуждаются в уточнении. Оборона, не способная создать необходимые условия для перехода в решительное наступление, не выполнит своей задачи, не приведет к успеху в защите Отечества. Обороняющаяся сторона сможет нанести поражение агрессору только в том случае, если она обладает силами и средствами для ведения не только ограниченных по размаху контрнаступательных операций, но и крупных наступательных.
Из этого возникает ряд сложных проблем. Одна из них, например, заключается в том, надо ли советским вооруженным силам стремиться к достижению такой же стратегической мобильности, как у США. Положительный ответ на этот вопрос привел бы к реанимации гонки вооружений, которая крайне нежелательна.
Представляется неприемлемым и другой путь, намеченный в новой доктрине, — строительство укрепрайонов на всех важных оперативных и стратегических направлениях, т.е. создание своеобразной «линии Мажино» вдоль границ Советского Союза. Идти по нему — значит вкладывать средства в бездонную бочку и ни в коей мере не способствовать повышению надежности обороноспособности страны.
Необходимо также учитывать, что, выполняя условия Парижского договора и в связи с роспуском Варшавского Договора, мы утратили превосходство даже в обычных вооружениях, хотя по многим видам обычного оружия на протяжении 40 лет обладали только количественным преимуществом. Кроме того, Советский Союз, помимо Европейского ТВД, должен уделять внимание в оборонном отношении и ряду других театров, разделенных значительными расстояниями и включающих обширные регионы страны.
Выход из этого трудного положения заключается в обеспечении высокой стратегической мобильности Вооруженных Сил (в том числе и по обычному оружию), позволяющей создавать в короткие сроки оборонительные группировки войск только в пределах собственной территории. Путь не из легких. Он будет связан и с необходимостью решения политических проблем во взаимоотношениях с соседними государствами. Очевидно, в рамках этой проблемы должны получить свое решение и коренные вопросы строительства наших Вооруженных Сил, изменения их системы комплектования, подготовки резервов и отмобилизования.
Итак, военные уроки вооруженного конфликта в зоне Персидского залива носят своеобразный характер.
Таких благоприятных условий, которые имела антииракская коалиция для всесторонней подготовки к войне (к тому же еще и получившая мандат ООН на наказание агрессора), военная история не знает.
Во-первых, массовое сосредоточение войск различной государственной принадлежности на территории третьей стороны (Саудовской Аравии) происходило без каких-либо помех и угрозы превентивного удара по коммуникациям или районам их развертывания. Плановые перевозки материальных средств и создание группировок войск на направлениях предстоящих ударов осуществлялись также в идеальных условиях. Поэтому полученный здесь опыт требует критического осмысления.
Во-вторых, никаких ответных ударов по аэродромам американской и союзной авиации (равно как и по корабельным группировкам противником не наносилось. Эти условия напоминали для МНС маневры, учения, но не боевую обстановку.
В-третьих, нельзя не учитывать, что наступающая сторона располагала самым современным оружием с высокими тактико-техническими характеристиками, а обороняющаяся — оружием 15—20-летней давности. И наконец, личный состав МНС, особенно контингенты из США, Великобритании и Франции, имел более высокий уровень профессиональной подготовки, чем у иракской армии. После завершения войны в зоне Персидского залива нередко рассуждают о том, сколько «стоил» Соединенным Штатам и другим странам коалиции один убитый солдат противника, исходя из того, что по предварительным и весьма приблизительным подсчетам общие расходы на войну значительно превышают 50 млрд. долл., не считая компенсаций на соблюдение экономического эмбарго ООН, аннулированных долгов ряда стран антииракской коалиции и дополнительной финансовой помощи им. Не вдаваясь в эти подсчеты, хочется отметить, что администрация США на деле считает приоритетным вкладывать средства таким образом, чтобы сохранить жизнь своего солдата, избежать ненужных потерь, а поэтому, вероятно, и не ограничивала материальных затрат. В этом плане можно рассматривать и правомерность большой продолжительности воздушной наступательной операции: она сохранила жизнь многим солдатам США и их союзников.
В заключение отметим, что агрессия Ирака против Кувейта и возникновение крупномасштабной войны в этом регионе являются своеобразным синдромом гонки вооружений. Длительное соперничество в вооружениях между государствами двух противостоящих блоков — НАТО и Варшавского Договора — понуждало другие страны следовать их примеру в накачке военных мускулов, которые пускались в дело для реализации политических амбиций. В конечном итоге война дала новый толчок гонке вооружений, основанных на высоких технологиях.
Важной особенностью стратегической обстановки было и то, что в период событий в зоне Залива СССР и США действовали «по одну сторону баррикад».
20.03.2000.
Генерал-майор в отставке
В.Татарников
|
Власть
