|
Благодарю Сергея Вадимовича, что предоставил возможность выступить. Институт контролеров Счетной палаты я считаю очень важным, серьезным инструментом формирования политики страны, любой страны, и как бы общественным государственным контролем за расходами бюджетных средств.
Зная не понаслышке работу контролеров, будучи в свое время начальником Главного контрольного управления Президента, и понимая те сложности, которые возникают в работе контрольных органов, особенно в последнее время, новое время, когда мы работаем на своих рынках и нам более строго приходится учитывать вопросы законодательства, понимая, что все мы как бы вышли корнями из Советского Союза, мы зачастую несем в себе инерцию и традиции контрольных органов тех времен. Конечно, сегодня в большей степени приходится работать с законодательными нормами.
Это я подчеркиваю потому, что зачастую наши проверки, которые очень хлестко звучат по выводам, не всегда доходят до судебных органов, до перспективы судебных дел, до действительного возмещения средств. И если зачастую мы в своих проверках записываем большие объемы, скажем, определенных средств или нанесенного ущерба, то это не значит, что государство сумеет возместить это и найдет инструменты, необходимые для этого. Поэтому это очень серьезно накладывает ответственность на работу Счетной палаты.
Я, конечно, должен сказать, что Счетная палата более четко прописана в законодательстве, в том числе в России, это очень важно. Я бы даже сказал, что здесь нужно развивать законодательство, четче определять эти методы общественного контроля за бюджетом. Честно вам скажу, Правительство, Минфин почти некому по-настоящему проверить, кроме Счетной палаты. Но а бюджетные средства это 80-90% работы Правительства, контроль за всеми основными расходами: и операционными, и выполнение программ. Поэтому роль Счетной палаты переоценить нельзя.
Но я бы сейчас высказался еще и по тому пониманию, которое есть у меня с точки зрения усиления в целом государственного контроля. Или, скажем, о тех принципах, которые мы сегодня учитываем, определяя политику в области налоговой, денежной сферы, с целью повышения эффективности результатов нашей работы и расходования бюджетных средств. Прежде всего даже в новой российской истории, где-то еще в 1997-1998 годы, когда я пришел в Министерство финансов, бюджет мог не исполняться на 20-30% в год. Помню 1997 год, когда мы пришли и предложили секвестр бюджета, слово, которое напугало всех, теперь им пугают детей, в то время как это было самым естественным и необходимым правилом сокращения расходов, если не получаются доходы, потому что до этого в бюджетах складывалась ситуация, когда одни статьи исполняются на 100%, другие на 50. И вот эта практика нетерпима. Секвестр вводит справедливый механизм, справедливую норму некоего сокращения бюджетных расходов. Кстати, в 1997 году, помню, смотрел по другим странам, во всех ведущих странах были проведены секвестры, официальные, плановые, по законодательству стран. Разные полномочия у Правительства, где-то на 5% можно самим без Парламента вводить, где-то на большую сумму, где-то потом нужно подтверждать в Парламенте, здесь есть как бы разная степень полномочий, но то, что это нужно было, это понятно.
И на самом деле в конце 1997 года мы вышли с инициативой и предложили Президенту принять программу. Я помню, вышел Указ 11 декабря 1997 года “О мерах по оздоровлению государственных финансов”. Большая программа, которая предусматривала, что страна в течение двух лет должна войти, прежде всего федеральные власти, по своим программам, по своим расходам в прогнозируемый объем доходов. Понятно, что и обязательства государства зачастую завышенные, популистские законы, которые превышают возможности доходов, и программы, объекты, это все большая нагрузка. И тогда мы посчитали, что из года в год (до 1997 года) страна шла с превышением обязательств к тем реальным налогам, доходам, которые мы закладывали в бюджет, миллиардов на 40. Это означает, что мы жили не по средствам, мы входили все время в долги, никак не могли привести свои расходы к нормальному объему.
