год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Начиная с Тридентского Собора (16 в.). в католическом богословии сложилось мнение, что подлинная Церковь Христова пребывает исключительно в католической церкви, а все таинства, совершаемые вне пастырского попечения папы римского, незаконны. Полнота общения между греками и латинянами была окончательно утрачена в 18 в., когда Конгрегация по распространению веры в 1729 г. издала декрет, запрещавший “communicatio in sacris” (“общение в таинствах”, т.е. проведение совместных богослужений и разрешение друг другу участвовать в святых таинствах). Одно из важнейших учреждений Курии в официальном документе высказало сомнения в полноте церковности православия. В ответ на это греческие церкви недвусмысленно отмежевались от западного христианства, издав в 1755 г. совместное заявление константинопольского, александрийского и иерусалимского патриархов, в котором отрицалась благодатность католических таинств, а латиняни назывались “неосвященными и некрещенными”. Таким образом, как православная, так и католическая церкви стали считать себя единственно благодатной Церковью Христовой, а инославных верующих – “погибшими овцами”. Это закрепило нараставшее веками отчуждение между Востоком и Западом, которое постепенно приняло форму взаимного неприятия и привело к отказу от общения в таинствах.

Данная концепция доминировала в католической церкви более двух веков, вплоть до середины нашего века, более того, в связи с началом экуменического движения Рим был вынужден поставить более резкие акценты при определении своей позиции по вопросу христианского единства. В энциклике “Mystici corporis” от 22 июня 1943 г. Церковь Христова отождествлялась исключительно с римским церковным сообществом. Никогда еще вероучительный документ католической церкви так резко не заявлял свои претензии на исключительность. Энциклика “Humani generis” от 12 августа 1950 г. ещё раз подтвердила это положение посттридентской экклезиологии, заявив, что “таинственное Тело Христово и Римская Католическая Церковь (Ecclesia Catholica Romana) – это одно и то же” (Цит. по Э.Х.Суттнер. Исторические этапы взаимных отношений Церквей Востока и Запада”, М., 1998, с.67).

25 января 1959 г. в базилике Св. Павла Иоанн ХХШ заявил о своем намерении созвать П Ватиканский Собор. Спонтанность и очевидная харизматичность его решения поразили не только мировую общественность, но и ближайшее окружение папы. В 1960 г. он положил начало практической подготовке Собора, назначив подготовительные комиссии и учредив Секретариат по содействию христианскому единству ( в Motu proprio “Superno Dei nutu” (По вышней воле Божией) от 5 июня 1960 г.) . Основные принципы своих воззрений, оказавшие значительное влияние на заявления Собора, папа изложил в энциклике “Pacem in terris” (1963 г.): необходимость отличать заблуждение от заблуждающегося, право каждого верующего поклоняться Богу согласно его совести, позитивная оценка прогресса, осуждение войн и призыв не пренебрегать знамениями времени. Хотя при подготовке Собора и даже на первой сессии Иоанн ХХШ придерживался характерной для предшествующей традиции оценки экуменизма как “возвращения” к единству с Римом, его непосредственное участие в выработке окончательного варианта главного документа по экуменизму - декрета “Об экуменизме” – привело к настоящему перевороту в католическом сознании того времени.

3 июня 1963 года Иоанн ХХШ умирает. Его обязанности по завершению Собора принимает на себя Павел УI. Он доведет Собор до завершения, обнародует его документы и построит свое Учительство согласно его указаниям (1963-1978 гг.), издав ряд важных документов, практически развивающих положения Собора, и создав или преобразовав некоторые папские ведомства.

Вопрос о христианском единстве

Вопрос о христианском единстве Иоанн ХХШ поставил в ряд центральных проблем Собора: “Способствовать восстановлению единства всех христиан – одна из первоочередных задач Священного Вселенского Второго Ватиканского Собора” (UR, п.1 – с.143) . Сам Собор определил свою задачу в этом вопросе как намерение “предложить всем католикам такие средства, пути и способы,” которые дали бы возможность вернуться к “единой и зримой Церкви Божией, которая была бы подлинно вселенской” ( UR, п.1, с 144), чтобы “по мере возможностей устранять соблазн, порождаемый разделением” (AG, п. 29 – с. 330) и удовлетворить “дух раскаяния и желание единства” (UR, п.1 – с. 143).

