год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Травмы и отравления в настоящее время в России вносят аномально большой вклад в уровень общей смертности. Достаточно сказать, что в последние годы травматизм стал второй по значимости причиной смерти для мужчин (в некоторых регионах - и для женщин). Отметим, что вся смертность от травм и отравлений является преждевременной - ни в каком возрасте человек не должен умирать насильственной смертью, поэтому, по критериям ВОЗ, необходимо оценивать ситуацию для всех возрастных групп.

К сожалению, смертность российских мужчин в 1996 г. была самой высокой на постсоветском пространстве, втрое выше, чем в странах ЦВЕ и вшестеро - чем в странах ЕС.

Единственным обнадеживающим фактом являлось начавшееся в 1994 г. снижение этого показателя, однако происшедший осенью 1998 г. кризис заставляет предположить, что в дальнейшем смертность от травм и отравлений будет расти.

Минимальные значения смертности российских мужчин от травматизма были зафиксированы в 1996 г. на Северном Кавказе (республики Ингушетия, Дагестан, Карачаево-Черкессия, Кабардино- Балкария, Северная Осетия, Ростовская область и Ставропольский край), а также в Воронежской и Курской областях и Санкт- Петербурге, где они составили от 142,0 до 270,5 на 100000, т.е. в 2-3 раза превышали уровень ЕС. Наиболее высокие уровни смертности российских мужчин в 1996 г. отмечались на территориях Европейского Севера (Ленинградская и Пермская области, республики Карелия и Коми), северо-востоке Сибири (Чукотский автономный округ), Дальнем Востоке (Сахалинская область) и юге Сибири (Кемеровская и Читинская области, республики Тува и Алтай), а также в Тверской области. На неблагополучных территориях смертность мужчин от травм и отравлений в 1996 г. была на уровне 424,3-667,4 на 100000. Таким образом, в этих регионах искомый показатель в 2-3 раза превышал таковой в странах Центральной Европы и в 7-10 раз – показатель ЕС. Между смертностью на лучшей (Дагестан) и худшей (Тува) территориях в 1996 г. наблюдался почти 5-кратный разброс, что свидетельствует об огромных резервах снижения смертности мужчин от травм и отравлений внутри страны. Говоря о травматизме, нельзя забывать, что средний возраст мужчин, умерших на российских территориях от травм и отравлений, не превышал 45 лет в Омской области и не достигал 40 лет в республике Тува.

Для российских женщин, как уже указывалось, травмы и отравления в 1996 г. также являлись очень массовыми причинами смерти, вызывающими особую озабоченность общества. Действительно, в 1996 г. смертность российских женщин от травматизма была самой высокой в СНГ и составила 84,1 на 100000, т.е. была более чем вдвое выше, чем в странах ЦВЕ (24,9 на 100000), и более чем втрое - чем в странах ЕС (37,7 на 100000). Отметим, что перечень территорий с низкой смертностью женщин от травматизма очень близок к таковому для мужчин: это Северный Кавказ (республики Ингушетия, Дагестан, Карачаево-Черкессия, Кабардино- Балкария, Северная Осетия, Ставропольский край и Ростовская область), а также Курская, Воронежская и Белгородская области. На этих территориях уровень смертности женщин от травм и отравлений составил в 1996 г. 29,6-53,7 на 100000, т.е. даже в наиболее благополучных российских регионах смертность женщин от травматизма превышала не только европейский, но и центрально- европейский уровень. Список территорий с высокой смертностью женщин от травматизма также близок к таковому для мужского населения: это республики Тува, Алтай и Коми, Чукотский автономный округ, Кемеровская, Пермская, Читинская и Ленинградская области, но, кроме них, сюда входили Амурская, Магаданская и Калининградская области и республика Хакасия. Смертность на этих территориях колебалась более чем вдвое: от 111,3 на 100000 в Амурской области до 227,5 на 100000 в Туве. таким образом, смертность женщин от травм и отравлений на этих территориях в 4-9 раз превышала уровень европейских стран и в 3-6 раз - уровень стран Центральной Европы. Средний возраст убитых женщин также был очень низок - от 41,1 года в республике Тува до 54,2 лет в Чувашской республике.