В конце года мы обычно проводили аврал кампании по зачетам расходов и доходов. Эти кампании, как правило, уже ожидались налогоплательщиками, накапливалась нормальная недоимка. Всегда выгоднее провести налоги зачетом, чем живыми средствами. Есть важное общепонятное экономическое правило, что плохие деньги вытесняют хорошие, это только как бы дай такой повод. И, безусловно, всегда мы имели при проведении кампании зачетов четкий прогноз, показывались все кривые: сразу же сокращение живых средств, поступление живых средств, налоги на всех уровнях.
И здесь была получена круговая практика, круговая порука, когда государство, во-первых, осуществляет обязательства, которые не может оплатить; потом налогоплательщики не платят налоги, ждут, и всегда есть причина, почему не заплачены налоги, особенно такие крупные монополисты, как РАО ЕЭС, “Газпром” и другие, которые говорят: вот вы нам не заплатили 16 миллиардов за последние 3 года, ну и что же, мы вам будем сейчас платить все налоги полные, да если еще и текущие не всегда успеваете платить.
И вот тогда мы приняли программу “Экономия госрасходов”, она нашумела. Однажды я попал в “Файнейшнл таймс” на первую страницу, где предложил сократить 200 тысяч учителей, врачей (это так было переведено), имелось в виду всех бюджетных работников, и тогда я даже получил выговор за просто интервью, которое я тогда дал, в то время как мы пришли к выводу на 40 миллиардов обязательств ежегодно, это прямо в Указе прописано, сокращать каждый год. И в общем эту программу исполняли. Сегодня могу сказать, что она на 80-90% выполнена, но она даже главное внесла внесла дисциплинированность, понимание, что нужно жить по средствам. И могу сказать, что с учетом, конечно, благополучной конъюнктуры цен на нефть, девальвации, которая, конечно, вызвала увеличение экспортных возможностей страны и удорожание импорта, поэтому импорт упал, пошло импортозамещение нашим отечественным производством. Мы, конечно, вышли на какие-то первые темпы экономического роста: в прошлом году 3,2%, в этом году, по-видимому, будет 6,5%, боюсь сейчас загадывать выше
6-6,5%, это обеспечило бы возможность и доходной базы.
Но мы одновременно сделали главное мы научились жить по средствам. И теперь с этого года введен Бюджетный кодекс, который определяет, что, если в прогнозировании на очередной год подготовки бюджета мы не можем обеспечить всех тех обязательств, которые законодательством определены, мы обязаны внести законопроекты по приостановлению отдельных норм любых законов, которые не обеспечены финансированием, не заложены в соответствующем федеральном бюджете. Эта норма должна дисциплинировать нас. Я должен сказать, что вот этот пакет по приостановлению в этом году по 2000 году не прошел. То есть Парламенту очень сложно решиться на то, чтобы представить какие-то социальные расходы, которые зачастую, как правило, и не финансировались до этого. Но привести правовое поле в соответствие с теми возможностями государства в целом это тоже как бы выше сил депутатов, потому что это зачастую непопулярное решение, что как бы гражданин, избиратель спросит: “А почему вы все-таки приостановили?”, не разбираясь, что нет средств на это. Каждого как бы будет беспокоить свой конкретный пункт, конкретная норма законодательства.
Тем не менее такую норму мы в Бюджетном кодексе имеем, на следующий год также вносим такой пункт о приостановлении обязательств. Но главное, что мы приводим и всю систему наших обязательств и расходов в более контролируемую форму. Что мы серьезно сделали с тех пор? Кроме того, что мы, скажем, в течение двух лет сократили 70 тысяч чиновников и тем самым урегулировали проблему, по крайней мере, на первом этапе численности гос-аппарата, но и пошли дальше: сокращая, мы ведь увеличивали зарплаты, те нищенские зарплаты госчиновникам, которые порождают эту неэффективность госаппарата. И сегодня нельзя сказать, что мы решили эту проблему. Например, там было конкретно: на 20% сокращаются территориальные органы наших федеральных органов исполнительной власти, это самый большой контингент, и на 20% повышается им зарплата.
