На протяжении целого столетия человечество, стремясь предотвратить опасные последствия применения химического оружия, вело активную борьбу за его запрещение. Первая попытка принять соглашение о запрещении химического оружия была предпринята в 1874 г. на Брюссельской конференции, посвященной установлению законов и обычаев войны. Главным результатом этой конференции явилась разработка соответствующих документов, в том числе русского проекта Конвенции, который послужил основой для работы Первой мирной конференции в Гааге в 1899 г., созванной по инициативе России. На этой конференции была принята специальная декларация, запрещающая применение снарядов, содержащих токсичные химикаты. Этот запрет нашел документальное закрепление в статье 23 Приложения на Второй Гаагской конференции 1907 г. Обе Гаагские конференции сыграли значительную роль в международно-правовой регламентации правил ведения войны в целом и в частности, в установлении запрета на использование в военных целях химического оружия.
Однако, несмотря на существование такого запрета, в ходе первой мировой войны химическое оружие получило крупномасштабное боевое применение. На счету химического оружия оказалось более миллиона жертв, что впервые создало прецедент нанесения массовых поражений на поле боя. Международные соглашения были проигнорированы воюющими странами в угоду достижению своих военных и политических целей. У многих военных деятелей и политиков это обстоятельство вызвало потерю надежды на возможность запрещения химического оружия в будущем.
Американские ученые-химики А.Фрайс и К.Вест заявляли: «Химическое оружие показало себя в мировой войне одним из самых сильных видов оружия. Только по одной этой причине оно никогда не будет упразднено. Употребление его нельзя приостановить каким-либо соглашением, потому что если путем соглашения можно приостановить употребление какого-либо могущественного оружия войны, то и всю войну можно было бы предотвратить соглашением».
Тем не менее усилия миролюбивых государств в июне 1925 г. увенчались успехом, когда в Женеве представители 37 государств подписали «Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств». В дальнейшем Женевский протокол ратифицировали (или присоединились к нему) около 100 государств мира. К сожалению, при подписании этого протокола около 40% участников оговорили свое право на применение химического оружия в качестве ответной меры, что ослабило его значение.
В последующем было проведено еще несколько международных конференций и заседаний международных комитетов по вопросу о запрещении химического оружия. В частности, в 1932 г. такое решение было принято на конференции Лиги Наций по разоружению.
История, однако, свидетельствует о том, что Женевский протокол и подобные ему соглашения не смогли стать препятствием для разработки новых видов химического оружия, накопления их запасов и применения в военных конфликтах. Через 10 лет после принятия Женевского протокола и через три года после резолюции конференции Лиги Наций итальянцы в войне с Эфиопией в 1935—1936 гг. нанесли 19 массированных химических ударов по войскам и населению этой страны, что привело к массовым поражениям. В 1937—1943 гг. Япония применяла химическое оружие во время войны против Китая, в результате чего китайские войска потеряли более 50 тыс. пораженными.
В годы второй мировой войны существовала реальная угроза применения химического оружия со стороны фашистской Германии. Правящая верхушка вермахта держала химическое оружие в готовности к неограниченному применению. В начале 1945 г. Гитлер заявил: «Германия не считает себя более связанной женевскими конвенциями о правилах ведения войны». Планы Гитлера имели реальную основу. Уже в 1943 г. мощность химической промышленности фашистской Германии по производству отравляющих веществ (ОВ) составляла более 30 тыс. т в год. Только стремительное наступление наших войск, как об этом было заявлено на Нюрнбергском процессе, спасло человечество от страшной катастрофы.
В послевоенные годы химическое оружие получило новое развитие. Широко внедряются смертельные ОВ нервно-паралитического действия, психохимические вещества, а также токсины и фитотоксиканты. Основным средством доставки химического оружия становится авиация, появляются баллистические ракеты с химической боевой частью, а в перспективе предполагалось создание крылатых ракет в химическом снаряжении. Темпы гонки химических вооружений особенно возросли возросли в период обострения международных отношений и «холодной войны» в целом.
