год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Этнонациональные конфликты в форме сепаратистских движении чаще всего выражаются в вооруженном противостоянии центральных государственных органов и национальных регионов. Из этого правила могут быть редкие исключения - сепаратистское движение франкофонного населения провинции Квебек (Канада) протекает мирно и лишь иногда приобретает радикальный, но не вооруженный характер, используя все легальные возможности, которые предоставляет политическая система¹. Практически во всех остальных случаях (Шри-Ланка, Ольстер, Баскония, Корсика, в меньшей степени - Нормандия и Трентино-Альто-Адидже в Италии) сепаратистские движения независимо от декларируемых целей - от отделения до широкой автономии - неизбежно принимают крайнюю форму вооруженной борьбы. Конечно, они также неодинаковы - от спорадических выступлений или редких террористических актов (Корсика, Нормандия, Северная Италия), до многолетнего терроризма (Ольстер) и настоящих войн (Шри-Ланка), и вооруженных восстаний (Мексика), грозящих перерасти в затяжную партизанскую войну. История борьбы с сепаратизмом дает пока лишь несколько вариантов исхода этого конфликта: победа сепаратистов (достаточно редко), их подавление вооруженным путем, а затем социально-экономическая и политическая интеграция региона в структуры государства, замораживание конфликта как временное решение, его переход в затяжную фазу вооруженной борьбы или постоянных террористических актов. Мы не будем касаться конфликтов сепаратистского характера, замораживание которых происходит при вмешательстве третьих сил (Карабах, Южная Осетия - Грузия, Северная Осетия - Ингушетия, Абхазия - Грузия, Сербская Краина - Хорватия, Республика Сербска - Босния и Герцеговина). Отметим только, что эти конфликты, имеющие часто уже интернациональный характер, мы продолжаем считать по их природе внутренними, так как они развиваются на одном историческом пространстве, по разным причинам распавшемся. Как правило, сепаратистские движения достаточно быстро переходят в форму вооруженной борьбы, так как нарастание сепаратистских настроений обычно игнорируется обществом и правящими группами по разным, в том числе и конъюнктурным причинам, а их корни настолько глубоко уходят в прошлое, что их нередко уже и не помнят. Именно поэтому переход сепаратизма в крайнюю форму зачастую воспринимается как неожиданность - восстание в штате Чиапас (Мексика), обострение ситуации в Ольстере (Великобритания) и т.п. Естественна и первая реакция - либо нарастающее использование силовых методов (от спецподразделений до регулярной армии в Ольстере), либо массированное использование армии с непредсказуемыми результатами (превращение конфликта в гражданскую войну, ведущуюся с переменным успехом, в партизанско-террористические акции, сменяющиеся перемириями, переговорами, паузами, попытками политического урегулирования, после которых возобновляется война или террора). Показательны события в Шри-Ланке: гражданская война с широким использованием терроризма за пределами театра военных действий, периодические победы регулярной армии, за которыми следуют контакты с сепаратистами или усиление терроризма по всей территории страны. В равной степени это относится и к сепаратистским движениям на Филиппинах, окрашенным в религиозные цвета, - мусульманская организация Мора, используя партизанские и иные военные действия, уже много лет является важным институтом внутриполитической жизни в этой стране. Практически все указанные сепаратистские движения, находящиеся в "горячей фазе", не имеют квазигосударственных структур и за редким исключением пользуются "родственной поддержкой" (Тамилнанд в Индии, Ирландская республика). Поэтому большинство из них не имеют и харизматических лидеров во главе движения. "Коллегиальность" руководства зачастую ведет к соперничеству разных командиров и отрядов, что затрудняет координацию действий, но не снижает общей опасности для страны в целом².

Чеченское сепаратистское движение выходит за рамки общих к представлений о закономерностях развития сепаратизма. Во-первых, оно тесно связано со структурным и политическим кризисом СССР, а затем и России. Фактически оно является порождением внутриполитической борьбы внутри СССР и Российской Федерации. Во-вторых, само многолетнее существование этого очага сепаратизма стало возможно благодаря политической и экономической поддержке определенных кругов современной политической элиты России. В-третьих, этому движению удалось создать жесткие квазигосударственные структуры мафиозно-кланового и политического типа, имеющие связи с могущественными силами как внутри России, так и за ее пределами. В четвертых, определенную питательную почву сепаратизм находит в исторической памяти народа - массовое выселение и новое обретение родины, отсюда и широкая поддержка. В-пятых, возрастает значение религиозного фактора. В-шестых, само движение изначально не было единым: в нем не участвовали родственные вайнахские народы Ингушетии, в нем не представлен широкий спектр кланов - от дружественных или нейтральных по отношении России до экстремистских и радикальных. Сама операция по восстановлению конституционного порядка в Чечне стала реализацией чисто политического решения, а потому завела в тупик. Однако в последние дни достаточно резко изменилась ситуация внутри самого сепаратистского движения. Мы имеем в виду исчезновение харизматического лидера движения Джохара Дудаева. Это событие развязывает руки непримиримым (разногласия внутри самого движения, на наш взгляд, скорее тактические, чем стратегические). Они скорее всего будут использовать и столкновения с войсками, и партизанские вылазки, и тактику террора уже по всей территории России. Подготовку к ним и перегруппировку сил сепаратистам облегчают осуществляемые мирные предложения и планы³.