Кроме того, конечно, нам нужно было обсчитать по текущему содержанию все органы госуправления. Это пришлось все заложить полным рублем в этом году и следующем особенно. Могу сказать, даже в 2000 году, в котором живем как бы успешно, бюджет исполняется на 100%, с прошлого года мы впервые исполняем бюджет поквартально, помесячно. Каждое министерство, каждое ведомство знает точную сумму средств, то есть 1 января они знают, сколько они получат 31 декабря. То есть весь год. Мы можем передвигать путем использования полномочий министра, скажем, если идут нормальные доходы, мы вносим изменения в бюджетную роспись и тем самым можем приближать расходы на более ранний период.
Мы более четко смогли учесть сезонные расходы, которые бюджет должен нести, имея реально сбалансированный бюджет. Это просто качественно повышает эффективность расходов, планирование бюджетных расходов, целевое использование средств, потому что, если у Министерства обороны не запланирован полностью, не сбалансирован его бюджет, то оно всегда в какой-то момент оторвет то с денежного довольствия на погашение коммунальных платежей, то с погашения коммунальных платежей на выплату премии или единовременного пособия военнослужащим. Постоянно эта чехарда шла. Сейчас, с этого года, нормализовались расходы федерального бюджета. Все идет абсолютно по плану. Счетная палата может и не согласиться, но я хочу сказать, что качество изменилось, другой уровень проблем.
Дальше ведение контроля федерального казначейства. Может быть, здесь об этом и говорилось, я только как Министр финансов должен это подчеркнуть, считая это важнейшей структурной мерой, важнейшим элементом контроля, сегодня я бы его поставил на первое или второе место после вопроса самой сбалансированности или реалистичности по доходам и расходам бюджета, это контроль через федеральное казначейство. Мы ввели систему лимитов бюджетных обязательств. Эту норму ввели через Бюджетный кодекс. Это означает следующее, что после утверждения федерального бюджета в месячный срок утверждается бюджетная роспись, которая позволяет развести по всем министерствам и ведомствам с разбивкой по кварталам соответствующие обязательства. Эти обязательства должны быть доведены до подведомственных учреждений и спущены в виде планов расходов. После этого ведь каждое бюджетное учреждение, имея свой лицевой счет в казначействе, приходит для оплаты своих платежек, оно должно показать, что это полностью укладывается в эти обязательства, в эти договора-контракты, в его лимиты обязательств, спущенные соответствующим ведомствам. Причем постатейно. После этого только казначейство примет расчет.
Мы эту систему ввели в ноябре прошлого года, экспериментально, имея в виду, что с 1 января полным ходом перейдем на нее. Должен вам сказать, первые результаты были просто ошеломляющие. Получилось, что вся цепочка, вся пирамида не проходит, то есть по 2-3 месяца Министерство задерживает доведение до своих подведомственных бюджетных учреждений. Там зачастую доведены обязательства, которые превышают потребности учреждений, по некоторым статьям они совершенно не учитывают по другим статьям. После этого учреждения приносят договора-контракты, которые не вписываются в эту систему. И казначейство у нас сейчас так работает, что оно автоматически блокирует средства. В течение первого полугодия остатки на счетах росли, потому что деньги у вас стоят на счете, но вы не имеете права ими воспользоваться, потому что вы не выполнили все эти нормы. Сейчас мы убедились в том, что у нас зачастую качество работников-чиновников, которые должны исполнять эти простейшие нормы, казалось бы, слабое, и сейчас мы наши вузы и техникумы ориентируем на подготовку специалистов, их программы на аттестации, чтобы все это учитывалось. Это важнейшая составляющая финансирования, выполнения основных функций любого государственного учреждения, любого бюджетного учреждения. И это важнейшая составляющая грамотности работы чиновника или бюджетного служащего на низовом уровне.
