|
Когда на рубеже 80—90-х годов общественная жизнь в нашей стране стала выходить
из-под пресса монопартийной идеологии, это на первых порах вызвало прилив оптимистических
ожиданий. Они были в немалой степени оправданы, поскольку связывались с накопившимся
в общественном сознании неприятием формализма и безжизненной догматики, разъедавших
государственный организм. Значительная часть общества жаждала обретения творческой
свободы — не только для развития духовной культуры, но и для эффективного государственного
строительства. В то время общественное сознание было порядком запутано теоретической
невнятицей официального политпросвещения и «блуждало» между тезисами о руководящей
роли КПСС и о построении общенародного государства. И все-таки мыслящая часть
народа понимала, что дело государственного строительства, как никакое другое,
требует максимальной творческой самоотдачи; четко оформилось мнение, что за официальными,
внешне жесткими схемами советской государственной практики скрывалась масса проблем
и недоработок.
Зигзаги в развитии советской государственности отражали завуалированную борьбу
разных методик. В какие-то моменты побеждал ортодоксальный подход, и тогда страну
жутко лихорадило («военный коммунизм», попытки начать осуществление Третьей —
«хрущевской» — Программы КПСС). В какие-то моменты верх брал здоровый прагматизм,
заставлявший учитывать естественно-исторический «код» российской государственности.
Без обращения к национальным ценностям русского народа (соборность, духовность,
глубокий патриотизм) невозможной была бы победа в Великой Отечественной войне,
маловероятными были бы колоссальные достижения в экономике, культуре, науке и
технике. Если государственноая практика советского периода попадала в резонанс
с духовным вектором страны, то она развивалась динамично, люди в своем большинстве
не испытывали острого психологического дискомфорта. И напротив — если сложную
социальную действительность начинали ломать ради торжества теорий, то именно массовый
душевный дискомфорт становился значительным фактором общественного бытия. Отсюда
— все противоречия, все плюсы и минусы советской государственности.
Недобросовестна попытка отрицать позитивные стороны советского государственного
строя — тем более, что они были признаны во всем мире и стали предметом самого
пристального изучения. К таким позитивам относилось: наличие долгосрочных программ
развития, твердые социальные гарантии для трудящихся, ветеранов, женщин и молодежи,
государственная поддержка образования, науки, здравоохранения, спорта. Разумеется,
эти компоненты советской государственности заслуживали того, чтобы их уберечь
и развить.
Наличие позитивов в советской государственной системе причудливо сочеталось
с явными отступлениями от элементарной логики. Они проявились прежде всего в чрезмерном
раздувании национального фактора, причем в 20—30-е годы: единое государство было
административно превращено в федерацию национально-территориальных образований,
выстраивалась их статусно-правовая иерархия (союзные республики, автономные республики,
автономные области, автономные округа), границы между республиками определялись
достаточно произвольно. Плюс ко всему был включен механизм перекачки средств из
российских областей и краев в национальные республики, по масштабам далеко превосходившим
разумные пределы. Национально-территориальное деление страны, насаждение в республиках
собственной государственной атрибутики, закрепление различных привилегий по этническому
признаку — весь этот «букет» укреплению единой государственности не способствовал.
Финал такой политики был закономерен — многие «куски» грубо расчлененного Советского
Союза до сих пор кровоточат.
Десяток лет тому назад многие простодушно полагали, что уход от монопартийной
догматики способен сам по себе разрешить все общественные проблемы. Однако
они не только не разрешились, но, напротив, стали лавинообразно нарастать.
Сегодняшнее общество мучительно ищет выход из лабиринта социального и духовного
кризиса. Иллюзии десятилетней давности развеялись — как у большинства населения,
так и у многих политиков и управленцев. Те, кто по-прежнему пытается насаждать
такие иллюзии под флагом «Правого дела», по сути выродились в маргинальную секту.
