год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Несколко месяцев назад казалось, что рынок пиратского software переживает трулные времена. Несколько партий китайских дисков застряли на таможнях, ОМОН устраивал налеты на знаменитую “Горбушку” и другие свободные рынки облюбованные пиратами. Ассортимент обеднел, люди были мрачны. Но несколько дней назад я вновь посетил “Горбушку” и был просто потрясен. Выбор огромен за 5-6 долларов вы можете купить все от последних выпусков British Multimedia Encyclopedia до новейшей версии операционных системы IBM и Microsofta, уже руссифицированных. Качество выросло - китайские диски сменились болгарскими (из-за падения болгарского лева цена почти не изменилась). Продавцы добродушны, общительны и уверены в себе.

Пиратские копии не только дешевы или бесплатны, зачастую они содержат изменения, благодаря которым они оказываются для пользователя удобнее оригинальных. В начале 90-х в России появилась программа Volkov Commander, в основном повторявшая американский Norton Commander, но с некоторыми очень полезными дополнениями. Часто пираты руссифицируют американские программы или переводят их на иные "незападные" языки. То же происходит и с играми. На одной компьютерной выставке в Москве была показана пиратская копия знаменитого Doom'a, в которой монстры очень смачно ругались матом по-русски. На сборниках игр “Лучшие игры для IBM PC” вы найдете и пиратский самиздат - декларации пиратов, их дискуссии между собой и т.п.

Пиратство в России не считается занятием недостойным, а сами производители не всегда заинтересованы защищать свои права. Многие программные продукты без помощи пиратов не смогли бы получить массового распространения. Благодаря пиратам не только возникают десятки, а может быть и сотни тысяч новых рабочих мест, но и появляется дополнительный спрос на программную продукцию. Microsoft и другие западные корпорации жалуются на многомиллионные убытки, понесенные по вине "пиратов". Это, однако, не мешает им получать многомиллионные же прибыли. Как отмечают эксперты, норма прибыли в отрасли достигает до 80-90%, что покрывает все издержки производителей, связанные с пиратством. Даже в России, где лицензированная копия любой программы до сих пор в диквинку, оборот Microsoft в 1995 году составил около 12 миллионов долларов. Да и российские фирмы производящие software получили вполне приличные доходы.

Жалобы западных компьютерных монополий на российское, болгарское и китайское пиратство, мягко говоря, не вполне искренны. Начнем с метдики подсчета "убытков". Представители фирм оценивают количество своих программ, купленных пользователями у пиратов, подсчитывают, сколько бы они получили прибыли, если бы все эти программы были законно приобретены и на этом основании оценивают сумму "убытка". В действительности же большая часть этих программ просто не могла быть продана по официальной цене. И не только потому, что у пользователей нет денег, но и потому, что у самой фирмы нет развитой дилерской сети и рыночной инфраструктуры в данной стране.

Руководители Microsoft это прекрасно понимают. Не случайно, эта сверх-монополия, проникая на рынки новых стран, на первых порах проявляет демонстративное безразличие к "пиратскому" копированию своей продукции. Пираты осваивают новые территории. Они формируют первичную структуру спроса. Без них фирме пришлось бы затратить огромные средства на продвижение своей продукции на рынок. Лишь потом, когда пираты сделали свое дело, Microsoft неожиданно вспоминает про понесенные убытки. Начинаются выступления в прессе, судебные процессы. В Восточной Европе "мирное сосуществование" западных фирм и "пиратов" закончилось в 1993-94 годах. В России борьба между ними только начинается, ибо рынок далеко не освоен, а риски, связанные с продвижением в глубинку, по-прежнему велики. Но первые залпы торговой войны уже сделаны.

Даже после того, как первичные рыночные структуры сформировались, "пиратство" не мешает официальным производителям программного продукта получать огромные прибыли. Производство программ живет по иным законам, нежели промышленное производство. В промышленности себестоимость немного снижается при массовом производстве, но для изготовления каждого нового изделия требуется дополнительное количество труда и ресурсов. С программным продуктом - ничего подобного. Никаких дополнительных расходов кроме производства и записи самого компакт-диска. Диск стоит дешево, программа дорого. А покупатель тратит деньги не на диск, а на программу, не за товар, а за право им пользоваться. То же самое, кстати, относится и к телефонным линиям и электронной почте: с того момента, как линия установлена, расходы поставщика услуг не возрастают пропорционально интенсивности ее использования. Растут только расходы клиента.