Поэтому эта система сейчас тяжело, но делает наконец первые обороты, приучает жить по этим нормам. Тем самым мы исключаем и самое неприятное, что у нас складывалось до сих пор, мы исключаем принятие обязательств, не предусмотренных в бюджете. Мы тем самым незапланированную кредиторскую задолженность исключаем. Это важнейший элемент работы государства. И сегодня мы можем сказать в полной мере, у нас только силовые министерства, впрочем, все уже силовые министерства переведены на казначейство, осталось только Министерство обороны, до конца года мы планируем этот перевод, он идет очень тяжело, в том числе и потому, что не хватает обученных кадров в Министерстве обороны на уровне ниже округа, которые могли бы работать вот по этой системе системе гражданских финансов. Поэтому мы к концу года полностью, 100%, всех бюджетополучателей страны, я имею в виду федеральных, охватим этой системой, и практически незапланированной кредиторской задолженности у нас больше не будет.
Это важнейший, опять же, элемент оздоровления финансов страны, потому что, когда государство перестает генерировать неплатежи, оно тем самым резко снижает такие неплатежи и в реальном секторе, их налоговые поступления в федеральный бюджет. Могу сказать, что сейчас мы держим все доходы федерального бюджета, около 16,7% ВВП было где-то по результатам 8 месяцев, а в прошлом году мы на 4,5% ВВП меньше имели доходов федерального бюджета по фактически этой же доходной налогооблагаемой базе. Я имею в виду, и сама экономика сработала на то, что у нас повысились монетизация расчетов (я об этом чуть позже скажу) и те меры, о которых мы вам говорим обоснованность бюджетных расходов и соответствующая ответственность за платежи в бюджет всех уровней, она это позволила сделать.
Скажем, федеральный бюджет на сегодняшний день 100% вот этих средств (16,7) получает только живыми средствами. Никаких зачетов в принципе быть не может. Все зачеты прекратились в начале этого года, даже самые остаточные, тянущиеся и прочие. Сейчас только в денежной форме. То же самое в субъектах Российской Федерации было. Они до 40% еще в прошлом году имели зачетов. В этом году, введя новые нормы расщепления федеральных налогов, более соответствующие законодательству, мы вынудили местные органы, субъекты тоже сократить зачеты. Например, налог на добавленную стоимость. Федеральная норма, федеральная ставка, которая расщеплялась в бюджет территории и в бюджет Федерации. Губернатор обычно говорил, что “мы проведем зачет в счет своей части”. И в связи с этим получалось, что в казначейство попадала только денежная часть, а зачетная часть уходила от казначейства, и не полностью формировалась общая картина расщепления.
Я должен сказать, что мы на 1 января подвели итоги, ужаснулись и с 1 января ввели новую систему, когда только через казначейство все налоги будут учитываться, даже зачеты. Поэтому, если у вас есть 15% ваша ставка, то вы на эти 15% можете проводить зачет. Если вы провели зачет на сумму, то, поскольку 85% ставка в федеральный бюджет, мы пока не наберем сумму дозачисления, как бы досформирования федеральной части налога, вы не получаете денежных средств живыми. Когда они поняли, что остались только с зачетами, а в федеральный ушли только денежные средства, тут же эта практика прекратилась. За два месяца количество зачетов в субъектах Российской Федерации в начале этого года сократилось с 40 до 15%. Сейчас она где-то на уровне 70% может оставаться еще, и то это по каким-то налогам, типа дорожные фонды, которые не полностью учитывались. С начала следующего года вся эта практика тоже переходит на федеральное казначейство, и там не будет зачетных схем.
Поэтому практически с начала этого года мы тоже ввели такой учет. Пошли дальше. Решили учесть внебюджетные доходы всех бюджетных учреждений. Очевидно, государственные служащие на государственном имуществе получали государственную зарплату, зарабатывали внебюджетные средства, которые тратили, в том числе на повышение своей зарплаты и на реализацию других целей, в то время как основные функции этого бюджетного учреждения оставались недофинансированными. И они к нам выходили и говорили: “Вы нам не дали деньги на электроэнергию, тепло и прочее”, забывая о том, что они собрали внебюджетные средства и сами по другому плану распоряжались ими, зачастую и за счет этих средств принимали на себя целый ряд обязательств, которые нами как бы не планируются. Мы им сказали, что не будем накладывать руку на эти средства, но мы их просто подвергнем учету. Ввели лицензирование для бюджетных учреждений тех видов внебюджетных средств, которые они не имеют права получать. Очевидно, что Министерство внутренних дел не имеет права получать любые виды спонсорских средств. Очевидно, так? Или судебные органы. Или есть и другая специфика.