“Настоящий экуменизм немыслим без внутреннего обращения”, - эти слова из Декрета “Об экуменизме” можно поставить эпиграфом ко всей соборной экуменической концепции. О том, какое значение Собор придавал экуменической проблематике, говорит тот факт, что Декреты “Об экуменизме” и “О Восточных Церквях” были вынесены на голосование и утверждены на том же торжественном заседании, что и Догматическая конституция о Церкви. Практически во всех документах Собора есть положения, посвященные тому или иному аспекту экуменического движения.

Проект Декрета об экуменизме был представлен на первой сессии Собора (11 октября – 8 декабря 1962 г.) под названием “Ut unum sint” (“Да будут все едино”). Впоследствии он был объединен с другими проектами, обсужден и переработан в течение второй сессии (29 сентября - 4 декабря 1963 г.). Несмотря на то, что текст учитывал экуменические идеи Иоанна ХХШ и новые экуменические умонастроения католического мира, он встретил возражения со стороны группы соборных Отцов, настроенных на более глубокий диалог с некатоликами. Переработанный текст был обсужден во время третьей сессии (14 сентября – 21 ноября 1964 г.). В окончательном тексте, обнародованном 21 ноября 1965 г., чувствуется новое экуменическое дыхание Собора: признается ценность общего крещения, братство между христианами, несмотря на существующее их разделение, церковность христианских деноминаций, принадлежность восточных православных Церквей ко вселенскому и апостольскому характеру Церкви благодаря узам апостольского наследования, традиции, духовному и богословскому наследию.

Как Второй Ватиканский Собор определяет экуменическое движение? “Под “экуменическим движением” подразумеваются все дела и начинания, которые возникают в зависимости от различных потребностей Церкви и возможностей, предоставляемых данной эпохой, и стремятся содействовать христианскому единству” (Unitatis redintegratio, п. 4 – с.147). К нему относится целый комплекс мер по устранению “речений, суждений и дел, не отвечающих по справедливости и истине положению отделенных от нас братьев и потому усложняющих взаимоотношения с ними”, а также установление диалога и сотрудничества во имя достижения совершенного церковного общения, “единства единой и единственной Церкви” (Там же).

В первую очередь Собор постарался определить экклезиологические аспекты единства: он “с радостью размышляет” об экуменическом движении, только “провозгласив уже своё учение о Церкви” (UR, п.1 – с.144).

Первый проект центрального документа Собора – Догматической конституции о Церкви “Lumen gentium” (“Свет народам”) - сохранял верность положениям энциклик “Mystici corporis” и “Humani generis” о признании Римской Церкви единственной Церковью Христовой. В период первого заседания проект был подвергнут жесткой критике, и богословская комиссия до начала второго заседания разработала новый. Он также содержал высказывания о том, что исключительно “ведомая Римским понтификом и совместно с епископами” Церковь может называться Церковью Христовой. Пленум Собора отказался голосовать за эту формулировку, внеся изменения в текст проекта. В окончательном варианте принятой 21 ноября 1964 г. Конституции говорится: ”Это и есть единственная Церковь Христова, которую мы исповедуем в Символе веры как единую, святую, кафолическую и апостольскую … Эта Церковь, установленная и устроенная в мире сем как общество, пребывает в католической Церкви, управляемой преемником Петра и Епископами в общении с ним, хотя и вне её состава обретаются многие начала освящения и истины, которые, будучи дарами, свойственными Церкви Христовой, побуждают к кафолическому единству” ( “Lumen gentium, п.8 - с.69). Тем самым Собор определил два основополагающих момента в отношениях с другими христианскими церкями: он подтвердил убеждение католиков, что в своей Церкви они видят истинную Церковь Христову: “лишь через Католическую Церковь, представляющую собой всеобщее орудие спасение, можно получить всю полноту спасительных средств” (Unitatis redintegratio, п. 3 – 147).