В течение нескольких лет начиная с 1961 г. американцы применяли в больших масштабах химическое оружие в Индокитае, где было израсходовано свыше 100 тыс. т химикатов (в основном фитотоксикантов), что привело к тяжелым экологическим и генетическим последствиям для этого региона. Широко использовалось химическое оружие обеими сторонами в военном конфликте Ирака и Ирана. По оценкам Тегерана, в результате применения ОВ Ираком было поражено около 50 тыс. иранских солдат.
По неполным данным, в наш век из числа 70 наиболее интенсивных военных конфликтов по крайней мере в 20 было применено химическое оружие. По каждому такому случаю мировая общественность проявляла озабоченность и выражала свое осуждение.
Попытки разработки международно-правовых норм, направленных на запрещение химического оружия, начали предприниматься с шестидесятых годов в рамках ООН и Женевской конференции по разоружению, однако приостановить гонку химического вооружения не смогли.
Важную роль в процессе развития химического оружия сыграло создание его бинарной разновидности. Бинарные боеприпасы в значительной степени лишены недостатков традиционных (унитарных) видов химического оружия, связанных с трудностями производства ОВ, снаряжения боеприпасов, транспортировки их на большие расстояния, складирования на чужих территориях, уничтожения устаревших образцов.
В США разработка бинарных боеприпасов началась с 1962 г. по программе «Бинарные системы химического оружия смертельного действия», которой по масштабу и значению придавалась роль важнейшей государственной. Вместе с тем появление бинарного оружия сыграло коварную роль: оно способствовало возрастанию возможности свободного распространения химического оружия по всему миру, а также существенному усилению трудностей обнаружения его производства, что в конечном счете привело к усилению угрозы применения химического оружия.
Таким образом, в условиях постоянного военного противостояния, в котором находились государства планеты, соображения военной эффективности и доступность обладания химическим оружием постоянно брали верх над моралью.
Подготовка к разработке и принятию нынешней Конвенции о запрещении химического оружия началась с 1968 г., когда США и Советский Союз согласились включить вопрос о химическом и биологическом оружии в повестку дня Конференции по разоружению в Женеве.
Переговорный процесс по химическому оружию проходил с участием многих стран путем преодоления возникающих противоречий и согласования часто противоположных и даже антагонистических позиций. Важными вехами этого процесса явились: присоединение в 1975 г. США к Женевскому протоколу 1925 г., вступление в силу в этом же году Конвенции о запрещении биологического оружия, учреждение Специального комитета по химическому оружию в 1984 г., разработка проектов Конвенции Советским Союзом в 1982 г. и США в 1984 г., проведение в 1986 г. и в 1989 г. встреч представителей гражданской химической промышленности с дипломатическими ведомствами, участвующими в переговорах, и др.
В августе 1987 г. Советский Союз согласился с предложением США об использовании инспекции по запросу и других мер проверки в системе контроля запрещения химического оружия. Это явилось важнейшим этапом, так как обычные процедуры международного контроля не достигали своей цели. Важным событием явилось также подписание в июне 1990 г. двустороннего советско-американского Соглашения об уничтожении запасов химического оружия в своих странах.
Перед заключительным периодом переговоров Конвенции о запрещении химического оружия международная обстановка характеризовалась по крайней мере двумя противоречивыми тенденциями: первая — стремление народов к созданию ненасильственного мира, цивилизованных взаимоотношений, укреплению мер доверия, устранению войн как средства решения спорных вопросов; вторая — стремление некоторых государств решать международные проблемы с позиции силы, жить по законам, где военная сила играет если не главную, то важную роль в политике.
Сложилась необычная ситуация: было признано, что, с одной стороны, вероятность развязывания войны как ядерной, так и обычной значительно снизилась, с другой — возможность развязывания вооруженных конфликтов, локальных и региональных войн не только сохранилась, но и увеличилась. В этих условиях широкое распространение химического оружия среди государств, расположенных в зонах высокой потенциальной опасности возникновения вооруженных конфликтов, представляло собой особую угрозу.