Энтузиасты либерализма любят подать себя публике как прагматиков. Дело в том,
что, насаждая миф об абсолютной свободе, ультралибералы отождествили ее с освобождением
от нравственных норм, от ценностных ориентаций. Их фразеология антикоммунистична,
но это не должно никого сбить с толка. С ортодоксальными марксистами их что-то
разделяет, но что-то и роднит. Роднит прежде всего твердое убеждение в первенствующей
роли материальных интересов, в приоритете «базиса» над «надстройкой». Это убеждение
они и выдают за «прагматизм». Они не видят истинного значения духовных факторов,
плохо представляют себе, что общество скрепляется не столько материальными интересами,
сколько ценностными ориентациями, без которых оно способно скатиться к зоологическому
состоянию.
С подачи ультралибералов свободу сегодня нередко ассоциируют с пренебрежением
к общественным обязательствам. Однако подобным образом понятая свобода в лучшем
случае безлична, в худшем — приобретает отрицательный заряд, направленный против
вековых этических норм, тем самым часто перерастает в зависимость индивидуумов
от их собственных дурных наклонностей.
Радикал-либерализм разрушает не только традиционную мораль, он подрывает и
экономику. Реальными носителями его идеологии оказались разного рода посредники,
отрицающие необходимость государственного регулирования. Но производственная сфера
не может нормально функционировать вне программ и концепций, вне кооперационных
связей и хозяйственных договоров и поэтому тяготеет к государственному началу.
Российские производственники не могут принять либеральные догмы. Посреднический
капитал становится враждебным отечественному производителю. А Запад использует
посредников-компрадоров как инструмент в реализации стратегии по захвату рынков
сбыта. Случайно ли либералы Гайдар, Немцов, Чубайс, Кириенко загнали Россию в
долговую зависимость от Запада? Кстати, пятая часть выплат по внешней задолженности
осуществляется за счет налоговых сборов. Это означает лишь то, что западный капитал
сегодня снимает дань с россиян. Вообще говоря, совсем не факт, что те, кто продолжает
отрицать регулирующую роль государства и говорить о рыночной стихии как «универсальном
регуляторе», сами в это верят. Так или иначе они выражают интересы спекулятивно-паразитарного
сектора экономики и западного капитала.
Знамением времени стал отказ от «рыночного кретинизма». С призывом покончить
с практикой связывания хозяйственного развития с либеральными догмами и выступают
многие губернаторы, хозяйственники, финансисты. И — что очень важно — они отнюдь
не отрицают демократии (в ее подлинном смысле). А вот сторонники либерализма все
чаще весьма вольно трактуют понятие демократии.
Партноменклатура в свое время абсолютизировала власть. Либералы в лице Гайдара
и Чубайса абсолютизировали деньги.
А что сегодня? Шараханья «большого начальства» закончились? Если и закончились,
то весьма своеобразно: ушлые люди в верхах «синтезировали» вожделения и партчиновников,
и монетаристов, умудрившись абсолютизировать и власть, и деньги. Власть покупается
за деньги, а деньги оберегаются с помощью власти.
Сомнительные зигзаги в эволюции современной российской государственности
продолжаются. Они лишают ее всякой стратегии, добивают остатки уважения к верховной
власти. Давно пора извлечь практические уроки. Прежде всего, нужно отказаться
от искусственно навязанной общественному сознанию — во многом благодаря расхожим
штампам, растиражированным СМИ, — псевдодилеммы между номенклатурной несвободой
и либерализмом под флагом «свободы». Эта псевдодилемма уводит от осознания того,
что свобода обретает смысл лишь при ориентации на высшие ценности. Именно такое
понимание генетически присуще русскому национальному сознанию. Российская государственность
переживала расцвет именно тогда, когда становилась объектом народной инициативы
и массового творчества, разбуженных необходимостью утвердить высокие духовно-нравственные
идеалы.
К государству нельзя относиться как к объекту лабораторных экспериментов. Устойчивая
государственность возможна лишь при глубоком осмыслении исторического опыта —
как положительного, так и негативного. Это отражает принципиальную позицию Движения
«Духовное наследие», в Программе которого сказано: «Народ нашей страны не делится
на «белых» и «красных», «правых» и «левых». В интересах всех — возрождение России
как великого, политически и экономически независимого государства. Государственная
стратегия Российской Державы должна опираться на историческое наследие, богатейший
опыт общественного развития, духовность нации, патриотизм, Веру».
С.Рыбаков,
председатель Свердловской областной
организации ВОПД «Духовное наследие»
15.12.1999
|
Власть
