Левая оппозиция: слагаемые успеха
Декабрьские выборы в Государственную Думу, завершившиеся успехом левой оппозиции на деле явились не более чем прелюдией к основным событиям.
Кто реально будет управлять Россией до 2000 г., заняв кресло президента, властные полномочия и степень влияния которого на все сферы общественно-политической жизни беспрецедентны?
Без всякого преувеличения можно утверждать, что речь, по сути дела впервые с 1993 г., идет о реальной (и почти неограниченной) политической власти как таковой.
Важнейшей особенностью новой избирательной кампании является формальная возможность выбора того или иного варианта развития страны. Не секрет, что президентские выборы рассматриваются (справедливо или нет — это другой вопрос) как «последнее и решающее» столкновение сторонников и противников нынешнего курса. Будут ли продолжены реформы, двигающие Россию по капиталистическому пути или произойдет откат к тем или иным разновидностям государственно-монополистической, «распределительной» экономики и жесткого политического режима? Что такое «третий путь», кто и как его отстаивает?
Ответы на эти и другие вопросы целиком и полностью зависят от выборов президента.
При этом следует подчеркнуть, что успех на них любого из представителей правящей элиты (реально — Б.Ельцина) действительно означает стабилизацию нынешнего режима. Поражение «партии власти» (причем, неважно, от кого конкретно), напротив, может усилить общую нестабильность и послужить отправной точкой нового «переходного периода».
В то же время, острота вопроса об «историческом выборе» в известной мере притупляется ограниченностью вариантов: реальный выбор будет осуществляться между ставленниками правящих кругов и доминирующими сегодня в оппозиционном спектре левыми силами (т.е. коммунистами).
Правда, последние, при всей их внешней непримиримости, как считают многие, вряд ли окажутся способными что-либо изменить по-настоящему: коррекция курса, в случае успеха «государственно-патриотической» коалиции во главе с КПРФ, по всем признакам, будет носить ограниченный характер и направляться на удовлетворение интересов прежних «неудачников», не приспособившихся к рыночной среде (не случайно, что многие из банковских структур в течение длительного времени финансируют самые различные партии и движений, включая и оппозиционные).
Итоги выборов в Думу сформировали новую расстановку сил: парламентское представительство теперь ограничено четырьмя наиболее организованными, и обладающими определенной поддержкой во властных и/или корпоративно-финансовых структурах партиями и блоками — КПРФ, НДР, ЛДПР и «Яблоком». К ним необходимо добавить ряд объединений, добившихся относительного успеха в одномандатных округах (т.е. тех, которым удалось сформировать депутатские группы фракционного типа численностью не менее 35 человек — «Народовластие» С.Бабурина — Н.Рыжкова, «Аграрная фракция» Н.Харитонова и «Российские регионы — независимые депутаты» А.Чилингарова — В.Лысенко).
Следует особо подчеркнуть, что успех каждой из этих партий не только обладает определенным организационным превосходством, но и является ЛИДЕРОМ соответствующего ИДЕЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ — коммунистического, консервативного (умеренно-реформистского), либерального (радикал-реформистского) и национально-патриотического.
Каждое из этих направлений (или тенденций политического развития) действует не только в партийной, но и в общественной жизни и потому отражает значительный спектр интересов и сил. Причем, происходит и, по-видимому, будет еще более явно происходить некоторое их взаимное переплетение.
Ныне фактически все течения (за редким, вроде «большевиков» или «национал-радикалов», исключением), как бы враждебны друг по отношению к другу они ни были, отвергают революции и не видят альтернативы эволюционным формам развития. Разница в подходах при этом более касается тактики, а не стратегии.
Отличительной чертой всех без исключения направлений остается ПРИОРИТЕТ ВЛАСТИ, причем, власти ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Для этого хороши все средства, в т.ч. идеологические, партийные и пр. Отсюда — бескомпромиссность и взаимная неуживчивость лидеров, а также их готовность к любым формам политической мимикрии, лишь бы находиться поближе к власти.
Прошедшая избирательная кампания выявила ряд новых тенденций и черт общественно-политического развития, в т.ч. и в сфере партийного строительства.
К ним прежде всего относится усиление осознанных мотивов голосования. Следует подчеркнуть, что по мере накопления социального недовольства произошло естественное расслоение различных групп населения.
Отсюда — важнейший из вопросов современной политической жизни: о том, что, собственно, показали итоги парламентских выборов и каким образом они могут отразиться на перспективах президентской кампании?
Власти утверждают, что ничего существенного не произошло. Так, один из помощников президента РФ Г.Сатаров, например, считает, что около 10 процентов голосов «перешло» от либералов (демократов) в центр. В результате по 30% в нынешнем «раскладе» составляют «правые» и «левые» (первые, возможно, чуть меньше), а остальное принадлежит «болоту».