С учетом такой ситуации состоялось обсуждение текста Конвенции на заседании Специального комитета по химическому оружию Конференции по разоружению. На этом заседании было признано, что дальнейшее затягивание переговоров по химическому оружию является недопустимым и чреватым негативными последствиями для всего человечества. Исходя из этих соображений было признано, несмотря на наличие некоторых недостатков текста и неполного согласования отдельных положений, Конвенцию одобрить и передать Генеральной Ассамблее ООН для согласования и утверждения.
В ноябре 1992 г. на сессии Генеральной Ассамблеи ООН методом консенсуса 145 государств одобрили резолюцию о согласии с проектом международной Конвенции по химическому оружию и призвали все страны ее подписать. На этом процесс переговоров и обсуждений, длившийся более двух десятилетий, завершился.
Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении была открыта для подписания в Париже 13 января 1993 г. В течение первых трех дней ее подписали представители 130 стран, включая Российскую Федерацию, вскоре к ней присоединились еще 24 страны.
В числе стран, не подписавших Конвенцию, оказались некоторые из арабских государств. По этому поводу секретарь Лиги арабских государств И.А.Магид заявил: «Большинство арабских стран решили отказаться от подписания Конвенции о запрещении химического оружия до тех пор, пока Израиль не присоединится к договору о нераспространении ядерного оружия». Наличие стран, не подписавших Конвенцию, безусловно, снижает ее роль как всеобъемлющего инструмента запрета химического оружия.
Согласно принятой Конвенции, каждое государство-участник обязуется: никогда, ни при каких обстоятельствах не разрабатывать, не производить, не приобретать, не накапливать или не сохранять химическое оружие, не передавать его кому бы то ни было, не применять химическое оружие и не производить любых военных приготовлений к его применению. Конвенция содержит условия, запрещающие использование химических средств подавления беспорядков в качестве средств ведения войны, а также применение в военных целях гербицидов.
В Конвенции предусматривается полная и всеобъемлющая информация обо всем, что имеет прямое или косвенное отношение к содержанию, разработке, производству и испытанию химического оружия, предоставление планов уничтожения химического оружия и ликвидации всех объектов по его производству.
Уничтожение химического оружия государство-участник должно начать не позднее чем через два года и завершить не позднее чем через 10 лет после вступления для него в силу Конвенции. Процесс уничтожения распределяется на несколько этапов. На первом (по истечении не более двух лет после вступления Конвенции в силу) должно завершиться апробирование первого объекта по уничтожению химического оружия и уничтожено (по истечении не более трех лет) не менее 1% запасов этого оружия. На последующих втором, третьем и четвертом этапах (по истечении пяти, семи и десяти лет) должно быть уничтожено соответственно не менее 25, 40 и 100% запасов химического оружия.
Каждое государство-участник самостоятельно определяет технологию уничтожения химического оружия, при этом запрещается уничтожение путем затопления в водоемах, захоронения в земле и сжигания на открытом воздухе. Конвенцией предусматривается возможность разрешения государству-участнику в связи с возникающими у него трудностями продлить сроки завершения уничтожения химического оружия на 5 лет. Таким образом, можно утверждать, что у некоторых государств-участников Конвенции химическое оружие сохранится еще в течение 12—15 лет.
Выполнение требований Конвенции выдвигает перед руководством государств-участников ряд проблем, в частности, в области уничтожения химического оружия, создания производственной базы, подготовки кадров, обеспечения экологической безопасности, социального и медицинского обслуживания персонала объектов по уничтожению химического оружия, а также населения в местах их размещения. Все обозначенные проблемы неразрывно связаны между собой, и их решение требует значительных усилий и затрат. Одной из ключевых проблем является выбор районов для размещения объектов по уничтожению химического оружия. Такой выбор требует учета комплекса социально-политических, экологических, географических, экономических, демографических и других факторов. Вместе с тем определяющим фактором выступает отношение федеральных, местных органов власти и общественности к этой проблеме. Как показал опыт уже проделанной работы в Российской Федерации и США, данная проблема может быть решена только на государственном уровне.