Одновременно Собор разъяснил, что это убеждение никак не может быть связано с отрицанием достоинства других церковных сообществ, которые присоединены к Католической Церкви “в силу крещения, но отделены от полного общения с ней” ( Там же, п.4 – 149). Несмотря на то, что, по мнению Собора, только католическая церковь обладает всей полнотой спасения, “у братьев, отделенных от нас, совершается также немало священнодействий христианской религии, которые, вне всякого сомнения, могут разнообразно, согласно особому положению каждой Церкви или общины, действительно порождать жизнь благодати. Надлежит признать, что они способны открыть доступ ко спасительному общению. Следовательно, хотя мы и верим, что эти Церкви и отделенные от нас общины страдают некоторыми недостатками, тем не менее они облечены значением и весом в тайне спасения” (UR, п. 3 – 146).

Начиная со Второго Ватиканского Собора при размышлении о церковных общинах, не состоящих с католиками в полноте общения, католическая экклезиология обращает внимание прежде всего на дары благодати Божией, которые можно найти по обе стороны разделяющей границы. Декрет “Об экуменизме” говорит о том, что все церкви и общины христианского мира по спасительному промыслу Божию избраны служить средством ко спасению: “ Ибо Дух Христа не отказывается пользоваться ими как спасительными средствами, сила которых исходит от той полноты благодати и истины, которая вверена Католической Церкви” (п. 3 – с. 146).

Однако Церковь – “установление человеческое и земное “ (UR, 6 – 150), поэтому на пути своего земного странствования к единству она постоянно нуждается в “непрестанном преобразовании”. Это обновление имеет “особое экуменическое значение”, а различные проявления жизни Церкви, благодаря которым это обновление уже происходит (библейское и литургическое движения, проповедь Слова Божия и катехизация, апостольство мирян, новые формы монашеской жизни, духовность брака, учение и деятельность Церкви в социальной области) следует считать “своего рода залогами и благоприятными предзнаменованиями, предвещающими успешное развитие экуменизма в будущем” (п. 6 - с.150).

Забота о восстановлении единства возлагается на всю Церковь, как на пастырей, так и на мирян. Говоря об осуществлении экуменизма, Собор отметил, что прежде всего католики должны в смиренной молитве просить прощения у Бога и у отделенных братьев за “провинности против единства” (UR, 7 – 150). Отцы Собора определили основы сотрудничества католиков с другими христианами: во-первых, это “общее евангельское наследие и проистекающая отсюда общая обязанность христианского свидетельства” (Декрет Apostolicam actuositatem (“Об апостольстве мирян”), п. 27 – с. 275), и, во-вторых, “Общечеловеческие ценности также нередко требуют от христиан, преследующих апостольские цели, подобного сотрудничества с теми, кто не исповедует христианство, но признаёт эти ценности” (Там же). “Насколько позволяет религиозная обстановка, экуменическая деятельность должна развиваться так, чтобы католики, избегая как всякого индифферентизма или неразборчивого смешения, так и всякого нездорового соперничества, братски сотрудничали с отделенными от них братьями согласно нормам Декрета об Экуменизме, по мере возможности произнося общее исповедание веры в Бога и в Иисуса Христа перед нехристианскими народами и осуществляя совместную деятельность как в социальной и технической, так и в культурной и религиозной деятельности” (Декр. Ad gentes divinitus (“О миссионерской деятельности Церкви”), п.15 - -314).

Сотрудничество католиков с другими христианами осуществляется “отдельными лицами или общинами Церкви – либо в отдельных начинаниях, либо в сообществах, на уровне как национальном, так и международном” (Apostolicam actuositatem, п. 27 – с. 275), “между Церквами или церковными общинами и их учреждениями" ( Ad gentes …, п. 15 –314).

Однако это сотрудничество не может быть спонтанным ( оно должно осуществляться “насколько позволяет религиозная обстановка”, “по мере возможности”) и должно проходить под церковным началием (“согласно суждению местного Ординария”) (Ad gentes …, п.15 – 314). В Декрете “О пастырском служении Епископов в Церкви” (“Christus Dominus”) говорится:

“ Епископам нужно окружать любовью отделенных от нас братьев, призывая верных относиться к ним с великим человеколюбием и милосердием, поощряя также экуменизм, как его понимает Церковь” (п.19 – 170). Пресвитерам Собор также предписывает, “соблюдая предписания об экуменизме”, также помнить “и о братьях, не пользующихся полнотой церковного общения с нами” ( Декрет Presbyterorum ordinis “О служении и жизни священников”, п.9 – с. 356). Декрет “Об экуменизме” рассматривает различные формы сотрудничества и экуменической деятельности:

1) Самый чувствительный и болезненный момент – общение в таинствах. Собор предписывает, что “в некоторых особых случаях, к каковым относятся моления, устраиваемые “о единстве”, а также на экуменических собраниях, дозволительно – более того, даже желательно – чтобы католики соединялись в молитве с отделенными от нас братьями” (п. 8 – 151). Но сразу же ставятся жесткие ограничительныеи рамки: “Однако общение в таинствах нельзя считать средством, которое следует без разбора применять ради восстановления единства христиан. Такое общение зависит прежде всего от двух предпосылок: от знаменуемого им единства Церкви и от участия в средствах благодати. Знаменование единства обычно запрещает прибегать к такому общению. Для стяжания благодати оно иногда желательно” (п .7-151). Нельзя не отдать должного тем осторожным формулировкам, в которых описываются непосредственные обстоятельства сотрудничества: “ Что же касается конкретного порядка действий, то о нём в зависимости от обстоятельств времени, места и лиц пусть выносит своё благоразумное суждение местная епископская власть, если Конференция Епископов согласно своему уставу или Святой Престол не постановят иначе” ( п. 7 -151).

2). Для постижения “умонастрония отделенных от нас братьев” Собор считает целесообразным проведение смешанных, прежде всего богословских собраний для того, чтобы получить “более основательные знания о вероучении и истории, духовной и богослужебной жизни, религиозной психологии и культуре, свойственным нашим братьям”, и “точнее изложить им нашу веру” (Там же).

3). Система католического образования также, по мнению Собора, должна внести свой вклад в подготовку будущих священнослужителей сообразно истинному духу экуменизма: “Наставления священного богословия и другие научные дисциплины, особенно исторические, должны преподаваться также с точки зрения экуменической, чтобы они вернее отвечали истинному положению вещей” (п. 10 – 151-152). В Декрете “О подготовке к священству” (“Optatam totius”) говорится, что, “должным образом считаясь с различными местными условиями”, при подготовке священников “необходимо вести воспитанников к более полному знанию о Церквах и церковных общинах, отделенных от Римского Апостольского Престола, чтобы они могли внести свой вклад в дело восстановления единства всех христиан согласно предписаниям настоящего Св. Собора” (п.16 – с.213-214). Говоря о деятельности “факультетов священных наук”, соборная Декларация “О христианском воспитании” (“Gravissimum educationis”) отмечает, что они должны “расширить доступ к достоянию христианской мудрости, унаследованному от предков, поддерживать диалог с отделенными братьями и с нехристианами…” (п.11 – с. 230).

Особое внимание обращается на то, чтобы будущие пастыри владели богословием, точно разработанным в экуменическом ключе, а “не в полемическом преломлении, особенно в вопросах, касающихся отношений отделенных от нас братьев с Католической Церковью” (UR, 10 - 152).

4) Католики, которые подвизаются на миссионерском поприще в тех же странах, что и другие христиане, также должны “изыскивать пути и средства достижения и налаживания братского сотрудничества, а также доброго согласия с миссионерскими начинаниями других христианских общин …” (AG, 29 – 330).

5). Одна из основополагающих идей Собора заключена в том, что все люди без исключения призваны к социальному сотрудничеству, верующие в особенности, и в первую очередь – христиане. Сотрудничество христиан “живо выражает союз, уже их объединяющий” (UR, п. 12 -153). “Необходимо, - отмечается в Декрете “Об экуменизме”, - чтобы это сотрудничество, во многих странах уже налаженное, всё больше и больше совершенствовалось, особенно в тех регионах, где происходит социальное или техническое развитие: совершенствовалось в верной оценке человеческой личности, в поддержании дела мира, в дальнейшем приложении Евангелия к социальной жизни, в развитии наук и искусств в христианском духе, в использовании различных средств к преодолению бедствий нашего времени, каковыми являются голод и стихийные бедствия, неграмотность и нищета, нехватка жилья и несправедливое распределение благ” (п. 12 -153).