Убийства

Убийства и самоубийства были основными причинами смерти мужчин травматического характера. Смертность мужчин от убийств составила в России в 1996 г. 44,2 на 100000, что в 10 раз превышало искомый показатель для стран Центральной и Восточной Европы (4,3 на 100000) и в 26 (!) раз - для стран Европейского Союза (1,7 на 100000). Смертность российских мужчин от убийств была самой высокой на постсоветском пространстве. В число 10 российских регионов с минимальным уровнем смертности от убийств входили республики Ингушетия, Кабардино-Балкария, Чувашия, Дагестан и Мордовия, а также Воронежская, Белгородская, Ульяновская, Брянская и Астраханская области. Смертность мужчин от убийств на этих территориях колебалась от 6,6 до 22,4 на 100000, т.е. даже для них наблюдался 2,5-кратный разброс, и более чем на порядок превышала соответствующий европейский показатель. В число территорий с максимальными показателями мужской смертности от травматизма из европейских вошли только 2 северные территории (республика Коми и Свердловская область), а также северо-восточные Еврейская автономная и Магаданская области, Хабаровский край), восточные (Приморский край и Сахалинская область) и сибирские регионы (республики Бурятия, Алтай, Тува, Кемеровская и Иркутская области). Даже из этого списка худших регионов резко выпадает Тува, где смертность мужчин от убийств составляет 233,9 на 100000, что в 2,7 раза превышает искомый показатель в предшествующем регионе (87,3 на 100000 в Читинской области). Сравнивать эти показатели с европейскими кажется даже некорректным. За исключением республики Тува, между территорией с минимальным (Ингушетия, 6,6 на 100000) и максимальным (Читинская область) уровнями смертности наблюдался более чем 13-кратный разброс, включая Туву - более чем 35-кратный. Говоря об убийствах, нельзя забывать, что особую социальную значимость этой причине смерти (помимо чисто моральных аспектов) придает крайне низкий средний возраст мужчин, умерших вследствие убийств: в среднем по России в 1996 г. он составил 40,1 лет, а в Еврейской автономной области, где он был минимальным - 32,7 года.

К сожалению, убийства были ведущей причиной смерти травматического характера не только для мужчин, но и для женщин. Смертность российских женщин от убийств достигала в 1996 г. 12,1 на 100000, т.е. была в 17,3 раза больше, чем в странах ЕС, и в 7,6 раз больше, чем в странах ЦВЕ. Наиболее благополучными были традиционные Северо-Кавказские и южные регионы России: это республики Кабардино-Балкария, Дагестан, Северная Осетия, Карачаево-Черкессия, Калмыкия и Воронежская, Орловская, Пензенская, Курская, Ростовская области. На этих территориях искомый показатель составил 2,2-6,8 на 100000, т.е. даже на этих территориях была в несколько раз выше не только показателей для ЕС и даже для ЦВЕ. Территории с высокой смертностью женщин от убийств практически те же, что и с высоким уровнем смертности мужчин: это республики Тува, Алтай, Коми, Кемеровская, Иркутская, Магаданская, Читинская, Свердловская и Еврейская автономная области, а также Хабаровский край. Специфически “женской” была Пермская область, в которой этот показатель стабильно высок. На этих территориях смертность от убийств менялась от 18,4 на 100000 в Свердловской области до 48,6 на 100000 в республике Тува. Еще раз обращает на себя внимание Тува, где искомый показатель в 1,8 раз выше, чем в предшествующей ей Кемеровской области (27,1 на 100000). Таким образом, в этих регионах смертность женщин от убийств в десятки раз выше, чем странах Центральной и Восточной Европы и в стран ЕС. Нельзя забывать также, что средний возраст убитых женщин составил в России в 1996 г. 46,3 года, а, например, в Чукотском автономном округе - 30,5 лет.