Большое влияние на сроки и стоимость выполнения программы уничтожения химического оружия оказывает выбор базовой технологии уничтожения. Комплекс жестких требований по обеспечению условий максимальной безопасности процесса, полноты уничтожения ОВ, минимальному количеству отходов крайне затрудняет решение этого вопроса. В США, при 20-летнем опыте уничтожения химического оружия, до сих пор нет единого мнения о правильности выбора базовой технологии. Работы по созданию альтернативных технологий продолжаются.
Важнейшей частью Конвенции являются положения о контроле ее исполнения. Предусматриваются два режима проверки: первый — обычный контроль, включающий декларирование, первоначальные визиты и систематические инспекции мест складирования химического оружия, его производства и объектов по уничтожению, а также предприятий военно-химической промышленности; второй — выборочные инспекции, которые позволяют государству-участнику запросить и провести международную инспекцию любого предприятия и объекта на территории другого государства с целью выявления возможных нарушений Конвенции. Вместе с тем предусматриваются такие меры, которые позволяют инспектируемой стороне сохранить секретность конфиденциальной информации и защитить интересы национальной безопасности государств-участников. Проверяемая сторона имеет также право решающего голоса в определении степени и вида доступа на проверяемый объект, конкретных видов инспекции и работ, проводимых инспектирующей группой. Эти положения, по нашему мнению, могут в определенной степени затруднить осуществление контроля и служить источником возможных нарушений Конвенции.
Существенную трудность при проведении контрольной деятельности будет представлять обнаружение скрытого производства и накопления бинарных химических боеприпасов, а также исследовательских работ в области разработки и создания новых токсичных химикатов.
Особое значение имеют положения Конвенции, относящиеся к так называемой незапрещаемой деятельности. Цели такой деятельности определены в следующем виде:
- промышленные, сельскохозяйственные, исследовательские и иные мирные цели;
- защитные цели, то есть цели, непосредственно связанные с защитой от химического оружия;
- военные цели, не связанные с применением химического оружия;
- правоохранительные цели, включая борьбу с беспорядками в стране.
Это означает, что каждое государство-участник имеет право производить и использовать любые токсичные химикаты в целях, не запрещаемых настоящей Конвенцией. Что касается защитных целей, то в Конвенции утверждается со всей определенностью: «Ничто в настоящей Конвенции не должно использоваться как препятствие праву любого государства-участника на исследование, разработку, производство, приобретение, передачу или использование средств защиты от химического оружия».
Право на защиту от химического оружия, выраженное в столь категоричном виде, исходит из предположения о том, что в современных военных конфликтах сохраняется еще возможность применения химического оружия с достаточно большой вероятностью. Такое предположение обязывает каждое государство проявлять заботу о поддержании на должном уровне системы защиты своих войск и населения страны от химического оружия и проводить необходимую работу по ее совершенствованию и развитию.
Детальное изучение Конвенции позволяет сделать вывод о том, что ее подписание способствует существенному снижению вероятности применения химического оружия в современных и будущих военных конфликтах. Вести речь о полном исключении такой возможности преждевременно.
К 1995 г., когда Конвенция должна вступить в силу, все государства мира по отношению к ней нужно будет условно разделить на две группы: неприсоединившиеся к Конвенции (или подписавшие, но не ратифицировавшие) и подписавшие и ратифицировавшие ее.
Государства первой группы могут считать себя свободными от обязанностей не разрабатывать, не производить, не передавать другим странам химическое оружие, что позволяет предполагать и реальную возможность применения с их сторон этого оружия в военных конфликтах.
Государства второй группы могут прибегнуть к применению химического оружия в двух случаях:
- Если для данного государства сложится чрезвычайная ситуация, угрожающая его высшим интересам. Право выхода из числа государств-участников в таких случаях предусматривается в Конвенции.
- В случае, если государству-участнику в результате скрытых мероприятий и действий в обход международного контроля удастся осуществить тайные программы подготовки к применению химического оружия и при этом военная обстановка вынуждает к такому применению.