Советник Б.Ельцина по экономическим вопросам А.Лифшиц доказывает, что экономические факторы «не стали в ходе голосования определяющими», а возможные перемены курса в сторону других ориентиров необходимо будет осуществлять «при любых обстоятельствах».
На полное отсутствие взаимосвязи между итогами выборов и масштабными перестановками в кабинете неоднократно указывал в последние дни и премьер-министр В.Черномырдин.
Это — «на публику». Для «внутреннего» (если можно так выразиться) потребления используются совершенно иные оценочные характеристики.
Так, в специальном аналитическом докладе, подготовленном, по свидетельству специалистов, для Администрации президента РФ, важнейшим итогом выборов называется СИЛЬНЫЙ СДВИГ электората ВЛЕВО, обусловленный высокой социальной ценой реформ и ошибками в экономической политике.
Что касается истины, то она, на наш взгляд, как обычно находится где-то посредине: делать вид, что ничего не произошло, конечно же нельзя (для того и выборы, чтобы четко знать реальную, а не социологически приближенную картину общественных настроений и делать соответствующие выводы).
В этом плане президент Б.Ельцин, наделенный, как известно, «особым», не раз выручавшим его «чувством ситуации», реагирует, причем в наиболее эффектной и показательной сфере — кадровой политике. Делает он это, на наш взгляд, совершенно обоснованно: без серьезных корректив выиграть предстоящие выборы законными, демократическими средствами не получится.
С другой стороны, значение «левого сдвига», по всей видимости, не следует переоценивать. Так, по мнению самих коммунистов, он существенно отстает от нынешнего уровня социальных противоречий (по сведениям из источников во фракции КПРФ, расчет в ходе выборов делался на большее). Объясняться это может рядом факторов:
- наличием у КПРФ устойчивого имиджа «партии прошлого»;
- боязнью гражданской войны в случае прихода к власти левых сил и начала реприватизации ими бывшей госсобственности;
- опасением повторения «новыми левыми» ошибок и преступлений своих предшественников;
- выработанной за годы реформ приспосабливаемостью части населения к ситуации и «здоровым консерватизмом» (нежеланием новых перемен);
- формированием социальной прослойки «тех, кому есть что терять».
Сам Г.Зюганов, к примеру, неоднократно заявлял о недопустимости радикального передела собственности из-за опасности широкомасштабного гражданского конфликта.
Кроме того, нынешние коммунисты (КПРФ) уже вкусили плоды успешной электоральной деятельности и отнюдь не стремятся к нелегальным, а, тем более, «силовым» способам борьбы с правящим режимом. Многие из них давно числятся в субъектах рыночной экономики, поэтому программное отречение КПРФ от монопольного положения госсобственности (равно как и соответствующие обвинения в ее адрес со стороны радикалов) на самом деле далеко не беспочвенны.
Обращает на себя внимание и тактика Г.Зюганова после завоевания его партией ключевых позиций в Госдуме: никаких радикальных политических шагов (максимум допустимого — это немного экономического популизма) плюс предельная открытость во взаимоотношениях с внешним миром, явно расчитанная на успокоение международной общественности и создание «новым левым» и их лидеру респектабельного и умеренного имиджа (выступление в Совете Европы и присутствие на привелегированном экономическом форуме в швейцарском Давосе).
Поэтому представляется, что страхи, нагнетаемые по поводу последствий будущей победы коммунистов на президентских выборах не соответствуют реальной линии КПРФ, вряд ли стремящейся к восстановлению социализма прежнего, советского типа.
Политический спектр: кто есть кто?
Сложившаяся расстановка политических сил в новой Думе во многом отличается от предыдущей и развивается под непосредственным воздействием двух самостоятельных, но, в то же время, взаимосвязанных тенденций.
Первая отражает лидерство крупных партий и блоков, каждая из которых (КПРФ, НДР, ЛДПР и «Яблоко») не только возглавляет то или иное направление политической жизни, но и пытается объединить вокруг себя всех (или большинство) его представителей и потенциальных сторонников. Что касается другой, то она связана со стремлением думских лидеров к самостоятельности и, в целом, приводит к противоположному процессу — дроблению партийных фракций.
Результатом становится создание на их основе новых, формально независимых (а фактически подконтрольных тем или иным партиям и блокам) депутатских групп с собственным, пусть и ограниченным представительством в руководстве Думы 1 (в прежнем парламенте такую роль играли группы «Стабильность» и «Россия», а в нынешнем — «Народовластие», «Аграрная» и «Российские регионы»).
Однако, в отличие от ситуации в прошлой Думе, процесс внутрипарламентского расслоения имеет ряд специфических особенностей.
Во-первых, он значительно более планомерен и управляем «крупными» (т.е. партийными) фракциями. Коммунистами, к примеру, более 30 депутатов делегировано для укрепления «родственных» групп аграриев (Н.Харитонов) и «Народовластия» (Н.Рыжков).