Пастырская Конституция “О Церкви в современном мире” (“Gaudium et spes”) говорит как об обязанностях католиков на уровне международного сообщества, так и о необходимости их участия в деятельности различных католических международных организаций, которые “в немалой степени содействуют воспитанию чувства вселенскости, которое, несомненно, подобает католикам, а также формированию сознания подлинно вселенской солидарности и ответственности”. Собор подчеркнул, что и на международном уровне они должны “деятельно и положительно сотрудничать как с отделенными от нас братьями, которые вместе с католиками исповедуют евангельскую любовь, так и со всеми людьми, жаждущими подлинного мира” (п.90 – с.464).

Об отношениях с отделенными братьями

Соборные дискуссии сосредоточились вокруг трех основных текстов, которые должны были войти в единый проект основного документа: диалог с некатоликами, с нехристианами и с евреями. Все эти темы рассматривалась в контексте религиозной свободы.

Как заявил Собор, “на нешвенный хитон Христов” - Вселенскую Церковь – посягают “две важнейшие категории разрывов” (UR, п. 13 –153): на Востоке и на Западе. Первые произошли на Востоке либо “из-за оспаривания догматических определений Эфесского и Халкидонского Соборов” (отделение Древних восточных дохалкидонских церквей), либо же “из-за расторжения церковного общения между Восточными Патриархатами и Римским Престолом” (раскол с православием). На Западе в результате Реформации от Рима отделились “некоторые общины: либо национальные, либо вероисповедные”. Среди них особое место занимает англиканское вероисповедание, поскольку в нем “католические предания и устроения отчасти продолжают существовать”. Собор отмечает, что отделение Восточных церквей и Реформация сильно отличаются друг от друга, поскольку речь идет прежде всего о вопросах, касающихся веры и церковного строя. С самого начала греки и латиняне вели различную церковную жизнь, имели разные церковные традиции (которые, по мнению Собора, скорее дополняли друг друга, а не противоречили), а реформаторы раскололи изнутри общую традицию церкви Запада.

Декрет “Об экуменизме” говорит о ценности “начал освящения и истины”, находящихся за пределами канонических границ католической церкви, и прежде всего – о восточных церквях. Собор называет их Церковью в истинном и полном смысле этого слова: “…Восточные христиане совершают литургические священносдействия, особенно Св. Евхаристию, источник жизни Церкви и залог будущей славы, благодаря которой верные, объединяясь с епископом, получая доступ к Богу Отцу через Сына, воплощенное Слово, страдавшее и прославленное, в излиянии Святого Духа обретают общение с Пресвятой Троицей, становясь “причастниками Божеского естества” (2 Петр 1,4) Поэтому Церковь Божия созидается и возрастает через совершение Господней Евхаристии в каждой из этих Церквей, а их общность проявляется в сослужении” (п. 15 – с. 155). Отделенные братья – “сопричастники премногих благ Народа Божия” (Декрет о миссионерской деятельности Церкви, п. 15 – с. 314), и прежде всего они “обладают истинными таинствами, особенно же – в силу Апостольского преемства – Священством и Евхаристией” (UR, п. 15 – 155). Поэтому Церкви, порвавшие отношения полного единства, не являются полностью чуждыми друг другу : Павел УI придумал для них термин “Церкви-сестры, находящиеся в почти полном общении” (впервые упоминается в грамоте, переданной папой Вселенскому патриарху Афинагору I при посещении его в июне 1967 г.). Во время Собора папа и патриарх сделали совместное заявление о снятии взаимного анафематствования 1054 г.

На Востоке, отмечают отцы Собора, процветает немало поместных церквей, многие из которых гордятся тем, что произошли от Апостолов. Первое место среди них занимают патриаршьи церкви. “Церкви Востока с самого начала обладают той сокровищницей, из которой Церковь Запада немало почерпнула в литургической области, в духовном предании и в каноническом праве” (UR, п.14 – 154). Основополагающие догматы христианской веры – о Св. Троице и о Боге-Слове, воплотившемся от Девы Марии, - были определены на Вселенских соборах, проходивших на Востоке. Особую ценность представляет восточная монашеская духовность, которая впоследствии распространилась на Запад и стала источником латинских монашеских установлений.