Самоубийства

Что касается смертности мужчин от самоубийств, то по этому показателю на постсоветском пространстве Россия занимала 2 место (после Литвы). Российский показатель почти в 2,5 раза превышал таковой в странах ЦВЕ (29,6 на 100000) и в 4 раза - ЕС (18,3 на 100000). Российскими территориями с минимальным уровнем смертности мужчин от самоубийств в 1996 г. были Ингушетия (где смертность была нулевой), Карачаево-Черкессия, Дагестан, Северная Осетия, Кабардино-Балкария, Ставропольский край и Ростовская область (т.е. северокавказский регион), Воронежская область и гг.Москва и Санкт- Петербург. Смертность на этих территориях колебалась от 0 до 36,1 на 100000, т.е. была близка к европейскому уровню. Максимальные показатели смертности от самоубийств зафиксированы на Европейском Севере (Пермская, Кировская и Архангельская области, республика Карелия), в Поволжье (республики Марий-Эл, Башкортостан, Удмуртия), на юге и северо-востоке Сибири (республики Бурятия и Алтай, Читинская область, Чукотский автономный округ), и Дальнем Востоке (Еврейская автономная область). В этих регионах смертность колеблется от 104 до 154 на 100000, превышая, таким образом, смертность в странах Центральной и Восточной Европы в 3-5 раз, в странах ЕС - в 5-7 раз. Необходимо отметить крайне высокий разброс искомого показателя на российских территориях: смертность от самоубийств жителей Карачаево- Черкессии и Алтае различается в 70 раз. Средний возраст самоубийц в России в 1996 г. несколько превышал средний возраст убитых мужчин и составил 44 года, причем нельзя забывать, что в некоторых регионах он был еще ниже: так, в республике Тува он не превысил 38 лет.

Уровень самоубийств женщин в России также существенно превышает показатели в странах ЦВЕ (в 1,6 раза) и ЕС (в 2 раза), но эти различия не производят такого апокалиптического впечатления, как в предыдущей ситуации. На постсоветском пространстве смертность жительниц Литвы (16,3 на 100000), Эстонии (12,6 на 100000) и Латвии (12,4 на 100000) от самоубийств была выше, чем в России (11,6 на 100000). Ниже всего смертность женщин от самоубийств в 1996 г. была на Северном Кавказе (республики Ингушетия, Карачаево-Черкессия, Северная Осетия, Дагестан, Кабардино-Балкария, Ставропольский край и Ростовская область) территориях, а также в Воронежской, Курской и Ульяновской областях и в г. Москве. Отметим, что в первых двух республиках смертность женщин от самоубийств была в 1996 г. нулевой. В остальных регионах она колебалась от 1,2 в Северной Осетии до 5,6 в г. Москве. Таким образом, на этих территориях смертность были ниже не только центрально-, но и общеевропейской. Отметим, что перечни территорий с высоким уровнем смертности от самоубийств мужчин и женщин во многом совпадают: как и для мужчин, Чукотский автономный округ, республики Алтай, Марий-Эл, Хакасия, Удмуртия и Бурятия, Читинская и Еврейская автономная области являются зонами повышенного риска для женщин. Специфическими для женщин являются Кемеровская и Калининградская области, а также республика Тува. На этих территориях смертность колеблется от 19,6 на 100000 в Кемеровской области до 32,9 на 100000 в республике Алтай, т.е. в 2,8-4,7 раза превышает таковую в странах Центральной Европы и в 3,4-5,7 раз - общеевропейскую.