Пока в мире еще существует химическое оружие, мировое сообщество должно решительно препятствовать возможности его применения и, чтобы гарантировать от таких случаев будущие поколения, способствовать его полному уничтожению на вечные времена.
Все усилия мирового сообщества по ограничению распространения ядерного оружия и ракетных технологий не дают оснований для оптимизма. Несмотря на достаточно активно действующий Договор о нераспространении ядерного оружия и Соглашение о контроле за распространением ракет и ракетных технологий (РКРТ), реализовать в полной мере режим ограничений не удалось.
Мировое сообщество продолжает сталкиваться с нарастающей угрозой распространения баллистических ракет и оружия массового уничтожения среди «третьих стран».
Ряд стран, не присоединившихся к Договору о нераспространении и режиму РКРТ, продолжают скрытно вести работы по созданию собственного ядерного оружия и баллистических ракет-носителей для этого оружия.
Не срабатывает, как это хотелось бы, и режим контроля за распространением и управлением процессом накопления и использования расщепляющихся материалов в мирных целях, установленный МАГАТЭ. Ряд стран стараются не допускать на свои ядерные объекты инспекторов МАГАТЭ (Корея и др.), или допускают тогда, когда оценить, используется ли расщепляющийся материал в военных целях, не представляется возможным. Другие в силу своего привилегированного положения у западной демократии оказались вне этого контроля (Израиль) и, наконец, третьи, не обращая внимания на реакцию мирового сообщества, скрытно работают над созданием своей атомной бомбы (Пакистан и др.) А весь этот процесс, вопреки стремлению мирового сообщества ограничить распространение ядерного оружия, ведет к тайному увеличению числа членов «ядерного клуба».
Таким образом, продолжающийся процесс расползания во всем мире оружия массового поражения, прежде всего ядерного, и средств его доставки вызывает серьезную обеспокоенность всего мирового сообщества и работает на понижение уровня международной безопасности.
Учитывая, что угрозы, вызванные распространением оружия массового поражения и средств его доставки, реально существуют и продолжают возрастать, становится очевидным, что сейчас уже нельзя полагаться в противодействии этому процессу только на дипломатические и политические меры и на контроль за распространением ядерного оружия и ракетных технологий. В дополнение к указанным мерам необходимы новые подходы к решению проблемы противодействия.
Одним из таких подходов может быть начало работ в области создания региональных систем ПРО как эффективного средства предотвращения возможного ущерба.
Комплекс мер по обеспечению международной стабильности и безопасности, принимаемый мировым сообществом, включает и ядерное сдерживание при минимальном уровне стратегических ядерных сил ядерных держав, и систему международных договоров по ограничению и контролю над вооружениями и ряд организационных и технических мер по повышению ядерной безопасности, и меры, обеспечивающие адекватную оценку ракетно-космической обстановки. Все это способствует сдерживанию распространения ядерного оружия. Вместе с тем следует дополнить их мерами по активному противодействию ракетно-ядерному оружию с помощью средств ПРО. Анализ возможных потенциальных обладателей ядерного и ракетного оружия и технологических возможностей стран, способных реализовать региональную ПРО, показывает, что в первую очередь региональные системы ПРО и именно они находятся в зоне досягаемости баллистических ракет, которыми обладают амбициозные тоталитарные режимы в странах Ближнего и Среднего Востока, севера Африки и Корейского полуострова.
Развертываемые тоталитарными режимами баллистические ракеты обладают дальностью полета 1000 и более километров, что трудно объяснить лишь сдерживанием или оборонительной необходимостью от потенциальных противников, находящихся поблизости в сопредельных странах.
Следовательно, ракеты, которые могут нанести удар по целям, расположенным далеко за пределами территории возможного противника, предназначаются не только для обороны. Вряд ли это можно считать ошибкой или просчетом? Стремление государств с тоталитарными режимами к обладанию ракетным оружием большой дальности вызывает серьезную озабоченность у миролюбивых стран и заставляет многих из них помимо международных мер противодействия начать рассмотрение проблемы создания своих систем противоракетной обороны. В настоящее время единственным международным правовым документом, регламентирующим ограничения на развертывание систем ПРО против межконтинентальных баллистических ракет, является Договор по ПРО 1972 г. Этот Договор является двусторонним и касается только США и России.