Этим обеспечивается надежный контроль за их деятельностью: любая самодеятельность «дочерней» группы (особенно при солидарном голосовании) может повлечь за собой жесткие санкции. Причем, при наличии несогласных в рядах собственных «посланцев», к ним могут применяться любые меры индивидуального воздействия, вплоть до т.н. «правила императивного мандата» (речь в данном случае идет о внесении в Регламент Государственной Думы отсутствовавшей ранее в нем нормы, требующей от членов фракций, избранных по партийным спискам, солидарного голосования по всем основным вопросам думской деятельности и предоставляющей собранию или руководителю фракции право принятия в отношении нарушителей любых штрафных санкций, вплоть до лишения депутатского мандата). Другое дело — несговорчивость лидеров групп, требующая более радикальных действий, вроде отзыва из них «своих» представителей (по Регламенту Думы группа в течение месяца после утраты права на регистрацию, т.е. кворума, попросту ликвидируется).
Аналогичным влиянием в отношении «центристско-реформистской» группы «Российские регионы» обладает и фракция «блока Черномырдина» — НДР.
Во-вторых, отличается значительно большими, чем в прежней Думе численными ресурсами партийных фракций (даже самая малая из них — «Яблоко» — имеет представительство, лишь не намного уступающее прежним лидерам нижней палаты — «Выбору России», ЛДПР или АПР). Это создает дополнительные возможности по проведению солидарных голосований на основе тактического блокирования двух или нескольких фракций и групп.
В-третьих, примечательно увеличение регионального представительства (в прежней Думе «москвичи» составляли около 60 процентов) в лице прежде всего 77 «независимых» депутатов, избранных по одномандатным округам.
В-четвертых, характеризуется «партийной разношерстностью» — многочисленностью прошедших в Думу по одномандатным округам лидеров не преодолевших 5-процентного барьера объединений и блоков (С.Федоров, Б.Федоров, И.Рыбкин, И.Хакамада, В.Лысенко, Э.Памфилова, генерал А.Лебедь, ряд представителей «Демократического выбора России» и пр.).
Совершенно очевидно, что обе тенденции в той или иной мере обеспечивают централизацию федеральной представительной власти и ее концентрацию в руках основных партийных фракций и их лидеров (прежде всего КПРФ и НДР).
Это создает участникам президентской избирательной кампании явно неравные стартовые условия. Данное обстоятельство уже привело к фактическому возобновлению споров вокруг избирательного законодательства между депутатами-партийцами и одномандатниками. Последние небезосновательно считают себя ущемленными при распределении руководящих «портфелей» и намерены оспаривать это в Конституционном суде.
Следующим фактором, непосредственно влияющим на деятельность нового парламента, является идейно-политическая ориентация его партийных фракций.
В целом, Дума осталась умеренно оппозиционной, а места в ней удалось сохранить представителям всех без исключения направлений и течений политического спектра. Более того, из-за отсутствия других конкурентоспособных претендующих на данную нишу, положение думских партий, по сути, стало монопольным.
Отсюда вывод: декабрьские выборы зафиксировали однозначное отсутствие в современной России новой идеологии, сколько-либо популярной и способной претендовать на роль «национальной идеи».
Хорошо это или плохо? Однозначного ответа нет, ибо такое положение вещей, с одной стороны, не нарушает относительного равновесия сил, а, с другой, объективно препятствует началу осознанной коррекции курса реформ, сводя ее к набору популистских и явно тактических по своей сути мероприятий, направленных, скорее, на удержание власти нынешней правящей элитой.
Очевидно, что речь таким образом идет не о новых тенденциях, а о частных подвижках в степени популярности тех или иных, хорошо известных и имеющих устоявшийся имидж и круг сторонников идеологических концепций. В Думе нового созыва несколько усилились позиции левых сил, а потенциал националистов и, особенно, либералов значительно сократился.
Что касается консерваторов (т.н. «правого центра»), то в его рядах, в связи с образованием НДР и потерей думского статуса ДПР и ПРЕС, произошла определенная реструктуризация, отчасти связанная с перемещением в данную часть политического спектра интересов правящего «истеблишмента» и его основных реформаторских усилий. Однако, наметившееся усиление влияния консерваторов носит во многом искусственный и «сезонный» характер: с отходом от него президентско-правительственных структур (что не исключено) данное направление, по всей вероятности, будет обреченно на повторение пути либералов-западников «гайдаровского» толка.
Сложившаяся в Думе ситуация, таким образом, не дает никому решающего перевеса, а делает любое решение объектом борьбы, согласований и компромиссов. Причем, конфигурации временных «межфракционных» коалиций при решении различных вопросов могут быть самыми разнообразными.
Кроме того, расстановка сил в Думе реальную ситуацию в обществе отражает лишь отчасти, во-первых, из-за наличия депутатских групп, за создание которых никто, кроме самих депутатов, собственно, и не голосовал, а, во-вторых, по причине двукратного увеличения думского представительства четырех «больших» фракций за счет «квоты» партий и блоков, не преодолевших пятипроцентный барьер.
|
Власть