В определенной степени, конечно, реален и имеющийся мирный план - сплошные "зоны мира" и полный уход российских войск. В этом случае мы получим свой внутренний "Афганистан", условно связанный с Российской Федерацией каким-то договором, но продолжающий быть "черной дырой", поглощающей огромные средства и исторгающей непредсказуемые проблемы, постоянно влияющие на общую ситуацию в России.

Поэтому представляется, что можно попробовать использовать для подавления вооруженного сепаратизма в Чечне опыт американского эксперимента по замирению Южного Вьетнама, который довольно успешно начинал разворачиваться между двумя периодами массированного военного вмешательства США. Он принес определенные политические результаты, но был свернут из-за разногласий в американском военно-политическом руководстве⁴.

Речь идет о так называемой теории "масляных пятен" - постепенного создания замиренных зон, поддержание мира, в которых было возложено на специальные подразделения американских спецчастей, подчиненных ЦРУ. В американской и российской спецлитературе эта прерванная специальная операция получила название тактики создания стратегических деревень. Суть ее заключалась в том, что в зонах активного действия партизан или регулярных частей повстанцев населенные пункты изолировались друг от друга⁵. Их внутреннюю и внешнюю охрану несли спецподразделения, а сообщение между ними осуществляла армия США. Резко ограничивалось сообщение между населенными пунктами путем жесткого контроля за передвижением жителей вне их. У населения изымалось все оружие, средства связи строго контролировались, жители продолжали без ограничений вести свою обычную жизнь, но под присмотром и спецконтролем. Планировалось, что такие стратегические деревни постепенно (как масляные пятна - отсюда название теории) будут сливаться во все более широкие зоны мира. Контроль должен был постепенно ослабевать и постепенно передаваться подготовленным местным спецподразделениям. Так начинался постепенный переход от массированных тотальных военных действий к программам "Сердца и умы" и "Найти и обезвредить". В 1961-1962 гг. 10 подразделений американской армии создавали такие стратегические деревни в провинции Дарлач, используя опыт, накопленный британцами в борьбе с повстанцами в Малайе. Целью этой операции было: прервать общение местных жителей с партизанами и регулярными частями повстанцев, лишить их информационной базы, источников продовольствия и рекрутов, убежищ для отдыха, переформирования и сечения раненых. Уже первый опыт создания стратегических деревень и зон практически немедленно принес положительные результаты: повстанцы были вынуждены уходить в другие провинции и районы, перемещаться к так называемой "тропе Хо Ши Мина", проходящей как по вьетнамской, так и по камбоджийской и лаосской территории, где они становились уязвимой мишенью для регулярной армии и спецподразделений, осуществляющих вторую часть программы "Найти и уничтожить".

С нашей точки зрения, отдельные элементы этой программы можно использовать в чеченском кризисе. Размеры Чечни и численность задействованных сил позволяют начать решение задачи с установления жесточайшего санитарного кордона по всему периметру ее грани ниц. Регион необходимо разделить на несколько частей по степени участия кланов в военных действиях - от дружественных и нейтральных до враждебных. Операцию создания стратегических зон (или населенных пунктов) проводить на враждебной территории. Пользуясь тем, что многие населенные пункты частично или полностью разрушены, следует воссоздавать их, учитывая стратегические и тактические военные задачи.
Необходимыми условиями для начала этих операций нужно считать:

- полное изъятие всех видов оружия у населения при строжайшем контроле за его возможным поступлением со стороны;
- полное изъятие специальных средств связи и сосредоточение коммуникации (телефонной линии) в руках единого спеццентра;
- постоянное отслеживание и изъятие ввозимых средств специальной связи;
- строжайший контроль над передвижением местных жителей как из одной зоны в другую, так и из Чечни и в Чечню - введение спецпропусков с указанием цели передвижения и времени; - разоружение отрядов самообороны и жесточайшая чистка местных органов правопорядка, установление контроля над их деятельностью; - используя исторические традиции, обернуть их против сепаратистов: ввести систему круговой поруки и коллективной ответственности кланов за поведение своих членов; - возложить финансовую ответственность за акты саботажа внутри и вне Чечни на чеченскую диаспору, благо она уже имеет свои организации профессионального, земляческого и кланово-мафиозного типа⁶ - наконец, решиться не только контролировать диаспору, но и обязать ее к прямому участию в реставрации и восстановлении народного хозяйства Чечни; - при использовании круговой поруки можно ввести принцип коллективной ответственности за разрушения, причиненных партизанскими или террористическими действиями сепаратистов: при диверсиях восстановление возлагать на общину без выплаты компенсации или за счет компенсации со стороны диаспоры; - фактически без использования армейских частей, а только с помощью частей специального назначения постоянно проводить операции типа "Найти и уничтожить". Такая политика может вызвать непримиримых к действиям, достаточно легко пресекаемым спецподразделениями, а при необходимости и армейскими частями. Она усилит на них давление населения, разорвет связи с ними, увеличит давление диаспоры. В таком случае можно надеяться на начало диалога с полевыми командирами, старейшинами кланов, утопив конфликт в дискуссиях и словесных баталиях по выработке программы возвращения к мирной жизни, статусу Чечни, проблемам создания единого руководства и органов власти субъекта федерации, оговаривая долю финансового участия федеральных органов в интеграции региона в Российскую Федерацию.