В соответствии с ним в США была в свое время развернута система ПРО (впоследствии демонтированная) для защиты от МБР базы Гранд-Фокс. В России была создана система обороны от МБР столицы России — г.Москвы.
В настоящее время ситуация в области безопасности существенно отличается от ситуации, в которой в 1972 г. был подписан договор по ПРО. Сегодня в отношениях России с США отсутствует прежняя напряженность. В то же время растет угроза распространения БР и оружия массового поражения. Это заставляет демократические страны более активно реагировать на эти угрозы.
Что касается создания систем ПРО против оперативно-тактических ракет или ракет средней дальности, то они не подпадают под действие Договора по ПРО 1972 г. Кроме того, все страны вправе сами принимать решение на развертывание региональной ПРО от оперативно-тактических ракет, и это решение определяется лишь финансовыми и технологическими возможностями той или иной страны или блока стран.
Вместе с тем уже сегодня ясно, что необходима договоренность между заинтересованными странами по ограничению параметров такой системы с тем, чтобы исключить придание ей способности борьбы с межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР).
В России и США накоплен большой опыт по разработке отдельных компонентов ПРО и системы в целом. Однако существенное сокращение ассигнований на опытно-конструкторские работы в области новейших военных технологий, в том числе в области ПРО и высокоточного оружия, может привести к отставанию в этих важнейших направлениях развития вооружений от США, а возможно, и от других стран.
Следовательно, необходимо изыскать возможности продолжения работ по совершенствованию системы ПРО, как средства активного противодействия ракетно-ядерным вооружениям «третьих стран». В условиях жестких бюджетных ограничений на выделяемые Министерству обороны ассигнования такой подход поможет сохранить имеющийся научно-технический потенциал в этом наукоемком направлении по разработке и совершенствованию оборонительных вооружений.
Это тем более необходимо, что информационные средства ПРО могли бы обеспечить решение дополнительных задач в интересах предупреждения о ракетном нападении на тех направлениях, которые могут оказаться неприкрытыми из-за приостановки работы отдельных РЛС, входящих в систему предупреждения о ракетном нападении и оказавшихся в настоящее время вне пределов России (РЛС в Скрунде и др.).
Проведенная рядом исследовательских организаций оценка возможностей новых обладателей ракетного оружия показывает, что практически все государства Европы досягаемы для ракет с дальностью 2000—3000 км, разрабатываемых или уже имеющихся во многих странах Ближнего и Среднего Востока и севера Африки.
Аналогичная ситуация складывается и в других ракетно-опасных регионах, в том числе и на Дальнем Востоке. Таким образом, угроза одиночного ракетного удара, будь он провокационный, террористический или иного рода, становится реальной.
В связи с этим стремление ряда стран Западной Европы и США провести исследования по созданию региональной ПРО для защиты от ракетного удара группировок войск и наиболее важных военных и гражданских объектов в Европе и Японии является, на наш взгляд, вполне оправданным.
Особенно это касается экологически опасных объектов, разрушение которых может привести к тяжелым экологическим последствиям. При принятии окончательного решения на создание региональной ПРО необходимо учитывать и его правовую сторону. Формально система ПРО такого рода не подпадает под действие Договора по ПРО 1972 г. Однако необходимаопределенная осторожность при подходе к реализации региональной ПРО. Граница ее возможностей, вообще говоря, условна. Поэтому необходима регламентация основных характеристик региональной ПРО и их непротиворечие Договору по ограничению распространения ракет и ракетных технологий, аналогичного Договору о нераспространении ядерного оружия. Это было бы важным шагом на пути снижения новых угроз безопасности и стабильности. Другим шагом по противодействию нарастающей угрозе, связанной с распространением ОМП и БР, могло бы стать развертывание тактической ПРО в регионах, подверженных этим угрозам.
"Духовное наследие"
01.08.2000
|
|
Власть