Если я продал автомобиль, я уже не могу ни сам на нем ездить, ни продать его по ворому разу. А программу можно копировать и продавать бесконечно. Зато, если я купил автомобиль, я могу перепродать его или даже подарить. Прогамму - нет. Это уже пиратство.

Иными словами, права покупателя и продавца на рынке software не равны и покупатель здесь не имеет тех прав, какие считаются совершенно естественными на любом другом рынке. Именно здесь корень проблемы. По существу мы имеем дело не с коммерческой прибылью производителей, а со своеобразной монопольной рентой. Отказываясь ее платить, пираты и их покупатели создают конкурентный рынок там, где его нет. Но и фирмы не остаются внакладе. Чтобы сохранить систему, позволяющую получать им ренту с "легальных" пользователей, приходится терпеть и неизбежные издержки "пиратства". Другое дело, что "пиратов" постоянно приходится сдерживать.

Публике объясняют, что воровать нехорошо, а покупая пиратскую продукцию мы становимся как бы скупщиками краденного. Однако большинство пользователей в бедных странах не имеют альтернативы. В России или Китае деньги на приобретение компьютера семья должна копить годами. Проповеди о нравственности здесь бесполезны, как и попытка запретить голодному человеку взять без спросу кусок хлеба. К тому же вопрос о том, что кому принадлежит - очень спорный. Достаточно вспомнить скандальные процессы между самими компьютерными фирмами, обвиняющими друг друга в похищении собственности. Так фирма Stac Electronics возбудила и выиграла процесс против Microsoft, из-за того, что в операционной системе MS-DOS 6.2 была заимствована их технология. Кстати, надо отметить в этом отношении определенное преимущество российских законов над западными. На Западе законодательство прежде всего ориентирована на защиту интересов фирмы-продавца. В России - на защиту интересов программиста-разработчика.

Ссылки на связь между эпидемиями компьютерных вирусов и пиратством тоже не имеют большого действия. Достоянием гласности постоянно становятся случаи появления вирусов в лицензионной продукции. Откуда пошли компьютерные вирусы никто точно не знает, но одна из наиболее популярных версий состоит в том, что впервые они были созданы как раз продавцами лицензионных программ для борьбы против пиратского копирования.

Наконец, фирмы ссылаются на преимущества и дополнительные услуги, которые получают пользователи от авторизованных дилеров. Однако редко когда эти преимущества стоят десяти- или тридцатикратной разницы между пиратской и “легальной” ценой.

Поскольку экономических средств борьбы против пиратства практически не существует, защита интеллектуальной собственности неизбежно опирается на запретительное законодательство. Выясняется, что между охраной прав собственности и правами человека в этой сфере сущесвует явное противоречие. Компьютерным пиратом может стать каждый, копирующий программу для своего друга. Новые технологии позволяют копировать в домашних условиях не только дискеты, но и компакт-диски, пересылать программы по электронной почте. Для того, чтобы предотвратить такое стихийное и массовое пиратство необходима система поистине тотальной слежки, жесточайший контроль над движением информации. В некоторых странах полиция уже практикует "обыск" компьютеров, владельцы которых заподозрены в использовании нелицензионных программ. Широкомасштабное применение такой практики означало бы беспрецедентное вторжение в частную и интеллектуальную жизнь (кто знает, какие данные о вас могут быть найдены в вашем компьютере вместе с нелицензированными программами), в тайну переписки, фактическую отмену неприкосновенности жилища.

Пиратство, покрайней мере в качестве организованного массового производства и альтернативной системы распространения, развивается прежде всего в бедных странах - Китае, Болгарии, России. Стихийно складывающаяся кооперация между пиратами Восточной Европы и Китая закладывает основы своеобразного нового экономического порядка. Мастер-копии делаются в России, массовое производство налаживается в Китае и Болгарии, рынки сбыта охватывают весь бывший коммунистический блок. Это высоко интегрированный и децентрализованный "общий рынок". В известном смысле борьба современных компьютерных пиратов против больших западных корпораций может сравниться с противостоянием английских и голландских морских разбойников испанской мировой державе в XVI веке. Подрывая мировую монополию, они создавали новую геостратегическую ситуацию, в конечном счете обеспечивали условия для появления более справедливого, свободного и открытого общества.