При организации миссионерской деятельности католической церкви Конгрегация по распространению веры, “которой надлежит направлять и согласовывать по всему свету как само миссионерское дело, так и миссионерское сотрудничество”, должна при этом соблюдать “права Восточных Церквей” (AG, 29 – 329-330).

Лишь во вторую очередь, отмечает католический исследователь Э.Х.Суттнер, соборное учение о церкви занимается недостатками, “которые не могут не быть не замечены при серьезном экклезиологическом исследовании. И все же католическая экклезиология научилась благодарности Господу за то, что Он, несмотря на расколы, возникавшие вследствие человеческого несовершенства, продолжает объединять разделенные Церкви посредством даров благодати” (“Исторические этапы взаимных отношений Церквей Востока и Запада”, с.69).

Что касается отделенных церквей и церковных общин на Западе, то они настолько разнообразны и значительно отличаются не только от католиков, но и друг от друга, что Собор даже не берется дать их точное описание. Однако он признает, что со всеми ними у католической церкви существуют “весьма значительные разногласия: не только исторического, социологического, психологического и культурного характера, но, в первую очередь, в истолковании истины Откровения” (UR, п.19 – 157). Но экуменический диалог с ними возможен, и Декрет “Об экуменизме” дает для этого следующие указания.

Несмотря на важные догматические расхождения с вероучением Католической Церкви – “в вопросе о Христе, воплотившемся Слове Божием, и о деле искупления, потому и о тайне и служении Церкви, а также об участии Девы Марии в деле спасения” (п. 20 – 158) – католиков радует, что и протестанты открыто исповедуют Иисуса Христа как Бога и Господа.

Их благоговейное отношение к Священному Писанию также вызывает уважение со стороны католической церкви, несмотря на то, что отделенные братья по-другому понимают взаимоотношения между Писанием и Церковью, в которой “аутентичное учительство занимает первостепенное место в изложении и проповеди писаного Слова Божия” (п. 21 -158).

Предмет диалога с протестантами должна составлять также и жизнь таинств. Собор признает, что крещение, как основа единства всех христиан, представляет из себя только начало и исходную точку, оно лишь направлено к полноте исповедания веры и полному вхождению в евхаристическое общение, но не заменяет его: “…Отделенные от нас церковные общины лишены полного единства с нами, проистекающего из крещения, и …они – прежде всего в силу отсутствия таинства Священства – не сохранили подлинной и целостной сущности Евхаристической тайны” (п. 22 - 159). Поэтому богословский диалог о Вечере Господней и других таинствах, о церковных служениях необычайно актуален.

Особой темой экуменического диалога с протестантами может стать, по мнению Собора, применение Евангелия в нравственных вопросах, глубоко и всесторонне разработанное в протестантизме.

Подытоживая свои рассуждения об отделенных братьях, Собор делает фундаментальный вывод, который обозначил поворот католического экуменического сознания: “…Те, кто верует во Христа и должным образом принял крещение, находятся в известном общении с Католической Церковью, пусть даже неполном”. (UR, п. 3 – 146).

Секретариат по содействию христианскому единству

Какие конкретные официальные структуры католической церкви осуществляют экуменические функции?

