С завершением президентской избирательной кампании окончился очередной, исключительно важный период постсоветского развития современной России.
Что же принесли состоявшиеся выборы? Как повлияют их итоги на будущее российской государственности? Каковы тенденции и перспективы дальнейшего развития политического процесса?
Как, наконец, интерпретировать результаты всенародного волеизъявления (53,8% голосов — за Б.Ельцина, 40,3% — за Г.Зюганова), тем более в условиях, когда нет недостатка в различного рода комментариях и оценках, с которыми выступают представители самых разнообразных общественных сил?
Понятно, что предлагаемые оценки носят сугубо предварительный и субъективный характер, отражая не более чем авторское видение этой проблематики. Для глубокого анализа время еще не пришло. Формирующиеся процессы пока еще крайне сложны и противоречивы. Тенденции в полной мере не проявились, а поведение главных субъектов политики отличается непоследовательностью и во многом напоминает блуждание в потемках новых политических реалий.
С подведением итогов выборов испытание на прочность начинают проходить вновь созданные коалиции. После серии нашумевших отставок во властных структурах на первый план вышел едва ли не решающий в нынешних условиях «кадровый вопрос». Новый раунд борьбы вокруг предстоящих назначений ведется уже полным ходом. С приходом на политический «олимп» генерала А.Лебедя кадровая политика Президента приобретает оттенок «внесистемности», что служит дополнительным раздражителем для значительной части всего истеблишмента.
На всех «этажах» российской политической лестницы происходит широкомасштабная перегруппировка сил. Причем в наибольшей степени это касается недавних конкурентов — «партии власти» и народно-патриотического блока, все более обнаруживающих себя не только как тактические, сугубо предвыборные образования, но и как прототипы новых, более широких структур и коалиций.
Все это служит подтверждением того, что не затухающая ни на минуту борьба за власть с окончанием выборов начинает претерпевать некоторые, давно прогнозировавшиеся изменения, трансформируясь как по форме, так и по содержанию.
Во-первых, она постепенно переходит (а точнее, возвращается) из электоральной плоскости в аппаратную. Во-вторых, все более ограничивается кадровой политикой. В-третьих, сводится к институализации не столько политических, сколько корпоративных структур в Правительстве и президентском окружении. В-четвертых, становится инструментом перераспределения сфер влияния между правящей и оппозиционной элитами, что особенно важно в контексте возможного вхождения представителей народно-патриотического блока в исполнительные структуры.
Что принесли выборы?
Убежден, что ничего неожиданного не произошло. Да и не могло произойти, если учитывать сложившуюся политическую конъюнктуру. Дело в том, что борьба за власть в России велась несколько иначе, чем это происходило в восточноевропейских странах и даже в западных республиках бывшего СССР. Исход этой борьбы с самого начала представлялся как некий судьбоносный выбор, как противостояние двух миров, двух образов жизни, в угоду которому необходимо принести все остальные цвета и оттенки политического спектра.
Любопытно, что такой подход, несмотря на явную проигрышность, был в целом охотно подхвачен оппозицией, внесшей немалый вклад в укрепление в общественном сознании «биполярной» модели предвыборного противостояния.
К числу важнейших итогов прошедших выборов, на мой взгляд, необходимо отнести прежде всего то, что они состоялись.
Не нашли продолжения многочисленные апокалиптические сценарии и прогнозы, не добилось успеха и отодвинутое от власти в «междутуровый» период так называемое силовое крыло правящего истеблишмента, часть которого вполне откровенно вела дело к «внеэлекторальной» пролонгации президентских полномочий Б.Ельцина, свертыванию демократических реформ и установлению чисто авторитарного, опирающегося на силовые структуры политического режима.