Поэтому мы ввели такой учет, и за прошлый год собрано, я сейчас по памяти скажу, внебюджетных средств около 60 млрд. для нашей страны. Например, по Министерству образования, в то время как общая сумма всех платежей по электроэнергии и теплу составляла не более 3,5 млрд., их внебюджетные средства составили около 9-10 млрд., допустим, в то время как Министерство образования показывало, что им не хватает средств на электроэнергию и тепло. Безусловно, по каждому вузу не сходится эта география. Есть у нас вузы, которые сегодня зарабатывают 90% в свой бюджет за счет внебюджетных средств. Это, как правило, экономические вузы, финансовые, юридические сейчас хорошо живут, но есть регионы и вузы, которые, конечно, этих средств не зарабатывают. И Министерство образования мы попросили отрегулировать соответственно обязательства, расходы и доходы учреждений.
Сегодня 100% всей сферы образования в течение года мы вывели на нормальное финансирование всех обязательств вузов, в том числе как бы и повышение возможности надбавок, повышение зарплаты. Это я еще говорю и о внебюджетных средствах. Я повторяю, мы не пытаемся ими распоряжаться, но мы показываем, что вы можете работать с такими средствами, что они у вас есть, что, если у вас есть дефицит своих средств, сначала используйте их на выполнение основных функций (оплату электроэнергии и тепла), а потом уже на другие цели, которые вы бы хотели. Как правило, мы достигли компромисса,
например, вузы оплачивают процентов
70-80 в этом году за счет бюджета, формируют как бы вот эти обязательства, а 20-30% за счет внебюджетных средств. Главное, мы достигли здесь баланса, и обязательства не нарастают.
Это вот я назвал меры. Можно ведь с контрольными мерами приходить и говорить, что “вы неправильно спланировали, вы неправильно профинансировали”. То, что я сказал, это системные меры, которые резко улучшают качество вообще всей плановой работы, обеспечивают исполнение бюджета целевого назначения, ненакапливание кредиторской задолженности, непорождение других форм всякого рода зачетов и неэффективных средств расчетов. Это главное, что мы делаем. Я бы мог перечислить еще целый ряд таких примеров. Скажем, когда я говорю о федеральном казначействе, то учет обязательств мы ведем пока не по всему кругу расходов. Это было бы очень сложно. Мы пока выбрали 5 видов расходов, затем будем расширять этот перечень обязательств, по статьям имеется в виду, по которым мы будем принимать контракты. Но это самые главные статьи, которые охватывают 60-80% всех расходов бюджетного учреждения.
В завершение я хотел бы сказать и о другой, очень важной, на мой взгляд, роли, которую играет Правительство в целом, чтобы обеспечить оздоровление финансов государства и опять же, конечно, повысить качество всей работы. Конечно, получилось так, что Россия сейчас живет в условиях положительного платежного баланса. В страну валюты приходит значительно больше, чем уходит. По разным причинам. Прежде всего это и цены на нефть, это и последствия девальвации, тем самым, опять же повторяю, мы имеем и экспортный эффект, и импортозамещающий, промышленность имеет полную загрузку. В этом году в целом рост промышленности на 10%, по ряду отраслей до 40-50%. То есть у нас все отрасли в этом году имеют устойчивый экономический рост. Практически на моей памяти нет ни одной отрасли, которая в этом году работает с убытком: от энергетики, лесного до сельского хозяйства. Сельское хозяйство чуть меньше, но тоже имеет экономический рост.
И здесь в этих условиях мы обязаны расширить тот спектр факторов, который обеспечивает устойчивый экономический рост. В таких случаях после таких кризисов, которые пережили другие страны, такой большой приток валюты на внутренний рынок означает увеличение предложения валюты и как бы укрепление рубля. Очевидно, что тогда рубль должен был бы резко укрепляться. Укрепление рубля вызывает снижение экспортных возможностей для наших экспортных производителей и удешевление импорта. Тем самым мы приходим к ситуации, когда снова импорт становится более конкурентоспособным по сравнению с нашим отечественным производством.