Это прежде всего Секретариат по содействию христианскому единству (позднее преобразованный в одноименный Папский совет), созданный Иоанном ХХШ 5 июля 1960 г. Его первым президентом стал кардинал Августин Беа, а монс. Ян Виллебрандс – его первым секретарем. Несмотря на то, что первоначально в задачу Секретариата входило только осуществление подготовительной работы, он существенно расширил свои функции во время Собора, став после его окончания постоянным органом по установлению диалога Рима с некатолическими конфессиями. В качестве одного из органов Собора он был утвержден в Motu Proprio Appropinquante Concilio (“С приближением Собора …” от 6 августа 1962 г. 14 января 1963 г. в письме Государственному секретарю папа указал, что “Секретариат должен состоять из двух секций: западной и восточной” ( См. Каноническое право. О Народе Божием. – с.93). После Собора Секретариат был снова утвержден Павлом УI в Motu Proprio Finis Concilio (“Поскольку завершение Собора …”), гласившем: “Этот Секретариат будет состоять из тех же членов, из которых он состоял при проведении Собора” (Там же). Апостольская Конституция Regimini Ecclesiae Universae от 15 августа 1967 г. вновь закрепила его структуру и еще раз уточнила его компетенцию и цели: способствовать христианскому единству. Помимо этого, были расширены функции Секретариата: теперь он должен был также заниматься религиозными отношениями с иудаизмом. В дальнейшем Апостольская Конституция Pastor Bonus от 28 июня 1988 г. вновь подтвердила компетенцию Секретариата, преобразовав его в Папский Совет по содействию христианскому единству. Он призван воплощать в жизнь Декрет “Об экуменизме”. Совет поддерживает отношения с другими церковными общинами, занимается истолкованием и воплощением принципов экуменизма. Посредством своих наблюдателей Совет участвует в собраниях христиан иных конфессий, в свою очередь, приглашает их на организуемые им встречи католиков. Помимо напряженной деятельности в области своих полномочий, он выпустил следующие документы: “Об экуменическом сотрудничестве”, (22 февраля 1975 г.), “Руководство по применению принципов и норм экуменизма” (25 марта 1993 г.). В настоящее время Президентом Совета является кардинал Эдвард Идрис Кассиди.

Наряду с Секретариатом некоторыми аспектами экуменического движения занимается Конгрегация вероучения, которая “вместе с Секретариатом по содействию христианскому единству …должна изыскивать пути и средства достижения и налаживания братского сотрудничества, а также доброго согласия с миссионерскими начинаниями других христианских общин …” (Ad gentes …, п. 29 – с. 330). В том, что касается отношений с некатолическими Церквями Востока, Совет должен прислушиваться ко мнению Конгрегации по Восточным Церквям.

Институты посвященной жизни также должны активно способствовать экуменическому диалогу. Декрет “Об обновлении жизни монашествующих применительно к современным условиям” предписывает им активно участвовать и в меру сил развивать все “начинания и намерения” Церкви, в том числе в “экуменических вопросах” (п. 2 – 188).

Для развития отношений Католической Церкви с последователями нехристианских религий Павел УI 19 мая 1964 г. учредил Секретариат по контактам с нехристианами. Созданный в 1988 г. на его основе Папский Совет по диалогу между религиями опубликовал “Позицию Церкви по отношению к последователям других религий” (1984 г.), “Диалог и провозглашение” (1994 г.), а также важную подборку текстов католической церкви о межрелигиозном диалоге.

Подводя итоги, можно сделать вывод, что Католическая Церковь выполнила задачу, которую она поставила перед собой на Втором Ватиканском Соборе : “Настоящий экуменизм немыслим без внутреннего обращения”. Разработанная на Соборе политика “аджорнаменто” отразила не только концептуальный поворот послесоборной ориентации Ватикана на сотрудничество, диалог, но и обосновала и определила конкретные пути обновления. Механизм участия Католической Церкви в экуменическом движении хорошо отлажен и исправно работает. За три послесобрных десятилетия выросло целое поколение католических священнослужителей, воспитанных в новом, открытом ключе. Участие в экуменическом движении является для них христианской обязанностью и пастырским долгом. Поэтому особенно горько звучат признания тех священников, которые в конце 80-х приехали в Россию и столкнулись совсем с другой реальностью. Говоря о последнем десятилетии, итальянский священник С. Каприо, настоятель Владимирского католического прихода, отмечает, что “в эти годы стал неожиданно вновь обостряться вопрос экуменизма. Неожиданно, потому что никто из нас, иностранных священников-миссионеров, начав работу в России, - а я приехал в 1989 году, - не мог предполагать, что мы столкнемся с таким недопониманием наших православных братьев. Наша это вина или их – не мое дело в том сейчас разбираться. Но я искренне могу свидетельствовать, что такого не мог ожидать”. (Theologia, 1996, N 6, с.91). Хочется искренне верить, что выраженный на Втором Ватиканском Соборе “дух раскаяния и желание единства” (UR, п. 1 – 143) найдет встречное отношение со стороны православных церквей, чтобы сбылось реченное в Евангелии: “Да будут все едино” (Ин 17, 21).