год 2010-й - более 30.000.000 обращений

Борьба с привилегиями обернется ростом коррупции, а жилищно-коммунальная реформа может превратить тихого обывателя в непримиримого революционера

В России разворачивается новая кампания по борьбе с привилегиями и коррупцией. Ельцин похоже вспомнил свою советско-партийную молодость, когда он подражая Гаруну ал-Рашиду тайно посещал магазины и ездил на троллейбусах. Однако главные инициаторы борьбы с привилегиями - не старые советски бюрократы, а молодые реформаторы. На Западе это молодое поколение бюрократов любят противопоставлять старым советским чиновникам, связывая именно с ними надежды на появление нового стиля руководства более соответствующего рынку и демократии.

Нынешняя кампания, инициированная господином Немцовым, дает нам представление о том, чего стоят подобные надежды. Регулярность, с которой в России повторяются подобные кампании говорит сама за себя. Однако нынешняя борьба с привилегиями имеет свою специфику.

В обществе, где господствует культура солидарности, где богатых мало, а корпоративные фонды находятся под жестким государственным контролем, где социальное равенство является официально провозглашенной целью, привилегии чиновников легко ограничивать. В таком обществе даже незначительные преимущества, полученные государственными функционерами становятся заметны и вызывают возмущение. А чиновники, несмотря на скромную зарплату, если и берут взятки, то небольшие и чаще "борзыми щнками". Не потому, что они такие честные и идейные, а просто потому, что желающих дать, мало, да и те не имеют лишних денег. Советское общество в лучшие свои годы или скандинавские страны во время "золотого века" социал-демократии жили или, во всяком случае пытались жить по таким правилам.

Иное дело, если в обществе провозглашен принцип "обогащайтесь!" Множество богатых людей всегда будет искать более короткого пути для решения своих проблем. В таких условиях привилегии чиновников (разумеется в сочетании с жестким контролем) как раз и становятся барьером против коррупции. Западные либералы прошлого века тоже начали с требования "дешевого государства". Но беда в том, что ни в одной стране с более или менее эффективным капитализмом это требование выполнено не было. Обнаружив его невыполнимость, либеральное государство перешло к совершенно иному принципу - созданию высокооплачиваемой и элитарной "гражданской службы". Это и "les cadres" во Франции и знаменитая британская "Civil Service", которую даже Ленин считал образцом "хорошей" бюрократии.

Гарантировать абсолютную добросовестность должностных лиц, конечно, нельзя, но страх потреять привилегии в сочетании с корпоративной этикой и гордостью за свое место в обществе сдерживает алчность государственных служащих. В обществе, где господствует рынок и частный интерес борьба с привилегиями несовместима с борьбой против коррупции. Или то, или другое.

Во время одного из митингов врачей кто-то нес плакат со зловещим лозунгом: "Голодный хирург - опасен!" Голодный чиновник - тоже.

Дешевый государствнный аппарат либо будет "кормиться" от должности, либо будет состоять из второсортной публики, которая не смогла устроиться где получше. Власть далеко не всегда развращает, но как может государство требовать скромности от чиновника, если своей идеологий объявило поощрение предпринимательства? Если бы у власти были левые, можно было бы представить себе появление в правительственных коридорах массы голодных и честных функционеров. Они бы ненавидели богатых и гордились добродетельной бедностью. Такие чиновники оказались бы для предпринимателей настоящим наказанием. Именно поэтому господа Чубайс и Немцов, которые очень любят предпринимателей, не хотят прихода к власти левых. Но почему-то требуют, чтобы все общество жило по законам капитализма, а государственная служба по требованиям социализма.

Правда высокооплачиваемая и высокопрофессиональная элитарная бюрократия есть роскошь, которую могут позволить себе лишь самые богатые Западные страны (хотя и эти государства не избежали громких скандалов, связанных с бюрократическими злоупотреблениями). Из данного правила есть несколько поучительных исключений, но Россия явно к ним не относится. У нас привилегии никак не могут стать заслоном от коррупции, точно так же как взяточничество не помогает снизить расходы на содержание аппарата. Ибо чиновник служит не обществу и даже не государству, а своему начальству. Любые поощрения суть личная почесть, а любые наказания суть опала.