Поэтому цель, естественно, государства, политики Правительства, Центрального банка снизить темпы укрепления рубля, естественные для этой ситуации. И поэтому Центральный банк участвует в выкупе долларов с рынка, то есть в сдерживании укрепления рубля. Поэтому у нас даже при таком мощном платежном балансе, который по уровню к ВВП в этом году фактически на первом или втором месте в мире, тем не менее мы по сравнению с другими странами, которые переживают этот период, сдерживаем укрепление рубля, то есть у нас более-менее стабильный валютный курс. Тем самым мы, конечно же, выкупая валюту, выбрасываем большое количество средств (рублей) в экономику. Что вызывает это? Во-первых, оно должно поглотиться экономическим ростом и обеспечивать более высокий оборот. Во-вторых, в результате тех мер, о которых я сказал, мы должны заместить бартер и неплатежи, зачеты денежными средствами. Идет монетизация расчетов, мощная, о чем я не стал говорить, когда такой рост доходов федерального бюджета, почти на 4,5% ВВП, означает, что мы замещаем эти зачеты, идет замещение этих расчетов путем, конечно, того, что денежная масса в экономике приросла.
Кроме того, увеличивается доверие к экономике. Капитал теперь медленнее обращается, что тоже требует поглощения определенной части денежной массы. Но после этого тем не менее такой сильный платежный баланс и такие темпы увеличения золотовалютных ресурсов страны, резервов страны вызывают избыточную денежную массу. И здесь возникает очень важный вопрос, что часть из этой денежной массы еще и из-за недостаточного инвестиционного климата, просто из-за других факторов остается свободной. На счетах банков, у коммерческих структур растут остатки, начинают давить на рынок, и идет увеличение инфляции. Это опять классическая, стандартная ситуация при таком состоянии платежного баланса страны.
В этой связи государство, Россия, в этом году переживает уникальную ситуацию, когда мы должны получать доходы и не направлять их в экономику, не сбрасывать их снова, чтобы не вызывать роста инфляции. Поэтому возникает ситуация, когда мы, получая доходы, не можем профинансировать сразу все любые расходы: от зарплаты до других. Как правило, это дополнительные доходы. Это, во-первых, поэтому, слава Богу, мы исполняем бюджет строго, в соответствии с намеченным, и здесь нет никаких отклонений.
Вопрос: как использовать дополнительные доходы, которые пришли в федеральный бюджет? И здесь есть тоже свои правила и стандарты. Мы практически должны определить темпы прихода валюты в страну, темпы накапливания золотовалютных ресурсов, темпы роста денежной базы, с учетом всex этих элементов накапливания постоянных остатков на счетах и той избыточной части, которая будет давить и вызывать инфляцию. Мы запланировали, что в этом году инфляция не должна превысить 8-10%. К середине года мы стали иметь повышенную инфляцию, и мы вовремя стали применять меры, которые сегодня дали эффект. Нам в Думе, в Парламенте говорят, что “вы не удержите инфляцию”. Привыкли исходить из того, что было раньше.
Теперь в этой ситуации Правительство контролирует. Если у него хватает воли, то мы удерживаем инфляцию. Мы удерживаем в этом году инфляцию в пределах 18-20%. Дополнительные доходы мы можем направить, и Бюджетный кодекс строго рассказывает, как их направить, в первую очередь на замещение кредитов или займов, которые мы должны взять на внутреннем и внешнем рынках. Поэтому мы можем взять меньше займов с внутреннего и внешнего рынков. Мы не взяли в этом году кредитов МВФ вообще, планируя взять 2 млрд. 400 млн. Мы не взяли. И тем самым мы произвели следующее: на эти рубли выкупили валюту у Центрального банка и оплатили плановые расходы Валютному фонду по нашему текущему погашению долга валютой.