Случайные отравления алкоголем

В России с каждым годом все большую значимость (не только для мужчин, но и для женщин) приобретает такая причина смерти, как случайные отравления алкоголем. К сожалению, мы не располагаем данными для международных сопоставлений, но постоянно растущий уровень смертности вследствие случайных отравлений алкоголем и очень большой (в 144 раза) разброс показателя между российскими регионами. Для российских мужчин самые низкие уровни показателей зафиксированы в 1996 г. на Северном Кавказе (Ингушетия, Дагестан, Северная Осетия, Карачаево-Черкессия, Кабардино-Балкария, Ставропольский край и Ростовская область), а также в г.Москве и Курской области. В 1996 г. в числе наиболее благополучных территорий была и Еврейская автономная область. Необходимо отметить, что если Москва (8,7 на 100000) была в числе наиболее благополучных территорий, то Московская область, где смертность мужчин от случайных отравлений алкоголем превышала таковую в Москве в 7,6 раза и составила 66,0 на 100000, относилась к “зоне повышенного риска” смертности от алкоголизма. Вообще же повышенная смертность мужчин от случайных отравлений алкоголем отмечается на Европейской части России (республики Карелия и Коми, Кировская, Ярославская, Пермская, Калининградская, Тульская, Тверская, Свердловская, Костромская, Московская области). Из восточных регионов в этот список входят Амурская область, республики Тува и Алтай (в последней отмечен самый высокий в России уровень показателя, который составил 144,0 на 100000, что более чем в полтора раза превысило значение смертности в предшествующей ей Карелии). В среднем по России смертность мужчин от случайных отравлений алкоголем составила в 1996 г. 39,8 на 100000, что было примерно в 3-10 раз выше, чем на благополучных территориях, и в 1,7-3,6 раза ниже, чем на неблагополучных.

Для женщин в число благополучных входят те же территории, что и для мужчин, уровень смертности российских женщин на них колеблется от нулевых значений в Ингушетии до 2,0 на 100000 в Кабардино-Балкарии. Перечень неблагополучных территорий в общем-то достаточно близок к таковому для мужчин - европейские Свердловская, Кировская, Пермская, Калининградская области, республики Карелия и Коми. Из восточных регионов, кроме республик Тува, Алтай и Амурской области, в этот список входили также Кемеровская область и Чукотский автономный округ. На неблагополучных территориях смертность женщин от случайных отравлений алкоголем колебалась от 17,1 на 100000 в Свердловской области до 60,3 на 100000 в Чукотском автономном округе (т.е. более чем втрое). В среднем по России искомый показатель составлял в 1996 г. 10,0 на 100000, т.е. была 100(!)-5 раз выше, чем на благополучных, и в 1,7-6 раз ниже, чем на неблагополучных территориях.

В 1996 г. и для мужчин и для женщин на 2 месте по уровню смертности от травматизма были так называемые “повреждения без уточнений” (соответственно 49,7 и 11,8 на 100000). Для женщин уровень смертности от убийств (1 место) и повреждений без уточнений (2 место) практически совпадают (соответственно 11,9 и 11,8 на 100000). Согласно 9 пересмотру МКБ, повреждения без уточнений - “рубрики Е980-Е989 используются в том случае, когда после расследования медицинским экспертом, следователем или другим представителем судебных органов невозможно решить, является ли повреждение случайным или результатом самоубийства или убийства. Они включают самоповреждения, не уточненные как случайные или преднамеренные”. Таким образом, эта причина смерти (2 по значимости) является скрытой формой смертности от убийств и самоубийств. Если учесть явные показатели смертности от этих причин, то уровень убийств и самоубийств в России будет просто устрашающим.

Однако, говоря о травматизме, нельзя забывать, что в 1996 г. (причем эта тенденция идет с 1990-1991 гг.) на не свойственном им 4-5 местах (а для некоторых групп населения их ранг был еще выше) оказался такой класс причин смерти, как симптомы, признаки и неточно обозначенные состояния, а в эту группу входят “случаи, которые не были достаточно изучены, чтобы можно было поставить окончательный диагноз”, куда относится очень широкий спектр причин смерти: от лихорадки неизвестного происхождения до внезапной смерти по неизвестной причине и смерти без свидетелей (обнаружение трупа при обстоятельствах, когда причина смерти не могла быть установлена). Таким образом, сама природа этого класса причин смерти подразумевает некую долю скрытой смертности от травматизма, и, в таком случае, вклад травматизма (и особенно криминальных причин смерти) в общую смертность еще больше возрастает. В любом случае, большое число умерших от этих причин свидетельствует либо о плохой диагностике, либо о недостаточно развитой системе медицинской помощи в регионе, либо о криминализации обстановки на соответствующей территории, но в любом случае не говорит о социальном благополучии в регионе.

1. Источник исходных данных: Государственный комитет Российской Федерации по статистике.
2. Расчеты проведены с использованием фактографической автоматизированной информационно-справочной системы ФАИСС-Потенциал.