Авторитарность» устремлений этой части президентского окружения можно усматривать не столько в нашумевшей истории с арестом видных функционеров президентского избирательного штаба, являющейся на деле не более чем эпизодом междоусобной борьбы во властных структурах, сколько в объективном стремлении ряда ответственных должностных лиц к созданию таких условий, при которых проведение выборов оказалось бы максимально затрудненным (например, майский демарш А.Коржакова с предложением о переносе голосования, поддержанный рядом видных представителей армейского генералитета, а также провал подписной кампании первоначальным составом избирательного штаба Б.Ельцина во главе с ныне отставленным О.Сосковцом).
Проведение выборов способствовало одновременному решению целого ряда достаточно сложных политических задач. Дальнейшее развитие получила беспрецедентная для российской исторической практики тенденция легитимного обновления власти посредством выборов. При всей одиозности использовавшихся правящей элитой форм и методов борьбы за власть (монополия на электронные СМИ, бесконечные указы и обещания различных благ, запугивание избирателя, включение в борьбу за победу Б.Ельцина всей вертикали властных структур, вброс огромных финансовых средств) очевидно, что Б.Ельцину в целом удалось перевести свою избирательную кампанию в русло публичной политики.
Сохранение президентской власти нынешним истеблишментом как бы уравновешивает позиции сторон и способствует закреплению необходимой при нынешнем уровне раскола общества состязательности политического процесса.
Баланс этот жизненно необходим, а потому можно одинаково критически относиться к перспективам его нарушения — роспуску «коммунистической» Думы или звучащим с противоположного фланга призывам к перераспределению полномочий в пользу парламента. И то и другое (по крайней мере, в нынешних условиях) является не более чем попыткой получения противоборствующими сторонами односторонних выгод и потому вряд ли реализуется до полного преодоления последствий нынешнего противостояния.
Особую труднооценимую роль сыграло официальное признание результатов выборов оппозицией, что существенно ограничило возможность сколько-нибудь масштабной общественной дестабилизации и «связало» потенциал экстремистов как правого, так и левого толка. Основанная на этом взаимная толерантность сторон свидетельствует о попытках согласования противоречий между правящей и оппозиционной элитами, а также об их готовности к формированию основ общественного согласия.
В какой форме будет это происходить — коалиционного Правительства, раздела сфер влияния или какой-либо иной, — пока неясно и во многом будет зависеть от исхода «разборок» в собственном лагере, причем как «партии власти», так и народно-патриотического блока.
Второй тур:
уроки стратегии и тактики
Определенное воздействие на исход выборов было оказано коррекцией электоральной тактики противоборствующих сторон. И Б.Ельцин, и Г.Зюганов в промежутке между первым и вторым турами перенесли усилия на федеральный уровень. Их личное участие при этом существенно ограничивалось и не выходило за рамки переговоров с потенциальными партнерами по коалициям, а также выдвижения широкомасштабных (и во многом популистских) политических инициатив — от шумных кадровых перестановок во властных структурах до объявления состава части предполагаемого правительства от коалиции народно-патриотических сил.
Явка голосующих неизменно включалась «партией власти» в число ключевых параметров, влияющих на электоральный успех. При наличии в рядах ее сторонников значительного разброса мнений по поводу необходимых цифровых показателей (от 49% до 60%) неизменным считалось: каждый голос, поданный после преодоления 65%-ной отметки, — за Ельцина. Отсюда стремление мобилизовать как можно большую часть «своего» электората, в чем сторонники Б.Ельцина, безусловно, преуспели (они фактически вели агитацию даже в день выборов): явка в «оппозиционных» регионах, по сравнению с первым туром, уменьшилась куда более значительно, чем в «проельцинских»Эффективнее сработала «подстраховка» властей в лице А.Лебедя, с мая развернувшего чуть ли не «параллельную» избирательную кампанию под лозунгами, которых давно ждал избиратель: ПОРЯДОК, СПРАВЕДЛИВОСТЬ.
Включение в команду главы государства А.Лебедя, выдача различного рода «авансов» сторонникам Г.Явлинского, С.Федорова свое дело сделали: лидер народно-патриотического блока оказался как бы изолированным от электората остальных кандидатов и не смог воздействовать на него в необходимой мере.