Практические меры Бориса Немцова на посту первого вице-премьера - великолепное тому доказательство. Борьбу с естественными монополиями он начал с создания монополии совершенно неестественный, добившись того, чтобы ГАЗ со своими "Волгами" стал единственным поставщиком автомобилей для чиновников. Заявление Немцова о том, что надо провести всевозможные проверки деятельности "Газпрома" и энергосистемы России звучит очень убедительно. Даже если сама идея реструктурирования может вызыать сомнения, почему бы не проверить финансовую дисциплину? Только почему-то Немцов совершенно не интересуется теми же вопросами применительно к "ГАЗу". А "красная" Государственная Дума, защищая энергетические компании от раздела (что в общем-то логично), почему-то одновременно готова защищать их и от ревизоров. Беда не в том, что у наших политиков двойные стандарты. Беда в том, что вообще нет никаких стандартов.

Постановление о "Волгах" бюрократия саботирует, а часть прессы и телевидение уже разразились по этому поводу праведным гневом. Хотя журналисты тоже ведут себя нелогично. Если уж открытое общество и открытая экономика, то откуда такая любовь к общеобязательным советским черным "Волгам"? Коль скоро Немцов считает себя либералом (и его даже хвалила госпожа Тэтчер), он должен был бы знать, что предоставив предприятию шанс гарантированно сбывать продукцию независимо от качества по любой цене, он не способствует ни росту эффективности, ни развитию рынка. Не говоря уже о конкуренции... Но так уж повелось, что у нас поклонники свободного рынка на каждом шагу оказыаются ярыми протекционистами, марксисты - державниками, а депутаты от оппозиции - защитниками правительственных чиновников. Особенно, когда к этому подталкивает личный или групповой интерес.

С "Волгой" вообще творится что-то неладное. Мало того, что машина значительно хуже, чем "Вольво" или "Ауди", она еще и оказалась почти вдвое дороже. Это не считая расходов на ремонт и бензин, а также совершенно чудовищного по современным стандартам выброса выхлопных газов. Борьба с привилегиями начинается с безответственного разбазаривания государственных средств. Если бы Немцов был не либералом, а например "центристом" и “патриотом”, можно было бы предположить, будто он помогает отечественному производителю. Мол, все равно деньги у нас в стране останутся, нечего этих иностранцев кормить и у них рабочие места создавать. Но и тут концы с концами не сходятся. Был бы ГАЗ государственным предприятием, мог бы отдавать правительству "Волги" по себестоимости (что тоже дорого), а получал бы прямые инвистиции. Но ГАЗ усилиями того же Немцова давно приватизирован. Средства распределяют администрация и акционеры. И нет никаких гарантий, что в конечном счете деньги пойдут на реконструкцию, а не осядут на счетах в тех же западных банках. Если бы государство просто перечисляло бы ГАЗу на нужды реконструкции средства сэкономленные за счет отказа от покупки никому не нужных "Волг" - и то было бы лучше. По крайней мере можно было бы проконтролировать.

Борьба с привилегиями чиновничества обернулась привилегиями для "ГАЗа". Заводу от этого лучше не будет - показательно, что рынок уже среагировал, после заявлений Немцова акции ГАЗа не только не поднялись, но даже упали в цене. Но диркция ГАЗа всегда была лояльна к Немцову в бытность его Нижегородским губрнатором. А правило русского чиновника гласит: "Своих не забыать".

Борьба с привилгиями сопровожается обещанием провести жилищно-коммунальную реформу, которая заставит богатых субсидировать бедных.