Тем самым мы стерилизовали, можно так сказать, денежную массу стандартный инструмент для такого рода кредитно-денежной политики. Тем самым у нас есть долги перед Центральным банком, часть из них мы погашаем Центральному банку, тем самым вызываем и здесь элемент стерилизации ухода денежной массы с рынка, тем самым исполняя строго бюджет и Бюджетный кодекс в этом году, мы обеспечили снижение государственного долга в абсолютном выражении. Впервые прекратили наращивание государственного долга, мы вышли на профицит. Понятно, что, если мы за счет доходов бюджета погашаем часть долгов, в том числе внешних, мы выходим на профицит, и тем не менее мы получаем абсолютно прогнозируемую экономическую ситуацию в стране, обеспечивающую не только нормальные темпы инфляции и прочее, но и абсолютно прогнозируемые темпы экономического роста, снижение процентных ставок в экономике. И то, что мы даже стали меньше заимствовать с рынка, значит, что мы уменьшили спрос на деньги. На сегодняшний день мы выпускаем маленькие ГКО, по 2-3 млрд. рублей в месяц, которые размещаются под доходность в 10%. Коммерческий сектор на сегодняшний день кредитует Правительство под отрицательную ставку, потому что некуда девать деньги.
Таким образом, целым рядом инструментов Правительство России сумело в настоящее время, меня могут обвинить, скажут, что я монетарист, рассказываю тут диалоги монетарного регулирования, но я хочу сказать, что мы вынуждены в этом году жить в этой ситуации. И при этом мы прекратили субсидии промышленности практически из бюджета в этом году, то есть у нас нет поддержки из государственного бюджета, кроме сельского хозяйства по лизингу, по кредитованию, сезонному севу и уборке. Тем самым мы показываем, что такими параметрами, таким регулированием можно обеспечить устойчивые темпы роста.
Сегодня, я сказал, будет 6-6,5%. Это, я должен сказать, повышает здоровье государственных финансов. Больше платятся налоги. Компания имеет устойчивый доход, платит налоги. И в этой связи я должен сказать, что мы сегодня имеем совершенно нормальный прогноз на следующий год. Должен сказать добрые слова в адрес Счетной палаты, с которой мы очень плотно работаем. Качество и профессионализм работы Счетной палаты сейчас у нас тоже повышаются, потому что все мы вместе осваиваем эти инструменты, мы сегодня работаем по более широкому кругу финансовых инструментов, сокращаем эти неэффективные системы расчетов, уходим от них, у нас по ним много завалов, хвостов, неразобранных тем, и приходим к нормальной работе, внеся в Думу бюджет следующего года с предложением о достижении бездефицитного бюджета в следующем году, а в случае, если будут дополнительные доходы, мы с депутатами договорились, что часть из них также пойдет на замещение кредитов и погашение внешнего долга, где-то до 50 или 70%, как мы договоримся, от полученных дополнительных доходов. Только оставшаяся часть пойдет на непроцентные платежи.
Вот такая политика может обеспечить и в следующем году в случае высоких цен проблему профицита. Но я повторю, если взять федеральный бюджет, то сегодня самая большая статья расходов это обслуживание государственного долга. У нас депутаты как бы напряженно воспринимают эту статью, говорят: “вот ваш приоритет бюджета это обслуживание государственных долгов и оплачивание западных кредиторов”. Это не приоритет, это не может быть приоритетом, потому что это то, что накопило государство за все это время, это проценты, которые мы сегодня должны платить. Это самый большой расход. После него идут оборона, помощь субъектам. И сегодня решить в условиях такого сильного платежного баланса частично проблему долгов, одновременно решая проблему стабильной макроэкономической ситуации в стране и устойчивых темпов роста, это обязательство государства, это его взвешенная, сбалансированная политика.
Поэтому, обеспечивая сокращение государственного долга в этом году и, возможно, в следующем году, мы сокращаем те проценты, которые ежегодно нам за этот долг нужно платить, и сокращаем эту статью расходов, самую тяжелую, неприятную в федеральном бюджете.
Это все, что я хотел сказать. Спасибо за внимание.
|
Власть