С другой стороны, не был в полной мере задействован законотворческий потенциал фракции КПРФ. Блок оказался жертвой излишней «серьезности» и «концептуальности» собственных установок, что помешало его представителям в Думе организовать «поток законопроектов», сравнимых по своему популистскому воздействию на электорат с действиями президентской стороны.
Все это позволяет констатировать, что передача электората, несмотря на определенный скепсис специалистов, все-таки состоялась. Причем, в основе ее лежал комплекс не только политических, но и сугубо организационных и даже административных мер — от сепаратных консультаций с партийными функционерами «через голову» их лидеров до откровенного нажима на глав субъектов Федерации (ничем иным, на мой взгляд, нельзя объяснить того обстоятельства, что почти пятнадцать регионов в промежутке между двумя турами «переориентировались» с Г.Зюганова на Б.Ельцина).
Другой особенностью «междутурового» периода, также сыгравшей на руку действующему Президенту, явилась серия широкомасштабных политических перестановок.
Очевидно, что пропагандистский эффект, достигнутый, таким образом, «партией власти», прежде всего базировался на освобождении президентских и правительственных структур от ряда непопулярных фигур силового блока — А.Коржакова, М.Барсукова и О.Сосковца, а также на давно назревшей кардинальной кадровой чистке в Министерстве обороны. Это в значительной мере нивелировало негативные последствия «внутривластных разборок» и обеспечило в целом благожелательную реакцию на них общественности. Контрвыпады КПРФ и ее союзников в этих условиях запоздали. Кроме того, критикуя кадровые перестановки в силовых структурах, лидеры оппозиции волей-неволей как бы взяли отставленных под свою защиту, что не способствовало росту их популярности, особенно в армии и ФСБ, где рейтинг обоих министров был минимален.
Как минимум необоснованной представляется чрезмерная затяжка с обнародованием важнейших предвыборных документов народно-патриотического блока — экономической платформы и состава «Правительства народного доверия». Таким образом, с одной стороны, был значительно снижен пропагандистский эффект в среде сторонников и колеблющихся избирателей, а с другой — дополнительный козырь был предоставлен оппонентам, обвинявшим Г.Зюганова в сокрытии невыгодных для публикации моментов. Помимо этого следует подчеркнуть, что коммунистам не удалось избежать критики в свой адрес со стороны противников.
Команде Президента, напротив, в результате шумной кампании дезинформации удалось успешно затушевать достаточно серьезные провалы в социально-экономической политике государства и не допустить их превращения в объект широкого обсуждения оппонентов и общественности.
И все же в условиях тотальной пропагандистской войны, которую развернула «партия власти», обладая монополией на телевидении, радио и в прессе, огромного давления на руководителей регионов, особенно тех, где в первом туре победил Г.Зюганов, народно-патриотические силы могут рассматривать итоги выборов как серьезную победу. Почти 30 млн. избирателей выстояли, их не удалось ни запугать, ни подкупить — они отдали свои голоса за лидера народно-патриотического блока.
Не считаться с этим фактом нельзя.
Подведение итогов прошедшей избирательной кампании не может обойтись без хотя бы краткого ответа на традиционный в таких случаях вопрос: ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?
Очевидно, что истоки и причины нынешнего политического кризиса с окончанием выборов не исчезнут, а лишь трансформируются в некую новую неявную форму. Борьба ведущих направлений общественного развития России, составляющая основное содержание всего политического процесса, уйдет вглубь и приобретет относительно спокойный и безопасный для общественной стабильности характер.
В более отдаленной перспективе возможна плавная конвергенция нынешних противоборствующих направлений, которая может осуществляться в различных формах — реального, а не декларативного сближения программных установок, вхождения оппозиции в Правительство, коррекции или смены курса нынешней правящей элиты, а также нового витка партийного строительства, который, судя по последним сообщениям, не заставит себя долго ждать.
|
Власть