Когда богатые помогают бедным - это благотворительность. Но принудительная благотворительность есть в лучшем случае рэкет. И богатство и бедность имеют разные причины. Если имущество нажито незаконно, то его надо не облагать поборами, а конфисковывать. А честно нажитое состояние вовсе не обязательно тратить, скажем, на поддержку людей, которые просто не умеют работать. Но с другой стороны, кто возьмется решать, чем вызвана нищета в каждом отдельном случае - ленью и пьянством или несправедливостью общества? Мысль о том, что одни граждане должны содержать других заведомо абсурдна и несправедлива. За эим скрывается неспособность государства выполнить свои социальные обязательства. Богатых никто не любит. Но призыв "поделиться" не имеет ничего общего с социальной справедливостью, тем более, что на практике драть будут не только и не столько с богатых.

Противники реформы приводят сложные выкладки, локазывая, что ничего не получится. С богатых, живущих в особняках и элитных частных квартирах (на Кипре, Мальте и т.д.), много не возьмешь, зато их родственники непременно все как один получат жилищные субсидии. Многомиллионные массы выстроятся в очереди за различными справками и формами. А проверка всх заявок на субсидии потребует грандиозной армии чиновников, которая сожрет любые бюджетные средства.

Ни в одной стране не удалось достичь такого полжения, когда субсидии бедным оплачиваются исключитльно из доходов богатых. Даже в Соединенных Штатах основное бремя расходов ложится на средний класс. Поэтому в странах, где социальные программы являются "адресными", возникает парадоксальная ситуация: именно те люди, за счет которых создается система социальной защиты как раз и оказываютя лишены права воспользоваться ее плодами. Естественно, это вызывает недовольство и нежелание платить.

За пять лет нео-либеральных реформ у нас сложился очень небольшой но активно работаюий средний слой, сосредоточнный в крупных городских центрах. Это люди не то, чтобы процветающие, но что-то реально получившие от перемен. Европейский тип потребления дается им невероятно дорого, но тем более высоко ценится. Это работники так называемого "нового сектора", от звонка до звонка трудящиеся в представительствах западных фирм и в отечественных банках, в прессе и в туристических агентствах. Это наконец, те немногие счастливцы, чьи предприятия не развавлились в ходе приватизации и нашли новые рынки для сбыта своей продукции.

Их было бы преждевременно называть "социальной базой реформ", но по крайней мере они видят в нынешней жизни не только плохое. В массе своей этот слой аполитичен. На коммунистические митинги он не ходит, да и к Ельцину не испытывает особой любви. Но власть это устраивает: пассивность и апоитичность тоже являются формой поддержки.

Между тем подавляющее большинство этого среднего слоя обязано своим положением именно сохранению дешевого жилья, транспорта, образования, здравоохранения и т.д. Если за все платить по коммерческим ценам, их жизненный уровень (кстати, по европейским стандартам достаточно скромный) резко упадет. А доплачивать им работодатели просто не смогут. Ведь преимущество нашего квалифицированного работника перед западным прежде всего в том, что он стоит дешевле. Рост стоимости рабочей силы обрекает его на выбор между безработицей и понижением реальной зарплаты. Короче, он неожиданно осознает себя классическим пролетарием.

Ущемленный личный интерес способен превратить самого безобидного обывателя в отчаянного революционера. Наши средние слои и без того раздражены. При всех плюсах своего нынешнего положения, они не могут не замечать всех безобразий современной российской жизни. А потому обида за себя мгновенно превратится в праведный гнев, направленный против социального угнетения общественного зла вообще. И это будет гораздо серьезнее, агрессивнее чем протест несчастных пенсионеров, выходящих на митинги под красными знаменами.

Советский бюрократ старого закала, за десять лет перестройки и реформ научился кое-как учитывать все эти обстоятельства, руководствовуясь гиппократовым принципом “не навреди”. У молодого поколения государственных деятелей нет ни знаний и опыта старых бюрократов, ни твердых принципов, ни сколько-нибудь ясного представления о действительных законах и требованиях рыночной экономики. Есть лишь желание быстро использовать благоприятную конъюнктуру для достижения собственных целей.

За все это придется расплачиваться. И им и обществу.