Не случайно правительство Соединенных Штатов видит в компьютерном пиратстве стратегический вызов, с которым готово бороться, используя всю мощь государства. В свою очередь власти Китая, не решаясь открыто защищать собственных пиратов, в то же время не проявляют особого рвения в борьбе с ними. Китайское государство сохраняет достаточную репрессивную мощь, однако защита американской интеллектуальной собственности не является для него первоочередной задачей. Заявления китайских властей о неспособности справиться с пиратами так же неискренны, как и письма Елизаветы Английской. испанскому королю о мерах, предпринятых ею против морских разбойников. Не вызывает энтузиазма борьба с пиратством и у правоохранительных органов России.

Полная победа пиратов привела бы к крушению всей системы производства программного продукта. Право разработчиков программ на достойную оплату труда должно быть гарантировано, необходимо обеспечить нормальное функционирование фирм, а это невозможно сделать, если производимая ими продукция просто станет бесплатно использоваться всем и каждым. Парадокс в том, что для решения проблемы надо бороться не с пиратством, а с системой, его порождающей. Отношения, основанные на монопольной ренте должны быть заменены отношениями взаимовыгодной кооперации. Большинство пользователей лицензированных программ делают это просто потому, что хотят получить новейший продукт. Напрашивается необходимость ограничить право на коммерческое использование программы определенным сроком (например - полтора года). Тогда значительная часть пиратского производства была бы легализована - к выгоде пользователей и без особого ущемления прав производителей. Другим решением проблемы было бы принудительное лицензирование. Современные российские законы дают государству такое право при условии, что решение выносится Высшей патентной палатой, которую по русской безалаберности создать просто забыли. Принудительное лицензирование вовсе не означает государственного пиратства, ибо производитель получает компенсацию или гонорар. Однако это означало бы конец монопольной ренты.

Фактически речь идет о социализации рынка software. Общедоступные библиотеки программной продукции могут быть созданы повсеместно государством и муниципальным властями так же, как в свое время были организованы публичные библиотеки. Небольшая абонентская плата или "компьютерный налог" сделали бы эту систему способной к самоподдержанию. Тем самым государство взяло бы на себя роль посредника, обеспечивающего массы пользователей дешевыми и качественными программами на совершенно законной основе. В этом же направлении развивается и всемираная компьютерная сеть Интернет, все более становящаяся самоподдерживающейся глобальной некоммерческой системой. Интернет не живет по законам рынка, скорее он живет по коммунистическим принципам, принадлежа никому и всем. Расходы по поддержанию системы справедливо распределяются между ее пользователями, а выгоду от нее каждый получает в зависимости от своих потребностей и способностей.

Не удивительно, что Интернет стал не только глобальной информационной сетью, но и узлом противоречий. В нем пытаются установить цензуру. В Китае с 1996 года правительство принуждает пользователей электронных сетей отправлять свои сообщения только через специальные "порты" и "фильтры" находящиеся под контролем властей. Специальные системы фильтрации и цензуры электронной почты разработали Саудовская Аравия, Бахрейн, Иран и Вьетнам. Франция пытается ограничить употребление английского языка в "национальном киберпространстве". В Соединенных Штатах, Германии и Японии законодатели ведут постоянную борьбу против "неприличных" материалов в электронных сетях. Если в западных странах ограничения вводятся для борьбы с порнографией, а на Востоке - прежде всего для того, чтобы ограничить движение политической информации, то в России - просто на всякий случай. В 1996 году Государственная Дума разработала проект закона, содержащего подробный список "видов информации, разрешенных к вывозу за границу". А поскольку подобные ограничения немедленно будут нарушены, предполагается создание контрольных органов, которые среди прочего выявляли бы "недостоверную, ложную иностранную документированную информацию". На фоне правительственной политики контроля и фильтрации, в западных странах продолжаются попытки крупных монополий (прежде всего опять Microsoft'а) превратить Интернет в арену своей коммерческой экспансии. Все это вызывает дружное сопротивление пользователей.

Для того, чтобы разрешить противоречия, возникающие по мере развития глобального информационного пространства, нужны не запретительные меры, а законы, направленные на защиту интересов пользователей и разработчиков. Но в том-то и состоит политическая проблема, что их интересы в сущности противоположны интересам крупнейших западных фирм, монополизировавших информационный рынок. Отношение к собственности изменится само собой, если изменятся отношения собственности.